Взгляд из пустоты

ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ НАЗАД  

ТЕРРИТОРИЯ БУДУЩЕЙ ИМПЕРИИ ШУНГ  

– Такан Всемилостивый! – взывает жрец, простирая руки к небу, – Такан Всеблагой! Дарующий силу тому, кто её достоин! Освяти жертвы сии и напитайся кровью их, дабы преисполнились могуществом дети твои!  

Ночь.  

Блики факелов освещают алтарь Такана Всемилостивого. Покровителя тех, кто ищет силы и власти любой ценой. Человеческие черепа покрывают ступенчатый алтарь вперемежку с красными лентами, перьями и осколками чёрных камней. Когда и кто воздвиг посреди поля этот алтарь? Неизвестно... Но нрав Такана все знают хорошо. Потому, несмотря на страх, племя стоит здесь, по пояс в луговой траве.  

Жертвоприношение вот – вот начнётся.  

Бордовая туника жреца забрызгана кровью. Алые капли, будто веснушки, рассыпались по лицу. Он решительно шагает к алтарю. Кивает. Тут же, повинуясь знаку, двое рослых воинов бросают к его ногам связанную девушку. Рот заткнут тряпкой. Она мычит, извивается. Длинные чёрные волосы скользят по ступеням алтаря, размазывая кровь. Голый по пояс воин прижимает девушку к земле. Другой заносит топор. Жертва неистово бьётся и ревёт.  

– Такан! Такан! Такан! – исступленно кричит жрец, задирая голову и закатывая глаза.  

– Та-кан! Та-кан! Та-кан! – вторят соплеменники.  

Хруст.  

Удар металла о камень. Отрубленная голова катится к ногам жреца. Он поднимает её и аккуратно насаживает на свободный кол у нижней ступени алтаря.  

В толпе всхлипывает женщина.  

Напротив жреца, по другую сторону от скопления лент и черепов стоит будущий вождь. Огонь освещает мощный торс, покрытый шрамами и татуировками. Он смотрит на племя, сложив руки на груди. Потом на жреца.  

– Доволен ли Такан Всеблагой? Достаточно ли крови? – вопросительно кивает он на алтарь.  

Безголовое женское тело уносят воины. Место девушки занимает жрец. Распростёршись в крови, он закрывает глаза. Толпа возбуждённо переговаривается. Плачет ребёнок. Пламя гудит в промасленных факелах. Будущий вождь наблюдает за жрецом ревниво и нетерпеливо. Хмурится.  

Жрец поднимает голову от камня, залитого кровью. Он – единственный из племени, кто видит, как со ступеней алтаря медленно сходит человек. Мягкая обувь из чёрной ткани неслышно ступает, не оставляя следов. Подол чёрной мантии струится, шелестит, не пачкаясь в крови. Жрец дрожит. Как при каждой их встрече. Человек улыбается, глядя сверху вниз на своего служителя. Проводит рукой по длинным чёрным волосам, собранным в хвост. В бездонных глазах шевелится что-то древнее. И жадное.  

Наконец, мужчина замечает свежее подношение. Проводит бледными пальцами по окровавленному девичьему лицу. Кожа на отрубленной голове тут же иссыхает, отваливается. Вскоре она ничем не отличается от остальных черепов.  

Призрачный гость довольно кивает и растворяется в тенях.  

Жрец выдыхает и встает.  

– Такан Всемилостивый принял жертву! Он благословил твоё царствование! Веди же племя к славе и процветанию! Утоляй извечный голод Господина нашего кровью и будешь властвовать!  

В ночи разносится всеобщий вздох облегчения. На алтарь падают первые капли дождя.  

ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ НАЗАД  

МОЛОДАЯ ИМПЕРИЯ ШУНГ  

– Такан Всемилостивый! – шепчет человек в доспехах, преклонив колено перед алтарём, – Такан Всеблагой! Дарующий силу тому, кто её достоин! Освяти жертвы сии и напитайся кровью их, дабы преисполнились могуществом дети твои!  

Тихо.  

Ничто не нарушает покой Храма крови, крупнейшего святилища Такана в молодой империи Шунг. По легенде, оно было возведено на месте первого алтаря. Когда-то, как читал человек в доспехах, жрецы древних племён украшали алтарь черепами жертв. Говорят, они даже видели самого Такана.  

Сейчас алтарь выглядит по-другому. Прямоугольная каменная плита, напоминающая ложе, украшена резьбой в виде черепов и костей. На каждом углу установлены маленькие черепа. Когда человек в доспехах приходит сюда молиться ночью, в пустых глазницах мелькают красные огоньки.  

А, может, это лишь обман зрения...  

После июльской жары каменный пол приятно холодит. Согласно древним книгам, Такан не любит роскошь и богатое убранство своих храмов. Главное требование – кровь. И жертвы.  

Одна из них, бездыханная, лежит на каменном ложе.  

Кровь из перерезанного горла струйкой стекает на пол. Ближе, ближе к ногам человека. Он снимает латную перчатку, смазывает ладонью струйку, затем проводит по лицу. На небритых щеках остаётся кровавый след.  

– Такан Всеблагой! – повышает он голос, сжимая рукоять меча, – Я, Арюнот из рода Шунг, клянусь жизнью своей и моих подданных, что приведу империю к победе! Да окропится твой алтарь кровью тысяч жертв! Да усладится слух твой мольбой тысяч голосов! Моя победа – тебе, Повелитель!  

Человек в доспехах резко встаёт. Пахнет кровью. Широким шагом выходит он на ступени храма. Вскидывает окровавленный кулак. Многотысячная армия, стоящая перед ним, разражается яростным рёвом.  

В это время в храмовом помещении появляется человек. Бесшумно скользя в тёмной мантии, он подходит к телу жертвы и одобрительно кивает.  

ТЫСЯЧА ЛЕТ НАЗАД  

ЦАРСТВО АГГА  

– Сколько ты собираешься ждать, сестра? – хмуро спрашивает высокая женщина в сером балахоне, – Их войска захватили юго-запад и движутся сюда, скоро они...  

– Рано. – коротко бросает её собеседница в красном, – Оружие ещё не готово. Без него собаки Такана размажут нас.  

– Оружие, оружие! – та, что в сером, отходит от стола, заваленного картами, встряхивая чёрными волосами, – Да будет ли оно вообще? Создать что-то, настолько могущественное, чтобы навсегда изгнать тёмного бога... Наши учёные – всего лишь люди, как они могут...  

– Верь в них, сестра, – улыбаясь, обращается к ней женщина в красном, – они не одни. Сами Повелительницы наши, Природа, Жизнь и Милосердие, направляют их умы. Не только смертные захлебнулись в кровавых реках, разлитых Таканом. Боги тоже недовольны. Наше дело – верить и нести справедливый суд.  

В палатке холодно. Полог треплет осенний ветер, капли дождя барабанят по ткани. Снаружи слышен топот ног, обутых в сапоги. Хриплый мужской голос отрывисто отдаёт команды.  

– И всё же, – нервно растирая пальцы, женщина в сером садится на походный стул, – вдруг они не...  

– Сёстры!  

Полог распахивается. Внутрь, вместе с дождем и порывом ветра, влетает рыжая женщина. Её чёрный балахон, украшенный вышивкой в виде синего пламени, промок и заляпан грязью. Она бережно прижимает к груди свёрток.  

– Наконец-то! – вскакивает со стула брюнетка, — Это оно, да? Оружие?  

Гостья ставит свёрток на стол и разворачивает. Несколько мгновений верховные жрицы, служительницы богинь Природы, Жизни и Милосердия, с благоговением рассматривают то, что должно навсегда изгнать их врага из этого мира. Чёрный шар размером с крупное яблоко. Закреплённый на подставке в виде черепа, он слабо мерцает в сумраке палатки.  

– А это что? – наклоняется ближе женщина в красном, заправляя за ухо седую прядь, – Внутри... что-то живое...  

В тёмной глубине плавает красная капля. Под взглядом жрицы она движется быстрее.  

– Осторожнее!  

Рыжая жрица резко накрывает шар тканью.  

— Это и есть часть его проклятой силы, – с отвращением произносит она, – мне мерзко от самой мысли, что я всю дорогу держала это в руках, но...  

– Но мы должны использовать силу Такана против него же. – жёстко кивает жрица в сером, – Так принесем же клятву, сёстры!  

Она протягивает правую руку над артефактом. Остальные делают так же, скрещивая ладони.  

– Во имя Природы, Всеблагой и Всемилостивой Матери нашей, клянусь изгнать скверну! – восклицает жрица в сером, гордо вскинув голову.  

– Во имя самой Жизни, Питающей и Наполняющей, клянусь изгнать скверну! – твёрдо и спокойно произносит жрица в красном.  

– Во имя Милосердия и сохранения человечества, клянусь изгнать скверну! – шепчет жрица в чёрном.  

Гремит гром.  

ТЫСЯЧА ЛЕТ НАЗАД  

ПОЛЕ СКОРБИ, ГРАНИЦА ЦАРСТВА АГГИ И ИМПЕРИИ ШУНГ  

Боль.  

Пульсирует на затылке. Тёплая струйка крови стекает по лицу, заливая глаза. Верховная жрица богини Жизни со стоном поднимается на слабеющих ногах. Рука опирается обо что-то мягкое. Она смотрит на мёртвую женщину в сером балахоне.  

– Сест... ра... – хрипло выдыхает и убирает руку.  

Чуть поодаль, в мешанине земли, крови и внутренностей, лежит то, что осталось от верховной жрицы Милосердия. Её выдают лишь рыжие волосы. Дальше – трупы тех, кто их защищал.  

Крики.  

В ушах звенит. Жрица мотает головой и оглядывается. Поле скорби усеяно павшими солдатами и жрецами. Здесь и красные, и серые, и чёрные одеяния. Останки их армии сражаются где-то на опушке, неподалеку. Должны сражаться.  

– Мы... не... проиграем... кха-кха... – сплёвывает она кровь, прищуриваясь.  

Идут.  

Группа жрецов Такана приближается, шагая по трупам. Один замечает жрицу.  

– Уничтожить! – командует он, и все устремляются к ней.  

Женщина в красном балахоне, измазанном землёй и кровью, наклоняется. Подбирает чёрный шар на подставке в виде черепа. Алая капля внутри беспокойно бегает туда-сюда.  

– Такан! – воздевает она шар над головой, – Я проклинаю тебя и всех, кто служит тебе! Отныне ни один житель этого мира не напитает тебя своей верой! Изыди!  

Капля разрастается, заполняя шар кровавым сиянием. Артефакт раскаляется, обжигая руку до волдырей. Жрица, сжав зубы, твёрдо смотрит на приближающихся врагов.  

Крики.  

Вой нестерпимой боли разносится по полю. Служителей Такана охватывает божественное пламя. Они извиваются, корчатся. Падают. Вскоре на Поле скорби не остаётся ни одного последователя бога Силы и власти.  

Как и во всём мире.  

Шар, вновь холодный, с глухим стуком падает. Женщина, прижимая к себе обожженную руку, тяжело пускается на колени и плачет.