Фронт Сновидений.

Мой юный, отдохнувший фронт сновидений,  

Прикрыт окопами, щитами.  

Среди опавших листьев, безмолвных эпитафий,  

Восходит на небо, старичок своими мечтами.  

Поодаль от волнительных, губительных наводнений,  

Цепляется моё судно, своими якорями.  

И страждет всё сильнее, от новых покаяний.  

Всё кружится и падает, и каждый обзавёлся семьями,  

И каждый порождает ещё больше новых достояний.  

Искусственный картофель механической земли,  

Согрет лучами синтетического Солнца.  

Роботы-жуки плодятся под покровом железной коры,  

И отдыхает одинокий человек, под умным оконцем.  

Титаническая воля, уставшие от охоты коты,  

Умирают в роскошных, позолоченных дворцах.  

Хищные рептилии, из шестерней, и самодельные киты,  

Плывут, живут, в мазутных океанах.  

Я боюсь самого себя, и открытой воды,  

Я боюсь забыть реальность, в пропахших спиртом стаканах.  

Я боюсь пиратов, и их опытной бороды,  

Боязнь от незнания, или от неимения таланта?  

Мой фронт трещит по швам,  

Расходится, сшивается, всё ближе к трезвости ума.  

И чистота слегка засорена, и дом горит слегка, по краям,  

Позже охватывая иконы, печи, блюда и меня.  

Разбиваются крысы по далёким семейным стаям,  

И душами уходя, забывают тела.  

Мой фронт сломили и прорвали,  

И сквозь него всё рвутся бесы.  

Узорами стерильность нарушая, и бороду мою срывая,  

Они топтали всё из леса.  

Металлическим скрежетом отозвалось недовольство,  

Причмокивая крохотной долей бесправия.  

Сожжено товарищеское, дружелюбное сонное посольство,  

На площади темнеющей анархии.  

Стало достоинством моральное уродство,  

Отвлекло от размышлений, бабочки порхание.  

Свело конфетой размышления, романтичное дыхание.  

Под станковым пулемётом, бегать весело и топко,  

Подоить хрустальное отчаяние.  

Бросить взгляд на надгробие, обречённо и кротко,  

Возвести в абсолют, действия печальные.  

Незаслуженную медаль напоказ, вывесить на стену стойко,  

Или для красоты, на полочку фальшивого тщеславия.  

Такова жизнь нелогичного фронта,  

Там смерть таинственнее, чем улыбка Джоконды.  

Я просыпаюсь весь в слезах,  

И думаю, что лучше жить во снах.  

Существовать, пусть и не вечно, но в лазурных красках,  

Иллюзией лететь в картинах,  

А пробуждаясь видеть обетованные, ревнивые,  

Червивые городские равнины,  

И плакать от утери второй половины,  

Что беседовала со мною в том заведении.  

И попивала чай, со вкусом несбыточной былины.  

Горевать над утратой почти завершённого военного акта,  

Такого физически далёкого,  

Такого эфемерного,  

Что не хватит моего словесного такта,  

Расписать действие заиндевевшее, фронта сновидений,  

Где не будет заключительного, мирного пакта.