ДВОЕ В ПУТИ Продолжение

Алина Хатько & Олег Вайнтрауб  

ДВОЕ В ПУТИ  

Глава 17. Покупки  

Наташа  

Гриша, как всегда по заведённой традиции, накормив меня и позавтракав, ушёл на работу. Настроение моё после того, как Максим нашёл общий язык с Григорием, было хорошим. Мои опасения, что сын снова приревнует меня к мужчине, развеялись. Да и у меня с Гришей всё шло, как нельзя лучше. Мне даже не верилось, что так может быть.  

Выглянув в окно, я заметила, что тучи, которые уже несколько дней нависали над землёй, развеялись, и в небе светило холодное октябрьское солнце. Взглянула на часы, и невольно сравнила с Москвой…..Разница была в шесть часов. Вот зато я так долго и валяюсь в тёплой постели. Пока что мой организм не перестроился, а вот бедный Гриша…. Он так много работает, старается успеть закончить свою работу до отъезда.  

Немного подумав, я решила и сегодня сходить в магазин. В прошлый раз продавщица что- то намекала мне о том, не хочу ли я приобрести у них импортные женские вещи. Но я как- то зациклилась на продовольственных продуктах и не обратила на её слова внимания. Да и денег много с собой не брала. А вот сегодня, как раз погода манит на прогулку. Как всегда я сделала совсем лёгкий макияж, сказалась многолетняя женская привычка. Я долго вглядывалась в зеркало. На меня смотрела, ещё совсем не старая, симпатичная женщина. она была мне знакома, но что- то было в этой женщине не знакомое, что- то новое… Но что именно?  

О! Это глаза! Глаза светились каким- то внутренним светом. И этот свет падал на лицо, и оно также светилось…на нём можно было прочесть, что женщина счастлива. А счастлива потому, что любила. Я только сегодня сделала для себя это открытие. Да, да! Я полюбила всем своим сердцем этого мужчину. Я сама была ошеломлена этим открытием. Ведь я давно поклялась себе, да и Маше, что никогда не открою своё сердце мужчине. Я говорила, что закрыла свою душу на замок, а ключ выбросила в балтийское море. Маша, правда, смеялась и говорила:  

– Ой, Наташка, смотри, чтобы тебе не пришлось бы просить золотую рыбку, чтобы она достала со дна морского этот ключик, а в худшем случае, тебе самой придётся нырять за ним в холодные воды.  

А вот случилось… Как только заслышу Гришины шаги, моё сердце начинает работать в два раза быстрее, а когда он прикасается ко мне, меня уже бросает в жар, и меня тут же охватывает желание…я всё время думаю только о нём. Мне хочется быть с ним рядом. Мне кажется, если я буду рядом с ним, то ничего плохого не может случиться с дорогим мне человеком. Так что же это, если не любовь?  

С такими мыслями я вышла на прогулку. Солнышко было ласковым, оно даже немного и грело. И вот я уже в поселковом магазине. Продавщица улыбнулась мне, как старой знакомой и поинтересовалась, что я хочу купить. И тогда я напомнила, что хочу приобрести что- то для себя и для подруги.  

Девушка, мило улыбнувшись, нажала какую- то кнопку и вскоре в дверях склада появилась другая девушка и жестом пригласила меня следовать за ней. Я удивилась такой конспирации, но вида не подала и последовала за ней. Пройдя через склад, занятый продуктами, девушка открыла ещё одну дверь, и я оказалась в другом магазине, который был увешан одеждой. Но какой одеждой!  

Не будь я женщиной, если бы не удивилась. У нас, в Латвии, да и в Белоруссии, такой одёжки я не видела. Здесь был развешан импорт. Как я поняла по этикеткам, все было завезено из Японии. Вопросов я не задавала, а приступила к изучению имеющегося ассортимента. Мои глаза разбежались. Мне хотелось купить и красивое пальто, и платье, и блузку, и сумочку т туфельки… я растерянно стояла и смотрела на это изобилие. Девушка мило улыбнулась и, осмотрев мою фигуру, начала сама предлагать товар.  

Общими усилиями мы подобрали для меня красивый костюм зелёного цвета, из мокрого шёлка Он так шёл к моим сияющим глазам, что продавщица не могла отвести глаз. Да и сама я была в восторге. Для Маши я выбрала красивый свитер из ангорской шерсти. Мне захотелось купить что- то и Грише. Прикинув размер, я назвала его девушке и та показала рубашку. Она была стального цвета, который явно подойдёт к его глазам.  

Нечаянно мои глаза наткнулись на детские костюмчики. Они были такие яркие и качество отменное, что я не выдержала и начала лихорадочно отбирать вещи и для мальчика и для девочки. Про себя подумала, что вот у сына уже есть невеста, значит, скоро я стану бабушкой и тогда с удовольствием буду наряжать внуков.  

А ещё девушка предложила моему вниманию очень красивый плащ. Он был из какого- то неизвестного мне материала бордового цвета. Примерив, я уже не смогла от него отказаться.  

А ещё для себя и для подруги отобрала два ярких шёлковых шарфика. Ой, а ещё и туфельки! Примерила красивые чёрненькие туфельки на невысоком каблучке. Они были очень лёгкими и удобными. И тут я уже силой заставила себя остановиться, но продавщица предложила мне красивую сумочку из крокодиловой кожи, она гармонировала с моим новым костюмом.  

Я беспомощно оглянулась по сторонам. Вещи куда- то нужно было сложить. В моём чемодане для них явно не хватит место. Продавщица пришла на выручку и предложила красивую дорожную сумку. Вместе с ней мы аккуратно уложили мои покупки.  

Ох, как же мало женщине нужно для счастья. Вот и я сегодня была счастлива. Во- первых, я поняла, что люблю, а во- вторых, я ублажила свою женскую натуру. Я почувствовала себя настоящей женщиной, думающей о том. Чтобы выглядеть на все 100. Поблагодарив за покупки, я вышла через вторую дверь, которую отворила продавщица.  

Оказалось, что я много потратила времени на прогулку и выбор товара. Придя домой, я приступила к готовке ужина. Может и Гриша сегодня придёт пораньше. Тогда я смогу порадовать своего любимого и горячим ужином и подарком, выбранным с любовью.  

Грише очень понравилась рубашка, он меня всю зацеловал. Он был растроган, сказал, что впервые в жизни, после матери, ему женщина сделала подарок, который пришёлся по душе, и который он с любовью будет носить. Затем попросил, что бы я примерила свои обновки. Он одобрил мой вкус. И, конечно же, осыпал всю меня поцелуями и комплиментами.  

После ужина мы снова занялись ставшей уже неотъемлемой частью наших отношений, любовью. В объятиях дуг друга. Мы забывали обо всём на свете. Мы забывали свой возраст… Мы поднимались на неизведанные раньше высоты, чтобы опустившись на землю сказать друг другу: «Спасибо, дорогой! Спасибо, родная! »  

Утром Григорий, как всегда приготовил завтрак, накормил меня и предупредил, чтобы я начинала понемногу собирать наши вещи, чтобы при первой его команде, я могла уйти отсюда. Сказано это было очень серьёзно, и я восприняла, как команду к исполнению.  

Вскоре вещи были упакованы. Теперь у меня. кроме чемодана была ещё и сумка. Но зато было место для термоса с чаем и место для бутербродов.  

Вечером Гриша увидев углу собранные вещи был, с улыбкой поблагодарил меня за понимание.  

Глава 17 Конец ревизии  

Григорий  

Чтобы успеть закончить ревизию, мне пришлось работать весь день воскресенье. Больше всего времни пришлось уделить материалам папки без номера. В свой блокнот я выписал из нее все компрометирующие данные из документов: номера и даты счетов, накладных, товарных чеков, расписок, ведомостей. Все это нужно было включить в акт.  

Домой вернулся я поздно, весь в своих мыслях даже не помнил как я поужинал и как разговаривал с Наташей. Она, видя мое состояние, старалась меня не беспокоить.  

Ночь с воскресенья на понедельник я спал плохо, а точнее, почти совсем не спал. Мысли мне не давали покоя. Как же мне поступить? Сделать вид, что я в глаза не видел той папки? Нет, так нельзя! Мне просто не позволит мой профессиональный долг и моя совесть. Ведь вешь идет о разбазаривании богатств нашей Родины. Я себе этого просто потом простить не смогу. Конечно, в акте можно было бы это не указывать, а в Москве устно доложить о обнаруженных нарушениях. Но зная нашу бюрократическую систему, без письменных доказательств никто и пальцем не шевельнет, чтобы начать раскручивать это дело. Только при наличии акта могут начаться следственные действия. Но акт при этом должен быть подписан руководством комбината, иначе он не будет иметь законную силу. И какой же руководитель подпишет акт, не ознакомившись с ним? А в таком случае станет известно, о том, что я ознакомился с содержанием секретной папки. И что тогда?... Как бы я поступил на месте директора? Я бы любыми средствами не допустил, чтобы этот акт был доставлен в Москву. А как это сделать? Любыми способами задержать ревизора. Попробовать предложить ему взятку, а если не согласиться, угрозами или шантажом заставить его изменить содержание акта, убрать оттуда сведения о незаконных поставках. А, в крайнем случае, подстроить ему несчастный случай. Мало ли что могло с ним случиться в этой глуши. И не обязательно здесь, в Верхних Кряжах, а скажем, по дороге. Мог же он нечаянно выпасть из ракеты по дороге домой, или пьяный мужик пырнул его ножом? А с милицией можно всегда договориться.  

Будь я один, я бы рискнул, но ведь со мной Наташа. Я не имею право подвергать ее риску. Ее ведь тоже могут убрать, как случайного свидетеля.  

И как же мне быть? Как же сделать так, чтобы директор подписал экземпляр акта, в котором не будет сказано о незаконных поставках, а в акте, который я повезу в Москву об этом будет указано, и этот экземпляр будет им подписан?  

И только перед самым утром мне в голову пришла идея, как это осуществить. И решил попробовать, и только после этого я уснул.  

В понедельник утром я попросил Ирину, чтобы мне принесли сюда печатную машинку. Она ушла и тут же ко мне явилась главный бухгалтер и стала уговаривать меня написать акт от руки, а машинистка его отпечатает быстрее и профессиональнее. Я ей ответил, что умею печатать не хуже любой машинистки, что окончил специальные курсы машинописи, и самое главное, во время печати буду еще корректировать свои записи.  

Машинку мне принесли, и весь понедельник я печатал акт. Он получился на 12 страницах. Согласно моего плана, я убрал из экземпляра акта, который будет читать и подписывать директор самые серьезные нарушения, чтобы усыпить его бдительность. Я был уверен, что когда приедет следственная бригада, то эти нарушения она точно обнаружит.  

Весь этот день Ирина просто не отходила от меня, постоянно торчала в моем кабинете, пыталась заглядывать ко мне через плечо, прочитать написанное. Чтобы избавиться от нее, я по поводу и без повода отсылал ее с различными поручениями.  

К концу рабочего дня акт был готов. По сути дела это было два акта: акт, который будет читать директор и акт, который я повезу в Москву. А задумка моя была такова. Знаю психологию руководителей, которым всегда некогда.. Ни один руководитель никогда не будет читать второй экземпляр, а подпишет первый, а заодно, считая его идентичным, подпишет, не глядя, второй и третий. Для усыпления бдительности напечатал три экземпляра. Третьим положил свой, последний лист которого был точной копией первого. Должно было сработать.  

Во вторник утром я попрошу заказать мне машину на 11-30 для отъезда, так как мол, едва успеваю дописать акт. Вручу акт директору, попрошу подписать быстрее и сам быстро на машине домой за Наташей, потом мы на пристань, и пока они разберутся с актом, нас уже поминай, как звали.  

В понедельник вечером я все рассказал Наташе и попросил ее приготовиться спрятать мой экземпляр акта у себя, на всякий случай, в надежде, что, в случае чего, женщину обыскивать они не будут. А меня? Кто знает, как у них эти дела поставлены.  

Глава 18 Бегство из Верхних Кряжей  

Григорий  

Всю ночь на вторник я спал плохо, мысли мне все не давали мне покоя. Когда они могут обнаружить подмену акта? Будь я директором, после ухода ревизора тут же вызвал бы к себе главного бухгалтера, вручил ей акт и потребовал начать устранять полученные замечания. Бухгалтер, ознакомится с актом, прибежит в панике к директору – ревизору все известно! И начнут соображать, что делать. В первую очередь нужно задержать ревизора любыми средствами и отнять акт, заставить его переписать. Но как это сделать? Времени до отхода ракеты остается мало. Можно не успеть. Срочно машину директора! Все равно пока доедут. И что? Хватать ревизора и вырывать у него из рук портфель у всех на глазах? Вряд ли на это пойдут. А что тогда? Перехватить по дороге? Ракету ведь не догонишь, а ни самолетов, ни вертолетов у них нет. А если поручить кому-то в Медвежьем? Стоянка ракеты там 10 минут. За это время нужно успеть найти человека и что-то предпринять… А если кого- то подсадить? Вот это самый опасный вариант. Да, еще в областном городе могут перехватить. Ведь наверняка прибылью они с высоким руководством делились, значит, и они заинтересованы скрыть эту аферу. А возможностей у них побольше… Там надо будет быть предельно осторожными. Но об этом я подумаю позже…  

И вдруг меня мысль словно обожгла. А если они возьмут в заложницы Наташу? Тогда я сам отдам им этот акт. От этой мысли я сразу покрылся потом, и уснуть так больше уже и не смог.  

Во вторник утром я, как всегда, приготовил завтрак, покормил Наташу и попросил ее собраться и быть готовой к 11-30, чтобы сразу без задержки уехать на пристань.  

На работе с утра я заказал машину, а потом усиленно делал вид, что не успеваю, печатал листы, рвал их и снова печатал. Ирина просто не отходила от меня и уже без зазрения совести читала через мое плечо все, что я писал. А я уже в десятый раз перепечатывал содержание какой-то страницы.  

В 11-00 я собрал в папку все листы и отправился в приемную директора. Меня попросили подождать. Я ждал и нервничал, время шло. Наконец, меня секретарша пригласила в кабинет директора. Я вошел.  

– Можно к вам, Николай Степанович?  

– А Григорий Федорович? Заходите, пожалуйста. Много там накопали криминала?  

– Да, есть немного… Кто в наше время безгрешен? – В шутливой форме отвечал я. Я не встречал еще такие предприятия. Но так, в общем, ничего серьезного. Вот акт, ознакомьтесь и подпишите, пожалуйста.  

– Положите на стол, я потом почитаю. А меня там с работы за это не снимут?  

– Да что вы, не снимут. – А про себя подумал: не только снимут, но еще и судить будут.  

– Николай Степанович, вы почитайте, пожалуйста, и подпишите, а то я тороплюсь, ракета  

ждать меня не будет. И машина уже ждет. Не оставаться же мне еще здесь на неделю. А то я еще что-нибудь накопаю, – с улыбкой сказал, а у самого поджилки тряслись.  

Директор взял верхний экземпляр акта, надел очки и стал читать, иногда покрякивая. Я сидел сам не свой. Наконец, он закончил, снял очки.  

– Да, вы правы, то, что вы обнаружили не столь серьезные нарушения. По правде говоря, я немного волновался. Ревизор то столичный, мало ли что…  

Он взял со стола ручку и подписал акт. Я тут же всколчил и подал ему на подпись последние листы остальных экземпляров. Он подписал их тоже. Свои два экземпляра я тут же спрятал в портфель.  

– А вам спасибо, Николай Степанович, за гостеприимство. Мы так чудесно с женой провели у вас время. Всего доброго вам. До свидания!  

– Счастливого пути! Заезжайте к нам летом. У нас такая рыбалка, и в тайге всего полно. Машина вас уже ждет. До свидания.  

Я уже не помнил, как я выскочил из его кабинета и оказался в машине. Через десять минут мы были у нашего домика. Наташа уже ждала на улице с вещами. Когда я грузил чемодан и ее сумки в багажник, она тихо спросила меня:  

– Ну как?  

– Кажется сработало, все вроде обошлось пока нормально. Поехали!  

Мы подъехали к пристани, ракета уже стояла у причала. Мы сразу зашли в нее. Слава Богу, за билетами стоять не пришлось, я приобрел их заранее. Мы заняли свои места, я с тревогой все время поглядывал в иллюминатор на пристань пока Наташа зашивала в подкладку своего пальто тот злочастный экземпляр акта. И когда ракета уже отчалила и отошла на десяток метров от причала, я заметил, как к самому причалу подскочил директорский уазик и из него выскочили два охранника. У меня было огромное желание помахать им рукой, но я этого не стал делать. А ведь не зря я продумывал такой вариант. Значит, они успели прочитать акт, и начинают принимать меры. Теперь следующие неприятности можно ждать в Медвежьем. Надо их упредить. Во чтобы то ни стало, нужно подстраховаться.  

Я из своего портфеля достал конверт, запечатал в него третий экземпляр акта и подписал московский адрес нашего управления. Надо будет попробовать из Медвежьего отправить его почтой, на всякий случай. Второй экземпляр был у Наташи.  

Немного успокоившись, я подробно рассказал Наташе, как мне удалось улизнуть от директора. Но тревога меня не покидала. Что нам приготовит Медвежий? Там во время стоянки я сойду вместе с пассажирами, оставив портфель у Наташи. Надеюсь, что ее трогать они не будут. А там я попытаюсь отправить письмо. Поздним вечером мы с Наташей поужинали бутербродами, приготовленными заботливой женщиной, которая все тревоги сейчас делила со мной, и начали дремать в своих креслах. После прошлой почти бессонной ночи я уснул мгновенно, словно провалился в черную дыру. Мне даже ничего не снилось. Проснулся рано и стал в уме прикидывать еще возможные варианты. Утро прошло без происшествий. В Медвежий мы прибыли по расписанию в 12-00. У причала пассажиров встречала Василиса. Я так обрадовался ей.  

– Добрый день дорогая Василиса Петровна!  

С этими словами я бросился к ней, сжимая в руках конверт.  

– О, старые знакомые! Вы уже обратно? Ну как дела?  

– Василиса Петровна, возьмите и спрячьте этот конверт и, пожалуйста, при первой же возможности отправьте его по адресу. Дело государственной важности. Я в опасности, могу не довезти.  

– Я поняла. А вы сразу уходите, не привлекайте внимание.  

Она тут же спрятала конверт, и я сделал вид, что просто подходил к ней что-то спросить.  

Возвращаясь к ракете, я заметил, что к причалу подошел уже знакомый военный катер. У меня сразу созрел план. Это же просто удача! Если капитан снова возьмет нас, то мы будем в полной безопасности и даже в областном городе нас, возможно, будут ждать на причале у ракеты. А нас там уже не будет.  

Я подошел к катеру, как раз в то время, когда капитан сходил на берег. Я бросился к нему.  

– Товарищ капитан, выручайте еще раз! – запыхавшись, обратился я к нему.  

– Добрый день, кажется Григорий Федорович? Что случилось? Опять не на чем добраться? Так вон же ракета. Или вам в другую сторону?  

– Нет, как раз в эту же, но все долго объяснять, если возьмете, я потом подробно все расскажу. Дело государственной важности. Накопал столько, что за мною следят, и хотят перехватить.  

– Что, действительно, так серьезно?  

– Серьезней не бывает. Да, я не спросил самого главного. Вы к себе на базу?  

– Да, да! Только давайте побыстрее, а то сейчас ракета уйдет.  

Я помчался к ракете.  

– Наташа, быстро собирайся! Мы уходим.  

Моя подруга, как и все медицинские работники, умела быстро соображать и быстро собираться. Через три минуты мы оба уже были на причале. На катере нас встретили, как старых знакомых и даже угостили солдатской гречневой кашей.  

Когда отчалили, я подробно обо всем рассказал капитану. Он похвалил меня за сообразительность и обещал помочь в областном городе.  

– Вы причаливать будете в речном порту города? – спросил я у него.  

– Нет, у нас свой причал и своя стоянка немного в стороне.  

– Так это же здорово!  

– Когда причалим, я позвоню военному коменданту аэропорта и закажу вам два билета до Москвы. Потом с вооруженным сопровождающим на машине отправлю вас в аэропорт прямо на посадку.  

– Товарищ капитан, я просто не знаю, как выразить вам свою благодарность…  

– Не нужно никакой благодарности. Мы делаем общее дело, служим Родине, каждый на своем посту. Вот вы делаете полезное дело, выявляете расхитителей государственного добра. И я просто обязан вам помочь.  

– Огромное вам спасибо!  

Я с благодарностью пожал руку капитану. Потом вернулся к Наташе и рассказал ей о разговоре с капитаном.  

– Даже не верится, что в наше время есть такие отзывчивые люди, – сказала она.  

– Значит, все- таки есть! – уверенно ответил я.  

Наш дальнейший путь прошел без всяких осложнений, хотя плыли мы дольше, чем на ракете, но зато в полной безопасности. Капитан сдержал свое слово, отправил нас на машине с вооруженным сопровождающим до аэропорта. Тот, показав какой-то пропуск дежурной, проводил нас до самого самолета.  

Глава 19. В Москве.  

Григорий  

И вот мы уже в полете. До Москвы лететь нам 8 часов. Можно за это время спокойно все обдумать и спланировать наши действия.  

А что, если руки этой мафии тянутся и до Москвы? Мне показалось, что те двое, что стояли у стойки регистрации пассажиров в аэропорту областного города, ждали именно меня, но присутствие вооруженного сопровождающего не дало им возможности остановить меня. Но ведь могут меня встретить и в Москве… Надо что- то придумать…  

– Наташа, у тебя бинт еще остался?  

– Да, а зачем он тебе?  

– Я не хочу тебя пугать, но предупредить должен. Понимаешь, нас и в Москве могут встречать. Они видели, как нас провожали в самолет. Могли сообщить в Москву, а там уже организовать нам встречу. Возможно, это только мои домыслы, но на всякий случай, мы должны подстраховаться. Нужно их обмануть. Ждать нас они могут только в зале прилета. Больше негде. Мы не должны там появиться, или появиться тогда, когда они нас уже не будут ждать. Как это сделать? Значит нужно задержаться до того времени, как выйдут все пассажиры и нас среди них не окажется. Нужна причина задержки. Вот такой причиной задержки и станет твоя больная нога.  

– Гриш, она у меня уже почти совсем не болит…  

– Значит, сейчас она у тебя очень сильно заболит!  

– Как?  

– Ты сейчас начнешь симулировать сильную боль. Я буду тебе помогать. Снимешь ботинок, обмотаем ногу шарфом и сверху бинтом, будет впечатление, что нога сильно распухла. Подойдет стюардесса, предложит помощь. Ты попросишь у нее что-нибудь обезболивающее. А я попрошу ее заказать по радио сопровождение больной, мол, иначе нам до такси не добраться. А там, в Москве придут сопровождать тебя с носилками. От носилок ты категорически откажешься. Тогда они сходят за инвалидным креслом. На это уйдет время. Все прилетевшие уже покинут зал прилета. А это как раз то, что нам нужно. Встречающие, не обнаружив нас в толпе выходящих пассажиров, начнут бегать по аэропорту нас искать. А нас тем временем через служебную зону выведут к стоянке такси.  

– Гриша, а вещи наши как?  

– Я попрошу кого-то из сопровождающих получить вещи. Ты все поняла? Тогда действуй.  

Посидев немного, Наташа наклонилась и стала растирать ногу, изображая сильную боль. Делала это она так артистически, что мне самому даже показалось, что она страдает от боли. Я стал хлопотать вокруг нее, помог снять ботинок, ногу мы быстро обмотали шарфом и тут же замотали бинтом, и к моменту прихода стюардессы нога выглядела очень натурально распухшей. Подошла стюардесса.  

– Что у вас тут случилось?  

– Да вот старая травма начала давать о себе знать. Нога начала резко опухать, боль неимоверная. У вас есть что-нибудь обезволивающее?  

– Может спросить пассажиров, нет ли среди них врача?  

– Не надо врача, мне бы только боль унять, а там дома я сама буду отек снимать. Это уже не первый раз.  

– Девушка, – обратился я к ней, – как нам быть? Ее на руках, да еще с вещами, я до такси не донесу. А самой ей, как видите не дойти. Она даже ботинок не натянет на распухшую ногу.  

– Я сейчас по радио сообщу в Москву. Прямо к трапу подъедет скорая.  

– Не надо скорую! Нам бы как-то помогли бы добраться до такси, а там мы сами.  

– Хорошо, тогда я закажу вам сопровождение. Они помогут больную довести до такси.  

– Это нас бы вполне устроило, если такое возможно.  

– Конечно, а таблетку анальгина я сейчас вам принесу.  

Я вздохнул с облегчением. Кажется, все шло по моему плану. Через несколько минут стюардесса принесла таблетку и стакан воды. Наташа взяла таблетку, сунула ее за щеку, запила водой, а когда та ушла, таблетку выплюнула и вопросительно взглянула на меня. В лице ее читался вопрос: ну как, я справилась?  

– Молодец, – шепнул я ей, – ты справилась отлично, как настоящая актриса. Тебе бы нужно было идти в театральный.  

Она мне только улыбнулась в ответ. Так она и до конца полета сидела с перевязанной ногой. В Москву в Домодедово мы прилетели утром. Сошли мы последними. Наташа прыгала на одной здоровой ноге, а я поддерживал ее и нес в руках ее сумку, свой портфель и ее ботинок. От помощи стюардессы мы отказались.  

Как я предполагал, у трапа нас ждали двое крепких парней с носилками. Увидев их, Наташа очень натурально закапризничала.  

– Нет, нет, нет! На носилки я не хочу! Я уж лучше на одной ноге допрыгаю.  

– Да куда уж тебе, попрыгунья, – нарочито сердито ворчал я.  

– Ребята, может, есть какая-нибудь тачка или коляска…  

– Ладно, мы сейчас сходим за инвалидной коляской.  

Они ушли. Я подмигнул Наташе. Все пока шло по плану. Мы так и остались ждать их у трапа.  

– Ребята! – крикнул я им вдогонку, – получите уж и заодно наши вещи. Догнал их и отдал талоны.  

– На это уйдет еще время! – радовался я, потирая руки.  

– Гриш, а мне что до самой Москвы так на одной ноге и скакать?  

– Нет, в такси размотаешь и наденешь ботинок. Вот удивится таксист! Привезли на инвалидной коляске, а вышла уже вприпрыжку!  

Все получилось, как было задумано. Это меня уже настораживало. Не бывает так в жизни…  

Наташа  

Григорий в понедельник пришёл поздно и очень был встревожен. Вкратце рассказал, что раскопал очень большой криминал, и что нам надо уносить отсюда ноги. Его тревога передалась мне. Во вторник он ушёл рано, предупредив меня, чтобы я была готова полностью к отъезду к одиннадцати, ракета уходила в 12. Наскоро приготовила бутерброды и чай, засунула с трудом Грише в сумку, а акт решила спрятать у себя в пальто. Как настоящий конспиратор, я заранее отпорола подкладку пальто, чтобы потом туда спрятать акт и, при первой же возможности подкладку зашить. Тогда пусть ищут, про себя улыбнулась и к 10 часам была одета и сидела у окна. А к 11 часам уже стояла с вещами на улице, и когда подъехал Григорий на директорском автомобиле, то с его помощью быстро вскочила внутрь. Он передал мне пачку листов, и пока он грузил наши вещи, я тут же, разделив ее на части, спрятала под подкладку и взялась за иголку.  

Пока ехали, я успела зашить подкладку. Быстро заняли свои места на ракетеэ И когда уже ракета отчалила, Григорий немного расслабился. Однако радоваться было рано. Ещё нужно добраться до Москвы. И вечером мы, наконец, сели в самолёт, который должен был приземлиться в Москве утром. Григорий попросил меня притворится больной, нам надо было выйти из зала прилёта последними. Он предложил мне симулировать сильную боль в ноге. Я упиралась. Мне совсем не хотелось этого делать. Однако глаза Григория были полны тревоги, и я не смогла ему в этом отказать. Пока пассажиры дремали, мы обмотали ногу шарфом, а поверх его наложили бинт. Получилась очень правдоподобно, что нога опухла. Только надо было разыграть острую боль, с чем я утром по прилёте справилась. И как сказал потом Гриша, что очень было правдоподобно.  

Самое забавное было то, что меня доставили на стоянку такси в инвалидной коляске.  

Ребята, доставившие коляску, бережно пересадили меня в машину. Гриша поблагодарил их, и мы отправились на Белорусский вокзал. Конечно, у таксиста глаза полезли на лоб, когда из машины я вышла, как ни в чём не бывало на своих ногах. Однако ничего не сказал, когда Гриша щедро рассчитался, естественно, не по счётчику.  

На вокзале я зашла в туалет и привела свою ногу в надлежащий порядок, а тем временем Григорий сдал мой чемодан и сумки в камеру хранения и купил мне билет. Сам он торопился быстрее сдать акт ревизии в свою контору. Мы договорились, что до отхода поезда я прогуляюсь немного по магазинам. Нужно было купить кое-какие сувениры для моих коллег, да и главврачу мне хотелось также сделать приятное. А Гриша должен был приехать, чтобы меня проводить. Он с улыбкой пообещал, что для меня у него есть очень приятная новость. Я просила озвучить сейчас, однако он сказал, что только перед самым отъездом. Это есть его большая тайна. Поцеловав меня в губы, и пощекотав своими усами, он быстрым шагом удалился. И тут то я только вспомнила, что акт то остался у меня в пальто…  

Времени у меня было достаточно, и я решила поехать у ГУМ. Конечно, я это сделала зря. Народу было не протолкнуться. Все что-то хотели купить особое. Везде были сумасшедшие очереди. В каждом отделе не пробиться. В канцтоварах купила красивую авторучку для главврача. Врачам, с которыми работала индийский чай в красивых жестяных упаковках. И, конечно, знаменитые московские карамельки, за которыми отстояла два часа в очереди. Времени оставалось мало, и я уехала на вокзал, думая, что Григорий уже там и беспокоиться за меня. Я ждала встречи с ним, как будто не видела очень давно. Да и заинтриговал меня тем, что хотел сказать перед моим отъездом. И самое главное, нужно было отдать ему акт. Я уже успела снова распороть подкладку и достать оттуда документ.  

Однако, получив в камере хранения свои вещи, и подойдя к месту прибытия поезда, заметила, что Гриши не было. Я то и дело поглядывала на часы. А вот уже подали и поезд. Я ещё раз с надеждой огляделась. Его не было. Зашла в вагон и уставилась в окно. Знакомое лицо так и не появилось на горизонте. Поезд тронулся, а сердце моё упало. В глазах стало темно. Тысячи мыслей кружились в голове.  

Я передумала о том, что, возможно, его схватили подельники директора. О том, что может его сбила машина. А ещё о том, что он просто не захотел меня больше видеть. И только теперь я с ужасом вспомнила, что мы же не обменялись с ним адресами. Ни он, ни я не знаем где кто из нас проживает. Это была самая настоящая катастрофа.  

А поезд неумолимо набирал скорость, унося меня всё дальше и дальше от Григория, а скорее от моих несбывшихся надежд на простое женское счастье.  

Вот так…было…было…было…, но прошло…. Двое в пути……  

Григорий  

Наше такси неслось по улицам города буквально через всю Москву. Конечно, «неслось», это громко сказано. В эти утренние часы на улицах Москвы всегда было много машин. Нам приходилось иногда подогу останавливаться на светофорах. И все же к 10 часам мы добрались до Белорусского вокзала. Мы с Наташей договорились, что купим ей билет до Даугавпилса на вторую половину дня, я быстренько смотаюсь к себе в офис, доложу результаты ревизии, а потом вернусь на вокзал и провожу ее. За это время она пройдется по ближайшим магазинам у вокзала.  

Мы сдали наши вещи в камеру хранения. Наташа оставила себе только свою сумочку, а я портфель. Потом мы отправились в кассовый зал. У касс народа оказалось немного. За полчаса нам удалось купить ей билет на 15-10. Таким образом, в нашем распоряжении до встречи оставалось менее четырех часов.  

Поцеловав Наташу и пожелав ей не слишком увлекаться покупками и не опаздывать, я отправился на метро в свой офис. Он располагался в районе метро «Октябрьское поле», так что ехать туда пришлось с одной пересадкой около 25 минут. Я прикинул время на обратный путь. Если на проводы оставить не менее 10 минут, на обратную дорогу минимум полчаса, значит, крайний срок, когда я должен буду покинуть свой офис это 14-30.  

Встретил меня наш женский коллектив радостными криками. Похоже, они тут уже соскучились без меня. После длительного отсутствия и я по-другому взглянул на них, и как-то бессознательно стал их сравнивать с Наташей. Ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Наташей. Конечно, самой молодой и самой симпатичной была Вера Павловна, но и ей далеко было до моей новой знакомой. У секретарши директора я узнал, когда он сможет меня принять. Та сказала, что он сейчас в министерстве, и обещал быть не ранее 13 часов. И я принялся писать отчет о своей командировке. В отдельной докладной записке я изложил то, что мне удалось узнать о незаконных поставках леса в Японию. В 12-50 работу над бумагами я закончил и отправился в приемную директора. Секретарша, наша милая Олечка, любезно сообщила, что директор звонил, сказал, что он сейчас пообедает и сразу прибудет к себе. Мы мило болтали с Олечкой, пока ждали директора. Она расспрашивала меня о моей поездке. Я рассказывал ей о наших приключениях и постоянно поглядывал на часы. Время было уже 13-30, а шефа все еще не было. Я уже начинал нервничать.  

Он появился только в 13-45. На ходу, снимая пальто, увидел меня.  

– О, Григорий Федорович. Появился. Как поездка? Много накопал? Зайдешь ко мне через 10 минут.  

И уже к Олечке.  

– Оля, ко мне никого не пускать, ни с кем не соединять. Я сейчас сделаю несколько звонков и потом займусь с Григорием.  

Эти 10 минут мне показались добрым часом. Когда настенные часы показали время 13-55, я постучал и приоткрыл дверь. Директор еще продолжал разговор по телефону.  

– Можно, Николай Степанович?  

Он, не прекращая разговора, кивнул и пальцем мне показал на кресло пере его столом. Разговаривал он еще добрых пять минут. Когда закончил, обратился ко мне.  

– Ну, давай докладывай.  

Я положил ему на стол бумаги и стал докладывать положение дел на комбинате. Он слушал меня немного рассеяно, думая о чем-то своем. Когда же я дошел до незаконных поставок древесины в Японию, он сразу оживился.  

– Григорий, теперь подробнее! Это уже интересно! Это целая сенсация! Тут уже не административное дело, а уголовное. Нужно подать заявление в прокуратуру по результатам твоей ревизии. Я подробно ознакомлюсь с твоими документами и вызову юриста. Вы вместе с ним составите заявление Кстати, а почму ты это не указал в акте?  

Я замялся, очень не хотелось говорить, что акт остался у Наташи. Тогда я сказал:  

– Понимаете, Николай Степанович, я до самого конца не был уверен, что они меня не перехватят, поэтому настоящий акт отправил почтой. Нужно дождаться, когда она доставит его.  

– Как по твоему мнению, о каких суммах идет речь?  

– Я думаю, что не менее миллиона, а там может быть и больше.  

Николай Степанович встал со своего кресла и стал прохаживаться по своему кабинету, нервно и довольно потирая руки.  

– Да, ты молодец, ты много накопал! Теперь мне будет, о чем доложить министру. Такое дело раздуем!  

Знаешь, ты к этим бумагам приложи еще подробнейшую объяснительную записку, изложи все, что тебе удалось узнать по этому делу. Потом еще следователь поработает с тобой.  

– Николай Степанович, а как же мой отпуск?  

– Потом… потом. Я обещал тебе две недели дополнительно, ты их получишь. Но сейчас нужно по горячим следам, а то они могут замести следы. Как ты говоришь, туда добираться? А впрочем…, это уже не наше дело. Пусть уже об этом думают в прокуратуре.  

Пока шел этот разговор, я нервно поглядывал на отражение часов в зеркальных стеклах шкафа за спиной у директора. Сейчас часы были у меня за спиной. Стрелки показывали у же 14-25. Пока нашему разговору, казалось, не будет конца.  

– Так ты говоришь, что они устроили, чуть ли не охоту на тебя?  

– Видимо, до них дошло, что мне стало известно содержание той папки без номера, которую по ошибке притащила мне работница бухгалтерии.  

– И что же они хотели от тебя?  

Ответа на этот вопрос я и сам не знал, но и ответить не успел. В это время на столе у директора зазвенел телефон вопреки его запрету. Очевидно, у секретарши были на это особые инструкции. Николай Степанович взял трубку, и послушал несколько секунд, жестом показал мне, что я могу идти. Обрадованный, я выскочил от него, едва успев взглянуть на часы. Время было уже 14-35. Не помню я, как покинул офис и домчался до метро. Когда спустился вниз к поездам, увидел хвост уходящего состава. Мои часы показывали 14-42. Ждать очередного поезда пришлось 4 минуты. Народа в вагоне было немного, места свободные были, но я стоял у дверей, мысленно подгоняя поезд. На Баррикадной по переходу я мчался, расталкивая пассажиров. И опять не повезло. Перед самым моим носом мой поезд на Кольцевой ушел. Бесконечно долго пришлось ждать следующего. Но следующий, прошел пустой без остановки. Это еще пять минут ждать! Поезд подошел ровно в 15-00. На Белорусской я выскочил и, как угорелый, помчался по эскалатору вверх. Я уже боялся смотреть на часы. Только бы успеть!  

Когда я выскочил на перрон, то увидел в сумерках октябрьского дня огоньки последнего вагона уходящего поезда.  

Все… Опоздал! Наташа уехала, и я не успел с ней проститься. А ведь я планировал ей сказать самое главное… сделать ей предоложение… И тут только сейчас до меня дошло, что я не знаю ни фамилии Наташи, ни ее адреса, ни ее телефона. И она не знает моего адреса и телефона. Как-то, когда мы были вместе, нам было не до этого. Все откладывали эти вопросы до самого отъезда. Как же мы теперь найдем друг друга? И, к тому же, она так и увезла документы… А если почта не придет?...  

(продолжение следует)