Метод Виллиса

Ситрэйния была вся декорена ёлками на стайл. Под ёлками ели, на можжевельнике спали, в секвоях жили. С конов винитились, как скирвы. Гимн был про три сосёнки. У олдерной сосёночки... В эври хоммарк Марса был свой артстайл. Первая, Джемия, вся стрендах, вторая Мерсида – в колечках. Связь между хоммарками пока строилась на глайсерных рокадах. Пройдя сквозь ушко контроля, Беркут антачем орданул чейнер в своём фордаксе и через три часа лайдрима клоканул его в номерном боксе хвойного Ситрэйна на другой стороне румяной планеты. Из Ситрэйна альфа Беркут спустился на верхний этаж бета и вставил в заколу гарант из мохнатого дома. В таможенном зале дизайнеры крезанулись – панели с ёлками тут были «на снегу», выглядели они худосочными, под скайским потолком мотал башкой муврик поларбера. Ожидая аллу инвайта Берк прислушался к непонятым скрипам. На грани слышимости подвывал полярный ветер. Фально крезанулись.  

Колфаза вернула азайн, с клипом на номерной гейт. Гейт вёл в грузовый паланат. Зайдя до волю Беркут компар, что в ной касно возить руду чангами.  

На импорте после провала на уровень Берка встречал юм, да ещё и аллюминиевая карайка с мутоновыми рожками. Беркут прохрял палубу, облокотился о шелф и пустил под скрин ордер.  

– Забираймо, значит... – задумчиво отреагировала карайка, отредя коуч. – Лодаров не дадим. У нас полундра, драваса вашно.  

– Дазен цен, куб на три метра подрава? – изумился такой наглости опрейден, сразу литарнув дримы о аллюминиевом фесте с тинта можжевельника.  

– Дазен... – рогатая карайка глянула в скрин над рукой со встренными сканерами, тонко улыбнувшись, с превосходством. – Это по терайным, шатлер. Хирато пять. У ваших клайды побоцканы?  

«Вот утка» подумал Берк, сообразив, что вес был поскорван на Земле. А размеры – дил крензиков. Что ещё в этом кейсе будет салопно? Вслух он сказал только:  

– Хопа. Ну гаджеры-то преют?  

– Гаждеры в тропе. Коплента варят. Вейде. – дева отхеджила фейс, зарипив скрин.  

Берк прошёлся по тамбуру, осматриваясь. Спускаться на бету и в хомной Джемии ему почти не падало – профа не та. Бокс ничем сильно не отличался от любого лобби билдинга со слайдами выводных дверей разной ширины, только за стенами слышался надоедливое заводское урчание. Привыкшему к щёлкающим рапортам аппы Беркуту буз казался зловещим, напоминая разладку сармы. Лобби было в пупырах шумопоглотителей, как будто в нём было принято орать или ротарили шабренки. Эти ряды титек найса тоже не будили. Всё помещение размерами с рудовоз в голубоватых тонах с нишами непонятного назначения на рост человека прикрывал сверху секторно- купольный потолок, нетипично для Ситрэйнии, рыжий.  

Волкат вдоль надростовых ниш, он отклар, что ничего симилар чирсеты в них не было. Под ногами был карпет палубы в пупырышках. Он уже развернулся на доревю к рогатой, чтобы стрейнить тему, когда ворота зашипели как в древней синеме про межпланетные перелёты и в клубах невысокого пара в лобби выперлись в очередь три шкафа. Сбоку голубоватого тумана, Беркут не понял откуда, выкатилась пирамидка шаров синкоба, из неё вытянулась хенданта и воткнулась в стенку ресепшена. Из открывшегося за шкафами коридора яснее доносился гул. Беркут присмотрелся к капсулам шкафов – вот ют аншент перфати. Коробки бутонов были за два метра райза. То, что это «бутоны» Берк втёк, когда они, выстроившись в шеренгу, лопнули по швам, открыв внутряных узников. Сайдаем и найром Берк увидел, что рип скрина сменился видом.  

– Принимай твоих гаджесов. – буркнула рогачка. – Тут нарадно, шо остурда на капторе. Та ялон? Корпус насервить?  

«Это нам не айл» поднял ингаты привы Беркут, делая вид, что размышляет. Переживут без клаймов. Он повернулся к приданой шеренге, припнувшись. Один мус, второй мус, опадь – вум. На всех заметны принайты – старые ди, в канистрах полскрина. Все вроде вестеры, вума темновата. Намбы как буры, только брезят. И шо – так и молчать весь мишн?  

– Они шо – намбы? – спросил он карайку. «Как с ними, версить если они намбы? » Может не тех всучивают? Сапсен такое он зайтал.  

– Прокола опембе не дано. – отбрила дева. – Так корпус сервить или стейпишь?  

– Най, рамбек. – Беркут упёрся, переключив либретто на оф. – Они должны мочь говорить. В ордере застёганы все парамы. Не шей мне корку. Или коли, что надо хира или запри ворот. И битну гава.  

– О, Саррада! – с чувством произнесла карайка, протягивая грабатку асайд. – Нату!  

Беркут внутренне сгуртался, залигатев, но сканка не трабла. Над головами вытащенных из подземки образовались почти невидимые волнистые шайбы, накрывшие всех троих в скатавшися «бутонах». Шапки «крутились» и колебались с минуту, Беркут всё это время держал руку на шелфе, рядом с красным пятном вызова гава.  

– Ю-Ка-Танн. – прободал мехабский голос под скалгом Берка.  

– Шо? – заикнулся было пилот, кинув взгляд на карайку, но на уже водила пальцем за скрином, показывая на гаджесов. Беркут повернулся оборотно к группе. Самый крупный мотала очнулся, вытянул вдоль туловища руки и гулко произнёс:  

– Дейгефанене шехпунт зибенундецвайунзипцих исцуире фафюнгуг ангекомм! Вас кан ихтун?  

– Это?... – Беркут ничего не понял, кроме того, что этот язык ему симлит урчание лёкого роторного бура. – Этот не говорит по руйски? – текнул он, оторвав взгляд от шеренги и турня фес к пальцу рогатой девы за скрином. – Шо тут за диспо! – Берка достали местные крынжи. – Шатта мне фейкить, абана турна на гава. – Берк прижал фортам к красному кругу.  

– Хобос не пашер. – Карайка посмотрела на Беркута красноватыми куглами сквозь скрин как на дебила. – Гетай гаджесов и чезай апер. Корпус на ксете. – Карайка шатнула антрацитовыми лидами и скрин стал риппать с топа.  

Берк засёк айсадом мув. Пирамидка шаров синкоба выкатывалась за двери в простор внутренней кишки шлиха за спины шеренги мотал. Берк скользнул следом за ним, на ходу наскорвя последствия этого рывка и, настигнув коба, схватил его за верхний шар, отрывая всё тело из, связанных внутренними тяжами шаров, от поверхности палубы. Ладони почувствовали болезненный разряд тока, но опрейден, гася гадкие ощущения в мускулах, почти швырнул связку мячиков, ниже себя ростом, к стойке, закрутив руками ему «голову» так, что в кобе что-то протестующе вякнуло. Пирамидка копа завертелась волчком не успев отреагировать сербусами на нападение. Бундовые шары «тела» коба хрястнулись о стойку, плавно расползаясь по ней и перестраиваясь.  

Завопила сирена, ударяя по ушам, и под эту сирену, Беркут бросился обратно, вслед за мячиками коба, ударяя в центр этого скопления вытянутой вперёд ногой со всей энергией разворота. Он успел ударить по удлинняющейся в стручок «пояснице» коба, прогибая их и отпихивая груду баллонов вдоль не успевшего закрыться экрана к карайке с открытым одним глазом. Казавшаяся до того сплошной палуба вспоролась тонкими штырьками, быстро набирающими рост. Беркут отклонился от направления выброса и покатился колбаской на боку по эти поганым растущим столбикам, перед шеренгой застывших мотал, стараясь оказаться как можно ближе к лифту. На лобби упала темнота и Берк застыл на правом боку, адаптируя найтвижн к розовым фостам карнизов стен. Столбики негармонично давили на костюм снизу, но Берк «сжал» тектас мембой и почувствовал себя почти уютно, если бы не заполняющий волюм со всех сторон «замораживающий» капегаз.  

«В ногах» послышался шорох с мычанием, теплокровные пятна троих его мотал сложились в ногах и осели вниз, в тёмные клумбы своих бутонов. С капегазом бороться было несайн, но Берк сунул нос в аларную маску, встроенную в боршут. На часы её не хватит, но перекантоваться до клейнара можно. Обострившимся слухом Беркут улавливал турмол нэра лобби, со стороны аварийно захлопнушихся воротин на уровень. С герметичностью тут было хиловато, долго их морозить не будут, понял Берк, раскачив сквозь застывшие глансы и пыляку в стороне, куда почти ушёл кобл, линии протечки. А где он сам, кобл? Беркут глазанул себе под боты. Около стойки что-то фларяло, но шопта не мувно. Ничего, рестолят, бастады. Ворота до пабара угасли и шлифанулись – в холл приехали клатеры.  

***  

Беркут уже минут десять тратал комверса с гавом сектора джелка, после тёплого общения бегина с клатерами, а потом с кузовом идента. Мотал утащили в абсерку, синкоба залодерили в ребат. Беркута отконвоировали, под видом извинительного лейва, к гаву. Гав сидел на цифре, это было видно с домара.  

– Они агчали дистачно. – упирался округлый как пародия на синкоба секторный гав, не скрывающий своей оторопи от напора посетителя. – Ту крашнул синка. Нанго реквиш, шо тут не скаба. – Руйский у него был жёваным, как будто он не разговаривал годами. Можа и не разговаривал – с кем? Берк, послушав этот буттех от гавла, приложил усилие и апал офес.  

– Гадженты ордаты с китами. – Офес докпота давался Берку с трудом, сорсы сохли. Знал бы, так чардал. Это чифу гуд на подкасте, а тут всё носи с собой.  

– Короче, ты, урод недоделанный, не гони мне туфту про ломанного часового – его трактором не задавишь.  

Фраза вышла красивой. Берк и не подозревал у себя такого крамба. Наверное от синкоба что-то передалось.  

Гавл замолк. На его панаман феса было вырублен хардус минда.  

– А к делу вот что: корпа заказала трёх дивов с полным входным суплом. Нормов мне давай по наклаге. Не дашь щас, я кодну босса по травке и мора ты будешь твоими жабрами шахтель бурсать. – Выводя эту речь, Берк сам себя не понял, потому что жабры это газозаборники и как ими можно грызть породу? Но на экзе апало торно. – Поднял свой сраный обод шустра, вкрутил нашим дильным гаджестам все их лимбы. Впёрся, чувырло? – что-то заставило Беркута шагнуть вперёд, чуть не снеся подавшийся чирс гава. Грабка пилота интутивно поднялась и ухватила гава под дугу нижней челюсти. – Допёр, гниль? – спросил Беркут совсем уж бесконтрольное. При чём тут мазутные бактерии?  

На гава же речи перестроившегося Берка апсезно произвели впечатление. Он побелел, его рожа, с явно эпиллированными клетками, вмиг покрылись заметными глазу красными мурашками. Гав засипел в клешне. Берк отпустил его шею и неожиданно для себя хлопнул гава по уху. – Чеши, давай, сорсы. Апай геты. У тебя тайма в резку. – ускорил гава Берк на рождающейся в нём резортной словесной хемре.  

И гав, молча, продолжая линять разноцветными побежалостями по открытой коже и слабо, но душно воняя, поднял древний, как долото атрум и впился в архивы.  

***  

Беркут высадился с тройфейными гаджесами и их приданым багажом, о котором прежде даже не подозревал, прямо под вторым терминалом Полярного. Над банапным куполом в туманном желтеющем небе на стапельном стоге виднелася балкаст под загрузкой. Беркут дал гаджесам полюбоваться «керогазом» снизу. Обретя способности видеть спектры, натурально двигаться и разговаривать на реляйно понятном и записанном на глоб сфенде гаджесы оказались не скованными доллами, а дивами разными.  

Приветствовавший его по-немецки (аншевный чак) в холле шомбор оказалася огменом с коротким именем Уго, по прежней профессии – монтажником, по характеру бунтарём-подвижником. За последнее он, как смутно понял Беркут, и влетел на срок с лишениями. Второй мус оказался корейцем с простым как фанера именем Пак. Не смотря на возврат способности говорить, Пак предпочитал помалкивать и на Беркута смотрел чуть ли не враждебно, заставляя пилота напрягаться. Вум была не во вкусах Берка, худая щепа, по нейчу канадка, но кем она была по энтам он так и не понял. Более крезо, что у этой вум с именем звучащим как Айол были настолько невнятные для мишна дополнения, что у Буркута, по кларны темы, возникло желание вернуться и обменять её у вонючки гава на что-то более сурфитное.  

Сейчас все четверо высадились из маглетки под куполом «вокзала» Кларвид. У «станции» баскларно должно было быть название Поларфильд, но что-то слитап и сметлап. Ваньки приняли кофры, Берк пинганул в купол, показывая на вех. По фесу Пака пробежал какой-то вейл, Айол наво даже смильнула. Хоан. Нижнее кольцо керогаза было недвижимо, верхнее серкило ланглитами – вращалось вхолостую. По листам загрузки, упирающимся в «краник» двигались тени, значит закачка дров шла полным ходом. И мы теба бегом. Контронги здесь пролетали во флай – второй пилот с крузами, чеки секунд не вендали. Крузы био, но по докам шли как лабреты. Мильфажно, но тровно. Грузиться на борт Берк повёл паслён через грабонг, не вейдя до комфортного пайонга. Квидче, кессонки в брегле не фрез. На трубном стейшне Берк приложил к впавшему в желтизну ресу пальму и фура уплыла в Манчестер.  

– Наливай, коли не мутишь! – глуховато приветствовал его, открывая конту шаман-механик, Лес Шагин. – Хао, Берхуд! – Справа от крепкого мена в зелёном комбинезоне с мохнатыми на вид проводами по толстой ткани в затемннением шлеме сквозь кристалку которого угадывалось лицо, торчали покачивающиеся щупальца бликующего детачного ролбана под сводом квадротубы аттент лодинга. Воздушный кон здесь не сильно отличался от стартового, хоть и с пониженным далением, но безопасность требовала экипировки. – Ого, кто это у тебя дам?  

– Кто у ня там, того не отдам. – Беркут, улыбнувшись, хлопнул Леса по пальме перчатки, передав ему заодно гемкод и кое-что специйно для него и вышел к нему в трубу. – Особый груз, вивы первый зорт. Колай тагров – вивы с габашем.  

Беркут посторонился к закрытому пока дорлету туба, в то время как Лес, отровавшись от разглядывания гостей сквозь «привмы», махнул пальцами по полосе белого скана, выпавшего с потолка, набирая ворт. Мандала для таких случаев не работала, да и в стоктубе были свои нормы киберсенса. Традиционный кейс пилота у Берка был в поксе на левом плече. Не в руках же этот борд таскать как официалы. Стоктуб надо было оставить быстро – садан какой перфехт придёт? Запасных боксов только три, а если флудно? До старта остаётся даже при номинале меньше бихора.  

Тагры, похожие на толстых гусениц подводного мира Земли, причесали через пару минут пока гаджесы довольно шумно дышали в распахнутом наполовину стоковом конейнере. С непривычки разреженный воздух предстартового нейора воспринимается как высокогорный. Таких «носильщиков» гаджесы раньше не видели, похоже. Да, у них тагры ещё малоногие были, смутно вспомнил историю Беркут, отводя ногой одного из капсующихся тагров и приглашая выкупленных мотал на выход. Тагры ждали портфеля, но этого указания до выхода в центуб Беркут давать не хотел. Берк катнул тамбом рендерный фоллу по «голове» одного из тагров и повёл свою смешанную комнаду цепочкой по двое рысцой вдоль конвейера дистачки к влегпуту. За влегом в многодырочном зале схода с леерами Беркут собрал своих ранеров в кружок и, под гаснущий гонг обнаружения члена экипажа на борту, включив сфенд Берк обратился к живым лицам, ярким в белом свете круговой лампы:  

– Приветствую вас, как раугайд на борту этого безопасного спейсрафта. Ваши кариденсы обработанны бортовым чутом – ваш конденс сканируется. Сейчас отсюда следуйте за этими носильщиками, – Беркут показал широким жестом на батраков за спинами троицы гаджесов. – Которые доставят вас к вашим каютам и которым приказано распаковаться на ваших местах. Обустраивайтесь и не покидайте ваши каюты до отрыва нашего судна от стратового поля, о чём вам будет объявлено персонально. Имеются вопросы?  

Беркут подождал положенные по протоколу пару секунд, открывая миндом доставки себя на кокпит. Если вопросы имелись... О, нет! Молчаливый Пак подался чуть вперёд, линго отсканировало асковую интонацию ума собеседника.  

– Ты сказал. – сиплым басом в разреженном воздухе, спросил этот Пак Рисюр. – Что нас купила твоя корпо. Мы плейсимся на корабле этой твоей корпо?  

– Рахтно так. – коротко ответил Беркут, чуя диктой следующие вопросы несвоевременно разговорившегося Пака. – Джаста. Вам атартно исполнять мои директы. У меня рез... первекно нет тайма. Вадайте все до выхода на экзандер.  

Беркут был не уверен в том, что он произносит правильные слова, но в посуде пахант манифист адресной коррекции сфенга, поэтому огмы должны были понимать дасто бар.  

Не тратя больше ни секунды, Берк подозвал одного из носильщиков, ролнул ему по «головоспине» класс портфина, задал мувдем и на ходу отметив зажёгшиеся габариты «гусенниц» шагнул к таггинсу, выдвинувшемуся из проёма между горизонтальными «ртами» проходов. Короб таггинса окутал напрягшееся тело коконом и унёс в секунду «лопнувшую» трубу диафрагмы потолка, доставив на несколько этажей выше «туристического» узла.  

У человека непривычного к нагрузкам сердце должно было бы провалиться от этого взлёта глубоко в кишечник, Беркут вдохнул полной грудью на выходе из стручка и, помогая скорости перемещения цеплянием за проваливающиеся под пальцами перчатки зацепы, донёсся по короткому сизому штреку до «маунта» «висячего» кокпита.  

На кокпите плавала желейная на вид шайба спрессованной голоформы, посреди которой лениво посматривая на столбы лодва принимал рапорты бизный Оло, сидя на «мотоцикле». Берк притормозил на «влёте» на кокпит, успев заметить, что башня уголька уже преснутая сотня и на борт грузятся тонны добов.  

– Хао, Берка. – необязательно отреагировал на его появление Оло поверх шайбы и развернул седло фесом к прибывшему. – Куда бежишь?  

– Отверь шутку. – сказал Беркут. Оло взглянул на него и сделал сложный пасс руками, будто перекурчивая что-то в воздухе. Шайба широкой голограммы кокпита не пропала совсем, но стала бесцветной. – Эста банга. Мна чалили скарна на пустых мотал. Итван. – Беркут вдохнул коснитра из на рожка на «хоботе», рефлекторно высунушимся из ребристых складок лилово-розоватых стенок при его появлении. Никаких иллюминаторов в кокпите не было, все округлые стены были замотаны «плавающими» приёмниками запросов. Оло приподнял брови. – Ветта. Та ридес дескарту чинно?  

– Езер. – сыронизировал Оло. – Не парь мне мию. Кубик уже в балке, умон. Нетно что? Рупы дустар? Лежи, рейсись. – Оло поднял с подлокотников перчатки, потянув их журке.  

– Ветта чика! – остановил его Беркут, садясь в круизный чиркут, под которым прятались экстрактеры голоформ мувная спарга. – Весь моб набился? – По треньку светились все, но треньк мог и ладать.  

– Весь моб, весь. Ты – сычный. – заверил Беркута первый мат. – Что у тобя с визажем? Жахный какой-то... – озабоченно поинтересовался Олаф, поводя хорсазным носом. – На тебя в Суське напали муглы?  

– На меня в Сетрайне напал хорёк. – Вот этим Берк поразил Оло настолько, что тот остановился рисовать митенс и молча уставился на секонда. – Я отбился. – приосанился Берк. – Гачнул его в анус. Но за мной теперь толпер зусты.  

– Зусты... Полипы петят хоряков? – с любопытством юного зоофила нагнулся на кулак перчатки Олаф. – И потому у тебя трэштый синзик? Лекричный хорёк?...  

– Хорёк гашный. Лусный мырч. – Берк понял, что заструмало в его синзе Олафа. – Я побетился с синкобом и он меня надрипал ксамайной лексой. Пойду в амбу кураться. Про зустов я корно.  

– Насин не кнач. Ветай дисна. – Оло возвел обратно кнальную шайбу репорта и некоторое время сидел в шлеме накладки. Столбы стаффа почти доползли до апта, Беркут видел, что оставшийся хор нечего делать, кроме как караться в бентле. – Суп Грум Тол. – сказал Олаф ратным тоном вверх три слова, означавшие перекличку флагов. Беркут не слышал раскрутки толкательного кольца, да и буксиры, по его опинью стояли холодные. Что ни?... Будучи в шайбе он слышал, что весь моб отам борта. Закат доклал по форме, что тамота не едет.  

Олаф оторвал взор, направлнный к своду потолка, взглянув на Беркута. Беркут посмотрел на Олафа, черкнув себя по черепу над рибоско. Помидоров могли пережать зусты. Олаф показал Беркуту три пальца левой руки вниз тылом и скатил по ним тремя пальцами правой руки. Значит буксиры стояли уже нагретые, Олаф заранее перхапил, а Берку некогда было рассматривать их тепло в примотке.  

– Отпин забора. – поведал Оло потолочному колоколу. Наклонился вниз, внутрь шайбы голоформы, и повернул там что-то левой рукой. Заливка шайбы пропала, оставив после себя только «кольцо из рун». – У Гороха – матюги их забора. Фиксаси. – натайро озарил Берка Олаф. – Пока коты фанты отпилят...  

Самовар чуть вздрогнул одновременно с тем, как по бортовому вапу пробежала волна экстренного отхода. Беркут перекатился по палубе к облаку, серо помандив, что ему становится привычно кататься на боках. Громко Берк подумал о другом. Герма ещё раз еле слышно таснула миндаль. И без пига надулись калпутки и восстановилась шайба, но только с видом изнутри. Олаф вывел на вид нижние камеры обзора. В струящемся жаре забитая поверхность стола медленно переливалсь марсианской пылью. Беркут знал, что от дна самовара сейчас разлетается сквозь отходящие дуги загрузки бусты пара. Хорошо бы не задеть пушком или каппой этих лифтов закачек – они доканда массивные. Сколько буксиров из ножек агрились с манкой короля шутов недокларно, но «самовар» явно шёл в небо. Под Берком вознила перина, стало не хватать вольного воздуха, неведомо как стекающего вниз, к журавке притянулся хобот. Судя по бумпу рапорта одну из ферм пушер всё же задел, но не краштул. Буста «отплыва» на буксирах была городской. Манаво, чтобы фанты не отстучали. Беркут, припаря крейл, впал в эйбу и натал пушер на клайта бурн.  

***  

– Джебрил недоступен. – Аскель, синтоб-секретарь Джессики Милич ничем не мог помочь своей хозяйке, паря с огорчённой миной в блюдце над облачным джакузи. – На ответе авто, скан куклы на шуме.  

– И так с тех самых пор, когда он одаривал рашбона болванами? – на всякий случай уточнила Джес, глава марсийского отдела малых инвестиций стампы СЭК Масков. – Возьми керн, зайди в сетку тел...  

– Извините, мэм, я уже заходил. – Аскель был самостоятельным, интеллектуальным референтом с высокой степенью свободы в поиске требуемой информации. – Джебрил Валаски или умер или напнут.  

– Не может этого быть. – решительно отвергла криминофильскую идею сегмена Джес. Похитить заведующего сектором на проходке невозможно. И незачем. Улейник, наркобар. – Пошли туда проверку. Основание проверки... – Джес погрузилась с головой в прохладную невесомую пену, задержала дыхание, вынырнула, подождала спадения капель с век. Блюдце с Аскольдом ждало указаний. – Условия эксплуатации мабернов. Задачи от нас три: найти трейсы Джебрила Валаски и вскрыть его последние акты в сетке. Прояснить, что там был за квейк. – Джессика подумала. – И забей там, что в касте должен быть мемик.  

Чёртов рашкин, по всем параметрам – дурак дураком, хоть и рейсер на крафте, сломал гава. Гав полуразложился в личной бане в прострации, даже бладжан замутился. От Джебри осталась лента мозга, но такая, будто по ней пробежалось стадо бегемотов. Рашбон что-то там повредил. Перед тем, как гав окончатильно «закуклился», он сжёг стек своих действий в архивах. По сохранивимся имиджам выходило, что Джебрил поднял архив приёмки кейзов и что-то выпустил на контач. Были это блимы кейзов или что-то ещё от других юнитов, должна была показать идущая ревизия, но на неё ещё тердей, не меньше.  

Самовар рашбонов вышел из порта раньше времени отрыва – отдельно предстояла докопаться, чем они купили персонал Полярного и чьей инициативой был этот подкуп. Проклятый самовар раскрутился прямо с низкой орбиты и к моменту попытки достучаться до него обычным каналом уже скрылся в сфере замешки. Джес чуть не утонула, три часа пытаясь решить проблему и вынуждена была доложить о происходящем в отдел крупных инвестиций. По данным их сиса секондар самовара корпы Беркут Синелников с толпой отданых ему Джебри гаджесов и багажом – никуда они на заезжали для ресталяции, запоздало догадалась Джес – проследовал от планетария до экзапорта и расстворился вместе со всеми гаджесами между ним и эллингом в крафт.  

– Куда он могли уплыть? – спросила конфера сиса Джессика. В Поларе одновременно с беглым самоваром стояли другие крафты корпы, дискев и несколько ботов СЭК, планетарные орбиталы на загрузке и федеральные скиперы. Анады сиса посчитали на половину два пути группы: секоп с гаджесами остался на момент аварийного отхода самовара на ржавой планете, секоп загрузился через грузовую камеру в самовар как вещь. На попытки просчитать вероятности с большей точностью упрямые анады покачали десятыми вокруг половинок, что означало только их интельную вежливость. Отдел крупных вложений язвительно направил Джессику к селикам – те помогут.  

Джес поглядела на парпметры рашбона Беркута и пришла для себя к неутешительному приблизителному выводу, что группа загрузилась в сбежавший сервиз, анадов можно послать в штольни. Навесные шлагбаумы Поларфильда пыталась остановить крутобокий крафт, но затухли в его пылевой шубе. Своевольный самовар корпы Лю раскрутился на подъёме, а когда хакнутые буксиры упали, продолжил реветь на своих трубах. Через менее чем четверть хора после отрыва посудина зажгла конфорку, устроив над полюсом рикошетный навигационный коллапс.  

– Козлы! – нежно послала Джессика Милич параметрам симпатичного Ульва с булькающим сочетаниями семейных звуков и отрубленному от берёзы секопу. Нечего злиться. Пока ничего существенного не пропало. Так, неприятность с гавом... Зачем в джейле нужен гувернёр, если там воспитывать некого? Джес поймала маску с фьюмом и погрузилась, медленно вдыхая ахмад, в тёплую голубую «газировку».  

* _________________________ *  

➌ глава►| Облако Делоне