Переход

Довелось проходить службу по призыву во времена Союза и  

пересторойки. За границей. В Германии. В танковой армии.  

Их там стояло пять. Броневой щит страны.  

Полк имел восемь орденов, а внутри такой бардак, что солдат, лишь,  

старшего офицера приветствовал. Внутри, конечно, сатана бал правил.  

Кончилось это плохо. Водитель командира полка, по лени, тормоза не  

отрегулировал и угробил главного начальника, по дороге в штаб дивизии,  

вместе с собой.  

Приехала комиссия и круто разобралась. Хорошо авгиеву конюшню  

почистила. Немало обнаглевших от безнаказанности старослужащих  

прямиком на тюремные нары пошло. Сгорела прошлая жизнь.  

Я прибыл служить на пепелище, после трех месяцев учебного полка,  

под Свердловском (нынче Екатеринбургом). Наводчиком – оператором  

танка Т-80. Умел вести огонь из пушки и пулемета.  

Чудо-техника. Проста и удобна. Обезьяну научить можно.  

Другое дело, отношения между людьми. С начальниками. Друг с  

другом. Многое удалось понять за то время. Секрет уважения.  

Секрет власти. Секрет сохранения себя, как личности. Секрет  

человечности.  

Видел чистоту и порядок иной жизни, другой страны. Городок в пять  

тысяч человек. Улицы, мощеные булыжником. Часы на ратуше.  

Уютные домики, с неизменно растущей елью на прилегающей  

территории. В рождество и новый год ее украшали электрические огни.  

Снег выпадал после десятого января, непривычно. Соленый балтийский  

Воздух кружил голову, постоянно клонило в сон. Суточные наряды были  

мучением. Держать сознание едва хватало сил. Смена могла затянуться  

до полуночи, если не успеешь навести порядок.  

Стою очередным дневальным, а Витька Гаврилов моет пол. Медленно  

водит тряпкой. Сейчас начнется смена, а потом, допоздна, будем  

недостатки устранять.  

– Витек, не ленись, – с трудом сдерживаю гнев, – Не ленись.  

Снова до полуночи зависнем.  

Он настолько безобиден, что иначе ругать, язык не поворачивается.  

С ним интересно. Много знает. Знание особое, из серии «очевидное-  

невероятное». Как любил эту передачу когда-то.  

Меня взяли в армию после первого курса политехнического института,  

было время, всего шесть лет, но мне «повезло». Или просто, повезло.  

Ведь, не жалею, как жизнь сложилась.  

В тягучем однообразии, знание всегда тянет к себе. У Витьки оно было.  

Я тоже кое-что знал, но делиться с окружающими не спешил. А он  

делился. Со мной.  

Говорил о цивилизации, ценностях жизни, природе человека. Не все  

идеи вызывали согласие, но слушать было интересно.  

Особенно, о переходе из жизни в смерть и обратно.  

Человек состоит из вещества и генетического кода, говорил Витька,  

Если вещество полностью передается от родителей, то генетический  

код гораздо сложнее. Его части элементарны и кружатся, как шары  

в лототроне. В момент рождения их комбинация случайно складывается,  

и получается индивидуальный генетический код. Когда человек умирает,  

код распадается на элементарные частицы.  

Я ответил, что это интересно, но известно, ничего нового.  

«Возвращение жизненных сил в общий источник», слова Даля о смерти  

в толковом словаре.  

А известно ли тебе, – понизил Витька голос до шепота, – что есть люди,  

чьи коды, после смерти, не распадаются. Их немного. Процентов пять  

от всего человечества, как и абсолютно здоровых.  

Про тех знаю, – удалось блеснуть начитанностью, – Их организм  

не берут воспалительные процессы. Даже радиация не страшна.  

Наоборот, она их усиливает. Женщины перестают стареть. А мужчины  

получают дикую потенцию.  

Про потенцию интересно, – кивнул головой собеседник, – Вернемся к  

несокрушимым кодам. Их обладатели помнят всю прошлую жизнь.  

Она в глубине подсознания, сжатая до мельчайшей частицы. Они  

постоянно возрождаются, но в другом облике. Если носитель кода  

умирает, то в то же мгновение с этим же кодом рождается другой.  

Похоже на реинкарнацию, – предположил я.  

Только похоже, – возразил Витька, – И то, случайно. У меня есть  

основание так говорить. Я – носитель такого кода.  

Наверное, от удивления, я глупо выглядел. Приятель три раза  

щелкнул пальцами перед лицом.  

Хочешь, расскажу о прошлой жизни? – и тут же продолжил, –  

Помнить себя начал с детского дома за год до войны, Великой  

Отечественной. Родителей расстреляли, как врагов народа. Учился,  

Работал кочегаром в котельной. Жизнь не сложилась. По пьяни  

под поезд попал. Погиб. Сейчас, перед тобой.  

Невероятно, – только и смог произнести я.  

Еще бы, – согласился тот, – А теперь главное. Ты тоже из наших.  

Ну, хватит, – пришлось прервать интересный разговор, – До клиники  

доболтались. Вот-вот кукушка улетит.  

Не хочешь, не верь, – развел руками Витка. – А оно так.  

Месяц спустя, я был назначен в патруль, а он в караул.  

Скучно все, – произнес он перед убытием. – Тупо, однообразно.  

Думать отвыкаешь.  

А ты позапрошлую жизнь вспомни, – шутя посоветовал я.  

Ничего интересного, – горько вздохнул он, – Мня самого, как врага  

народа, в тюремном подвале «шлепнули». В затылок. – И почесал  

указанное место.  

Я пожалел о шутке. Второй раз это сделал, когда узнал, что  

на посту приятель застрелился. Выпустил из автомата очередь в рот. От  

головы ничего не осталось. Разлетелись шальные мысли.  

Внезапно, вспомнил, как в восемь лет две ночи подряд видел  

один и тот же сон. Грохот взрывов, крики вокруг, ощущение  

беззащитности, свист, переходящий в вой и обрыв во тьму. Все дело  

в старом полупальто, которым укрывался поверх одеяла в холодную ночь.  

Два раза. Два одинаковых сна. Это не прошлая, а позапрошлая жизнь.  

Я погиб летом сорок второго. Следующая была короткой. Пырнули  

ножом. Нужно что-то менять.  

Как раз приехали вербовщики в военные училища. Принял решение.  

Останусь в армии. Если решил делать жизнь лучше, не стоит медлить.  

Задержусь подольше. Пусть переход подождет.