Накануне свадьбы.

– Ах, Настасья Павловна, вы такая красавица. Просто глаз оторвать невозможно, – говорила Глаша, расчесывая своей госпоже волосы.  

Настасья Павловна, девица двадцати двух лет, сидела перед зеркалом и печально смотрела на своё отражение.  

В самый канун свадьбы с сыном отставного генерала Толоконникова, ей приснился странный сон, о котором она думала всё утро.  

– Ой, Глаша, оставь ты этот гребень. Он очень больно рвёт волосы, – в раздражении сказала Настасья, отстраняя руку служанки.  

– Простите, бога ради, но это обычный Ваш гребень. Странно, почему он сегодня рвёт волосы, – удивилась Глаша, опуская в недоумении руки.  

– Полноте, друг мой, не обижайся на меня, – взяла её за руки Настасья, и усадила рядом с собой. – Мне приснился сегодня очень странный сон. Будто иду я по нашему мосту в белом платье навстречу моему Евгению. Он протягивает ко мне руки, но всё время отдаляется. Я иду, а мост всё удлиняется, и удлиняется. Вокруг звучит музыка. Но не весёлая, как на свадьбе, а какая-то печальная и грустная.  

Я зову Евгения, кричу ему, чтобы он не убегал от меня. Как вдруг, прямо из ниоткуда, на его месте оказывается рыжеволосая девчушка. Смотрит на меня своими серыми, будто пустыми глазами, и мне так холодно от этого взгляда стало. Прямо могильной стужей повеяло. Я оглядываюсь назад, ища своего милого друга. А там свежая могила. Откуда могила, думаю я, если сзади должен быть наш яблоневый сад.  

А девчушка засмеялась и из её рта змеи полезли.  

Я закричала и проснулась.  

Очень странный сон, и это в канун свадьбы. Наверно, я слишком перевозбудилась с этими приготовлениями. Шутка ли, целых две недели мы с маменькой по магазинам ездили, приданное мне покупали. Не лёгкое это дело, скажу я тебе.  

– Вы только не сердитесь на меня, сударыня. Но это плохой сон, – сказала Глаша, с тревогой глядя на Настасью Павловну.  

– С чего это ты взяла, что плохой? – удивилась та, смотрясь в зеркало, и прикладывая к ушам то одни, то другие сережки.  

И Глаша рассказала историю, которую ей поведала бабка.  

В этом поместье, до того, как его купил дед Настасьи Павловны, жил один граф. Он был вдовцом. Жена его при родах умерла, оставив ему рыжеволосую девчушку, в которой он души не чаял. Граф жил тихой жизнью, посвятив себя воспитанию юной Марго, которая, как две капли воды была похожа на его умершую жену.  

Но, однажды, случилась у графа любовь. Да такая, что даже к свадьбе готовился. Но, избалованная любовью и вниманием дочь воспротивилась этому. Она сказала отцу, что если он не оставит своего намерения, то она прямо у ворот церкви проколет себе сердце кинжалом.  

Не поверил граф словам дочери, думая, что это обычные детские капризы. И вот, в день самой свадьбы, когда счастливые молодежены стояли на пороге церкви, юная Марго стала перед отцом и выхватив из рукава кинжал, вонзила его в самое сердце.  

Надо ли говорить, что убитый горем отец сошёл с ума от всего увиденного. А его молодая жена тут же впала в горячку и через неделю умерла.  

С тех пор, каждый год, в канун смерти Марго, люди часто видят рыжеволосую девчушку, ходящую по кладбищу. А уж, если она придет во сне накануне свадьбы, то обязательно случится несчастье.  

– Глашка, какая же ты дура. Веришь во всякие сказки, и меня запугиваешь. Сколько здесь живу, ни разу рыжих девчонок на кладбище не видела. Иди-ка ты, голуба моя, вон. Очень ты меня рассердила, – топнула ногой Настасья Павловна.  

Глаша заплакала и убежала.  

Наступил день свадьбы. В утренней суете Настасья забыла и про сон, и про Глашин рассказ. Она очень волновалась, и говорила, что сейчас вот-вот упадёт в обморок. Глаша то и дело подносила ей нюхательную соль, от которой госпожа закатывала глаза и морщила носик.  

А после венчания счастливые молодежены вышли из церкви и сели в карету, которая должна была их отвезти прямиком на вокзал, где ждал поезд, направлявшийся в Париж.  

Но случилось нечто непредвиденное. Лошади дико заржали, и, не обращая внимание на крики кучера, понесли.  

Гости, онемевшие от ужаса, столпились на дороге, и с замиранием сердца следили за происходящим. А лошади, которые, казалось сошли с ума, проломили забор, и не сбавляя хода, бросились в овраг. Карета перевернулась и покатилась вниз.  

Всё кончилось очень быстро. На дне оврага лежала разбитая карета, а рядом с ней окровавленные и бездыханные тела Настасьи и Евгения. Прибежавшая вместе со старым конюхом Глаша, заметила рыжеволосую девчушку на другой стороне оврага. Она стояла на самом краю и смотрела на разбитую карету.