Выстраданное счастье

Глава 17. Жанна. Неожиданная новость.  

А утром позвонила соседка бабушки из деревни и попросила маму, чтобы та приехала срочно. Бабушка очень больна и вряд ли долго протянет. Она перед смертью о чём-то хотела рассказать дочери. Мама, как-то вся поникла. Растерялась. Я, конечно, могла понять, что эта весть застала её врасплох. Но тогда почему мама совсем не навещала свою мать? Да и я была у неё в деревне всего-то один раз в то несчастливое лето, когда практически меня изнасиловал мой учитель. И я больше туда не ездила. Некогда было? Да нет. Просто какая-то атмосфера в нашем доме не располагала, не навевала любовь к бабушке. Но теперь –то, когда она лежит на смертном одре, это сделать нужно. И я решительно приступила к сборам. Если мама откажется ехать, то поеду я одна. И тогда я буду знать причину такого отчуждения.  

Но видя мою решимость, мама также приступила к сборам и вскоре, оставив папу дома, мы уже ехали в деревню. В доме у бабушки хозяйничала соседка. Видимо она и звонила нам. Бабушка лежала на кровати, вытянув свои исхудавшие руки поверх одеяла. В доме стоял стойкий запах лекарств. Видимо давно бабушка уже слегла. Она была в сознании. Так как сразу заулыбалась и протянула руки ко мне. Я подошла и поцеловала эти руки, затем щёки. Слёзы тихонько сочились из глаз больной и немощной женщины. Она как-то виновато вглядывалась в свою дочь, мою маму. Соседка, поняв, что лишняя, тихонько покинула дом. И тогда бабушка попросила помочь ей приподняться. Мы с мамой подложили две большие подушки под спину, и она начала свою исповедь.  

–Настенька, доченька моя! Я не знаю, простишь ли ты меня, хоть когда-нибудь… Я очень виновата перед тобой.  

Я настороженно поглядывала то на мать, то на бабушку, ничего не понимая. А она продолжала:  

–А вина моя была в том, что жили мы в то время, когда принести ребёнка в подоле считалась большим позором. Я воспитывала тебя в страхе перед этим позором, но ты наперекор мне согрешила. И согрешила, будучи сама почти ребёнком. Тебе не было ещё и 16 лет. Ты только- только закончила школу. Тебе надо было идти учиться дальше, чтобы навсегда уехать из этой глуши.  

Я поздно узнала о твоей беременности. Аборт делать было опасно, я могла потерять тебя. И тогда я решила, что пусть ребёнок появляется на свет. Я не выпускала тебя никуда из дому, чтобы никто не догадался, что с тобой приключилось. А всем говорила, что уехала к бабушке. Она жила далеко от нашей деревни.  

Роды были очень тяжёлыми. Я боялась, что потеряю тебя. И когда ты спала после того, как младенец, мальчик появился на свет, забрала малыша. Я его укутала, надела на шею медальон, точно такой, как у Жанны сейчас, написала записку, что имя мальчика Вадим, а фамилия – Виноградов. Отчество – Сергеевич. Я отвезла ребёнка и подкинула в детский дом. Душа болела. Но болела не за ребёнка, а за тебя дочка. Я не знала, как ты отнесёшься к моему решению. И тогда я солгала. Когда ты очнулась, я сказала, что ребёнок родился мёртвым. Ты очень плакала, не хотела ни есть, и пить, хотела также умереть.  

– Я уже и не рада была, что затеяла это тёмное дело. Но молодость брала своё и постепенно ты вернулась к жизни. На следующий год поступила в институт и благополучно его окончила. Я делала всё возможное, чтобы тебе было хорошо, но ты от меня отдалялась с каждым годом. Я поняла, что поступила не правильно, что не смогла расположить твою душу к себе. Мне захотелось искупить хоть поздно свою вину. Я поехала в детский дом, чтобы забрать мальчика, но было поздно. Детский дом был в аварийном состоянии и его закрыли, а детей распределили в разные дома, развезли по городам. Никто мне не дал ответ, куда попал мой внук. И вот с этим тяжким бременем я жила всю свою оставшуюся жизнь.  

–Потом ты благополучно вышла замуж и у тебя родилась Жанночка. Я была очень рада. Я думала, что теперь вот ты оттаяла, и будешь привозить ко мне внучку, чтобы она дышала деревенским воздухом, пила парное молочко, и просто, приносила мне радость. Однако этого не произошло. А как же я была рада, когда после школы Жанночка приехала ко мне. Я не могла нахвастаться своим соседкам, какая у меня умница и красавица внучка. Однако моя радость длилась совсем не долго. Я не знаю, чем я не угодила ей, но она вскоре сорвалась и ничего не объяснив, умчалась в город.  

–Вот так и заканчивается моя жизнь. Я лежу здесь в одиночестве со своими мыслями. Как же мы бываем не правы! Вот меня жизнь и наказала за это. Страдал бедный мальчик, он не знал материнской ласки. А теперь страдаю я, не ведая дочерней ласки. Прости меня, Настенька. Прошу тебя. Похорони меня по-людски.  

В доме наступила гробовая тишина. Все три женщины плакали, молча утирая слёзы. Первой не выдержала я, припала к бабушкиной груди, сама попросила у неё прощения, за то, что никогда не хватало на неё времени. Бабушка благословила меня и пожелала счастья. Затем мама обняла бабушку и со слезами попросила прощения за то, что такая непутёвая оказалась у неё дочь. Бабушка и её благословила. Потом попросила положить, как раньше и закрыв глаза, лежала молча. Мы тихонько отошли от кровати, давая возможность спокойно отдохнуть больной.  

А утром бабушка пару раз глубоко выдохнула и навеки успокоилась. Хоронить пришли люди со всей деревни. Все очень хорошо к ней относились. Мне было стыдно смотреть в глаза этим людям. Стыдно, что чужие люди ухаживали, помогали ей вести хозяйство, а мы ни разу не спросили о здоровье, и есть ли у неё кусок хлеба? Своим равнодушием мы больно ранили, но прощения не мы просили у неё, а она у нас.  

Неизвестно кто поступил гуманнее бабушка, отправив ребёнка в детский дом, или я, сделав аборт, тем самым освободив себя навсегда от детских забот. С тяжёлым сердцем мы обе покидали эту деревню.  

Я твёрдо решила для себя, что обязательно найду своего родного брата. Где бы он ни был. Тем более я знаю его фамилию. Имя и отчество. Даже год рождения. Даже то, что на шее у него должен быть такой медальон, как у меня. Я видела, что внутри медальона находится портрет моей молодой мамы, интересно, а в том медальоне, такой же?  

А дома матери предстоял тяжёлый разговор с отцом. Я хотела сама с ним поговорить, но мать твёрдо решила, что сама должна рассказать ему обо всём, что случилось много лет назад, когда она, по сути, была ребёнком.  

О чём они говорили, мне этого уже не узнать, но утром отец был задумчив и очень мало разговаривал. Как-то рассеяно поцеловал меня и мы ушли на работу.  

Глава 18. Жанна. В детдоме.  

А в кабинете у главврача у меня состоялся разговор. И я вышла победителем. Полставки терапевта здесь я отдавала своему коллеге, а в детском доме работать мне давали возможность.  

И вот настал тот день, когда я вновь перешагнула порог этого заведения. На окне, вернее на подоконнике сидела приятная белокурая девочка. Мне кажется, я её уже видела, когда приносила подарки. Я подошла к ней и спросила, почему она забралась сюда? Девочка ничего мне не ответила, а только настороженно посмотрела из под-лобья. Мне ничего не оставалось, как оставить её в покое. Слишком рано мне было судить о том, что можно, а чего нельзя делать.  

Постепенно я входила в курс дела. Пришлось много работать, я иногда оставалась дольше положенного мне срока. Я часто видела эту девочку сидящей на подоконнике. И начала расспрашивать, почему она так делает? Но девочка упрямо не хотела вступать со мной в диалог. Тогда я начала расспрашивать воспитательницу. Та слегка пожав плечами, поведала о том, что Ию, так звали девочку, совсем недавно оформили к ним. Она никак не может привыкнуть к ребятам, а ночами плачет и зовёт маму.  

–Так, а что случилось с мамой, почему она отдала такую прелестную девочку в детский дом?  

Воспитательница только рукой махнула и утерла слезу.  

На этом я не успокоилась и, выбрав время, когда Вероника Степановна была свободна, зашла к ней в кабинет. Она тепло меня встретила и вопросительно посмотрела в глаза. Я поинтересовалась историей девочки с красивым именем Ия. Заведующая немного подумала, а потом сказала, что это закрытая информация. Она не вправе разглашать тайну, но…. Поведала о том, что мать воспитывала дочь одна. Отца не было. А на работе в цехе случилась авария, и мать потеряла зрение. Вначале немного ещё один глаз видел, но после вмешательства хирургов она совершенно ослепла, и воспитывать одна не смогла девочку. Сколько было слёз, когда они прощались. Вот и сидит девчонка на подоконнике. Высматривает свою маму.  

Это была очень печальная история. У меня появилось много вопросов: где же отец девочки? Почему мать не дала ему знать о такой беде? Неужели же отец так добровольно дал согласие, чтобы ребёнок, это прелестное дитя, воспитывалось в детском доме? Этой ночью уснуть мне не удалось. Я ругала себя. Ведь там столько детей без родителей. И если я начну о каждом из них переживать то, что со мной станется? Однако не думать я уже не могла. И тогда я снова постучала в дверь заведующей. Вероника Степановна, не колеблясь, дала мне адрес матери. И при первом удобном случае я поехала на другой конец города по адресу, зажатому в моей руке.  

Глава 19. Вадим. Детский праздник.  

Прошло полгода после того знаменитого бал-маскарада. Всю зиму до конца и всю весну я продолжал искать Жанну. Десятки раз я выходил на улицу перед зданием нашего офиса в то время, когда я первый раз встретил там Жанну, в надежде встретить ее снова. Но больше здесь она в это время не появлялась. Я даже сделал отчаянную попытку узнать о ней по списку, приглашённых на бал-маскарад. Для этого мне пришлось купить коробку шоколадных конфет для секретарши директора Дома культуры Металлургов. Но и это мне ничего не дало. В списке значилось 200 человек. Большинство числились только под фамилиями, даже не было инициалов. И что мне мог дать этот список, если я не знал даже фамилии Жанны? На что я надеялся? На то, что увижу после фамилии заглавную букву «Ж»? Но даже и этого я не нашел.  

Заканчивался май. К 1 июня, ко Дню защиты детей наше руководство выделило изрядную сумму денег на подарки детям Детского дома. Наш профорг, электровеник Маринка, живо взялась за это дело, но потребовала себе помощника. Выбор пал на меня. Конечно, все же помнили, что я сам вырос в детском доме. И меня тянуло туда, это был мой дом. Мы с Мариной ходили по магазинам и покупали подарки. Обязанности мы разделили. Я занимался канцеляркой, покупал альбомы для рисования, карандаши, пластилин и прочую бумажную мелочь. Марина занималась детской одеждой. Игрушки мы покупали вместе. Она покупала куклы, игрушечную детскую мебель, посуду, я же конструкторы, машинки, паровозики. В общем, подарков оказалось много, целый мешок.  

И вот 1 июня мы с ней, как Дед Мороз со Снегурочкой явились в Детский дом. Нас уже там ждали. Детей собрали в большой игровой комнате. Марина одежду для детей и предметы гигиены сразу передала сестре-хозяйке, а игрушки решили дарить лично детям. Да не просто так, ребенок должен был что-то исполнить: рассказать стишок, спеть или станцевать.  

И начался концерт самодеятельности. Воспитательница называла фамилию и имя ребенка, он выходил на центр комнаты, объявлял, что он будет исполнять. Под аккомпанемент пианино дети пели и танцевали.  

Мальчики, в основном, читали стихи, реже танцевали, девочки же больше пели и танцевали. Мальчикам я вручал конструкторы, машинки, трактора, паровозики, Марина девочкам куклы, альбомы, карандаши.  

Дети так старались, каждому из них так хотелось получить свой кусочек счастья. До боли сжималось сердце, когда у них что-то не получалось, забывались слова песни или стихотворения, сбивались в танце. И как светились их лица, когда ребенок получал свой подарок! Он прижимал его к груди и шел на своё место, сияя от счастья.  

Детей было много, и постепенно моё внимание начало рассеиваться. Девочки пели одни и те же песни, мальчики читали одно и то же стихотворение. И вдруг моё внимание привлекла маленькая девочка, на вид ей было не более четырех лет. Я пропустил мимо ушей, корда её вызывали. Она вышла и стала петь песню о маме:  

«.. Плыву я сквозь волны и ветер  

К единственной маме на свете…»  

Девочка так старательно пела, выговаривая каждое слово, и слово «мама» она произносила с таким трепетом. Комок к горлу подкатил у меня, на глазах появились слезы. Ребенок пел, словно взрослый, глубоко понимая смысл этих слов. А корда она заканчивала свою песню, последнюю строчку просто выкрикнула:  

« … Ведь так не бывает на свете  

Чтоб были потеряны дети…»  

На мгновение в зале установилась тишина, и я услышал у себя за спиной всхлипывания. Я оглянулся и увидел, что в дверях собрался весь персонал детского дома. Женщины вытирали глаза платками. Взглянул на Марину, у нее глаза были полны слез. Я внимательно посмотрел на девочку, и что-то знакомое вдруг мелькнуло в моей памяти. Девочка стояла, не спуская глаз с нас с Мариной, в ожидании своего подарка. Я подозвал её к нам.  

– Как зовут тебя, девочка? – спросил я у нее.  

– Ия, – едва слышно ответила она мне.  

И тут я вспомнил. В памяти быстро, как в кино, замелькали кадры событий недавнего прошлого. Я внимательно взглянул в личико девочки. Да, сомнений быть не могло! Да, это Ия, дочь той взрослой Ии. Она была так похожа на свою мать. Те же глаза, тот же чуть вздернутый носик и такой же внимательный взгляд. Я не выдержал и, нарушая нашу традицию, взял у Марины самую большую и красивую куклу и вручил игрушку ей. Та вся вспыхнула от радости и, схватив куклу, помчалась на своё место.  

Глава 20. Вадим. В санатории.  

Я уже плохо помню, как закончился этот праздник. Мои мысли были заняты другим. В памяти, как в замедленном кино, возникали детали событий пятилетней давности.  

Это случилось почти пять лет назад. Как сейчас помню, это был конец августа. Из-за неприятностей на работе и постоянных скандалов с женой у меня обострилась моя старая мочекаменная болезнь почек. Тогда мне удалось достать путевку в Трускавец. Там чудесная вода нафтуся очень помогает от болезней такого рода. Поехал я на курорт один.  

Поселили меня в деревянном корпусе. Странное это было здание. Такой архитектуры, до этого мне еще не приходилось видеть. Трехэтажное здание было круглой формы, выполненное из дерева, с лестницей и круглым залом внутри на каждом этаже и комнатами-секторами по кругу. Комнаты были рассчитаны на двоих. Соседом моим оказался Николай, холостой мужчина из Подольска приблизительно моего возраста. По времени наши путевки почти совпадали, только он на два дня раньше меня приехал сюда. Мы с ним быстро нашли общий язык и быстро подружились.  

Он меня сразу предупредил, что здесь скука смертная, почти никаких развлечений, только экскурсии и раз в неделю танцы по субботам. Женщины, если и есть, то со своими старыми мужьями. Даже потанцевать не с кем. А уж, чтобы завести курортный роман, так и говорить не приходится. А с персоналом и связываться не хочется, тем более что они недолюбливают нас, русских.  

Меня это не особенно трогало, я сюда приехал лечиться, а не отдыхать и заводить курортные романы. Но все-таки…  

В столовой я убедился, что Николай был прав. В этом заезде были сплошные пенсионеры.  

Как-то вечером, когда я раздевался, Николай спросил у меня:  

– Что это у тебя за кулон на шее? Обычно люди на этом месте носят крестики. А ты с ним даже в душе не расстаешься.  

– Знаешь Коля, это единственная вещь, которая досталась мне от матери. Я ведь вырос в детдоме. А когда меня нашли на пороге детдома, там была записка с моим именем и вот этот кулон. Мне его отдали, когда я уже подрос и теперь я с ним не расстаюсь.  

Я снял с шеи кулон и показал его Николаю. Раскрыл его. В нем была миниатюрная фотография юной женщины и прядь волос. И на этой фотографии эта женщина мне показалась очень похожей на Жанну. Только теперь я обратил на это внимание. Те же глаза, тот же чуть вздернутый нос. Только она здесь была намного моложе Жанны. Просто совпадение, мало ли на свете похожих людей – подумал я  

Сентябрь – не самое лучшее время для отдыха в Карпатах. Идут частые дожди, туманы, да и дни уже становиться прохладнее. Так мне не повезло с туманом. На третий день выбрался на экскурсию в горы. Билет был приобретен заранее. В день экскурсии с самого утра стоял туман, но экскурсию не отменили, деньги то заплачены. Собралось нас человек двадцать у автобуса. Пришел экскурсовод и бодрым голосом позвал нас заходить в автобус, уверяя, что в горах туман обязательно рассеется и оттуда откроется чудесный вид на карпатские горы и полонины. Весь маршрут он нам рассказывал о замечательной природе в горах и предгорьях Карпат и красивейшем дереве смереке – царице здешних мест. А туман так и не рассеялся. Приехали мы в горы, остановились на смотровой площадке, вышли из автобуса, подошли к краю. А экскурсовод нам заливал:  

– Отсюда открывается чудесный вид на полоныну….  

Какой там открывается?! В двадцати шагах уже автобуса не было видно.  

А когда мы уже подъехали к санаторию, экскурсовод нам заявил, что смерека по-русски это ель.  

И вот пришла суббота. После ужина в местном клубе проводились танцы. Я не особо стремился туда, но это было хотя бы какое-то развлечение в нашей скучной жизни. И еще, конечно, хотелось посмотреть на здешнюю публику. Ведь в столовой я видел далеко не всех. Мероприятие начиналось в 19 часов, мы с Николаем подрулили туда к 20. В зале было полно народа. Музыка звучала, но желающих танцевать было мало. Многие пришли сюда просто поглазеть. И, действительно, здесь были, в основном, пожилые люди. А что я хотел? Это же не дом отдыха, а лечебный курорт, и пожилые люди приехали сюда лечиться.  

Николай посмотрел на это все и сказал:  

– Ну, я пошел, мне тут делать нечего. Лучше дома полежу книжку почитаю.  

Глава 21. Вадим. Ия.  

Я не стал его удерживать, а сам решил еще остаться и еще немного побыть здесь. И оказалось не зря. В зал вошла высокая совсем юная девушка. На вид ей нельзя было дать больше двадцати. Ее юный вид так резко контрастировал с окружающей публикой. Она немного растерянно огляделась вокруг и в результате у нее, очевидно, появились точно такие же мысли, как у Николая. Но в это время заиграла музыка, включили танго «Счастье мое». Я решил рискнуть. Подошел к ней и пригласил на танец. Она с радостью согласилась. В это время в зале уже танцевало не менее десятка пар. Мы стали танцевать. Танцевала она легко и изящно, в танце была послушна и грациозна.  

– Милое дитя, вас-то каким ветром сюда занесло? – начал я разговор. – Наверное, решили навестить маму или папу, а может дедушки или бабушку?  

– Не такое уж дитя. Мне уже скоро двадцать, это, во-первых, а во-вторых, болеют не только старики…  

– Ну, уж, позвольте мне не поверить, такая юная девушка, пышущая здоровьем и вдруг больна…  

– Увы и ах, болезнь не заглядывает в паспорт. Вот и мне пришлось прервать учебу и заняться здоровьем. Вместо того, чтобы начать учебу, вместе со всеми на втором курсе, я прохлаждаюсь здесь.  

– Если не секрет, где вы учитесь?  

– Какой тут может быть секрет! В химико-технологическом техникуме в городе…Н  

Я про себя отметил, что мы оба оказались из одного и того же города.  

– А как вас-то зовут, дорогое дитя?  

– Меня зовут Ия. И перестаньте меня называть дитя, я уже вполне взрослая женщина, в этом возрасте у моей мамы уже я была. И не корчите из себя старика. Наверняка вам самому не больше тридцати.  

– Очень редкое и красивое имя. Простите, я не представился. Меня зовут Вадим.  

– Очень приятно.  

В это время танец закончился. Я поблагодарил свою партнершу и хотел отвести ее на место, но, очевидно, у нее своего места не было и мы просто отошли в сторонку, продолжая беседовать.  

Следующий танец и все остальные до самого конца мы уже танцевали вместе. Мы весело и оживленно болтали. Она оказалась веселой развитой девушкой, эрудированной и прекрасной собеседницей. После танцев я решил ее проводить. Мы вместе заглянули в столовую, где нас ждал стакан кефира с парой печеньецев, а потом отправились спать. Оказалось, что ее поселили в нашем корпусе, только на третьем этаже. Мы простились в вестибюле нашего этажа, договорившись завтра вместе ехать на экскурсию во Львов. Она поднялась на свой этаж, а я зашел в нашу комнату. Николай лежал на кровати поверх покрывала с книжкой в руках. Встретил он меня вопросом:  

– Ты там был до самого конца? Что ублажал старушек?  

– Нет, представь себе, я там встретил юную девушку, студентку, мы познакомились и вместе протанцевали весь вечер.  

– Тогда тебе повезло. Но смотри, не сильно увлекайся. Курортные романы добром не кончаются.  

– Да она еще совсем пацанка…  

На следующий день было воскресенье. С самого утра светило яркое солнышко, было очень тепло. Экскурсионный автобус во Львов отправлялся сразу после завтрака. В автобусе мы с Ией оказались рядом. Мы весело болтали всю дорогу, почти не замечая ничего вокруг. Отвлеклись только когда проезжали ореховую рощу. Сентябрь месяц в Карпатах это время сбора грецких орехов. Вдоль трассы стояли высокие ореховые деревья. Спелые орехи сыпались прямо на дорогу, и от них на асфальте было сплошное месиво раздавленных шинами орехов. Молодые женщины на высоких многометровых лестницах собирали орехи. Некоторые из них были в юбках, и когда по дороге проезжали машины, водители задирали головы вверх, поглядывая на голые ноги молодок, а те, игриво смеясь, поднимали подол юбки, показывая цветные трусики.  

До Львова, а это менее ста километров, дорога заняла около двух часов. Но мы с Ией, весело болтая, ее почти и не заметили.  

Автобус оставили на стоянке, а дальше экскурсия двинулась пешком по городу. Мы любовались старинными зданиями города. Ему недавно исполнилось 1200 лет. Побывали в костелах и музеях. Пока мы ходили, погода началась быстро портиться, резко похолодало, а потом начался дождь. Из нашей группы из двадцати человек только двое догадались захватить с собою зонтики. Конечно, ни Ия, ни я зонтиков с собой не имели. Мы довольно быстро промокли, а Ия вообще была в легком платье, ей досталось хуже всех. Я отдал ей свою ветровку, оставшись в рубашке. Ехали обратно промокшие, замерзшие, очень уставшие, даже попросили водителя включить отопление в автобусе.  

(продолжение следует)