Collapsarum gastritis

– Мне нельзя проходить это обследование! Как вы не понимаете?! Нельзя!  

– Кеша, прекрати!  

– Уважаемый, не бойтесь Вы так. Это неприятно – понимаю, самой доводилось, – но необходимо.  

Большой медицинский кабинет наполнен светом и тревожным запахом стерилизующих веществ. На высоком манипуляционном столе сидит немолодой уже взъерошенный мужчина в костюме, возле которого собрались чем-то похожая на него женщина и врач с медсестрой.  

– Я не за себя боюсь! За вас! – продолжал восклицать обследуемый. – За вашу аппаратуру! У меня в желудке черная дыра, я уже говорил вам!  

Минутная пауза, наполненная скептическими переглядываниями.  

– Такого оправдания я еще не слышал, – оценил наконец врач, натягивая поскрипывающие перчатки и обращаясь к помощнице. – А ты, Тань?  

– Это не оправдание! – взъерошенный, казалось, отчаялся. – Это правда! Я…  

– Кеша, не позорься! – стоящая рядом женщина нахмурилась, властно надавливая ему рукой на плечо. – Простите, ради Бога, Иван Ильич. Его направляли на ФГДС уже не раз, но он каждый раз сбегал! Пришлось вести самой. Достался же муженёк, ей Богу как маленький…  

– Ничего страшного, уважаемая. Мы понимаем его страх, и…  

– Нет, не понимаете!  

– Кеша…  

– Семенов на том эксперименте ошибся в калибровке ксиксотрона, и оно попало в меня! Я вам…  

Однако его жена и в лучшие времена безграничностью терпения не славилась.  

– Кеша, заткнись и ляг! – повелительно рявкнула она. – Уже бы все закончили! Я тебе дома устрою "дыру", мало не покажется!  

Зубы пациента бессильно клацнули, и он покорно улегся на бок.  

– Откройте рот, – с каким-то облегчением велела медсестра, пшикая затем в горло обследуемому горьким анестетиком. – Все будет хорошо.  

– Я вас предупреждал, – буркнул Кеша, сглатывая лекарство и чувствуя, как оно понемногу начинает сковывать ему горло. – Всех предупреждал, на меня потом не пеняйте  

Врач кивнул и подошел ближе, возвращаясь к более привычному для него поведению.  

– Зажмите загубник зубами. Дышите медленно и глубоко, Иннокентий, Вам совершенно не о чем волноваться. Очень хорошо…  

Черный щуп эндоскоп приближается и медленно скрывается во рту Кеши. Сопутствующие звуки неприятны, но привычны врачу, а в оптике понемногу начинает раскрываться темновато-красный зев пищевода, постепенно переходящий в верхний отдел желудка, и за ним… тьма! Внезапная, глубокая, бесконечная тьма!..  

И тут зонд дергается. Иван Ильич инстинктивно сжимает пальцы, стараясь его удержать и извлечь обратно. Кеша натужно сипит, но стоически терпит происходящее непотребство. В подобной напряженной борьбе проходит почти минута, и вдруг снова рывок, хлопок – и врач обнаруживает себя сидящим на полу, потрясенно разглядывая обрывок зонда в своей в руке и пытаясь осмыслить происходящее.  

– А я вам говорил! – натужно сипит Кеша, мучительно сглатывая. – Говорил ведь я вам! Но кто ж меня слушал-то...  

– Ч-что это было? – тоненьким дрожащим голоском протянул врач, недоверчиво ощупывая порванный инструмент.  

– Так она это, родимая! Я же говорил, что не язва у меня никакая. “Collapsarum gastritis” я бы ее назвал. Можете статью научную писать – так и быть, дарю.  

– Но как?! Это же невозможно ни с какой точки… – Иван Ильич обескураженно смолк. Чему-чему, а своим глазам верить он привык.  

– А вот так… – Иннокентий, поднатужившись, поднялся на ноги и тронул ошарашенную женщину за локоть. – Пойдем отсюда, жена моя неверующая.