Встреча в горах

Глава 23. Делал, как лучше, а получилось…..  

На следующий день меня из воинской санчасти перевели в городскую больницу, и поместили в отдельную палату. В соседней палате находился один из угонщиков Будейко, которого я ударил по голове. У него было сотрясение мозга, он чувствовал себя плохо, кружилась голова, ухудшилось зрение и были частые рвоты. У дверей наших плат постоянно дежурил милиционер. Как ни пытался я уговорить дежурного милиционера разрешить мне позвонить, он ни за что не соглашался.  

– «Не положено» – и всё тут, был его ответ. Вам не разрешается покидать палату.  

Я не находил себе места, переживая за Полину. Она там с ума сходит, не зная, где я и что со мной.  

Эх, если бы я только знал, что она находится совсем рядом, в этом же здании, но на четвертом этаже в родильном отделении! Я бы исхитрился, убежал бы или подкупил или уговорил милиционера. Но я этого не знал и очень переживал.  

Ко мне в палату ежедневно приходил следователь. Для приличия вначале он интересовался моим здоровьем, а потом снова начинался допрос. Я уже, наверное, десятый раз рассказывал одно и то же, а он старательно снова все записывал. Основные вопросы крутились вокруг одного и того же: не являюсь ли я соучастником этой группы. Кстати, он сказал, что его уже просто донимают пассажиры того рейса, требуют устроить свидание с вами. Хотят отблагодарить за спасение. В их глазах вы настоящий герой.  

Иногда меня возили в следственный отдел. Снимали отпечатки пальцев, показывали меня пассажирам того несчастного рейса. Они в один голос заявили, что они не видели, чтобы я хоть как-то общался с угонщиками. Естественно, они не видели и не знали, что происходило за закрытой дверью кабины пилотов. Только двое из них вообще заметили, как я вскочил в кабину пилотов.  

После всего, я был еще на опознании. Проверялось знакомство со мной Чубарова. Меня и еще двух мужчин посадили рядом в кабинете. Ввели Чубарова и еще двоих понятых. Обвиняемого спросили, знает ли он кого-нибудь из присутствующих здесь? Он подошел и внимательно осмотрел каждого из нас, а потом заявил, что всех видит впервые.  

Судя по тому, как изменилось ко мне отношение следователя, я понял, что подозрение о моей причастности к преступной группе отпало. Теперь оставалось ждать, пока состояние здоровья Будейко позволит провести следственный эксперимент.  

Через неделю нас повезли на аэродром. В одном из ангаров стоял, видимо, на ремонте Ан-2. В нем решили провести следственный эксперимент. Я вместе со следователем, тремя угонщиками, оператором, ведущим видеосъемку, двумя понятыми из числа пассажиров того злосчастного рейса и еще двух милиционеров оказался снова в самолете.  

Вначале восстановили все, что происходило до того, как Будейко проник в кабину пилотов. Потом приступили к работе в кабине. Снова я вскакивал со своего места в салоне и врывался в кабину. Пришлось это снимать несколько раз. Дальше я крался к стоящему у кресла пилота с пистолетом Будейко, снимал пожарный баллон. Стрельбу Будейко снимали раз пять. После моей имитации удара его по голове баллоном он валился на пол совсем не так, как это было тогда. Пришлось несколько раз повторять. И снова я вязал его. Но на этот раз у меня получалось хуже. Но сняли и этот эпизод. То, как я вел самолет, сняли коротко, только то, как я управлялся со штурвалом и сектором газа с одной больной рукой. Запись моих переговоров с диспетчером у них уже была. Похоже, следователь был удовлетворен. Все, что я описывал в свой объяснительной, подтвердилось полностью. То, что происходило в салоне, продолжали снимать, восстанавливая события с помощью тех пассажиров. Меня уже это не касалось.  

Я понял, что следователь уже убедился в моей непричастности к преступным действиям. Поэтому я набрался нахальства, и попросил у него мобильник, чтобы позвонить Полине. С неохотой он дал мне аппарат. С замиранием сердца я набрал ее домашний номер. Но мне никто не ответил. Время было рабочее, возможно, она была в конторе. Служебного телефона ее я не знал. Разочарованный я вернул телефон следователю.  

Глава 24. Оправдан и обрадован.  

Раны мои уже совсем затянулись, но я по-прежнему оставался еще в больнице. И вот, наконец, меня пригласил к себе следователь. Да, да пригласил, а не вызвал. Свое приглашение он передал мне через дежурного милиционера. Впервые я сам без сопровождающего покинул палату и направился в райотдел. Вышел из больницы и полной грудью вдохнул свежий весенний воздух. Шел я по улицам в сторону отдела милиции и поглядывал по сторонам, пытаясь найти телефон-автомат. Но, как назло, нигде его я так и не встретил.  

Следователь принял меня приветливо.  

– Алексей Матвеевич, следствие практически закончено. Правоохранительные органы к вам никаких претензий не имеют. Наоборот, мы даже были восхищены вашим мужеством и находчивостью, позволивших спасти жизнь стольким людям и помочь задержать преступников. Представление о вашем, скажу прямо, подвиге мы передали в администрацию города. Не сомневаюсь, они примут правильное решение. Суд над преступниками может состояться через месяц или даже позже. Еще нужно выяснить кое-какие обстоятельства дела. На суд мы вас пригласим в качестве свидетеля.  

– Иван Митрофанович, а может можно будет обойтись без моего свидетельства? – робко спросил я. Я ведь на работе. И так я уже столько пропустил. Мои ученики уже скучают по мне.  

– Ну, это будет решать судья. А сейчас я хочу, чтобы вы встретились с корреспондентом местной газеты. Он мне уже надоел. Вторую неделю оббивает пороги. Ему нужна информация по этому делу. Сейчас я его приглашу, он ждет вас в приемной. Я отлучусь по делам, а вы тут побеседуйте.  

– Иван Митрофанович, можно я позвоню с вашего телефона по городскому номеру.  

–Звоните.  

Следователь поднялся, запер на ключ сейф и вышел из кабинета. Я бросился к телефону, набрал заветный номер.  

Через два гудка трубку взял отец Полины.  

– Ярцев у аппарата, – чётко по-военному ответил мужской голос.  

– Аааа…. Полину…. можно? – робко спросил я.  

– Кто её спрашивает?  

– Это её знакомый, Алексей.  

– Ну, наконец-то, отыскался!!!! Где же тебя носило столько времени? С того дня, когда мы тебя ждали, прошло уже две недели.  

–А можно я приеду и всё расскажу на месте?  

– Да, конечно можно. Даже нужно расставить все точки над «i».  

–Тогда будьте любезны, подождите меня ещё пару часиков… Я возьму такси и сейчас буду.  

–Да, ладно! Больше ждали, подождём и два часа ещё. На всякий случай диктую адрес, а то не дай Бог забыл за это время, с юмором в голосе проворчал Ярцев.  

Положил трубку и пошёл на кухню. Надо было потчевать гостя. В последнее время он домашними делами почти не занимался. Днём был на работе, а вечером спешил в больницу.  

Полина больше недели находилась в реанимации. Врачи и так удивлялись, что она смогла выносить ребёнка до семимесячного возраста. Ведь по всему было видно, что рожать, и даже беременеть ей было противопоказано, из-за того, что перед этим она перенесла сложную операцию после насилия.  

Но молодой организм и квалифицированные врачи справились. Теперь она была переведена в общую палату. Понемногу вставала и передвигалась. Когда вечером приходил отец, он брал её под руку, и они шли к малышу. Через стеклянную стенку наблюдали за жизнью недоношенных детей. Главное было то, что ребёнок кушал хорошо и исправно набирал вес. А питался Лёшенька молоком матери. Его было достаточно, она регулярно сцеживала его и отдавала няне, которая ухаживала за малышами.  

–Вашего молока хватает не только Лёше, а и другим деткам, – ласково говорила каждый раз няня, когда приходила за молоком.  

Малыша так и называли – Лёша. Ведь врач сказал, что родился богатырь.  

Когда Полина пришла в себя она первым делом схватилась за живот и пришла в ужас, что потеряла ребенка. Но дежурная медсестра поспешила успокоить, что ребёнок жив и здоров. Тут же пришёл и отец. Его, в виде исключения, пустили навестить дочь. Теперь она засыпала вопросами об Алексее.  

Дмитрий рассказал всё, что ему удалось узнать из источников СМИ, да и участковый приходил домой, интересовался о том, правда ли, что к ним ехал такой-то мужчина. Но конкретно ничего не сказал, а изрёк, что идёт следствие.  

Полина стала нервничать, и Дмитрий, как мог её успокоил, пообещал, что лично сам сходит в отдел и узнает в чём дело.  

А вот сегодня Алексей и сам объявился. Значит, Полина обретёт душевное спокойствие, которое нужно не только ей, но и маленькому Лёше.  

Раздался звонок в дверь и Ярцев поспешил открыть. На пороге стоял мужчина, довольно таки приятной наружности. Он улыбался. В руках была сумка и букет алых роз.  

–Я Алексей. А, где Полина?  

–Я отец Полины. Зовут меня Ярцев Дмитрий Антонович.  

Давай, заходи в квартиру, не на пороге вести беседу.  

Гость и хозяин общались за столом. Гостеприимный хозяин поставил на стол водку, закуску, которая нашлась в холодильнике. Но мужчинам надо было многое обговорить, и потому водку только пригубили за знакомство. А потом поехали в больницу.  

Глава 25. Радость встречи.  

–Значит так, Алексей. Я знаю, что ты с нетерпением рвёшься увидеть Полину. Но я боюсь, чтобы эта встреча не навредила ей. Она ещё не совсем оправилась после всего, что на неё свалилось в тот злополучный мартовский день. Поэтому, сразу зайду я и подготовлю девочку к свиданию. А там уж…  

Алексей на всё был согласен. Только бы скорее увидеть родное лицо Полинки, да и ребёнка. От нетерпения он нервно расхаживал по коридору. Он представлял счастливое лицо любимой, а рядом с ней…крохотное личико своего сына.  

Как же так? Почему Полина не сказала мне о том, что беременна? Неужели она хотела, в случае чего скрыть от меня, что родила ребёнка? От же, глупышка! Она даже не представляет себе, как я давно мечтал о сыне.  

Но его размышления прервал Дмитрий. Он показал Алексею на дверь, а сам присел недалеко от палаты на удобное кресло.  

Алексей так рванул дверь палаты, что чуть не снял её с петель. И сразу направился к кровати около окна. Среди лежащих четверых больных, он сразу определил родное, такое до боли знакомое лицо, хотя немного и исхудавшее и побледневшее. А Полина уже тянула к нему свои худенькие руки, чтобы прижать своего Лёшеньку к себе и больше никуда не отпустить.  

– Родная моя девочка! Прости меня за то, что я не был рядом с тобой в трудную минуту. Но теперь я обещаю, что дённо и нощно буду рядом с тобой, как только закончу учебный год. И ни одна слезинка не омрачит твои прекрасные глазки. Любовь моя! Как же я соскучился по тебе!  

Женщины, соседки по палате, одна за другой тихонько шмыгая носами, а кто-то и смахивая набежавшую слезинку, вышмыгнули за дверь. А влюблённым было совершенно не до них. Они обнимали друг друга, страстно целовали и не могли насытиться. Первой в себя пришла Полина.  

– А хочешь, я покажу тебе нашего малыша, вернее богатыря?  

– А можно?  

– Думаю, что нам разрешат это сделать. Не каждый день к ребёнку папа-герой приезжает.  

Алексей засмущался.  

– Ну, какой я герой? Думаю, что на моём месте так поступил бы каждый.  

– А я поняла ещё там, на Кавказе, что ты надёжный, что за тобой, как за каменной стеной.  

Теперь уже Полина взяла под руку своего мужчину и направилась к медсестре, которая занималась инкубатором. Та, конечно, разрешила посмотреть на ребёнка.  

–А вот там их семеро, таких ребятишек. Угадай, который наш?  

– Ох, и задачку ты мне задала, Полина! Как же я его узнаю на таком расстоянии, да ещё через стекло?  

Подошли к стеклу и притихли. Алексей прошёлся глазами по малюсеньким белоснежным кулёчкам. Сердце пропустило несколько ударов. Его, как магнитом притягивал малыш, лежащим третьим от края. Малыш спал, глазки у него были плотно зажмурены, но на личике, как дуновение ветерка промелькнула гримаса подобие улыбки. И тогда он уверенно показал именно на эту куколку.  

Полина от удивления и рот открыла.  

–А, как ты догадался? Я ведь пошутила, когда говорила, чтобы ты угадал.  

Алексей был счастлив: значит, не подвела его отцовская интуиция.  

–Так он же вылитый Я.  

И мужчина подхватил Полину на руки и закружил, закружил, а затем унёс на руках в палату, совершенно не чувствуя тяжести и никого не замечая вокруг.  

–Ой, Лёша, отпусти меня! Срочно поставь на пол! У тебя же рука перевязана. Я же видела тогда по телевизору на аэродроме.  

– Полина! Своя ноша не в тяжесть.  

А Дмитрий Ярцев с довольной улыбкой наблюдал эту картину встречи двоих влюблённых. И отцовской радости не было предела. Наконец-то его дочь счастлива.  

Уважаемый Дмитрий Антонович, официально прошу у вас руки вашей дочери Полины. Я люблю ее и хочу, чтобы она стала моей женой, и мы вместе воспитывали нашего сына, вашего внука Алексея Алексеевича.  

Дмитрий улыбнулся, посмотрел на Полину. Та сидела на кровати и наблюдала за этой сценой.  

– Это вы уж решайте с ней. Я согласен с любым её решением..  

Алексей подошел к Полине, стал перед ней на одно колено и обратился к ней:  

– Дорогая Полина! Я люблю тебя и прошу тебя стать моей женой. И хочу, чтобы мы вместе воспитывали нашего сына. Сейчас от твоего решения зависит вся моя будущая жизнь. Ты согласна?  

Полина протянула руки, обняла голову Алексея и прижала к груди.  

– Да, Лёшенька, да, конечно да, я согласна. Я тоже очень люблю тебя.  

– А теперь прими эти скромные подарки в честь нашей помолвки.  

И Алексей достал из внутреннего кармана две бархатные коробочке и протянул их Полине. Она взяла их и с интересом открыла их. Колечко пришлось ей сразу впору. А жемчужный набор надела поверх своего больничного наряда и достала из сумочки маленькое зеркальце и посмотрела на себя.  

– Какая прелесть! Спасибо Лёша, мне очень понравилось.  

Дмитрий наблюдал за этой семейной сценой с радостной улыбкой и впервые почувствовал себя самым счастливым отцом на свете.  

Потом Алексей сел рядом с Полиной на кровати и они о чем-то стали беседовать. Алексею нужно было поставить в известность Полину о своих дальнейших планах.  

– Любимая, ты же понимаешь, что мне придется уехать. Я же с работы отлучился только на время весенних каникул. А они уже и так пять дней назад как закончились. Я вернусь домой, доработаю в школе до конца учебного года. За это время я хочу продать квартиру, рассчитаться и вернуться сюда к тебе. Свадьбу мы сделаем после моего приезда. Здесь работу, думаю, я найду. Учителя везде нужны. И тренеры в спортклубах тоже. И отец твой предлагал мне работу в его бизнесе. Так что без работы я не останусь. Но зато я буду рядом с тобой, мы будем вместе растить нашего сына. А может потом и дочку…  

В палату зашла медсестра.  

– Заканчивайте посещение. Больным нужно делать процедуры.  

Алексей с Дмитрием стали собираться. Алексей еще раз крепко поцеловал Полину.  

– До отъезда я еще забегу к тебе. Пока!  

Глава 26. Награда.  

Когда Алексей и Дмитрий вернулись домой, в почтовом ящике их ожидал красочный фирменный конверт Аэрофлота. В нем было приглашение прибыть в Управление Приморского филиала Аэрофлота во Владивостоке 6 апреля в 12 часов. Это вполне совпадало с планами Алексея. Именно в этот день он собирался улететь домой. На этот раз он больше рисковать не стал, решил до Владивостока ехать на электричке. Электричка уходила в 6-35. Он понял, что до отъезда снова увидеть Полину ему не удастся. Так рано утром его в роддом просто не пустят. Вечером он позвонил Полине, и они целый час болтали перед сном. Успел еще заскочить в цветочный магазин и купить большой букет роз, и попросил Дмитрия вручить ей от него при очередном посещении.  

Утром на такси доехал до вокзала, а потом на электричке добрался до Владивостока. В Управлении филиала он был уже в половине двенадцатого. Своего часа приема стал ожидать в приемной управляющего. Пока сидел, рассмотрел табличку на двери управляющего. Запомнил его имя отчество. Ровно в 12 секретарше пригласила его в кабинет начальника.  

Из-за стола поднялся плотный мужчина лет пятидесяти в форме Аэрофлота и пошел к нему на встречу, протягивая руку для приветствия.  

– Здравствуйте Алексей Матвеевич, дорогой наш герой! Проходите, присаживайтесь. Вот, оказывается, вы какой. Как ваша рука?  

Алексей смущенно улыбался.  

– Спасибо, рука уже заживает.  

– В статье о вас корреспондент пишет, что до этого вы никогда сами не летали. Как вам это удалось с первого раза справиться с машиной да еще с раненой рукой? Признайтесь, вы, наверное, занимались когда-то в аэроклубе?  

– Нет, Владимир Николаевич, самому мне летать не приходилось. Всего сделал два вылета в аэроклубе на ПО-2 с инструктором. А так отец иногда брал меня с собой, когда работал по опылению полей. Я наблюдал его работу и представлял, как буду сам управлять самолетом. Но летчиком я так и не стал.  

Владимир Николаевич повернулся и подошел к столу. Взял какие-то бумаги и вернулся к сидящему в кресле Алексею.  

– Алексей Матвеевич, решением совета директоров компании вы награждаетесь Почетной грамотой, денежной премией и сертификатом, дающим вам право на бесплатные полеты на самолетах Аэрофлота в течение одного года. Поздравляю вас! Кроме того, направлено представление в правительство на награждение вас государственной наградой.  

Потрясенный Алексей встал, неловко принял бумаги из рук управляющего и ответил на пожатие. Лицо его пылало. От волнения он не знал, что в таких случаях нужно отвечать.  

– Спасибо большое… я всегда готов служить Родине, – все, что он мог придумать в тот момент.  

Как на крыльях, он покинул здание Управления и отправился за билетом до Москвы. Как здорово, – думал он, – сколько я смогу сэкономить на бесплатных билетах. А денежную премию я тут же вышлю Полине. Пусть для сына покупает все самое лучшее.  

(продолжение следует)