Эх донцы молодцы...!

ЭХ, ДОНЦЫ-МОЛОДЦЫ...  

– Грянул внезапно гром над Москвою,  

– Выступал с шумом Дон из брегов,  

Ай, донцы- молодцы,  

Ай, донцы- молодцы,  

Ай, да донцы, донцы – молодцы!  

Уже час рота долбила кирзачами полковой плац. Мокрые от пота лица и "хэбэ". Сапоги, надраенные до блеска перед началом строевой подготовки, покрылись толстым слоем серой пыли и казалось втрое прибавили в весе. Старшина безуспешно пытался создать из нас единый, монолитный организм, способный победить на строевом смотре, но что-то дело не шло, и запевала у нас был хороший, знаток казачьей песни, предлживший петь с гиканьем во время припевов и сам же это гиканье исполнявший, и баянист класный, сержант Боря Трегубенко, "замок" первого взвода, а вот не получалось и всё тут.  

– Всё запылало мщеньем войною,  

– Мщеньем войною против врагов.  

Ай, донцы – молодцы,  

Ай, донцы – молодцы,  

– Раз! Раз! Раз, два, три! Выш'ше ноггУУ!  

Бравый десантник с плаката, стоящего в тени берёзок с края плаца, снисходительно- свысока смотрит на наши старания. Ему что! Он тут давно стоит! Не одно поколение курсантов учебки ВДВ мимо него топало. Всё изучил! Всё знает! Вишь как выглядит. Нога на пятнадцать – двадцать сантиметров над уровнем моря. Форма – ни складочки, а голубой берет строго по уставу -два пальца до бровей.  

– Рррота! Отставить песню! На месте стой! Раз, два!  

Словно поперхнуашись неоконченным куплетом, рота замерла, напоследок отбив сапогами эти самые:- Раз! Два!  

– Рррота! На ле-ву! Рррняйсь! Смирно! Равнение на право!  

Замерев по стойке смирно и повернув голову направо, я увидел подходившего со стороны казармы командира роты, старшего лейтенанта Маркитантова. Марк, так его за глаза называла вся "учебка", стройный и подтянутый, перепоясанный ремнями портупеи, лёгким, пружинистым, шагом пересёк плац и остановившись у строя курсантов, выслушал доклад старшины. Затем, повернувшись к пожиравшей его глазами роте, поздоровался :  

– Здравствуйте товарищи курсанты!  

– Здрав... жлам... тащ... ста... нант! – что есть мочи, воодушевлённо гаркнули мы в ответ.  

– Винокуров, давай показывай чего вы тут достигли, проведи роту, а я полюбуюсь- сказал ротный обращаясь к старшине и подойдя к трибуне, легко взбежал, словно взлетел по ступеням на неё.  

– РротА! Рняайсь! СмирнА! ШагОм! Арш!  

Строй качнулся в перёд и- Раз, два, три! Песнюу! Запевай!  

Рота старалась. Я вместе со всеми, что есть мочи орал "... эй донцы молодцы! " – и подымал ногу ногу на пятнадцать -двадцать сантиметров и тянул носок, как правильный десантник с плаката, вот только на голове у меня была пилотка, а не берет- их нам выдавали лишь на строевые смотры, дабы они не выцвели до срока, хотя мы об этом особо и не жалели. В увольнения нас не отпускали, хвастаться красивым головным убором не перед кем, а пилотка намного практичнее, хотя бы потому, что за её отворотами были пришпилены две иголки с нитками белого и защитного цвета -это чтобы подворотнички подшивать и форму ремонтировать, как то пуговицу оторвавшуюся пришить например – а ещё можно спрятать и хранить там "бычки" от сигарет.  

Полковой плац был огромен, песня длинной и мы почти допели её, когда совершив круг после команды Винокурова остановились возле трибуны, ожидая, что нам скажет ротный, какую даст оценку нашим стараниям.  

Сухое, тёмное от загара, черноусое лицо Марка было непроницаемо. Он лишь скомандовал:  

– Курсант Болгов, курсант Арлашкин выйти из строя! Ко мне!  

Курсант Арлашкин это я. А ещё я как впрочем и другие -"курок", "тело", "француз"- это наверное потому, что они- (французы) жалко выглядели, возвращаясь из неудачной командировки в Москву в одна тысяча восемьсот двенадцатом году.  

Выслушав наш доклад, что мы по его приказу 6лагополучно прибыли, ротный приказал нам оставаться с ним на трибуне, а старшине ещё раз провести роту с песней.  

Рота двинула по плацу, горланя песню лихих дончаков, а мы с Болговым стояли гордые оказаной честью находиться на трибуне рядом с самим Марком, которого побаивалась вся "учебка", ни один самый крутой сержант не желал бы попасться ему под горячую руку. Рота меж тем вернулась к трибуне и замерла по стойке смирно.  

Ротный приказал старшине подать команду "вольно" повернулся к нам с Игорьком – так Болгова звали и спросил:  

–Ну? Как рота прошла? Как песню спела? Как считаете? Хорошо?  

Счастливый от того, что со мной советуется сам ротный, для форсу подумав самую малость, я важно изрёк;:  

– Не плохо тов ста нант. Мне понравилось.  

– Так это потому, что вас с Болговым там нет – вскипел Марк. И добавил:  

– Курсант Арлашкин, курсант Болгов об'являю вам наряд на службу! Кто командир отделения? – это уже обращаясь к сержантам.  

Узнав фамилию нашего "отделённого" приказал отвести нас на работу в наше полковое подсобное хозяйство- на свинарник.  

Когда убирал совковой лопатой свинячий навоз в голове словно заезженная пластинка крутилось-"ЭХ донцы молодцы! ЭХ донцы молодцы! ".  

Вот привязалась окоянная!  

А рота первое место всё равно не заняла. Зря только у хрюшек в навозе ковырялся!