Хрустальная ночь (Kristallnacht)

"Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что немец,  

а французы – что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут,  

французы объявят меня немцем, а немцы – евреем. "  

Альберт Эйнштейн  

Берлин. Начало ноября. Холодный вечер,  

Не предвещающий, пожалуй, ничего.  

Дрова в камине догорали, гасли свечи,  

И " лáйла тов" * мне пожелали уж давно.  

Я задремал, читая в подлиннике Гёте,  

И снилась мне его " Вальпургиева ночь", *  

Где облик Гретхен, так отчётлив был на Брокен,  

Черта, на шейке её, алая... Точь-в-точь.  

Средь многоликой суеты чужого мира,  

Мне вдруг отчётливо послышались шаги,  

И грянул взрыв, и я проснулся, чуя в спину  

Холодный воздух, голос мамин: " Помоги! ".  

Мне снится бред, такого точно быть не может!  

Ораниенбургер штрассе*, ночь и это сон,  

И этот ветер в спину... только... Ужас! Всё же,  

Как оказалось – явь и маму тащат вон.  

Две в штатском наглые эсесовские морды,  

Её, несчастную, к разбитому стеклу...  

"Вы, черти вшивые! – кричу им. – Эй, уроды! "  

И получаю грубо, с ходу, по лицу.  

Моя душа теряет тут же всю решимость,  

И подконтрольные одной ей берега,  

Сознанье меркнет и я падаю в бессилье,  

Не понимая, что мы выживем едва.  

Ещё удар один, как больно, я очнулся:  

"Лучше бы это Мефистофель так чудил! "  

И невдомёк ведь, что бывает ещё хуже,  

А мне прикладом в бок, я падаю без сил.  

Сквозь звон стекла и крики, задаюсь вопросом:  

"А где отец и мать, где братик и сестра? "  

Там синагога догорает, градом слёзы...  

"Сон" длится вечность, ночь "хрустальною" была!  

Разбито всё, что только бьётся и не бьётся,  

Включая добрые еврейские сердца.  

Всего лишь ночь прошла, уже погасли звёзды,  

А с ними жизни, будто грош им всем цена.  

Я до костей промёрз, губа и нос разбиты,  

Но руки целы, ноги целы, я живой,  

Лежу на стёклах, рядом кажется... убитый,  

Не знаю всё же вот, кому из нас свезло?  

Вокруг сплошной туман и рыщут мародёры,  

Зевак толпа, которым зрелищ подавай.  

Меня подняли резко, повели с конвоем,  

Впихнув в толпу плетущихся в свой "рай".  

Да мне всего шестнадцать лет, я жизнь не видел,  

Чего вы пялитесь, арийской крови люди?!  

Я при рождение не выбирал кем быть мне,  

Я не мечтал ходить с клеймом " Jude"- ублюдка!  

Последним делом, я считаю, тем гордиться,  

Что ты из рода голубых таких кровей,  

И превращать вокруг, таких же, в конформистов,  

При этом быть, как он – ужасней всех чертей!  

Кто мой народ обрёк на вечные гонения,  

И Холокоста объявил сегодня "Старт",  

За око одного, лишают сотню зрения,  

За чей-то зуб гнилой, всю челюсть выбивать?  

Плетусь, как все, молюсь, не подавая виду:  

Что я разбит, что в сердце боль льёт через край,  

Что эта ночь меня безжалостно убила,  

Но я не сдамся: " Шма Исраэль, Адонай…*  

Лайла тов* – пожелание спокойной ночи на иврите  

Вальпургиева ночь * – из " Фауст" И. Гёте  

Ораниенбургер штрассе * – это район в Берлине, здесь исторически селилось очень много евреев. Сейчас, когда идёшь по улицам этого района, буквально около каждого дома под своими ногами видишь мемориальные таблички, так называемые "камни преткновения".  

"Шма Исраэль, Адонай…"- начало еврейской молитвы  

Все фото из интернета