Преданность.

– Да ты пораскинь мозгами. Куда ему бежать то, если кругом болото? Только на кладбище. Ну, во всяком случае я бы так и поступил, – сказал Макс, прикладываясь к бутылке пива.  

– Я бы так поступил, – передразнил его Игорь. – В твоих поступках вообще логика отсутствует, ты бы и по болоту поскакал.  

Макс усмехнулся, хлопая себя по животу.  

– Эх, старею. Первые признаки ушедшей молодости выпирают.  

– Жри больше, так и вторые вылезут.  

Они вышли во двор. Макс потянул носом воздух, как заправская ищейка.  

– Нюхом чую, что на кладбище он.  

Игорь присел на корточки рассматривая что-то на земле.  

Следы в самом деле вели в сторону кладбища, теряясь в зарослях крапивы.  

– Ну что, ищейка, ты в крапиву полезешь, или будем вызывать подкрепление? – усмехнулся Игорь.  

Макс с недоверием смотрел на непролазные заросли, которые угрожающе раскачивались от дуновения ветра.  

– Не, крапива, конечно, полезное растение. И дед у меня любил вениками из неё париться. Но, я как вспомню бабкин метод меня наказывать, так до сих пор в том месте гореть начинает, – ответил Макс, проверяя надёжность ремня на джинсах.  

– Следы ведут в крапиву, значит туда и надо идти, – был непреклонен Игорь.  

– На дальней станции сойду, трава по пооооояс, – пел Макс, отводя жгучие стебли растения палкой.  

Он то и дело ойкал, вспоминая бабушку и крапиву в штанах.  

– Ох ты ж, е-мое, он уже успел кого-то сожрать, – сказал он, смотря на чьи-то кости лежащие впереди.  

Игорь посмотрел из-за спины Макса на бренные останки и усмехнулся.  

– Ага, напал на медведЯ, только череп и оставил. Пошли уже, а то стемнеет, а я покойников боюсь.  

Выйдя из зарослей крапивы Макс погрозил ей палкой, смотря на свои руки, покрывшиеся волдырями.  

– Ну всё, я прошёл лечебную процедуру. Плюс десять лет жизни заработал.  

– Если мы его не найдём, то тебе эти десять лет не помогут.  

На кладбище было тихо, не считая пения птиц, которым всё-равно, где петь, ведь жизнь прекрасна в любом случае.  

– Ой, птенчик из гнезда выпал, – крикнул Макс, приседая над копошащимся в траве птенцом.  

Он посмотрел вверх, ища злополучное гнездо из которого мог тот выпасть.  

– Ты дурак что ли? Полезешь на дерево? – спросил Игорь, недоверчиво глядя на Макса.  

– Не, я высоты боюсь. Думал тебя загнать, да ты злой какой-то.  

Он посадил птенца в кусты, вновь посмотрел на деревья и пошёл за Игорем, который уже ступил на территорию кладбища.  

– Я, кажется, знаю, где его искать, – сказал тот, уверенно лавируя между тесно стоящими могилами.  

Подходя к нужному месту они остановились. У могилы сидел пёс. Он преданно смотрел на фотографию на надгробии и тихо скулил.  

– Два года уже прошло, а он не забыл. Вот, что значит преданность, – сказал Макс, моргая увлажнившимися глазами.  

Собака, услышав голоса, повернула в их сторону голову. В её глазах стояла не животная печаль, а по лохматой морде текли слёзы.  

– Иван Иванович, мы нашли его, – говорил Игорь по телефону.  

Макс пристегивал поводок к ошейнику пса, безучастно сидящему у могилы.  

– Ну пойдём, пойдём, милый, – ласково сказал он, гладя его по голове.  

Пёс нехотя поднялся и опустив голову побрел за людьми.  

Два года прошло с тех пор, как он обнаружил своего хозяина в спальне в луже крови. Он предчувствовал неладное. Скулил и скалил зубы на ту девицу, которая висла у хозяина на шее. А хозяин смеялся, прижимая её к себе, и кричал, чтобы пса заперли в сарае.  

Ничего не помогло. Ни громкий лай, которым он пытался достучаться до тупоголовых охранников. Ни попытки допрыгнуть до узкого окна под потолком. Оставалось только одно – смириться.  

И вот к чему привело смирение.  

"Нет прощения такому никчемному псу, как я", – думал он, провожая в последний путь своего хозяина.  

А потом появился друг. Тот самый, который подарил его, ещё щенком, хозяину.  

– Ну что, один ты остался, дружище, – сказал он, потрепав пса по холке.  

Его привели в чужой дом, где пахло чужим. Положили подстилку, взятую в родном доме, и бросили возле чужой двери.  

– Ну вот, это теперь твой дом, – сказал тот, кто теперь стал его хозяином.  

Два года прошло с тех пор, а тоска сидела глубоко внутри, заставляя выть на луну.  

Они подъехали к коттеджу, на крыльце которого уже стоял Иван Иванович.  

– Ты мой хороший. Что же ты опять убежал, – трепал он пса по холке, грустно смотрящего в глаза нового хозяина, который так и не смог стать всем миром.  

Низко опустив голову пёс побрел на своё место возле двери и, тяжело вздохнув, лёг на подстилку.  

Каким бы добрым и хорошим не был мир вокруг собаки, но её сердце навсегда будет с тем, кто стал для неё вселенной.