Посттравматический синдром.

Посттравматический синдром.  

Вино дешевеет на счастье ранимых людей  

Хлебный мякиш плесневеет в тысячах магазинах  

И продаются лопатки из пластика лишь для детей.  

Воспоминания о счастье на забытых непроглядных витринах  

Скудно расходятся мыльными пузырями  

И по неспокойной тёплой воде,  

Передвигаются вереницами и гирляндами  

Праздничными закоулками и по забытой сердечной чистоте.  

И луга зеленеют мягкими травами милыми  

Отцветают последние вкусные, яблони ароматные,  

Распускаясь бутонами сладкими  

Наступала осенняя жажда по холоду.  

Старичок всё сидел вспоминал юность-молодость  

Плакал в ладонь скупую безызвестную  

Чего для него стоит опыт жизни и деловитая строгость  

По сравнению со скорбью душевной телесною.  

Решетом по воде, значит по жизни желанием  

Головой по стене, значит по молодым умам приданием,  

Им незачем, и тебе было незачем  

Оно таковое пока возраст бытует  

И пока почерк правой отличен от левой  

Никто никого ни себя не спасёт ни линчует.  

Сказ скороговоркой скачет по скалам  

Оскалится смелостью но застынет робостью  

Обернётся обмороком окочурится копотью  

Свистнет синей сыростью скорой, затормозит заморозком,  

Предпосылкой подскажет, да опыт личный укажет,  

Тем спор окончился; тяжким ничем.  

Сложно без ответа, да вопрос не нужен  

Пока глаз намылен и сморщен  

Пока кому-то почему-то мирскому должен  

Не освобождён.  

И лето наступило, вновь мыслю широко,  

Мечтаю о блинах на Пасху,  

И пеку заспиртованных животных бойко -  

Подарили рубль: дай щедрому восемь для запасу,  

Останешься совсем нищим, да босым на обе ноги,  

Но для тебя комитет богачей уже не указ,  

Ты к счастью личному на половине пути.  

Липка рука. что от дружеских рукопожатий  

Холодеет в тёплую и ясную погоду.  

Я помню, служил со мной такой – Аркадий,  

Счастливый и блаженный,  

Делал в нашей роте всем умору  

Играя в флейту, якорем из инея  

Бросаясь в афганскую исчерченную калию;  

Над нами вертолёты плавали стремительной волной  

Грозясь зажечь от страха союзные посты,  

И не летало прежде над моей страной  

Людей, чьё сердце затухало как осенние костры.  

Конвоем шли воспоминаний гроздья  

И на осколках убежища, у горы  

Сияли малиновой стрелою трости  

Дарившие незапятнанные сны,  

Всем тем счастливым и блаженным  

Укутавшим письма в халат  

Ракета оказалась совсем уж последней  

Для тех, кто проиграл священный газават.  

И трюки наших циркачей  

Не стали впредь сильней всех человеческих усилий  

Шатающих и напрягающих Судных Дней качели,  

И даже те, что холодней, как будто осколка забытой мятежной Сибири.  

Тропа в сих парках похожа на сказку,  

Пускай и заросла бурьяном, и травой.  

Но пахнет сеном, пахнет маслом,  

Забытым минувшею грозой,  

Минутной невиданной стихией,  

Что чуть сильней, чем локоть в крови,  

Что чуть сильней, чем совесть жителей Земли,  

А также чуть сильней, чем гомонящие распятые стихи.  

***  

Ко мне подсел один юнец,  

И в шахматы позвал играть,  

Он говорит, что наконец,  

Нашёл того, кто сможет полотно непобедимости сорвать, -  

Он даже не наглец, сказал ведь вправду, -  

Привык я жертвовать фигурой для победы,  

И пешку хотя бы на ферзя менять,  

Но так и не уняв сокрытого страха команду,  

Я проиграл опять.  

Он понял что что-то потайное,  

Сакральное, смурное,  

Мне не даёт в стратегиях рукой орудовать.  

Он был умён, и сразу извинился,  

Я приобнял, заплакал, как вдруг звон потянул мне поясницу.  

Но не пуля, и не детский нож,  

А сострадание всей бывшей небылицы.