Берёзовая роща. Эпилог.

С того дня, как тело Алёны предали земле, прошло два года.  

Ванятка подрос, и бегал по двору разгоняя курей во все стороны.  

– Вот бандит какой, – хохотал Дмитрий, глядя как мальчик грозит кулачком петуху, залетевшему на забор.  

– Ванятка, сынок, сколько раз я говорила не гоняй курей. По кустам нестись начнут, – кричала Марфа высунувшись в окно.  

Настенька подбежала к Ванятке, взяла его за руку и повела под куст сирени, где у неё был готов суп из одуванчиков и стеблей лопуха.  

– Кусай, гое моё юковое, – строго сказала она, подсовывая миску Ванятке под нос.  

– Фу, не кочу, – скривил носик Ванятка и побежал за сарай.  

Настенька бросилась за ним.  

Марфа, поддерживая большой живот руками, вышла на крыльцо, и с улыбкой наблюдала за игрой детей.  

Похоронив Алёну, она забрала Ванятку себе. Ну, а как она могла поступить иначе, когда маленький комочек счастья остался один.  

А Иван совсем помешался. Он прибегал среди ночи к Дмитрию, колотил в окна, пугая детей, и бросаясь на шею сыну, безумно выкатив глаза, шептал:  

– Она приходит за мной каждую ночь. Стоит в дверях и протягивает мне верёвку. А лицо страшное такое, всё червями источено. Смотрит на меня и говорит, что я ребёночка своего загубил.  

– Батя, да ты чего? Кто к тебе приходит?  

– Алёна. Она, проклятая, мне жизни не даёт.  

Услышав это Марфа всё поняла. Она на утро пришла в дом свёкра, стала перед ним подбоченясь, готовая разорвать его на месте. Да посмотрев на этого высохшего за месяц старика, сидевшего с потухшим взглядом, не то, чтобы сжалилась, но решила всё предать воле Божией.  

– Сучий ты потрох. Старый, похотливый козёл. Гореть тебе в аду за то, что сгубил душу невинную, – сказала Марфа, плюнув свекру под ноги.  

А на следующее утро нашли Ивана удавленным на яблоне.  

Егор не приезжал хоронить ни мать, ни жену, а к похоронам отца внезапно явился.  

– Вот, Егорушка, остался ты один на белом свете, – посмотрев на него с жалостью, сказала Марфа.  

Обхватив голову руками Егор молчал.  

– Ты хоть на сына своего взгляни, на Ванятку. Знаешь, как Алена любила его. Как тебя любила. А ты...  

– А я? А что я? Сволочь я, сволочь, слабовольная тварь, – прокричал Егор, с болью в глазах глядя на Марфу.  

– Прости ты меня, Егорушка. Не любила я тебя никогда. Просто матери твоей хотела отомстить за её злое отношение ко мне.  

Егор застонал и закрыл глаза.  

– Другая у меня там. На тебя похожая. И сын у нас. Скоро опять должна разродиться. Не ждите меня больше. А сын? Это твой сын. Он и мамкой тебя зовёт, а Митрия папкой. Пусть так и будет.  

А на утро Егор уехал. Навсегда оставил родные места, которые стали больной занозой в его сердце.  

Марфа родила сына, которого Дмитрий назвал Егором, в честь брата.  

Много воды с тех пор утекло. Дети подрастали, родители старели. Но не было в селе семьи дружней, чем семья Дмитрия и Марфы.  

А тайны, так на то они и тайны, чтобы оставаться в тени, не мешая тихому счастью.  

Конец.