Легенда о вороне

Когда-то жил ворон, прекрасней небес:  

А сам он был белым и клюв был златистый,  

Мудрее всех птиц: наставлял он весь лес,  

Силён был, изящен и глас бархатистый.  

Был солнцу подобен, когда он летал,  

И сотнями тысяч цветов отливался;  

Размером велик, да гордыни не знал;  

И всякий живой перед ним преклонялся:  

И люди плоды, что с огромных садов,  

Могучему ворону в дар приносили,  

Орехи и травы с бескрайних лесов  

С почтением птицы и звери дарили.  

А ворон и страждущим всё помогал,  

Для жаждущих знаний он был их учитель  

В легендах его всяк живой воспевал,  

Но были и те, кто его ненавидел.  

Завистники злые, что в тени живут  

Решили великую птицу ослабить.  

Для этого вишню ей в дар поднесут,  

Чтоб в Царствие Снов поскорее отправить...  

И только свои очи ворон сомкнёт,  

Начнут же коварный обряд свой злодеи,  

Который и голос с красой унесёт,  

И силу да мудрость по свету развеет...  

Свершилось злодейство, но не до конца  

Ведь солнце их тёмное дело прервало  

Ослабил слегка ритуал мудреца,  

Но голос его с красотою пропали.  

Предателя чтобы никто не узнал  

Почти что все птицы красу получили  

А были и те, кто и голос забрал.  

Другим же досталась могучая сила...  

Вот ворон проснулся, и перья встряхнув,  

Отправился к людям, к садам их огромным,  

Но после того, как ограду минул,  

Был прогнан оттуда подобно безродным.  

Причина сей злобы была не ясна  

Он в лес полетел, дабы ягод откушать,  

Но тут его выгнал звериный оскал:  

Никто среди них не желал его слушать.  

Отчаянья полный, он прочь полетел  

На долгий полёт его сил было мало  

И ворон упал там, где белый как мел  

У лужи гниющее тело лежало.  

Добравшись до лужи, взглянул он в неё  

Урода в своём отраженьи увидел  

Ведь цвета лишился весь облик его.  

С досады он крикнул: «Кого ж я обидел?!»  

Но глас не услышал чарующий свой...  

Поник головою, не зная что делать  

Налитый свинцом, лежит ворон больной  

Ждёт смерти своей на земле охладелой...  

Вдруг враг его взглядов к нему подлетел  

Огромный стервятник жестокий, бездушный  

И в птице страдающей тот разглядел  

Противника рода, что ныне тщедушный.  

Тогда засмеялся и стал вопрошать: «Неужто то высший возлёг предо мною?  

Да в месте таком, что великая знать  

Обходит брезгливо чужой стороною?  

Неужто решили меня посетить?  

Меня-то, презренное небом созданье,  

Чтоб снова пред миром наш род очернить,  

Ведь Вам-то неведомы наши страданья?.. »  

Задумался ворон, услышав его: «Так вот почему меня кара постигла!  

За этот мой грех я лишился всего!  

Поэтому боль в мою душу проникла... »  

Встал ворон, из лужи испил и сказал: «Прощенья прошу, о, мой недруг идейный!  

В гордыне своей я себя потерял.  

Узри ведь, теперь жду кончины своей я...  

Коль грех свой узнал, так услышь ты меня  

—Ответил ему лишь сурово стервятник  

Мы смертны, мой враг, как и ты, так и я  

Как и этот бесславно сгинувший ратник  

К чему тебе с жизнью прощаться сейчас?  

Живи для себя, коль тебя презирают.  

Кафтан из обмана ты скинул с плеча  

Так смерти твоей всяк убогий желает.  

Я видел тогда над своей головой  

Как тысячи птиц в самоцветном обличьи  

Весь мир освещали своей красотой  

И голос прекрасный их всех возвеличил  

Наплюй на все догмы, мораль позабудь  

Живи как и я, стань же птицей ты вольной,  

И сам избери себе жизненный путь!  

Покончи же с жизнью своей сердобольной!  

Отныне и после, вовеки веков  

Пусть те, кем был изгнан из вечного рая,  

Насытят тебя. Их холодная кровь  

Твой гнев, твою боль пусть она исцеляет!  

Мы вечно живём, ибо мы не грешны!  

Не мы ведь несчастным погибель дарили!  

Тела их нам боги дают для еды  

Есть ли смысл для нас отвергать нам их милость?.. »  

Но ворон не слышал уж боле его  

Жестокая жажда его совратила  

Взобравшись на ратника, сев на чело,  

Глаз вырвал ему... Врана́ кровь обагрила.  

И вкус сей кровавый его опьянял  

И он со стервятником пир продолжали—  

Обличие ворон своё поменял  

И перья его как смоль черными стали.  

Со смертью ликуя, над жизнью смеясь,  

Стал жить этот ворон безжалостный долго  

И молвят, что был он таким отродясь,  

Не веря в правдивость судьбы его горькой.  

Но время прошло, он навеки уснул  

Ведь было бессмертье его эфемерно  

А чадо его, изменяя отцу,  

За властью гонялось, но было всё тщетно...