солнце

— Вадик?  

— Да?  

— А когда мы увидим солнце?  

Её вопросы всегда ставили в тупик. Вадим не любил на них отвечать, поскольку сам ответов не знал — в голове были лишь теории, и то проверить их на практике не представлялось возможным. Жить после апокалипсиса — жить в неизвестности. На протяжении почти двух лет вся планета, погружённая в так называемую вулканическую зиму, медленно погибала. Или корректнее сказать — погибало человечество. Запылённый слоем вулканического пепла воздух был достаточно плотным, чтобы им было тяжело дышать, а температура воздуха понизилась на достаточное количество градусов за это время, чтобы на улице было действительно холодно. Запасов еды не хватало. Многие люди выбирались на поверхность, но не выживали там достаточно долго — то ли от радиации гибли, то ли просто замерзали. Вадим вздохнул. Ответов на все вопросы он не знал.  

— Не знаю… когда увидим, тогда и увидим.  

Катя, его сестра, качнула головой. Ей, если честно, не очень хотелось увидеть небо и солнце. К чёрту их! Хотелось нормальной жизни. Наконец-то выйти за пределы тесного холодного бункера, снять осточертевшие вещи цвета хаки, по-человечески искупаться и… жить. Просто жить, как живут обычные люди. Как жили раньше, до всех этих катастроф, летающих «Кракенов», который и так придумали обезумевшие люди, и прочей чертовщины! Вот только «как раньше» уже не будет. По крайней мере ближайшие лет… десять? пятнадцать? Сколько понадобится для восстановления мира, часть которого в буквальном смысле погибла и сейчас разлагается на поверхности. А разлагались ли вообще? Человечество так испортило собственную жизнь и среду обитания, что не удивительно будет, если, выбравшись на поверхность, остатки выживших людей увидят тысячи почти не разложившихся трупов… как кукол…  

Вздрогнув от своих же ассоциаций, Катя поднялась на ноги и, потянувшись, сделала несколько шагов по комнате. Спина затекла, да и поясница предательски болела. Какое к чёрту здоровье в этом мире?! Тут бы просто не сдохнуть бы, а остальные проблемы можно будет решить позже.  

— Хочу наверх.  

Непонятно, сказал ли это Вадим или Катя, а может, и в унисон вовсе… Они тут же дружно уставились друг на друга и осуждающе сощурились. Абсолютно одинаково.  

— Нет,  — вместе. — Ты никуда не пойдёшь.  

Наверху не лучше, чем здесь. Но время от времени всё равно казалось, что они все просто паранойят и на самом деле ничего этого нет… Слабое утешение, конечно, когда через день ощущаешь то подземные толчки, то слышишь вой сирен и крайне сомнительный грохот. Кажется, это чудят те «бессмертные», захотевшие поиграть в героев постапокалиптического рассказа. Причём крайне сомнительного содержания — сражаться с несуществующим «монстром», которого много лет выращивали сами. Планета сама справляется со своим очищением — за полтора года-то сколько человеческих душ погубила… И ведь самое смешное — это действует. И этих несчастных бойцов тоже скоро отправят в лучший из миров.  

Воевать с «богом», которого сам разозлил — идея так себе. Ничему людей ни жизнь, ни мифология не учит.  

Откуда-то сверху снова послышался грохот. Скоро должны вернуться Юра и Ульяна с вылазки — на поверхности, конечно, отнюдь не безопасно, но разузнать обстановку и набрать ещё немного возможного продовольствия тоже было мерой необходимости. Так делали почти все выжившие, только каждый своё время — например, бункер номер восемь-четыре-шесть, в котором и проживали Катя и Вадим, и их оставшиеся друзья, на все вылазки отправлялся ночами. С двух до половины четвёртого ночи. Тогда, говорят, самое спокойное время. Кто знает, так ли это всё на самом деле — по крайней мере во время собственных вылазок все они были свидетелями такого дерьма, которое лучше и не помнить… Видно, в дневное время там ещё хуже — в край обезумевшие «воины» могли напасть на людей и если не убить, то здорово покалечить…  

— Вадь,  — тихо позвала брата Катя. — Нам нужно наверх…  

— Я знаю,  — даже не задумываясь, ляпнул Вадим и только спустя несколько секунд осознал это. Вздохнул. — Меня тоже туда тянет… Но нельзя.  

«Нельзя» потому что хотелось максимально подольше прожить в одном составе, потому что не хотелось терять родную кровь… у них ведь кроме друг друга уже и никого не осталось. Катя отчего-то точно знала, что из своей достаточно большой семьи в живых остались только они. Связаться они не могли, чтобы проверить эту информацию, да и почти не хотелось. Просто думать, что ты остался один — это одно, а знать уже как факт — пугает до ужаса.  

Электронные часы на столе показывали почти шесть утра. Юра и Ульяна всё ещё не вернулись… Вадим сглотнул вязкую слюну и крупно вздрогнул. Плохой знак. Обычно эти двое, даже если задерживались, приходили максимум к пяти утра. Что-то определённо случилось.  

— Нам нужно наверх… Там Юра и Ульяна… — это уже Вадим, который надеется, что Катя его не услышит. Но она слышит… и прекрасно понимает состояние Вадика.  

— Они уже вряд ли вернутся… — твердит она. Твердит разум и логика. Но вопреки этому инициация почти силой заставляет суетиться и делать выбраться наверх. Там что-то важное… — Я так не могу! — с возмущённым вздохом Катя взмахивает руками и хлопает раскрытой ладонью по столу. — Мне наплевать, можно или нельзя, я пойду наверх.  

Вадим прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Пересилить это желание оказалось невозможным.  

— Я с тобой.  

— Что?  

— С тобой наверх иду. Если сдохнем, то вместе.  

— Почему?  

— Хоть виноватым себя чувствовать не буду…  

В ответ Катя лишь усмехнулась и качнула головой, мол, хочешь — идём. С одной стороны она, несомненно, тоже волновалась за брата и предпочла бы, чтобы он сидел в бункере, но с другой — ей будет не так страшно идти и принять всё, что бы они не увидели.  

Бункер сам достаточно большой, в нём несколько уровней, но в последнее время он всё больше пустел. Идти по опустевшим коридорам, в которых ещё недавно разносились разные голоса, было жутко. Катя схватила Вадима за руку и сжала край рукава его толстовки. Вадик в свою очередь просто сжал кулак. Ему тоже страшно, он тоже боится, только выбора уже нет. Вернуться в комнату? Можно, конечно… а вдруг они пропустят что-то важное? Ну, не умрут же они в конце концов!  

Юра и Ульяна нашлись как раз у самого входа в бункер. Они стояли и негромко переговаривались. Были так заинтересованы разговором, что даже не заметили появления друзей. Синхронно обернулись только на восклик «хей! » от Кати.  

— Вы чего… — только хотела было она возмутиться, как замерла, уставившись на небо. На серое небо, а горизонт буквально горел оттенками жёлтого и нежно-розового. Вадим тоже посмотрел туда и, кажется, забыл, как дышать.  

Ярко-красный огненный шар поднимался над линией горизонта, освещая тёплыми лучами промёрзлую поверхность. Свет пробивался из-за слоя пыли и пепла, но уже не настолько плотного, чтобы в принципе его её пропускать.  

Медленно серость улиц сменялась чем-то другим, доселе забытым. Несмотря на кучи трупов вокруг, на стойкий запах смерти, который ещё долгое время не получится забыть, внутри появилось странное ощущение счастья.  

Солнце! Неужели это действительно солнце?  

— Вадь… — глухо позвала Катя. — Солнце.  

— Я вижу.  

— Нет, ты ее понимаешь… Солнце! Оно…  

Он и правда не понимал этого восторга. Но смотрел на белеющий шар до цветных пятен перед глазами и улыбался.  

Взошло солнце. А значит, жизнь повернула в какую-то новую сторону. Только бы всё хорошо было…  

— Пойдём в бункер. Здесь всё ещё небезопасно.  

А в голове всё крутилось: взошло солнце…