Случайная попутчица или судьба?

Вадим  

Как я вышел из дома, как сел в автобус и доехал до вокзала, как взял билет, я не помнил, все делалось на автомате. Осознал обстановку вокруг только тогда, когда оказался на перроне в ожидании подачи поезда на посадку. В этот купейный вагон пассажиров садилось мало. Пока в купе я был один. Пользуясь отсутствием попутчиков, быстро переоделся в спортивный костюм, застелил постель на второй полке и забрался наверх. Заранее приготовив билет, сунул его под подушку. Сейчас мне не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать, поэтому я отвернулся лицом к стенке, и оставался в такой позе даже тогда, когда проводник зашел в купе, и стал проверять билеты. Просто, не оборачиваясь, достал билет из-под подушки, и не глядя, отдал его проводнику.  

Поезд шел уже пару часов, а я, не меняя позы, лежал, уткнувшись лицом в подушку, занятый своими мыслями. А мысли были совсем не веселые. Я вновь и вновь анализировал всю свою жизнь с Викторией. Когда и как мы встретились впервые? – вспоминал я.  

Первая наша встреча была случайной и смешной. В тот день я был приглашен на празднование удачной защиты диссертации своего друга и коллеги Виктора Козлова. Отметить это событие мы решили всем отделом в доме Виктора. Компания собралась человек пятнадцать. Большинство офицеров были со своими женами и подругами, только я был один. Женатые друзья усиленно искали мне невесту, но я пока предпочитал оставаться холостяком.  

Компания была дружной и веселой. В основном, это были молодые офицеры в возрасте до тридцати пяти лет, научные работники, адъюнкты и уже кандидаты военных и технических наук. Они прекрасно знали друг друга в этой компании, и чувствовали себя в ней свободно и расковано. Собирались мы часто по разным поводам, и умели хорошо проводить время, не злоупотребляя алкогольными напитками. Нам доставляло большее удовольствие от общения друг с другом, и веселое препровождение времени. А веселиться мы умели. В этой компании были ребята, прекрасно играющие на гитарах и фано, были у нас и хорошие голоса. Но больше всего мы любили игры, веселые и интеллектуальные.  

А в этот вечер мы решили играть в фанты. Для этого хозяин дома принес два листа цветной бумаги, разрезал их на несколько листочков. Розовые листочки раздал мужчинам, а голубые – дамам. Каждого из них попросил написать задание на фант, женщинам для мужчин, мужчинам – для женщин. Каждый в меру своей фантазии изощрялся, выдумывая необычные и смешные задания. После листочки свернули в трубочки и бросили в две фуражки. Проигравший вытаскивал бумажку, разворачивал ее, и вслух зачитывал задание, а потом под общий смех выполнял его. Кто-то лазил под стол и оттуда кричал по-петушиному, кто-то исполнял какой-то замысловатый танец. Одному досталось задание выпить шампанское из туфельки Золушки. Ею оказалась хрустальная туфелька, стоящая на серванте хозяев. А вот мне досталось задание необычное. На голубом листочке красивым дамским почерком было написано: «Выйти на улицу, и первой встречной женщине подарить апельсин и поцеловать ей руку». Вместо последних трех слов раньше было написано «признаться ей в любви», а потом зачеркнуто. Видимо, хозяйка этих строк решила пожалеть проигравшего.  

– Ну, ребята, это несерьезно. Меня могут посчитать маньяком или чокнутым. Еще примут это, как сексуальное домогательство, – взмолился я.  

– Давай, давай, топай. А мне, майору, кандидату военных наук, что легче было лезть под стол и там кукарекать? – увещевал меня кто-то из компании.  

Делать было нечего, пришлось взять апельсин и отправиться выполнять задание. Молил бога, чтобы попалась понимающая женщина. Вышел на улицу, огляделся вокруг. Посмотрел вверх. Вся наша компания высыпала на лоджию второго этажа смотреть, как я буду выполнять задание. Прохожих на улице было мало, пока навстречу попадались только одни мужчины. И вот при слабом свете уличных фонарей увидел идущую навстречу девушку. На ней было модное пальто, и красивую головку украшала шляпа. Сам я, как был без головного убора, в расстегнутом кителе, пошел ей навстречу, повторяя про себя, приготовленные слова. Остановился перед ней. Она удивленно посмотрела на меня.  

– Девушка, ради Бога, помогите мне. Выручите меня. Посмотрите налево, там на втором этаже на лоджии за нами наблюдает целая компания. Мы играли в фанты. Мне досталось выйти на улицу и первой встречной подарить апельсин и поцеловать ей руку. Пожалуйста, подыграйте мне, – проговорил я это тихо, чтобы не могли меня услышать на втором этаже.  

Старался говорить, как можно искреннее, и просил так убедительно, что ей стало меня жалко. И она приняла правила игры. Выпрямившись гордо с королевским видом, сказала громко, чтобы могли ее расслышать на лоджии:  

– Преклоните колено, рыцарь мой, перед вашей королевой. Я принимаю ваш дар, и милостиво разрешаю поцеловать мне руку.  

Я стал на одно колено, вручил ей апельсин. Она протянула руку мне для поцелуя. Целуя руку, я произнес уже громко:  

– Благодарю вас, моя королева, за оказанную честь. До гроба ваш рыцарь.  

На втором этаже вся компания дружно зааплодировала.  

А я потом уже тихо добавил:  

– Спасибо, милая девушка, вы меня так выручили.  

– Ладно, уж. Идите, веселитесь. И вам спасибо за апельсин.  

Я вернулся в свою компанию. Все были явно удивлены. Никто не ожидал, что так развернутся события. Дамы приставали ко мне с вопросом: «Что ты ей перед этим сказал? » А я только отмалчивался или пожимал плечами. Тогда я еще не знал, что первый раз встретил свою будущую жену.  

Второй раз встреча произошла на новогоднем балу в академии. Как ей удалось достать пригласительный билет на этот бал, для меня так и осталось загадкой.  

Новогодний бал был в разгаре. Вокруг елки молодые офицеры, и не совсем уже молодые, танцевали и веселились, словно дети. Временами танцы прерывались конкурсами и играми под руководством Деда Мороза. На этот раз был объявлен конкурс «Танец на газете» с призом бутылки шампанского. Я хорошо знал условия этого конкурса. Здесь главное – подобрать себе партнершу, как можно легче и изящней. Для участия в этом конкурсе набралось пар пятнадцать. Среди них были и молодые капитаны со своими стройными женами, и пожилые подполковники с женами, превышающими габариты своих мужей. Дед Мороз со своими помощниками Лисой Алисой и Котом Базилио вручили каждой паре по половинке газеты «Красная звезда» и напомнили условия конкурса. Танцевать каждая пара должна строго на площади, ограниченной листом газеты. При выходе за границы бумаги пара дисквалифицируется, и отстраняется от дальнейшего участия. Шампанское получит последняя пара, окончившая танец, не сойдя с газеты.  

Я долго искал глазами партнершу для этого конкурса. Наконец, взгляд мой остановился на Черном лебеде. Эта дама была в черной балетной пачке, черных колготках и черной шляпе с вуалью, и выглядела настоящей балериной. Я подошел к ней и пригласил участвовать в конкурсе. Она согласилась, и мы присоединились к участникам одни из самых последних. Расстелили на паркете свою половинку газеты, сняли обувь и заняли готовность. Заиграл оркестр медленный танец. Пары топтались на своих газетах, изображая танец. Прозвучала команда «Стоп! ». Оркестр умолк. Дальше Дед Мороз объявил: «Сложили газету пополам. Стали на нее. Продолжайте танцевать» Оркестр заиграл снова, и пары продолжили танец. Места им теперь стало вдвое меньше. Сам Дед Мороз и его помощники ходили между парами и внимательно следили, чтобы выполнялись условия конкурса. Затем последовала снова команда: «Стоп! » и все повторилось. Места для танца стало еще меньше. Теперь на газете едва помещались четыре ступни. Уже появились первые отстраненные. Первым сошел с дистанции толстый подполковник со своей не менее толстой женой. Конкурс продолжался. На следующем этапе партнершам пришлось стать на ноги партнерам, потому, что места на газете уже для двоих не хватало. Моя партнерша была легенькой, почти невесомой. Я внимательней посмотрел на нее. Теперь она была уже совсем близко, практически я держал ее в своих объятиях. От нее приятно пахло какими-то дорогими духами. Мне показалось, что я ее уже где-то раньше видел.  

Очередная команда заставила участников сложить газету еще раз. Теперь участников осталось всего три пары, остальные сошли с дистанции. На газете осталось место только для одной ступни. Тогда я взял партнершу на руки, стал на газету правой ногой, а левую поднял и согнул в колене. В такой позе мы приготовились к последнему этапу. Их примеру последовали две остальные пары, но при первых звуках оркестра один партнер с крупной дамой потерял равновесие и ступил мимо газеты. Они тут же были дисквалифицированы. Оставались на паркете последние две пары. Высокий майор держал легко на руках свою худощавую даму с явным намереньем идти до конца. Но в самый последний момент он оступился, пяткой коснулся паркета, и тут же был дисквалифицирован. Под аплодисменты зрителей и туш оркестра мне с моей партнершей вручили бутылку шампанского. Пока я провожал свою даму на место, меня мучили два вопроса: что делать теперь с этой бутылкой, и где же, все-таки, я ее раньше видел?  

Она сама потянула меня к столику буфета, где стояли чистые стаканы и лежали бутерброды. Пока я откупоривал бутылку, она вдруг лукаво спросила:  

– А у вас больше не найдется с собой апельсина для вашей королевы? К шампанскому он бы сейчас пригодился.  

И тут я мгновенно вспомнил девушку на улице, которой целовал руку на глазах у всей компании.  

Так мы п  

ознакомились. Черным лебедем оказалась Виктория. Мне она понравилась сразу. Можно было сказать, что влюбился я в нее с первого взгляда. Мне в ней нравилось все: прекрасная внешность, умение вести себя в любой компании, интеллигентность и какая-то подкупающая душевность.  

Мы стали встречаться, и уже через две недели она осталась у меня ночевать. Мы провели сказочную ночь, после чего я сразу сделал ей предложение. Виктория не сразу дала ответ, обещала подумать. Я понимал, что для этого у нее были какие-то другие причины. Наши отношения не давали повода сомневаться любят ли мы друг друга. Дело было не в этом. Что-то, возможно, из ее прошлой жизни не давало ей сразу дать положительный ответ. Была какая-то тайна, пока неизвестная мне.  

Теперь мы уже каждую ночь проводили вместе. Меня удивляло то, что она совсем не заботится о предохранении. Когда я осторожно завел об этом разговор, она только махнула рукой, мол, не беспокойся. У ее матери есть хороший врач гинеколог, он снабжает их надежными заграничными таблетками, которые дают почти стопроцентную гарантию. Ее ответ вполне удовлетворил меня, и мы до поры до времени к этому вопросу больше не возвращались.  

Потом Виктория внезапно на неделю, не сказав мне ни слова, исчезла из Москвы. На мои вопросы, куда она ездила, отвечала уклончиво, но сразу после этого дала согласие выйти за меня замуж.  

Получилось удачно. Буквально только накануне нашей свадьбы мне академия выделила однокомнатную квартиру. Свадьбу гуляли в наешей новой, почти еще пустой квартире.  

Два года мы жили, душа в душу, любя и любуясь друг другом. Родители с каждой стороны все чаще стали нас беспокоить, заводя разговоры о желании понянчить внуков.  

Состоялся у нас с Викторией разговор на эту тему снова. Я попросил ее прекратить принимать таблетки, мол, пора и нам самим задуматься о ребенке. Виктория пообещала. Шли месяцы, а результата не было. У меня возникли подозрение, что принимать таблетки она не прекратила. Тогда я в отсутствии жены перерыл весь дом, но никаких таблеток так и не нашел. То ли они уже закончились, то ли их не было вовсе. Последнее было более вероятным. Снова пришлось возвращаться к этому неприятному разговору. Едва удалось уговорить Викторию обратиться в женскую консультацию. Та с большой неохотой согласилась. Ей назначили обследование. Длилось это обследование почти полгода. Потребовалось пройти обследование и мне. У меня оказалось все нормально. Я подозревал, что длительное употребление заграничных таблеток привело к такому результату, я ведь не знал, что после аборта ее уже предупредили, что детей, возможно, у нее больше не будет. Я об этом узнает только значительно позже.  

Теперь это, казалось, было в какой-то далекой, прошлой жизни. А сейчас я был в вагоне, в купе на второй полке, лежа лицом к стенке. Длительная и напряженная работа мозга утомила меня, и стало неудобно все время лежать в одной и той же позе. Я повернул голову, снова закрыл глаза, и сам не заметил, как уснул.  

Я проснулся от прикосновения ко лбу чьей-то руки, открыл глаза. Передо мной в проходе стояла женщина. Что-то было в ней до боли знакомое, но что именно, после сна я никак сообразить не мог. Поднялся, сел, разглядывая незнакомку.  

– Простите, пожалуйста, я разбудила вас. Я увидела на лбу у вас характерный шрам и не удержалась. Это чисто профессиональное. Еще раз простите.  

Если ее облик просто будил в мне какие-то далекие воспоминания, то голос ее, словно молния, сразу осветил в моем мозгу картины прошлого.  

– Ольга? – хриплым от волнения голосом прошептал я.  

Она удивленно вскинула на меня глаза, и, близоруко прищурюсь, стала всматриваться в мое лицо. Конечно, трудно было узнать в этом тридцатидвухлетнем мужчине того юного курсанта, с кем она встретилась тогда в деревне. Но что-то дрогнуло в ее груди, и сердце первым подсказало ей ответ. Она узнала меня.  

– Вадим? Ты? Простите, вы?  

Я пулей слетел со второй полки и схватил ее за руки.  

– Аленка, неужели это ты?  

– Вспомнил. Вспомнил и имя. После тебя меня больше никто так не называл.  

– Милая моя, ты с тех пор почти не изменилась.  

– Да брось ты, вон, сколько морщин уже появилось.  

– А ты-то, ты! Каким солидным стал. Разве теперь узнаешь в тебе того курсантика в старом х\б. Вот только по шраму и узнала тебя. Это же моя работа?  

Аленушка, а ты как? Замужем, дети есть?  

– Даже не знаю, как ответить. Замужем я, и не замужем. Официально замужем, а фактически ни вдова ни разведенка.  

– Это как?  

– После смерти дочери муж уехал в Африку, и уже два года глаз не кажет.  

– Прости, что затронул больную тему.  

– Ничего, я уже свыклась с этим.  

Мы присели на свободную нижнюю полку, и Ольга подробно рассказала о своей жизни.  

– Что я все о себе, о себе. А ты-то как? Женат? – вдруг опомнилась она.  

– Еще пока.  

– Не поняла, что значит, пока?  

Я рассказал Ольге об измене Виктории. Она внимательно слушала меня, а затем после долгого молчания проговорила:  

– Не спеши рубить концы. Может, все еще образуется. Ну, был порыв, было увлечение. Бывает так, тем более что тебя месяцами нет дома. Сорвалась баба. Возможно, она уже сама об этом жалеет. Все-таки была семья. Ведь вы же любили друг друга.  

– Понимаешь, Аленка, дело здесь не такое простое. Это не мимолетное увлечение, как ты говоришь, порыв. Нет, здесь глубже, здесь любовь, возможно, ее первая любовь. А такое не забывается. И нет никакой гарантии, что после такого срыва не последует следующий. И для меня еще долго оставалось тайной, куда она исчезла на неделю перед тем, как согласиться выйти за меня замуж. Скорее всего, она ездила к этому Игорю выяснять отношения.  

– А она красивая? – вдруг неожиданно спросила Ольга.  

– Красивая …, – задумчиво помолчав, ответил я. Да, кстати, хорошо, хоть напомнила. Я не успел выбросить ее фото из бумажника.  

Я достал бумажник и вынул из него фото жены, теперь уже, скорее всего бывшей. Хотел порвать, но Ольга буквально выхватила ее у меня из рук, внимательно рассмотрела.  

– Да, красивая, прямо фотомодель.  

– Вот именно. У нее есть целый альбом, где она почти голая позирует перед фотоаппаратом. От меня она прятала этот альбом. А снимал ее все тот же Игорь, фотохудожник. Видимо, у них тогда это все и началось. Здесь выход один, надо рвать сразу. Детей у нас нет. Как она не вертела, как не скрывала, а, скорее всего, после аборта она рожать вообще не сможет.  

– Ну, смотри сам, Вадим, взвесь хорошо. Семь раз отмерь – один раз отрежь.  

– Да вот меряю так, что голова идет кругом.  

Так мы за разговорами просидели до полуночи. Ольга легла спать, ей нужно было рано утром выходить, а я, забравшись на свою вторую полку, еще долго не мог уснуть, переваривал события последних суток. Уснул только перед самым утром, да так крепко, что не слышал, как Ольга встала и начала собираться. Проснулся от звука открываемой двери. В дверях стояла Ольга уже с чемоданом в руке. Я тут же вскочил.  

– Давай я тебя провожу.  

– Не надо, я сама. Отдыхай. – Она нежно провела рукой по моей щеке и добавила, – хороший ты мужик, жаль, что ты не мне достался…  

И вышла из купе.  

(продолжение следует)