Мика Эскваер

"Не могу понять, что не так... Я всё делала правильно. Я просто защищала себя. Почему же всё вышло из под контроля? "  

Мысли в голове Мики испуганно метались, словно ветер, который неистово трепал осенние листья прямо перед лицом неподвижно стоявшей девушки. Гаражи безучастно продолжали стоять вокруг, словно ничего не произошло. Крепко сложенный и сильный парень, который несколько минут назад смеялся и плевал ей в лицо, теперь лежал неподвижно и смотрел стеклянными глазами в небо. Ещё несколько парней словно гроздья винограда, оторовавшиеся от ветви, лежали на земле и корчились от боли, пронзавшей их тела снова и снова.  

"Почему же этот парень был так упрям? Зачем он издевался надо мной снова и снова в школе, зачем он преследовал меня, зачем позвал сюда своих друзей? Зачем? Зачем?!..Как я буду жить теперь... И что будет с моей мечтой?..." – Мика почувствовала отчаяние когда увидела как быстро увеличивается пятно крови под этим упрямым парнем. Дрожащими руками, не веря в то, что это поможет, она набрала номер скорой...  

– Чтоо?! Что вы мне хотите сказать, что это эта маленькая девочка уделала этих восьмерых бугаев? – полицейский, которому поручили вести это странное дело, захохотал, но потом осёкся, глядя на мрачное лицо начальника полиции. И забормотал уже тихо: "Как же так, невероятно просто... "  

– Мапс, я думаю ты знаешь, почему я здесь.  

Мапс замолчал, сосредоточенно глядя на лицо начальника. Он ждал продолжения. И оно последовало.  

– Убери девочку из этого происшествия.  

Лицо Мапса вытянулось и рот открылся.  

Начальник вытер ладонью не вспотевшее лицо, несколько раз. Казалось ему трудно дышать.  

– Я хочу, чтобы не было никаких записей о ней. Свидетелей не было, это не трудно сделать. Просто парни не поделили что-то между собой и подрались.  

Мапс растерянно смотрел на начальника полиции.  

– Может быть эта девочка действительно ни при чём здесь? Была свидетелем и напридумывала себе...  

Начальник вытянул прямо перед лицом Мапса несколько пакетов с результатами экспертизы, и Мапс поражённо замолчал.  

– Вы уже и экспертизу сделали, сами... – тихо произнёс Мапс и нахмурил брови, – но если эта девчонка и правда избила таких сильных парней, она может быть опасна...  

– Мой сын, – перебил Мапса начальник полиции, – травил эту девочку около года в школе. Мой сын начал эту драку. Он позвал... – начальник запнулся, – он позвал всех этих парней. Я всегда... всегда, старался воспитать из сына достойного человека. Я не знал, что... Я не знал...  

Мапс, почти никогда не испытывавший страха, испуганно смотрел как заплакал его начальник и, беззвучно плача, плюхнулся в кресло. Никогда не позволявший себе вольностей, Мапс подошёл к начальнику и аккуратно похлопал его по плечу. Он давно был рядом с начальником, и видел, как много лет подряд его начальник борется за чистоту полиции в их городе. Он хотел искоренить преступность настолько насколько это вообще может быть возможно. И полицейский всегда гордился тем, что он служит под начальством такого человека. Эта ситуация ударила по начальнику вдвойне – его единственный любимый сын чуть не умер и открылась правда о том, что его сын много лет состоял в банде, втайне от отца.  

Начальник полиции громко высморкался в платок, предложенный ему Мапсом, и продолжил неуверенно:  

– Может быть я слишком много уделял времени работе и слишком мало присматривал за своим сыном... Почему так вышло... В любом случае! – он грозно сверкнул глазами, – мы должны защитить эту девочку. Если будет заведено дело на неё и станет известно, что она избила парней из шайки кровососов, скорее всего они убьют её, как обычно. Будет почти невозможно защитить её.  

Мапс понимающе кивнул. Эта банда, члены которой называли себя кровососами, была очень большой и полиция уже несколько лет безуспешно пыталась поймать главаря. Но даже для полиции он оставался неуловим и неизвестен. И даже после больших облав, когда арестовывали и сажали в тюрьму участников шайки десятками, а иной раз сотнями, создавал эту шайку снова и снова, словно феникс, восстающий из пепла.  

– А с сыном я ещё поговорю, когда он поправится. Пусть только поправится. Поправится поскорее... Уж я ему задам!  

– Мика-а!  

Девочка оглянулась и увидела воспитательницу, которая махала ей рукой, стоя возле одного из многочисленных автобусов автовокзала.  

Мика кивнула и повезла свой небольшой чемодан к этому автобусу.  

– Ну вот, – воспитательница обняла Мику и всхлипнула, поправив свои круглые очки, – будь умницей и береги себя в новом детском доме. Госпожа Мария встретит тебя на вокзале Эльбруна.  

– Автобус Мальба – Эльбрун отправляется, – раздался в динамике голос диспетчера, – Мальба – Эльбрун отправляется сейчас.  

Мика вскочила на ступеньки автобуса и обернувшись, помахала рукой своей воспитательнице Эльзе в последний раз. Заботливый водитель давно убрал её чемодан в багажное отделение и уже заводил автобус. Мика почувствовала лёгкую грусть. Недавние события давили на сердце, словно были тяжелыми каменными глыбами, а не воспоминаниями.  

Высокие стены детского дома выглядели необычайно величественно. Лучи восходящего солнца играли в узорах, оплетающих высокие и частые окна. Но Мика не обратила на это внимания. Она была погружена в свои мысли. Девочка получила второй шанс, возможность начать новую жизнь. И она хотела использовать эту возможность по-максимуму. Ей повезло, что сын начальника полиции остался жив, и что начальник оказался добрым человеком и позволил ей просто уйти и получить шанс забыть неприятное прошлое. Снова и снова девочка прокручивала в своей голове мысли о своей будущей новой жизни, и только у самого порога, когда воспитательница Гелия остановилась у высоких дубовых дверей и открыла их красивейшим золотистым ключом, словно взятым из старинной сказки, поток мыслей Мики остановился. Она удивлённо взирала на ключ, на дверь и на воспитательницу. Только сейчас девочка поняла, что воспитательница тоже одета необычно. Будто придворная дама из средних веков. Но лицо её было добрым и простодушным и совсем не аристократичным.  

Воспитательница Гелия была милой и искренней женщиной, которая хотела, чтобы новая воспитанница детского дома чувствовала себя как можно более комфортно и ей это почти удалось. Мика вздохнула тяжело в который раз, и переступила порог нового детского дома.