ДВОЕ В ПУТИ. Продолжение

Глава 48 Гриша вернулся  

Наташа  

Зазвонил телефон. Я взяла трубку. В трубке раздался уже знакомый мне голос начальника Гриши.  

– Наталья Николаевна? Добрый день. У меня для вас приятная новость. Григория нашли! Он жив и относительно здоров. У него была травма позвоночника. Но сейчас ему уже легче, он может самостоятельно ходить. Его уже везут в Москву. Думаю, что сразу домой его не отпустят, а положат в госпиталь. Нужны обследование и реабилитация. В госпитале вы сможете его навещать.  

– А может сразу домой? Дома у него будут лучше условия и уход лучший, да сама домашняя обстановка поможет ему быстрее выздороветь.  

– Простите, Наталья Николаевна, не мне это решать. Ну, все! Скоро уже встретитесь. До свидания!  

– Мама! Мамочка! Гриша уже совсем скоро будет дома. Это я так кричала, что, видимо, переполошила всех. Дети заревели в один голос. Из своей комнаты вышла встревоженная мама. Она никак не могла поверить в то, что я сейчас пробовала ей рассказать.  

– Мамочка! Гришу везут в госпиталь, сюда в Москву. И я смогу его навещать.  

Я подошла к плачущей матери, и крепко обняв, сама не удержалась. Мы плакали от радости, что наш дорогой, самый любимый мужчина живой и вот-вот увидимся с ним. Мы так и стояли бы неизвестно сколько, но наконец, до нашего сознания дошло, что дети орут, не стихая, и не сговариваясь, направились в их комнату.  

Я наклонилась над ними. Дети что-то лепетали и пальчиками старались размазать мои слёзы по щекам. И тогда я радостно засмеялась: это они так хотели успокоить свою мамочку. На душе стало спокойно и радостно.  

А к вечеру раздался звонок. Звонил муж. Я стояла и готова была от радости целовать трубку телефона. Это был самый счастливый день в моей жизни. Вернулся мой любимый человек, отец моих детей. Я пообещала завтра же быть у него в госпитале.  

И снова я делила эту радость с мамой, с его мамой…. хотя…. она уже давно, с той самой первой встречи, стала и моей мамой. Я даже и предположить не могла, что совсем чужая женщина может так глубоко запасть в сердце. А всё из-за него, из-за прекрасного сына.  

Ночью мне совсем не спалось. В голове всё время прокручивалась наша встреча. Как мне взять себя в руки, чтобы не разревется? Мне надо показать, что я очень сильная женщина, чтобы быть под стать своему мужу, которому пришлось вынести столько испытаний за последний месяц. А всё ли уже закончилось? Вряд ли оно закончилось. И поэтому и мне нужно держаться, чтобы я смогла быть достойной поддержкой. Уснула только под утро.  

Утром мы с мамой напекли вкусных пирожков. Мама сказала, что Гриша очень любит пирожки с капустой, но я ещё начинила и мясом, а потом и творожком, взяла сменное бельё и, поцеловав детей и маму, выпорхнула из квартиры. Не чуя под собой ног, направилась к транспорту, который привёз меня к госпиталю.  

Сердце выскакивало из груди. Я не помню, как поднялась на указанный в регистратуре этаж, как влетела в палату. Я только помню, как повторяла только одно единственное имя:  

– Гриша…Гришенька…. Гриша……  

Крепкие мужские руки, такие знакомые, такие ласковые, такие родные…уже прижали меня к груди и я…..я, припав к его груди, рыдала. А он гладил мои плечи и шептал:  

– Наташенька, дорогая моя девочка, я уже с тобой. Я теперь от тебя никуда не денусь. Я всегда буду только с тобой. Ты только не плачь, моя любимая.  

Все, кто находился с Гришей в палате, тихонько покинули её. И тут Гриша начал целовать мои губы, которые так давно не ощущали это сладостное действо. Его усы…Ох! Они пронизывали тысячами иголок …. Нет…не губы… Моё сердце, которое так и трепетало навстречу его сердцу…Так и стояли, обнявшись и слившись в бесконечном поцелуе, пока не пришла медсестра делать Грише укол.  

И только тогда он отпустил меня. Я знала, что не могу долго задерживаться у него, что матери трудно одной справляться с двоими детьми, но никак не могла уйти. А Гриша смотрел на меня, и всё время держал мою руку, в своей. И только во второй половине дня мы расстались до завтрашнего дня.  

Глава 49 Подкуп.  

Григорий  

В палату зашла медсестра.  

– Григорий Федорович, вас к телефону.  

Я поднялся с койки с трудом, спина еще продолжала болеть, вышел в коридор к столику дежурной. Трубка лежала на столе рядом с аппаратом.  

– Я слушаю вас.  

– Григорий Федорович, добрый день. Меня зовут Иван Степанович. Я к вам по поручению Министерства лесного хозяйства. Мне поручено сообщить вам следующее. По приказу министра вам выделена премия за большую проделанную работу по раскрытию деятельности преступной группы, занимающейся хищением народной собственности в крупных размерах и в качестве компенсации за физический и моральный ущерб, полученный во время выполнения задания. Кроме того, вам выделена из резерва министра пятикомнатная квартира в новом строящемся микрорайоне Москвы. У вас ведь подрастают разнополые дети, и с вами живет ваша мама. Мы еще позволили себе без вашего ведома, обставить квартиру новой итальянской мебелью. Квартира готова к заселению. Вам остается только получить ордер у коменданта и ключи от квартиры. Находится она по адресу…. Это четвертый этаж в шестнадцатиэтажном доме.  

Эта новость меня ошарашила. И я подумал: «Ну вот, началось…». А мой собеседник продолжал:  

Сумму эту перечислили на ваш счет в Сбербанке. Курьером сберкнижку доставят вам на дом. Пусть вас не удивляет величина этой премии. В нее вошли еще единовременные выплаты семьям погибших ваших товарищей. Им будут перечислены эти деньги из этой суммы. Просто так было сделать нам удобнее для оформления.  

Я перебил своего собеседника.  

– Извините, а я могу поинтересоваться, о какой сумме идет речь?  

– Во первых, это не по телефону, во-вторых, я этой информацией и сам не обладаю. Мне самому ее не сообщили, а только поручили поставить вас в известность.  

– Скажите, а я могу отказаться?  

– Я толком не в курсе этих дел. Просто думаю, что вряд ли. Ведь часть этой суммы уже потрачена на приобретение мебели и квартира уже записана на вас. А у меня теперь все. У вас будут еще вопросы?  

Вопросы у меня, конечно, были, и не мало, но я не стал задавать их своему собеседнику, потому что вряд ли он сумел бы дать мне вразумительные ответы на эти вопросы. Ему просто поручили мне позвонить и сообщить и он это сделал.  

Да, ловко они придумали, – начал анализировать я. Можно только себе представить о какой сумме идет речь, раз из нее только часть истратили на мебель и не какую-то нашу, а итальянскую. Да еще выплаты семьям погибших в катастрофе вертолета. А ведь эту всю сумму перечислили на МОЙ счет. Значит, когда речь пойдет о взятке, то будет фигурировать ВСЯ сумма. Нужно будет срочно предупредить Наташу, чтобы она ни в коем случае не расписывалась за получение сберкнижки у курьера. Пусть она отказывается под любым предлогом.  

У подошедшей к столику дежурной медсестры спросил разрешения позвонить в город.  

– Набирайте номер через девятку.  

Я позвонил к себе домой. Трубку тут же взяла Наташа.  

– Наташенька здравствуй! Извини, долго занимать телефон не могу. Хочу предупредить тебя. Что бы то не приносили для меня, ни в коем случае не расписывайся за получение. Под любыми предлогами отказывайся. Ссылайся на меня, мол, вернется домой – сам получит. Ты поняла? Встретимся, объясню. Это очень важно. Ну, все, целую тебя и детишек. Маме привет. Пока!  

Я положил трубку и вернулся в палату и еще долго думал об этой новости.  

Глава 50 Гриша приехал  

Наташа  

Да…я думала, что все проблемы, связанные с Гришиной тогдашней командировкой, давно уже в прошлом. Оказывается совсем не так. Снова Гриша встревожен. Похоже, что и в больнице ему не дают спокойно вылечиться. Да, конечно, я сделаю всё, что от меня зависит. Недаром же говорят у нас в народе: «Куда иголка, туда и нитка». Я давно уже стала его ниточкой.  

А вскоре пришло радостное известие, что в субботу к обеду Гриша будет уже дома. От радости я не знала что делать. Я кружилась по комнате и припевала:  

– Гриша приедет! Гриша приедет! Гриша приедет!  

Мама только с улыбкой посматривала на свою расшалившуюся сноху. Потом внесла предложение пригласить к обеду тётю и дядю. я поддержала её и тут же позвонила. Они очень обрадовались хорошим вестям. Ведь и они очень волновались за своего дорогого племянника.  

А утром они прибыли с гостинцами. Я только хотела идти в магазин, но дядя только сказал, что всё необходимое есть. Только стоит приложить умелые ручки. Так и сделали. Мы с тётей занялись приготовлением праздничного обеда, а мама и дядя начали наряжать детей. Мама расчёсывала длинные волосы Настёны. По этому поводу я давно уже купила для неё красивую зелёную ленточку под цвет её изумрудных глаз. Василёк тянул ручки, видимо тоже хотел и для себя такое украшение. Тогда дядя взял мальчика на руки и начал терпеливо объяснять, что мальчику это совсем и не к чему. Василёк внимательно прислушивался, и, кажется, всё понял, так как тут же начал что-то гудеть, играя с машинкой.  

У нас уже всё было готово, когда раздался звонок. Я как была в фартуке, так и побежала открывать. На пороге стоял улыбающийся, исхудавший Гриша. Он держал в руках большой букет алых роз. Я повисла у него на шее. Он ласково отстранил меня и приник губами к моему рту. Своим языком он сказал мне о том, как же он по мне скучал, как долго ждал этой встречи. Мы бы так и стояли, не отрываясь друг от друга, но дети, увидев Гришу, заревели в два голоса, как бы выражая недовольство тем, что какой-то дядя отнял у них маму. И тогда Гриша отдал мне розы, а сам не раздеваясь, подхватил орущую детвору и закружил с ними по коридору. Дети засмеялись от восторга и начали теребить его усы. Значит, узнали своего отца.  

Опустив детей, Гриша обнял и поцеловал мать, тётю. Крепким мужским рукопожатием поздоровался с дядей и только потом снял куртку. Он немного поморщился, видимо, травма ещё беспокоила его. Но я знала, что смогу ему помочь. Гриша отправился в душ. Я отнесла ему туда чистое бельё и верхнюю одежду.  

А потом мы поднимали свои бокалы за то, что Бог услышал наши молитвы и сохранил сына, отца мужа, племянника нам. Праздник затянулся до позднего вечера. Дети не слазили с колен Гриши. Он радовался вместе с ними, казалось, каждой мелочи. Он тоже был рад своему возвращению.  

А потом наступила долгожданная ночь, когда мы с Гришей остались только вдвоём. Это была только наша ночь. Сначала мы раздели друг друга, а потом я уложив Гришу на спину приступила к действу, которое называется любовью. Сегодня я была его госпожой и повелительницей. Я целовала его губы, глаза. Я пальчиком трогала его колючие усы. Я шептала самые ласковые слова, которые только приходили в мою голову. Я не знаю, был ли в них какой-то смысл, но Грише явно они нравились. Потому, что он просил:  

– Ещё, ещё…говори, Наташенька, говори!  

И я говорила и целовала. А потом наклонилась к его члену и обхватила своими губами. Я целовала его уже ничего не могла сказать. Теперь говорил Гриша. Он просил не оставлять это занятие, а дать ему в полной мере насладиться моими губами. И я не подвела его. Вернее, подвела его к самому пику блаженства. И когда он уже готов был взлететь, я уселась на него и начала двигаться, доставляя сладостное удовольствие, двоим истосковавшимся душам. А потом мы вместе, издав победный клич, взлетели на небывалую высоту наслаждения.  

Я прильнула к нему. А он крепко крепко прижал меня к себе, и найдя мои губы излил в них свою благодарность.  

А потом, уже под утро, Гриша разбудил меня крепким поцелуем. Я знала, что он хочет обладать мною, и я тотчас была готова к этому. Это был саамы настоящий всплеск страсти. Мы снова летели на крыльях любви в за облачную высь. Высь, которая называется любовью. Мы снова были вместе и моя душа ликовала:  

–Гриша вернулся! Вернулся Гриша!  

За работой и заботой мы и не заметили. Как прошла зима и наступила весна. Слава Богу, дети были здоровенькими. Только я сильно исхудала. Это постоянная тревога о Грише, да и двое деток кормила до сих пор грудью. Гришка начал возмущаться, что я совсем не берегу себя, что дети уже большие и надо их лишить удовольствия сосать материнскую грудь. Да и мама также поддержала сына. Что же мне оставалось делать? Я уже и так прикармливала их смесью детской, да и со стола давала то кусочек хлеба пососать, то мясо. Но чувствовала себя, конечно не очень. Стала очень утомляться. И не стала с мужем спорить. Вот уже три ночи страдали все. Мне болела грудь, молоко всё никак не могло перегореть. Василёк кричал громко, по-мужски, а Настя так жалостливо попискивала. Я готова была уже снова начать кормить, но Гриша меня не допускал. Через неделю все успокоились.  

(продолжение следует)