Бандитская сага (Продолжение. Часть 1)

Увидев в аэропорту колонку банкомата,  

Рванула Дженни, доставая карту,  

Охранники за ней едва успели,  

А карточка уже исчезла в щели.  

Увидев сумму пятизначную в балансе,  

Направилась до Дьюти – Фри, и цифры проговаривая в трансе,  

Набравши,, Сникерсов и леденцов со жвачкой,  

Она с сопровождающими села, наконец – то, в тачку.  

Недолог путь к окраине аэропорта,  

На вертолётную площадку, к покрашенному,,хаки,, борту,  

А дальше – час полёта в бархатной ночи,  

И за окном темно, не видно огонька свечи.  

Под шум винтов уснула Дженни –  

Сказались сутки потрясений,  

Охранник на руках тащил её от вертолёта,  

До хижины, к скале деревьями припёртой.  

Под утро кто – то в дверь стал грубо колотиться:  

– Ты долго будешь спать, ленивая ослица!?  

Спросонок гостья ничего не понимала,  

И в поисках соседки лишь взор вокруг кидала.  

Дверь вынесла вконец неведомая сила,  

И на пороге старичок возник в бородке сивой.  

Жестокий взгляд колючих глаз,  

Вдруг испарил остаток сна запас.  

– Глухая? На выходе налево – туалет,  

Дела учись обделывать в момент!  

Вернувшись, как ей показалось, очень скоро,  

Увидела, что рюкзачок её дорожный вспорот.  

Все шоколадки, сладости дедок ногами топчет,  

Почувствовала Дженни, как ярость изнутри щекочет,  

Сжав кулачки, направилась к нахалу,  

Тем более, остатки ломки в мозгах пихались.  

– Стой, Дженни! – Экран мобильника качнулся перед носом,  

На нём – изображение с вальяжным боссом.  

– Уж если ты меня сегодня видишь,  

Так значит, Ван тебе даёт последнюю надежду выжить.  

Я спас тебя пусть не от срока, от пожизненной психушки,  

Хочу, чтоб в жизни ты увидела не только бытия верхушки,  

Доверься Вану, как отцу родному,  

Иначе он – последний, кого ты видишь перед входом в кому.  

Экран исчез и перед взором Дженни  

Возникло жёсткое лицо с пиалой мутной дряни:  

– Прими вот это и пора за дело:  

Срок мал, начнём крепить не душу – тело.  

Безропотно приняв из рук обидчика посуду,  

Вняла послушно разума остуде,  

И острый взгляд наставника – судьбы копьё,  

Заставил влить в себя душистое питьё.  

Как странно! Органы вдруг прекратили пляску,  

Жить захотелось и творить, удачу ухватить за опояску,  

Отметив на зарозовевшем лике перемену,  

Ван ученицу будущую вывел на поляну.  

С неё в лес уходило множество тропинок,  

В начале каждой шест стоял с тряпицей на вершине,  

Подвёл Ван Дженни к шесту под белой тряпкой,  

Мысль ученицы ворохнулась в голове украдкой.  

– У нас с тобою время – ровно год,  

Товарищем твоим бессменно станет пот,  

Внимай беспрекословно Вана наставленьям –  

Жизнь будет долго радовать тебя своим теченьем.  

По этой тропке будешь бегать по утрам неделю,  

"Не развожу ли я при этом канители? " -  

Пробормотал он в сторону себе под нос,  

Потуже стягивая на затылке хвост.  

Здесь тридцать километров круг всего,  

Но по дороге встретишь много ты чего,  

Не смей с тропы сходить ни в коем разе,  

Иначе жизнь твою накроет медным тазом.  

– Флажка цвет говорит о сложности маршрута,  

И знак подаст на отдалении кому – то… -  

Обронила Дженни, долину пред собой окидывая взглядом,  

Услыша одобрительное хмыканье от Вана рядом.  

– Дорога эта несложнА пока, но требует вниманья,  

Не расслабляйся: она положит воина начало воспитанья.  

Примерно к полудню должна ты быть на этом месте,  

Разбор полётов, перекус и телу продолженье мести.  

Оно тобой владело до сих пор годами,  

Теперь вы поменяетесь местами,  

Отныне воля для него твоя, хотенье  

Преградой станут для его сомнительных стремлений.  

И – не опаздывай к заходу солнца,  

В ночь выпустит собачник злых питомцев,  

А, впрочем, первый день – игрушки  

И невысокие пока горушки…  

Теперь – пошла вперёд без промедленья,  

Ты не одна ведь у меня на попеченьи, -  

Окончив разговор, он к хижине пошёл,  

Под полог леса Дженни путь повёл.  

Лес птичьим гомоном ударил в уши новичка,  

Сознанье запах веселит растущего на дереве цветка,  

Смол пряным ароматом, весёлою листвой,  

И синей, в кронах неба, нечаянной канвой.  

Туман белёсыми космами цепляется за змей причудливых лиан,  

Со всех сторон несётся стрёкот, капели шум, лемуров гам,  

Тропинка серой лентой стелется под ноги,  

Гоня из сердца прочь сомненья и тревоги.  

Но километров через пять кольнуло бок,  

И воздух стал в груди похож на огненный клубок,  

Шальная радость из груди куда – то испарилась,  

Похоже, деда элексир отдал ей всю имевшуюся силу.  

Что ж! Пришлось ей перейти на шаг,  

Энтузиазма утреннего осталось лишь – воспоминанья смак,  

Пот градом вдруг залил чело,  

Змеёю внутрь проникло раздражение и зло.  

Вдруг увидала что – то, летящее навстречу,  

Какой – то ком, пузырясь чёрным смерчем,  

С тропы никак в бок не шагнуть,  

Кусты с вершковыми колючками закрыли путь.  

В тропинку вжаться? Бесполезно!  

Ведь нечто травы мнёт прилежно.  

В последний миг, отдав себя шестому чувству,  

Девчушка сделала шажочек к тайному искусству.  

Прыжок – и ноги согнуты в коленях,  

Ещё – похожее на мысль мгновенье…  

Подлесок брея в ширину тропы  

Качель без седока сминала детские мечты…  

Немало было приключений  

В день, вившийся рекой теченьем,  

Учёба без внезапности пуста –  

Гнездо свилА у каждого куста.  

Конечно, воспитанье требует ногтей моложе,  

Что до характера – он был у ней с рождения под кожей,  

Учение иное не даст ничто в итоге,  

Коль впереди бегут не голова, а ноги.  

Очередной напасти чудом избежав,  

Свернула Дженни влево, со стержня своего пропав,  

Клубок увидев пауков мохнатых рядом,  

Тропу покинутую мигом выискала взглядом.  

…Петля на спуске за колено подцепила,  

Так полчаса висела, пока на землю опустила,  

За поворотом получила прямо в лоб  

Дерьма шматок, и не сказать тяжёлый чтоб.  

Ей надоело всё порядком,  

"Назад, быть может? " – Подумала украдкой,  

Тут шум раздался сзади селевой,  

Испуганные птицы вжикнули над головой…  

Не утеревшись, выругавшись грязно,  

Со всех ног кинулась : куда – не важно,  

Летела прытью, проворней зайца,  

Тумак схватила от какого – то китайца…  

Хоть узкоглазые все на одно лицо,  

Запомнила, решив помять тому крыльцо,  

К занятьям стимул появился :  

Зачем, милок, на свет родился?  

Не машинально бил, а с наслажденьем,  

Не приказнО – души веленьем,  

Власть даже малую почуяв,  

Добро внутри безвылазно ночует…  

…Утихло, вроде, за спиной,  

Клонится день, когда ж домой?  

Свернув тропинкою в овраг,  

Невольно задержала шаг…  

МЕла бледнея, человек пред ней,  

Трава у головы лица чуть зеленей,  

Прислушалась : дыханье, как у птички,  

А волосы на голове – в тугой косичке.  

Ноги не держат, солнца уж не видно,  

До дома недалёко верно, что обидно,  

Взвалив, кой – как, добычу на плечо,  

Почувствовала Дженни : будет горячо.  

…Всей кожей чуяла собачий рык,  

Когда луч дома фонаря в зрачок проник,  

Последние шаги – на автомате,  

И старику, что ждал с усмешкой :,, Нате…,,  

И вдруг её безвольный груз  

Сполз грациозно, сочный, как арбуз,  

И, потрепав по щёчке Дженни,  

Пошёл, с лица платком стирая тени.  

Двое помощников стажёрку подпирали,  

А ту, ну совершено ноги не держали,  

И вдруг ощерилась гиеной словно,  

В лицо вцепилась одному из них по – полной.  

Хоть глаз и не лишился бедолага,  

Кровавые следы на щёках проявила влага,  

Его товарищ еле оттащил тигрицу –  

Чуть между ног его не получилась пицца.  

…Она орала, выла и визжала,  

Родителей того, с косичкой, поминала,  

Уставшая смертельно, истерики добавив,  

В конце не удержалась, учителя ужалив.  

Он, поначалу, с любопытством наблюдал,  

Этот спектакль его вконец достал :  

Толчком точнёхоньким послав девчушку в сон,  

Седою головой качал весь вечер он.  

Наутро Дженни встала, как огурчик,  

Желудок лишь пустой, а так – не надо лучше,  

Старик – сенсей принёс тарелку риса,  

Как хорошо вкушать и любоваться тиссом!  

Протопал китаец, покарябанный малость,  

Вызывая с утра у неё непонятную жалость,  

"Теперь – иди и исполняй свой долг,  

Дорогу знаешь, из тебя, я верю, будет толк. "  

Сказал учитель, скрылся в хижине своей,  

От слов его вдруг стало холодней,  

Но обещание дано, в ноге – маяк,  

И от судьбы не увильнуть никак…  

И снова – джунглей бесконечные дороги…  

Мешают видеть красоту ненужные тревоги,  

Чуть зазевался, увидев мотылька,  

И тело вдруг в овраге – после кувырка.