Фантасмагория-2. Фантастическая сказка

За окном ещё была глубокая сиреневая ночь, а Цецерона уже не спала. Что-то сильно взволновало её в голосе секретарши Руководителя полётов, которым она произнесла, казалось бы, совсем обычную, совсем дежурную, совсем рядовую фразу:  

– Шеф требует явиться к нему завтра в одиннадцать.  

Вообще-то секретарша из приёмной шефа была неимоверной высокомерной дурой. Каким тоном из своих многочисленных вариантов тонов она заговорит в следующую минуту предугадать было невозможно, однако... Цецерона мысленно одернула себя, поняв, что пытается всё упростить. Нееет, что-то тут не так в этих стальных нотках голоса секретарши, лишённых каких-либо эмоций, и то, как быстро она бросила трубку, не желая слушать ответ с другой стороны. "Требует явиться" вместо привычного "Просит зайти" тоже как-то коробило и настораживало. До чего же противна зараза! Цецерона представила эту надменную, но очень глупую мордочку и расстроилась. Ей на две головы выше этой ничтожной пустышки Стесси (даже имя противно кукольное, фу! ) приходится мириться и держать себя в рамках, а так хочется вцепиться сзади в копну белокурых взбитых кудряшек и ткнуть вздернутый носик об стол, чтобы знала своё место. Надо обязательно себе это позволить как-нибудь. Обещание, данное себе самой наказать наглую бездельницу, немного успокоило Цецерону. Она даже захотела спать, но тут же подскочила от пронзившей её неожиданной догадке. А что, если..? Сердце бешено запрыгало, в висках запульсировало. Неужели? Неужели шеф прознал... Да нет, откуда? Мысли запрыгали, заметались испуганной пташкой в клетке. Цецерона плюхнулась на подушку, закрыла глаза. Жгучей волной нахлынули воспоминания о том полёте на далёкую планету.  

Было это три года назад. Она счастливый и гордый Командир группы из семи членов, посланной с простецким заданием на маленькую планетку под названием Земля предположительно необитаемую. Добраться до объекта, разведать, как там и что и вернуться – вот и всё задание. Проще не бывает, но случилось ЭТО. Планета оказалась обитаемой, да ещё кем обитаемой. Перед Цецероной проплыли образы Бабы Яги, Ивашки-богатыря, Царевны Несмеяны – Настеньки, Змея Триголова... Ох, как заныло сердце, как зашлось! А Нанси с Гунаром, которые отважились остаться там далеко навсегда, и всё ради великой любви... А потом был "преступный" сговор группы, вернувшейся домой – никому ни гу-гу о том, что планета Земля обитаема, а двое членов экипажа остались там по собственной воле, а не пропали без вести, как было указано в её рапорте. До сих пор, вот уже три с лишним года было ни гу-гу. Все свято хранили тайну планеты Земля. Единогласно решили, пусть маленькая планета живёт и развивается сама по себе без чьего-либо вмешательства со стороны. А вмешательство такой агрессивной планеты как Афинарес было чревато непоправимыми последствиями. Непоправимыми для сказочных обитателей Земли. Ясен пень, что их, мягко говоря, затерли бы со всеми их сказочными характеристиками, а, выражаясь яснее, стёрли бы с лица Земли. Хотя Цецерона до сих пор не знала наверняка, зачем Властям великого и могучего Афинареса понадобилось посылать экспедицию на Землю, но догадывалась. Последнее время проявилась мода организовывать себе всякого рода дачки на таких вот маленьких планетках, не тронутых, так сказать, губительной цивилизацией. Это и надо было разнюхать Цецероне с её группой. Надо, так надо, пожалуйста! Внепланетные дачи, виллы, пикники, прочие развлечения для перетрудившихся усталых власть придержащих, но только не на Земле. Земля – она ведь... она такая эта Земля! Нельзя её трогать Землю! Цецерона заметила, что плачет. Эта необьяснимая сентиментальность по отношению к маленькой планете, которую Цецерона посетила всего лишь раз, стоила ей карьеры. И тем не менее Цецерона ни разу не пожалела, что тогда, по прилёте с Земли она подала рапорт, заведомо исказив реальность. Её наказали за потерю двух членов группы в экспедиции. Она лишилась права выступать в качестве Командира. Цецерона сознательно шла на это, но не ожидала, что наказание продлится так долго. Уже три года её не назначают Командиром. Хорошо хоть дозволили летать. Первый год она была лишена и этого. Сейчас Цецерону всё чаще включают в состав различных экспедиции, но только на правах рядового члена группы. Ну что ж, хотя бы так, без полётов она совсем закиснет.  

Цецерона вернулась к своим подозрениям по поводу сегодняшнего вызова на ковёр к шефу. Она была почти уверена, что нащупала причину. Но кто из них? Кто мог просказаться? Цецерона мысленно пробежалась по всем. Гроско – категорически нет, Флавия – тоже самое, Брагеллло -??? немного сомнительно, но всё-таки нет. Остаётся Тристан. Однозначно, нет! Тогда кто же??? Цецерона случайно скользнула взглядом по будильнику. Скоро звонок. Надо отвлечься от выискивания предателя, а лучше составить план, как отбрыкиваться, если ей предьявят-таки обвинения в осознанно лжи. Цецерона заготовила несколько убедительных, как ей показалось, фразочек. Кроме того, она продумала, каким будет говорить голосом, какие принимать позы, как поднимать удивленные брови или одну бровь, как обиженно надувать губы и т. д., и т. п. Цецероне казалось, что она подготовилась не плохо. Хотя причина вызова к Руководителю полётов могла быть совсем иная. Цецерона очень надеялась на это иное.  

Цецерона зарылась в одеяло и начала думать о Тристане и малышке Лее. Как он был ей нужен сейчас этот неугомонный Тристан! Наверное, маленькая Земля была дорога ей ещё и потому, что с неё они с Тристаном вернулись счастливой влюбленной парой. Они стали жить вместе. Им было радостно и хорошо. Тристан повёл себя тогда прямо по-геройски. Когда Цецероне сообщили решение Комиссии об отстранение её с должности Командира группы на неопределённый срок, Тристан ворвался в кабинет Руководителя полётов и заявил, что тоже никогда не согласится летать как Командир. Он корячился целых полгода, потом сдался.  

– Мне предлагают лететь Командиром группы из 25 членов, – неуверенно начал он как-то за ужином, чиркая вилкой по тарелке с салатом.  

– Да? И куда же? – как можно спокойнее поинтересовалась Цецерона.  

– На Скруж.  

– Ого! – Цецерона не смогла сдержать восторга.  

Тристан молчал и выписывал вилкой кренделя. Цецероне стало невозможно жаль его.  

– Соглашайся, – сказала она.  

– Серьёзно? Ты не против? – Тристан аж задохнулся от волнения.  

– Нет, конечно. Давай, действуй!  

Тристан вскочил, подхватил Цецерону на руки и закружил по кухне. Он был счастлив. Маленькая Лея бегала вокруг мамы с папой и визжала : "Папочка, и меня, и меня покружи! Я тоже хочу полетать! "  

Потом Цецерона горько плакала в ванной под звук льющейся воды. Потом заставила себя прекратить, пойти в постель, лечь рядом. Очень боялась, что Тристан пожелает близости, но, к счастью, он уже забылся довольным безмятежным сном, а Цецерона не сомкнула глаз.  

Затем Тристан стал летать Командиром постоянно. Цецерона смирилась и ничем не выдавала своей зависти и обиды, которая предательски скоблила сердце, когда Тристан в очередной раз торжественно обьявлял ей радостную весть, что его опять назначили Командиром очень ответственной экспедиции. Цецерона прикидывалась, что гордится мужем и рада за него. Да, она прикидывалась к своему стыду и Тристан с готовностью верил, что все нормально, и не замечал, как Цецерона каждый раз страдает и терзается. Она забывалась в любви к дочке. Маленькое нежное созданьице появилось через год после их прибытия с Земли. Чудо из чудес называл её Тристан. Лея напоминала Цецероне один из трепетных цветочков, которых много там на Земле, миленьких и естественных, которыми невозможно не любоваться, которые невозможно забыть. Тихая и ласковая она совершенно не доставляла никаких хлопот и вызывала сплошное обожание и умиление со стороны родителей. Именно маленькая Лея связывала семью воедино. Цецерона почувствовала, как она соскучилась по дочурке и решила в самое ближайшее время навестить малышку.  

Звук будильника напугал её. Цецерона вынырнула из уютной шелковистой постели. Плохо, что она не спала полночи, выглядеть будет не очень. Цецерна направилась в ванную и долго изучала тёмные круги под глазами, следствие недосыпа. Ну теперь уж как есть. Она начала собираться.  

В приёмную Руководителя полётов Цецерона вошла без пяти минут одиннадцать. Поздоровалась. Ей не удосужились ответить. Она и не ждала, но было противно. Стесси нажала красивым наманикюренным пальчиком кнопку и произнесла одно слово "Здесь". Цецероне пришлось выждать ещё полчаса прежде, чем её запустили в кабинет Руководителя. Конечно, он был занят по горло, конечно, ему некогда было взглянуть на неё и хотя бы кивнуть в ответ на её приветствие. Все сразу началось мерзопакостно. Что Руководитель злится было видно невооружённым глазом. Он не поднял головы от кучи каких-то очень важных бумаг, лежащих перед ним, не предложил ей сесть, а самое главное начал ей выкать.  

– Вы, – резко произнёс Руководитель без вступления, – отвратительная лгунья! Вы попрали все нормы! Это не достойно! Вы будете наказаны! Жестоко!  

Цецерона села напротив Руководителя без особого приглашения. Мало ли, что он в гневе, она не собирается стоять перед ним навытяжку как провинившаяся школьница.  

– Обьясните, в чём, собственно говоря, дело... – удивлённо приподняв одну бровь начала Цецерона и тут же поняла, что Шеф был не в гневе, а в бешенстве.  

– Заткнись!!! – выкрикнул он и ударил ладонью по куче с архиважными документами.  

Он резко выхватил из синей папки листок и сунул его Цецероне под нос.  

– Твой рапорт?  

Цецерона узнала свой рапорт о полете на Землю. Всё же причина – Земля. Значит он откуда-то узнал. Так, не паниковать, собраться, ты же готовилась к этому. Спокойно.  

– Мой, а в чем дело?  

– Тут всё до последнего слова брехня! – Шеф вырвал рапорт из рук Цецероны и вложил его назад в синюю папку. – И за эту брехню ты здорово заплатишь! По полной! Я пропущу тебя через Комиссию, понятно?!  

– Вы не смеете со мной так разговаривать! – вдруг воспротивилась Цецерона.  

Наверное, она сделала это зря. Шеф медленно встал из-за стола и навис над Цецероной темной горой.  

– Чтооо?!!  

Цецероне стало страшно, захотелось сползти под стол и запрятаться.  

– Пошла вон, брехучая дура! Будешь кривляться перед Комиссией! И все остальные, кого ты подбила на эту брехню! Вон!  

В голове Цецероны что-то щёлкнул, переключилось, потерялся страх. Она зацепила кучку бумаг и швырнул их в искаженную злобой багровую рожу. Прямо в рожу, в дикую разьяренную рожу! Он отшатнулся, упал в кресло, начал задыхаться. Наверное, ему стало плохо с сердцем, мелькнуло у Цецероны, когда Шеф рванул ворот форменной рубахи и как-то странно захрипел. Но она уже шла к выходу и ей было всё равно. Цецерона вышла из кабинета и, выбивая высоченными каблуками чеканный шаг подошла к секретарше. Та как-то вся сжалась в своём кресле. Цецерона строго погрозил ей пальцем и произнесла, сдвинув брови:  

– Не сметь мне!  

Цецерна вышла, хлопнув дверью. Всё! Конец!  

Стоп! Какой конец? Надо срочно сообщить ребятам. Звонить не стоит, лучше заскочить к ним прямо сейчас. Да-да, ей нужно увидеть Гроско и Флавию. Быстрее к ним. Цецерона ускорила шаг. Потом почти побежала. Можно было на машине, но она решила пешком, бегом... Все вместе они придумают, что делать. А что же наделала она? Она сорвалась. Так тщательно готовилась и надо же... Зря? Или не зря? Быстрее, быстрее к своим. Они теперь тоже в опасности. Подожди, не нагнетай. Да чего уж там. Конечно, в опасности, самой, что ни на есть, жуткой опасности. Цецерона побежала ещё быстрее. Черт дёрнул надеть эти высоченные каблуки! Она пробежала по красивой дорожке к дому Гроско и Флавии, позвонила в дверь и начала колотить кулаком дополнительно. Открыл Гроско, удивлённо тараща глаза. Из-за спины выглядывала напряжённая мордочка Флавии.  

– Скорее, нам надо всё решить вместе! – Цецерона уже сидела на кухне. – Флавия, воды! Жутко хочется пить!  

–  У тебя что-то случилось, Цецерона? – спросила Флавия, протягивая подруге стакан с водой.  

Цецерона жадно осушила его.  

– У нас, случилось у нас, – сказала Цецерона, переводя дыхание.  

Вода придала ей сил, позволила немного успокоиться и говорить внятно. В глазах друзей застыл немой вопрос.  

– Меня вызывал Шеф. Он в курсе Земли, то есть он знает всё. Откуда-то.  

Всё – таки они очень надёжные эти Гроско и Флавия. Они не стали тратить драгоценное время на "Кто виноват? ", а сразу принялись за "Что делать? "  

Первое, сделали звонок Брагелло. Он обещал скоро быть. Второе, Гроско и Флавия достали свои записные книжки и телефоны и стали в них рыскать, выискивая к кому можно будет обратиться за помощью, но пока безрезультатно.  

Брагелло появился действительно скоро, как всегда тяжело дыша, громко сопя и утираясь от пота. Гроско ввёл его в курс дела. Брагелло лишний раз подтвердил, что ничего не оставлял ребятам на Земле для обратной связи. Это решение они принимали все вместе, дабы не было соблазна связаться с родной планетой, иначе их могли засечь и случайно раскрыть тайну. Так что, как Руководителю полётов стало известно про обман, опять оставалось загадкой. Но сейчас не об этом. Надо было искать пути спасения себя и, естественно, землян. Брагелло вдруг поднатужился и вспомнил одного знакомого дженерала, который возможно будет им полезен.  

– Дженерал Штадт. Он, правда, в отставке, но его за бывшие заслуги постоянно включают в Комиссию по внутреннему расследованию и трибуналу. Дядька очень принципиальный, вхож в круги высшего эшелона Власти, где его уважают, прислушиваютя и доверяют.  

Все с удивлением выслушали Брагелло, не понимая, каким боком он к этому респектабельному кренделю.  

– Он мне должен за одну оказанную услугу. – не вдаваясь в подробности, сказал Брагелло, заметив удивлённые и недоверчивые взгляды друзей.  

Брагелло отыскал телефон дженерала. Посовещавшись и поняв, что другого выхода нет, решили звонить и договариваться о встрече. На встречу должна была пойти Цецерона. Только бы удалось уговорить дженерала. Итак, Брагелло набрал номер. Все замерли в ожидании. Дженерал ответил. Он, конечно, узнал Брагелло и был очень рад его услышать, так он сказал. На встречу Дженерал согласился не сразу, в смысле, он долго молчал в трубку, пока Брагелло аккуратненько не напомнил ему, что он ещё здесь, на другом конце. Они договорились о встрече дома у дженерала прямо сейчас. Цецерона стала торопливо собираться. Она чувствовала себя жутко виноватой, втянув всех в такую переделку, и рвалась любым путем исправить ситуацию. Гроско тем временем велел Флавии собрать детей (их было двое, озорных мальчишек) и быть готовой отвезти их к сестре Флавии. Там безопаснее всего, считал Гроско. Цецерона почувствовала резкий укол в сердце. Что Гроско имеет в виду? Почему надо отправлять детей в безопасное место? Какая опасность может угрожать маленьким детям? Неужели он думает, что... Сердце Цецероны сжалось. Она подумала о своей Лее. Хорошо, что она сейчас отдыхает у мамы. Однако, неужто возможно такое развитие событий или предусмотрительный  Гроско просто перестраховывается? Во, вляпалась! И где же носит Тристана, по каким космическим трассам? Он так нужен ей здесь и сейчас!  

Черт, черт, черт! Цецерона в сердцах ударила ладонями по рулю авто. Она мчалась на встречу с дженералом и очень надеялась, что эта встреча им всем поможет. Цецерона не хотела, отказывалась верить, что её ложный рапорт, представленный Руководителю три года назад, и сегодняшняя стычка с ним, могут стать настолько серьёзной проблемой не только лично для неё, но и для близких. Нет же, нет, пыталась она успокоить себя. Они что, совсем съедут с катушек? Что они не просто съехали с катушек, а пошли вразнос Цецерона убедится очень скоро и с ужасом поймет, что ей и всем, кто окружает её, угрожает самая настоящая смертельная опасность.  

Цецерона оставила авто на площадке у дома дженерала и направилась к входу симпатичного особняка, оценив его неприкрытую солидность и дороговизну. Дженерал в отставке устроился не плохо. Наверное, заслужил. Ей открыли сразу, как только она подошла к массивной входной двери. Ждали. Препроводили в шикарную гостиную, где её ждал сам дженерал Штадт и его жена, бабулька-одуванчик, так сразу окрестила милую старушку Цецерона за шапочку седых волосиков в мелкий завиток на маленькой аккуратно головке. Дженерал был строг и, казалось, не пробиваем на какие-либо эмоции. Он сразу приступил к делу, то есть выслушал историю Цецероны с кривой усмешкой на тонких губах. Цецероне показалось, что он сильно не одобряет её и, возможно, распопрет. А что она хотела? В конце концов дженерал был представитель всё тех же Властей, как и её Руководитель полётов. Наверняка ему не понравилось, что рапорт был ложным, а в морду Руководителя швырнули бумаги. За какие такие красивые глаза дженерал должен был занять сторону несносной девчонки Цецероны. Оставалось надеяться на его должок перед Брагелло.  

– Дрянь! Я говорю, дело – дрянь! – поправился дженерал, когда Цецерона со страхом взглянула на него. – Скажу больше, ваше дело – непроходимая дрянь. Не знаю, как к нему и подступиться. И дело даже не в том, что вы дико и очень опрометчиво оскорбили Руководителя. За это вы поплатились бы дальнейшей карьерой. А вот за рапорт, насквозь пропитанный ложными данными о планете Земля, вы можете поплатиться головой, деточка. Так же, как ваши сообщники и здесь, и на Земле. Да!  

Цецерона вздрогнула. Он что, серьёзно, этот дженерал? Такие словечки, как "сообщники" и "поплатиться головой" что-то уж слишком попахивали совершенным преступлением.  

– Что же делать? – почти прошептала она осипшим голосом.  

– Подумаем... – обнадежил дженерал и забарабанил пальцами по столу.  

– Может чаю, пока он подумает, – обнаружилась улыбающаяся бабуля-одуванчик.  

Она смотрела на взволнованную Цецерону ласково и ободряюще. Цецерона слабо улыбнулась ей и согласно кивнула. Одуванчик уплыл готовить чай.  

– Я немного наслышан о проекте Земля, – услышала Цецерона голос дженерала. – Так, в кулуарах, поговаривали. Не все из Властей были с ним согласны, но некоторым, что называется, приспичило. Они и стали его пробивать. Им, видете ли, захотелось тихого безмятежного отдыха где-нибудь подальше. Выбор пал на маленькую заброшенную во Вселенной планетку. Она ведь прекрасна эта Земля, да?  

– Она невозможно прекрасна! – не удержалась Цецерона. – Её нельзя погубить! Её вообще  нельзя трогать!  

– Ага, поэтому вы решили сбрех... солгать. Взяли на себя ответственность спасти Землю. Кстати, там кто-то обитает или те двое ваших "пропавших" остались на Земле семейной парой, чтобы размножаться и заселить планету?  

Цецероне вдруг показалось, что их разговор заворачивает в какую-то не ту сторону. Она напряглась.  

– Планета обитаема, – ответила она. – Но обитатели довольно своеобразные. Долго объяснять. Простите, дженерал, вы ничего не придумали?  

Цецерона умышленно оставила без ответа вопрос о "пропавших". Это не укрылось от дженерала, он недовольно хмыкнул, но сказал:  

– Есть кое-какие мыслишки...  

– А вот и чай, – провозгласил нежный голосок.  

Цецерона взглянула на вошедшую с подносом бабулю-одуванчик и в ужасе застыла. Прямо посередине лба у бабульки красовалась яркая красная точка. В следующую минуту головка, обрамленная пышной шапочкой седых кудряшек, разлетелась на мелкие части. Совсем как одуванчик от внезапного прорыва ветра, подумала, совершенно не кстсти, Цецерона под грохот упавшего на пол подноса с миленькими чашечками в цветочек. Бабулька уже безголовая плавно осела. Цецерона с открытым беззвучно орушим ртом медленно повернулась к дженералу и увидела, как его припечатала к спинке кресла другая пуля, пробившая ему плечо. Цецерона вдруг осознала, что она будет следующая. Её пронзила острая жалость к дочурке, когда она представила, что Лея больше никогда не увидит свою мамочку живой. Сейчас она умрёт. Животный страх и природный инстинкт самосохранения подбросили её в воздух. Цецерона умудрилась запрыгнуть за диван и притаиться. Потом она поползла из комнаты, стараясь скрываться за предметами мебели. Вдруг кто-то стальными щипцами ухватил её за ногу. Цецерона вырвалась и обернулась. Это был дженерал, который сполз из кресла на пол. Он был жив, но явно не надолго. Взгляд дженерала затуманился и блуждал, приоткрытый рот был покрыт розоватой пузырчатой пеной. Дженерал звал её, умирая. Цецерона подползла к нему, приблизилась ухо к почти безжизненным губам и услышала одно единственное слово.  

– Зии.. ль.. беее... рт... – то ли прохрипел, то ли проскрипел, то ли проблеял дженерал.  

Конец, дженералу пришёл конец. Цецерона поняла это по пустым остекленевшим глазам, смотревшим куда-то сквозь неё в вечность. Она поползла дальше на автомате. В прихожей, которая не просматривалась ни с какой стороны, Цецерона встала на непослушные ноги и, шатаясь, двинулись к чёрному выходу, который, по её расчётам, должен был выпустить её в сад. Она не ошиблась. Прячась на сколько можно, за пышными декоративными кустами и деревьями Цецерона пробралась к машине. Сидя на корточках, открыла дверцу, вползла на сиденье, устроилась полулежа за рулём и... резко газанула. Умничка авто послушно помчался по подьездной гравийной дорожке к воротам. Быстрее, быстрее, вон из этой страсти, из этого ужаса! Цецерона услышала несколько хлопков вдогонку, кусочки гравия ударили по стеклам авто, который заботливо увозило выжившую чудом хозяйку прочь. Суки, я вас сделала! Твари, ублюдки, мрази, убийцы, погань! Я ещё жива!  

Казалось, авто самостоятельно привез Цецерону к дому Гроско и Флавии. Для Цецероны всё происходящее было, как в тумане, не правдоподобно и жутко. Зильберт, Зильберт, Зильберт... тикало в воспаленном мозгу. Цецерона рухнула на диван под пристальными взглядами друзей.  

– Их убили... и дженерала и одуванчик... одуванчик... голова... в пух и прах... дженерал... Зильберт... успел сказать... Флавия, пить... очень... пить...  

После трёх стаканов холодной воды и какой-то успокоительной таблетки Цецерона смогла поведать друзьям о случившемся в доме дженерала. Что на них началась охота было ясно как день, то, что нельзя беспардонно пользоваться телефонами не обсуждалось. Понятно, что их вычислили именно по звонку Брагелло дженералу, где Штадт в разговоре намекнул, что ему кое-что известно про проект Земля. Кому-то очень не хотелось разглашение подробностей злосчастного проекта. Кто-то были очень серьёзными ребятами, которые не постеснялись пойти на убийство и, не постесняются впредь.  

– Говоришь, дженерал сказал "Зильберт"? – задумчиво принёс Гроско, обращаясь к Цецероне, – ничего не перепутала?  

– Именно, я хорошо запомнила, – немного с вызовом сказала Цецерона.  

– Интересно, кто это...  

– Не знаю.  

– Я знаю, – сказал Брагелло. – Я знаю одного Зильберта, с которым был знаком дженерал Штадт. Надо с ним срочно связаться.  

– Как, если нас пасут?! – зло крикнул Гроско.  

– У меня есть один незарегистрированный мобильничек...  

Цецерона не удержалась и чмокнула Брагелло в щёчку. Неужели есть надежда на спасение, масенькая надеждочка. А вдруг? Однако, договориться с Зильбертом оказалось не так-то просто. Бывший сотрудник Головного КБ включил настоящего дурака. Сначала он вообще не хотел признаваться, что знаком с дженералом Штадтом, а когда вроде согласился, что где-то как-то пару раз пересекался с дженерал ом, наотрез отказался принимать их у себя, тем более, вести с ними какие-то секретные беседы не по телефону. Брагелло старался изо всех сил. В конце концов он просто взмолился, истекая потом и, простите, слюнями от чрезмерного волнения. Зильберт был неумолим. Не выдержала Цецерона. Она выхватила у Брагелло трубку и закричала в телефон:  

– Ну, хотя бы в память о вашем друге...  

– Вы кто? Что вы имеете в виду? В какую память? – услышала она сбивчую недоуменную речь на другой стороне.  

– Дженерал Штадт погиб, вернее его убили, и его одуванчик тоже... – тихо, но чётко произнесла Цецерона.  

На том конце воцарилось молчание. Цецерона вдруг осознала, что она назвала жену Штадта  одуванчиком, что было, наверное, крайне не тактично.  

– Простите, я хотела сказать... – попробовала исправиться она.  

– Приезжайте, срочно! – услышала она изменившийся напряжённый голос Зильберта.  

Он назвал адрес. Сначала пришлось отправить Флавию с детьми к её сестре, так как оставаться им дома стало опасно. Похоже, вся эта дикая история выбила Флавию из колеи. Всегда серьёзная и собранная Флавия выглядела уставшей и чрезвычайно напуганной. Да и было от чего, не стоит её бедняжку осуждать. После рассказа Цецероны об убийстве четы Штадт Флавия не на шутку перепугалась за детей. Лицо её сделалось бедным и растерянным. Она почти не участвовала в разговоре команды, взгляд её был постоянно направлен в детскую комнату, откуда доносились голоса мальчишек. Цецероне было страшно жаль её. Она сама чуть не теряла сознание, когда думала про маленькую Лею. Сейчас она была рада, что дочурка далеко от этого неожиданно свалившегося кошмара. Мама Цецероны забрала внучку с собой на небольшую планету рядом с Афинаресом, приспособленную для комфортного отдыха жителей. Цецерона всеми силами убежала себя, что Лея в безопасности, по крайней мере пока. Такие далеко  не радостные мысли крутились у Цецероны в голове, когда они мчались к какому-то Зильберту в надежде на помощь.  

– А что Тристан? – отвлек её от грустных мыслей Гроско.  

– В экспедиции.  

– Надолго?  

– Да.  

– Хорошо бы предупредить его.  

– Как? – резко спросила Цецерона.  

Гроско не ответил. Цецерона посмотрела на Брагелло. Тот отвёл растерянным взгляд и  тоже промолчал, только сразу вспотел и громко запыхтел. Не знают они, а ещё друзья называются, разозлилась Цецерона. Она тут же остановила себя, пристыдила. Она-то тоже не знала куды бечь. Возможно, Зильберт им подскажет, как действовать. Вот они уже прибыли к нему. Зильберт оказался пожилым и жутко неопрятным товарищем. Домашняя одежда, казалось, нацеплена наспех и вся сикось накось, длинные седые волосы торчали в разные стороны нечесанными клочьями. Зильберт провел команду в кабинет, где царил  беспорядок под стать внешности хозяина. Познакомились. Цецерона повторила всю страшную историю, завершив её предсмертными словами дженерала, вернее одним словом – именем Зильберта. Внимательно выслушав, Зильберт поведал друзьям свой рассказ. Он долгое время, да, пожалуй, всю жизнь трудился в Головном КБ, занимая довольно солидную должность. Короче, Зильберт занимался космическим летательными аппаратами, частенько новейшими разработками, как правило, секретным. Зильберт был учёный, конструктор, изобретатель, одним словом, ещё тот талантище. С дженералом Штадтом они соприкоснулись по работе и, как ни странно, сошлись. У Зильберта не было друзей или даже приятелей, благодаря взрывному неуправляемому характеру и паталогическому желанию резать правду-матку в лицо всем и каждому, не взирая на чины. Ну, а, что касается отстаивания своей позиции по вопросам конструирования, тут вообще полнейший завал – Зильберт не признавал никаких авторитетов. На этом и погорел. Его с треском выперли из КБ после очередного скандала, когда Зильберт, отстаивая с пеной у рта свою конструкцию какой-то фитюльки в новом летательном аппарате, не сдержался и разбил подвернувшуюся под руку клавиатуру об голову несогласного с ним ответственного представителя приёмной комиссии. Зильберт гордо ушёл из КБ. Дженерал спас тогда его от тюрьмы. Дело замяли, но Зильберта уволили, хотя он считал, что ушёл сам. Ставши вдруг  не нужным со своим непомерным талантом, Зильберт по началу загрустил и чуть было не впал в депрессию, а потом... Тут Зильберт хитро блеснул своими маленькими умными глазками.  

– Я начал изобретать в домашних условиях, – гордо произнёс он, обводя компанию победоносным взглядом. – Я, друзья мои, добился впечатляющих результатов. Никто мне не мешал, я не тратил драгоценное время на никчёмные споры в поисках истины. Я очень доволен собой.  

Цецерона похлопала в ладоши, приветствуя талант изобретателя-одиночки.  

– Да-да, вернёмся к нашим баранам, – правильно расценил её аплодисменты Зильберт. – Итак, вас, друзья мои, надо скоренько спасать. Вас постараются ликвидировать. Скорее всего, они уже идут по вашему следу и дышат вам в затылок. В этом проекте Земля кроется какая-то интересная тайна, которую злые ребята из Властей хотят скрыть любой ценой.  

– Что, что делать?! – не удержалась Цецерона, устремив умоляющий взор на Зильберта.  

– Однозначно, исчезнуть с планеты до того, как вас найдут и расправятся. А найдут они обязательно, это я вам обещаю. Дело времени.  

– Как исчезнуть, когда нас пасут по всем статьям, – Гроско недоуменно посмотрел на учёного.  

– Незаметно, – ответил тот.  

–?????  

– Согласен, вопросов много, но у вас нет выбора, как во всем положиться на меня. Я решил, что вам нужно лететь на Землю! Во-первых, спасёте себя, во-вторых, предупредите землян. Им ведь тоже сейчас  угрожает опасность.  

– На чем? – спросили друзья в один голос. – Лететь на чем?  

– Естественно, на моем новом корабле. О-о-о, доложу вам, это вещь! В нем столько прелестны хитростей! – Глазенки Зильберта засияли, как у пацана. – Ну-ка, пошли, познакомлю вас с моим любимым детищем.  

Зильберт провел друзей в дальний угол своего участка, где под видом большого старого  сарая был закоммуфлирован ангар. В ангаре находилось зачехленное сооружение. Зильберт торжественно сдернула чехол и команде открылся блестящий новизной космолет. Всё с восхищением ахнули. Зильберт любовно погладил физюляж.  

– Вот он мой красавец! Я знал, что он кому-нибудь обязательно пригодится, – Зильберт чмокнул космолет в сияющий бочок и прослезился. – Знали бы вы на что он способен. Сейчас расскажу и покажу.  

Да, изобретение гениального Зильберта было по истине чудом. Космолет был под завязку напичкан всякими новейшими прибамбасами.   Самое главное, он умел развивать фантастическую скорость, был нереально мобилен и, при желании, мог превращаться в абсолютного невидимку. Один минус – аппарат был маленьким и вмещал только двух взрослых пилотов. Посовещавшись, решили, что полетят Цецерона и Брагелло, который быстрее других мог вникнуть в многочисленные тонкости технической части космолета и его невероятной компьютерной начинки. Гроско оставался, чем был не очень-то расстроен. Флавии нужна была его помощь именно здесь и сейчас. Кроме того, ему поручили тайно связаться с Тристаном и мамой Цецероны. Это тоже можно было сделать только с помощью Зильберта, тихо и незаметно. Так и порешили.  

Брагелло ввёл необходимые параметры в бортовой компьютер, и космолет направился к Земле, в одно мгновение превратившись в маленькую точку-звёздочку, как мириады других в бескрайнем тёмном космосе. Доброго пути!  

Казалось, прошли секунды, а космолет уже приземлился в заданном районе. Это был все тот же сказочный лес, та же цветочная поляна и на Земле было раннее утро. Волнение, охватившее Цецерону, зашкаливало, судя по тому, как пыхтел и обливался потом Брагелло, у него тоже. Вышли наружу. Лес вокруг знакомой полянки оглашался гомоном птиц, которых распирало от радости наступившего солнечного дня. На одном дереве Цецерона заметила черную ворону. Ага, сейчас Бабе Яге донесут о пришельцах. Это устраивало Цецерону. Оставалось ждать появления бабуси. Интересно помнит она их. Всё же прошло три года.  

Яга, конечно, помнила. Она примчалась на своей ступе, управляемой метлой, шумно и весело гикая. Старуха была рада встрече, даже смахнула накатившую слезу. На толстяка Брагелло она не взглянула, а к Цецероне кинулась, охаляпив её по-честному костлявыми ручищами.  

– ЗдорОво, Цецеронушка, мать твою! Шо ж ты бабушку забижаешь, зараза ты такая? Кудый-то подевалася? На произвол судьбы бедную старушку кинула? Я ж скучала тута, чуть в депресняк не впала, так лихо мне было, – запричитала Баба Яга плаксивым голосом.  

– Да ладно тебе, бабусенька, не печалься, – начала оправдываться Цецерона, – вот и встретились.  

– Ага, если б не приспичило, хрен бы я тебя дождалася. Угадала? – Яга испытывающе вперилась на Цецерону.  

– Угадала, бабуся, ещё как угадала, – с неподдельной горечью сказала Цецерона.  

Старуха подозрительно и очень зло посмотрела на Брагелло, от чего он быстро отвёл глаза и отошёл в сторонку подальше, сделав вид, что собирает цветочки. Брагелло помнил, что Яга сделала прошлый раз с с Тристаном.  

– Пошли-ка, милая, пройдёмся, потурыкаем. Не ндравится мне ентот хмырь толстомясый...  

Яга увлекла Цецерону за густой куст, постоянно оглядываясь и кидая на Брагелло злобные взгляды.  

Цецерона торопливо начала свой рассказ. Старуха слушала  и нещадно материлась, в какие-то моменты она останавливались и со злостью топала ногами, посылая врагам самые страшные проклятья.  

– Пущай тока сунутся на Землю нашу родную, получат по сопатке... Лично, лично урою! Не на тех напали!  

Старуха бесилась и становилась все страшнее и страшнее в своём гневе. Глаза её горели то синим, то красным огнём. Иногда они становились совершенно пустыми, в них застывала глубокая, мёртвая чернота. Цецероне становилось так жутко, что она начинала дрожать и с трудом сдерживала себя, чтобы не убежать и не спрятаться где-нибудь подальше.  

– Бабусь, а как тут наши? – решила она отвлечь Ягу трясущимся голосом.  

– Какие-такие ваши? – не сразу въехала Яга. – Аааа, енти... Да че им, живут припеваючи, ага...  

– Увидеться бы с ними...  

– Ента можна, увидисси. А ты бабушке гостинчик припасла? – неожиданно поинтересовалась Яга, совершенно вдруг забыв, что она в гневе. – Я гостинчики дюжа люблю.  

– Бабусенька, не до гостинчиков было, честно, – смутилась Цецерона, – улепетывали как придётся...  

– На ш, тебе! – возмутилась Яга. – Как грится, бабушка приехала! Хрен ей у сумку! Жопы вонючие! Хучь бы леденец какой бабке на забаву... Жлобы хреновы!  

Цецерона совсем потерялась и не знала, чем оправдаться. Она молчала, потупившись, ждала, когда Яга отругается. Старуха вдруг замолчала.  

– Ладно, не бзди, енто я так для порядку... Оно, конечно, кода вам там было про гостинчик думать, чертометом лятели... Но больше так ня делай, лады? Расшибись, а гостинчик бабушке вынь да положь.  

Баба Яга начала с подробностями перечислять, что она хотела бы иметь в качестве гостинчика. Список был достаточно велик. Казалось, Яга совсем забыла про грозящую из вне инопланетную опасность, всецело сосредоточившись на полагающемся ей гостинчике. Цецерона не решалась перебить её и вернуть к делам насущным. Она только смиренно кивала головой, иногда вставляя в льющуюся без точек и запятых речь старухи "конечно, угу, да-да... ". Яга уже дошла до икрицы на мякенькой булочке, да под маслице и зефирки в шоколаде, когда рядом прозвучало отрывистое "карр-карр".  

– Сука! На самом антяресном месте! Шо б ты облысела, тварь! Пшла на хер! На чем енто я... А да... Ну так вот... продолжим...  

Это капец, подумала Цецерона, полный капец. Она приуныла, с мольбой поглядывала на Ягу в надежде, что та поймёт её красноречивый взгляд и закруглится со своими гадскими гостинчиками.  

– Ба, ну что за хрень?! – наконец не выдержала Цецерона.  

– Чавооо?!  

Яга больно сдала Цецероне локоть. Неизвестно, чем бы это закончилось для испугавшейся Цецероны, но на её счастье за спиной раздался необыкновенно красивый баритон:  

– Бонд!  

Тембр голоса был настолько необычный и привлекательный, что на него невозможно было не обернуться. Цецерона и Яга обернулись. Перед ними стоял красавец мужчина в элегантном костюме, совершенно не соответствовавшем окружающей обстановке. Карие с зеленцой глаза статного мужчины смотрели прямо на Цецерону почтительно, но настойчиво, если не сказать нагло. В иных обстоятельствах возможно Цецерону обидел бы такой взгляд, но сейчас она была очень благодарна незнакомцу за своевременную помощь, а кроме того, она просто обалдела от его идеальной внешности и не могла отвести глаз.  

– Бонд. – повторил незнакомец. – Джеймс Бонд.  

Мужчина сделал шаг вперёд и Цецерона почти кинулась к нему навстречу. Её охватил непреодолимое желание пасть к нему в объятья и заполучить горячий поцелуй, и пошло оно всё куда подальше!  

– О, о, явилси, хрен бы яво драл, – каким-то удивительно мирным тоном заявила Яга. – Опять мартиню с водярой бушь с меня трясти?  

– А вот трясти не надо, в смысле взбалтывать, – назидательно произнёс незнакомец, подняв вверх указательный палец, – только смешать. А представьте-ка меня, миссис Яга, вашей приятельнице.  

– Ну, ты, блин, даёшь! – старуха довольно захихикала, -... мисся... представьте... етишь твою налево, да и направо тож. Не, ты енто слыхала, Цецешка? А приятственно, твою ж дивизию, когда тебя миссяй кличуть...  

– Очень приятно, Цецешка, весьма, весьма, – Бонд протянул Цецероне руку. – Вам очень идёт это имя...  

– Заткнись уже, – загоготала Яга, повалившись от безудержного смеха на землю. – Ой, не могу! Ща уписаюся, твою мать!  

Старуха каталась по траве, а Бонд недоуменно смотрел на неё, не понимая, что не так.  

– Цецерона, – наклонилась Цецерона голову в знак приветствия, – Цецешкой бабуля меня в шутку называет.  

– Оооо, простите. Вот это я вляпался, а я, знаете ли, не привык вляпываться, во всяком случае, с женщинами, а уж тем более с красивыми женщинами.  

– Не сомневаюсь ничуть, – ответила Цецерона, глядя на Бонда влюблённым глазами.  

Цецероне вдруг захотелось флиртовать, кокетничать и выпить чего-нибудь эдакого залихватского... и чтобы непременно длинное платье в пол, чёрное шелковистое, обтягивающее, подчеркивающее каждый изгиб, с глубоким декольте...  

– Э-э... – Яга поднялась с земли, отряхнула лохмотья, – сбавь, обороты, милочка, ты мужняя жана, ай запамятовала, ягода-малина?  

Вот этого она не простит бабке никогда! Хоть захлебнется её колдовской блевотиной, а не простит.  

– Не залупляйся, – строго сказала Яга. – Ишь ты, подишь ты!  

– Как я люблю замужних, – неожиданно выдал Бонд и мечтательно закатил глаза – это моя слабость, одна из немногих, кстати. Бабусь, нам бы выпить за наше случайное знакомство. Сооруди коктейльчик. Я предпочитаю мартини с водочкой, смешать, но не взбалтывать.  

– Опять попёр свое талдыкать, хрен упертый! Иде я табе мартиню возьму, мудило непроходимое?  

– Не ругайся, Бабусь, – Бонд фамильярно похлопал Ягу по плечу. – А то пристрелю ненароком.  

– Да, шоб табе нелёгкая взяла! Во дурак-то! Хто ш мяне пристрелить, кода я первейшая ведьма. Совсем дурак! Сбитень буш хлебать?  

– Сбитень? Что за фрукт?  

– Сам ты хрукт, ядрена вошь! Сбитень – то напиток, самый что ни на есть русскай, ядерный, на травках, да с медком а у меня яшо и на лягушках, да паучков туды шмякнула горстку. Загляденье, а не напиточек сварганила. Бушь?  

– Пожалуй, нет при таких характеристиках.  

– Ну и дурак.  

– Сами вы, бабушка, дура.  

– Ну и ладнось, дура, так дура, чудило из Нижнего Тагила.  

– Я, на минуточку, из Лондона. – обиженно и надменно произнёс Бонд. – London is the capital of Great Britаiп. Это понятно?  

– Да хрен бы табе! Ента страсть када была-то, тапереча вместо твоей британы одна большая жо... – Яга поймала испуганный взгляд Бонда, совершенно не свойственный лихому самоуверенному красавцу,... – ты че, дурашка, не знал? А как же тебя к нам закинуло? Долбануло Землю, сердешный, впижило по самое не балуйси. Но... Мир, как грится, спасать никто не отменял. Думаешь, чаво Цецешка на Землю явилася? Помочь нужна ей, да и нам заодно. Так что готовься, ухарь, твою мать, бум скоро мир спасать!  

– Я всегда готов! Но мне надо конкретное задание получить от Центра, от Эм...  

– Чавооо?! Тупой что ль, хоть и Бонд знаменитай? Говорят табе, жопа там и Центру и Ем!  

– Как жопа? – Бонд захлопал глазами.  

– Джеймс, – обратилась к нему Цецерона и взяла за руку. – Земле грозит неминуемая гибель. Ваша помощь просто необходима, понимаете.  

– Начинаю понимать, твою мать! Ой, простите, вырвалось. А как же...  

– Задолбал, мудло тупое! – взвизгнула Яга.  

– Бабусь, не надо, дай ему переварить, – вступилась Цецерона.  

– Я уже переварил, – очухался Бонд.  

Он ловко выхватил из-за пояса пистолет, принял стойку и повёл дулом из стороны в сторону.  

– Ну, кто желает отведать пули знаменитого агента 007?  

– Ого, как красиво! – восхитилась Цецерона.  

– Я ещё и не так могу, – расхвастался Бонд, польщенный вниманием Цецероны.  

– Ну, будя, будя, слюни любовныя распускать! Играет у их гармон у задницы. Нашли время, ети вашу... – приструнила молодых Яга. – Пора к делу. Что, Бондяра, струхнул постоять за Землю? Слабо?  

– Почему ж слабо? – обиделся Бонд на такую несправедливость. – Вы слишком плохо знаете за БондА, бабушка.  

– Оппачки, да ты в Одессе-маме побывал, что ля?  

– Приходилось. Есть там чувачок один, Давид... Маркович... Не сказать, чтоб супер агент какой, нооо... я вам доложу, парень, что надо. Уж на что я любитель в одиночку работать, но с ним бы не отказался пиндюлей кому надо навставлять...  

– Гоцман, что ля?  

– Он самый, Дава Гоцман. Надёжный парень, блеск!  

– Ой, мамочки! Цецерона! – послышался из леса знакомый радостный голос.  

На поляну выскочила счастливая Нанси, за ней еле поспевала Несмеяна, которая заливисто смеялась. Девушки наскочили на обалдевшую от неожиданности Цецерону.  

– А ворона каркает "Там ваши прибыли", а я не верю. Ивашка, Гунар скорее! Они и правда здесь!  

Появились Гунар с Ивашкой – богатырем. Цецерона прослезилась. Обнимались, тискались, сыпали вопросами, удивлялись и смеялись.  

– Зашибу!!! – взвился Ивашка, когда Цецерона поведала причину их срочного прилёта.  

– Позвольте, это что? – спросил Бонд, аккуратненько дотронувшись пальцем до Ивашкиной дубинки, которой он проигрывал, как прутиком. – Необычное оружие, с таким, конечно, много наворочаешь. Особенно против вооружённого до зубов новейшим огнестрелом противника.  

Бонд криво усмехнулся и скосил красивые глаза на красавицу Несмеяну, то бишь Настеньку, зацепив при этом проникновенным взглядом белокурую Нанси. Цецерона заметила это, и ей это не очень понравилось.  

– Дубинушка это, – прогнусавил мерзкий голос из кустов, – оружие нашего богатырского сословия.  

Из кустов выползло чмо. Это был Голлум. Бонд направил на него свой пистолет.  

– Что за мразота? Отродясь такой пакости не видал. Пристрелить его что ли?  

– Ты тута пукалкой своей не козыряй. – приструнила Бонда Яга. – Вы с им с одних краёв будитя, считай братаны, хрен бы вас драл!  

– Моя прелесть! – слизняк предъявил Бонду ржавое колечко и тут же спрятал его за спину. – Не дам, моё!  

– Зашибись! – только и сказал Бонд.  

Голлум подполз на карачках к Цецероне и, виновато прищурившись, вдруг произнёс :  

– Это не мы...  

– Что не мы? – не поняла Цецерона.  

– Мы никому ничего не говорили, – Голлум перешёл на шёпот.  

И тут Цецероне стало совершенно ясно, кто проговорился, вернее выдал их. Это был Голлум, мерзкая голая тварь, ползающая на карачках. Но как? Как он смог связаться с Руководителем? И почему он говорит "мы"? Их, что много этих тварей? Похоже, кроме неё никто не обратил внимание на Голлума, никому он был не интересен со своим кольцом. Цецерона решила докопаться до сути сама один на один с Голлумом. Потом. А пока всеми пошли совещаться. Итак, что они могли противопоставить грозным завоевателям с Афинареса. По мнению Цецероны и Брагелло – ровным счётом ничего. Было смешно уповать на дубину или даже на меч-кладенец, которыми в совершенстве владел богатырь Ивашка. Да чего там, супер герой Джеймс Бонд со своим пистолетиком, кучей приёмчиков, накаченными мышцами и Давой Гоцманом в придачу был ничтожной казявочкой по сравнению с лазерным оружием беспощадного завоевателя. Уж они как представители Афинареса прекрасно это знали. Цецерона прямо это озвучила, тут уж не до политесов. Стали думать, что ещё можно противопоставить агрессивным пришельцам, чтобы уберечь планету и себя. Баба Яга надеялась на своё непревзойденное колдовство, но сработает ли оно с целой армией безжалостных захватчиков, хорошо обученные и  опытных убийц. Яга и сама как-то сомневалась. Бонд тоже попритих, осознав всю серьёзность предстоящей угрозы. Один Ивашка никак не мог смириться, что какой-то крендель, хорошо, пусть армия кренделей могут пересилить его.  

– Ну-кась, пущай сунутся, отведают силушки богатырской! Зашибу на хрен!!!  

На Ивашку зацикали. Тут выступила Нанси.  

– Ванюш, а может к Черномору с поклоном? Как, никак, у него тридцать три богатыря на службе. Тридцать три – не один, а, Ванюш?  

– Ох, и умнюча у меня женушка! – Ивашка, похваляясь, обвел всех победоносным взглядом.  

– Да ещё и красавица отменная, – добавил Бонд в тему, уставившись на Нанси томным взглядом и плавно переведя тот же томный взгляд на зарумянившуюся Несмеяну.  

– Не твоего ума дело, – оборвал его Ивашка.  

– Вот именно, – поддакнул Гунар, которому тоже не понравилось, что его Настенька румянится с какой-то стати под взглядом этого пижона.  

– Хорош, цапкаться! – приструнила всех Яга. – А с Черномором идейка ничего так сабе, покатить. Надо обмозговать.  

Мозговала Яга не долго.  

– Погнали к Черномору на поклон! – скомандовала она, лихо запрыгивая в ступу. – Ивашка и Бонд, за мной, так вашу, растак!  

Ступа поднялась вертикально, зависла над полной и начала удаляться к лесу.  

Богатырь и супер агент кинулись вдогонку.  

– Да твою ж мать! – ругался Бонд, еле поспеыая за Бабой Ягой, спотыкаясь о выпяченные корни деревьев и уворачиваясь от веток, которые больно хлестали по лицу.  

– Зашибу... – пыхтел рядом Ивашка, – непременно зашибу, ежели не задвохнуся ща...  

Бабкина ступа вывела их на морской берег. Яга помоталась на своём аппарате над морем и оно забурлило, плеснулось пеной на песок. Из кипящих волон показались головы в шлемах. Ровными рядами на берег выходили молодцы. Все красавцы молодые, великаны удалые. Все равны, как на подбор, с ними... Зрелище заворожило Бонда. Он разинул рот, уронил свой пистолет и даже не заметил этого. Первая четвёрка богатырей несла на плечах настил, покрытый ковром. На настил восседал сам дядька Черномор. Бонду вдруг захотелось встать на колени и поклониться величавому дядьке, может даже лобызнуть носок сапога, выражая весь свой респект. Он уж было собрался это сделать, но одумался и вспомнил, что он тоже не хухры-мухры. Черномор скользнул по Бонду каким-то потусторонним взглядом и супер герой почувствовал себя ничем. Ещё и пистолетик обронил, совсем не кстати.  

– Ну, че надо? – обратился Черномор к Яге.  

– Ох, батюшка, бяда у вас, в смысле у нас, в смысле у всех, блин, землян...  

– Говори чётко, Яга! Не люблю я эти выкрутасы, знаешь поди! Чётко, по-военному!  

– Ох, ты ж, растопырилася я! Забоялася тебя, Черноморушка! Пущай вон иноземец молвит, мать его, он гярой, выпяндрежный!  

– Говори! – сурово приказал Бонду Черномор.  

– Я... это... как там... это самое... Бодн, в смысле... Бонд... Дмейжс... О, май гот!  

Хренак, подумал Бонд. Вот это опозорился. Пистолетик бы в руку, не так бы страшно было. Он поискал глазами оброненный пистолет, нашёл, откопал из песка, схватил спасительную вещицу, но ни грама не осмелел даже, почувствовав холодную сталь в крепкой руке, которая тут же стала вялой,, потому как ближайший к нему богатырь из гвардии дядьки Черномора засветил ему в ухо.  

– Приперлись-то чего? – пробасил Черномор, обращаясь уже к Ивашке.  

Он совершенно не обратил внимание на заковырявшегося от мощного удара Бонда.  

– Позволь слово молвить, дядька, – собрался с духом Ивашка, убедив себя, что он ведь тоже богатырь, не хуже дядькиных будет, а может и получше.  

– Давай уже, а то вы мне что-то надоели, – велел Черномор.  

Ивашка объяснил в общих чертах. Черномор понял с полуслова, Ивашка даже не договорил.  

– А этот малохольный, кого из себя изображая тут? – кивнул Черномор на распластанного на песке бездыханного Бонда.  

– Да он вроде как суперский герой из-за бугра, мир спасал не раз, так он рассказывал...  

– Аааа, ну-ну... – Черномор отвернулся от Бонда, тот перестал его интересовать.  

– Ну, чаво, батюшка, – осмелилась встрять Яга, – подмогнешь с войском своим защитить Землю-матушку от супастатов пришлых? Я гляжу, богатырей у тебя поприбавилось...  

– Что есть, то есть... Ща мы у них у самих спросим. Что, ребятушки, как насчёт мир спасти?  

Ответом ему был только шум прибоя. Черномор недоуменно окинул молодцев взором чёрных глаз, наступил брови. Совсем разболтались последнее время, неслухи толстомордые. У дядьки зачесались кулачищи от желания врезать кому-нибудь для острастки.  

– Какого хуля примолкли?! – гаркнул он.  

Море забултыхалось высокой волной, головы в шлема скрылись под водой.  

– Куды попрятались? Встать во фрунт! – голос дядьки пророкотал как раскат грома.  

Войско богатырей поднялось, виновато склонив головы. Бонд, очухавшись, тоже подскочил и вытянулся перед дядькой по стойке смирно, решив, что команда и к нему тоже относится.  

– Вы чего, черти, надумали? Мир не хотите спасать?! Землю профукать решили?! Пришельцам на откуп отдать?! Или я что-то не понял сейчас?  

– Не допонял ты нас, батюшка, – решился один из богатырей встать на защиту остальных.  

– Ну-ка, растолкуй мне бестолковому, – сказал дядька с издевкой.  

– Заняты мы сегодня. Русалки обещались быть ввечеру, для утехи богатырской. А завтра с утра, будьте добреньки, завсегда за Землю-матушку постоим, побьемся. Не на жисть, а на смерть! Вот те крест! Нельзя как-нибудь до утра битву кровавую отложить, а, дядька?  

– Прости нас дураков неразумных, дядька. Всего-то до утра... Уж дюже русалочки хороши, самая лучшая тебе, дядька... – загнусавили молодцы как дети малые, заканючили.  

– На фига мне ваша русалка... Ммм... А хороша ли?  

– До жути, дядька, хороша, до невозможности! – осмелел, который постарше других был.  

Сердце Черномора оттаяло, хмурая рожа просветлела, глаза замаслились при мыслях о русалке... Ммм...  

– Вот моё решение – до утра!  

– Какой, твою мать, до утра, – заикнулась было Яга и с надеждой зыркнула на Бонда, может поддержит.  

Бонду как-то расхотелось возражать Черномору, он начал копать ямку в песке мыском элегантной туфли, делая вид, что это самое важное занятие на данный момент.  

– До утра, я сказал! – грохнул Черномор басом, вспугнув стаю жирных чаек. – Гуляй, ребята, до утра!  

Всё Черноморово войско торопливо скрылось в пучине. Будем надеяться, до утра, хоть бы не заигрались, русалки умеют мозги выкрутить порядочным мужчинам.  

Как только морская волна накрыла шлем последнего богатыря, Бонд опять почувствовал себя бесподобным супер героем.  

– Какая, однако, безответственность! А, если пришельцы прямо сейчас вот тут и обьявятся, что тогда, ба? – обратился он к Яге.  

– Нук, шо ж, придётся до утра держаться, – с хитрой улыбочкой сказала Ягака, – ты ж у нас супер-пупер, мать-перемать!  

– Послушайте, миссис Яга, – Бонд смущённо потупился, – можно попросить вас, чтобы тот нелепый инцидент на морском песочке... ну это... как бы вам объяснить...  

– Да, поняла я, чай ня дура какая. Ни-ни, – Яга сделала жест, как будто застегивает рот на молнию. – Могила!  

Старуха фамильярно подпихнула Бонда локтем в бок. Они взглянули друг на друга и рассмеялась, Бонд красивым сдержанным смехом джентльмена, бабка противным отрывистым смешком. Бонд радовался, что уговорил Ягу молчать, хотя бы какое-то время, а Яга радовалась, что посадила на крючок такого красивого залетного дяденку, так, на всякий случай, мало ли чего.  

– Вот мне бы к Черномору в войско, – мечтательно произнёс Ивашка, шагая рядом с Бондом за бабкиной ступой.  

– Не советую, – сказал Бонд менторским тоном. – К примеру я, предпочитаю работать в одиночку. Результат отменный!  

– Видели, знаем, – усмехнулся Ивашка.  

И этот туда же! Остолоп здоровущий! Бонд озлился.  

– Трепись поменьше. Не достойно богатыря.  

Это был верный ход. Ивашка сник, как бы его не заподозрили, что он сплетник какой-нибудь.  

– Когда же они нагрянут эти пришельцы? – задумался Бонд. – Когда собираются атаковать Землю?  

– Ща попробуем разгадать, – вступила в разговор Яга.  

–  И как же, вы собираетесь это делать, миссис Яга?  

– У мисисы есть кой-какие мыслишки...  

Компания добралась до поляны. Их ждали с нетерпением. Цецерона осталась недовольна решением Черномора, которому было совершенно наплевать на это её недовольство. Что-то подсказывало ей, что атака с Афинареса может начаться гораздо быстрее, чем нагуляются любвеобильные богатыри Черномора. И что тогда? Цецероне стало страшно. Вот бы знать когда ждать землячков, да подготовиться. Мысли опять привели её к Голлуму. Как он смог сообщить Руководителю тайну тогдашней экспедиции. Она исподтишка стала наблюдать за Голлумом. Тот сидел под кустиком и о чём-то тихонечко разговаривал со своим кольцом. Крайне подвижная страшненькая мордочка Голлума постоянно менялась, становилась то заискивающей перед кем-то, напуганной, то отвратительно сморщенной и злобной. Да у него раздвоение, сообразила Цецерона. Вот почему он говорит "мы". Цецерона поднялась и подошла к Голлуму. Он нахмурился на Цецерону, недовольный тем, что прервали его игру с "моей прелестью".  

–- Это он тебя заставил? – тихо спросила Цецерона, присев рядом с Голлумом.  

– Кто заставил... кого заставил... – глаза уродца наполнились страхом и забегали.  

– Мы ничего никому не расска....  

– Мы – это кто? – перебила Цецерона.  

Вокруг них стали собираться. Голлум пятился, сидя на тощей заднице, пытаясь улизнуть в кусты.  

– Мы... это я, – Голлум ткнул себя в грудь, – и я. Он снова ткнул себя в грудь. – Я не хотел, а он, то есть другой я, наорал на меня и пригрозил, что отберёт мою прелесть. Мне пришлось...  

– Как ты связался с Афинаресом?  

– Через мою прелесть...  

– Показывай.  

– Он будет ругаться...  

– А ничего, что заругаемся все мы? – Цецерона обвела ладонью всё общество.  

– Показывай, тварь! – ткнул Голлума в плешивый затылок разгневанный Гунар.  

Тот вжал голову в худющие плечики и заплакал.  

– Такие все хорошенькие, славненькие, справедливенькие... – заныл Голлум противнее противного.  

– Раззявь свою паршивую ладошку и покажи свое сраное кольцо! – гаркнул Ивашка в ухо Голлума.  

Тот вздрогнул и ловко засунул кольцо в рот.  

– Хрен тебе, падла! Обломись! – выкрикнул Голлум, по всей видимости, другой, так как у него даже голос изменился, про лицо вообще молчу.  

Прежде, чем Цецерона успела вразумить Ивашку не трогать тщедушного Голлума, чтоб не зашибить ненароком до смерти, богатырь отоварил его по ничтожной спинке. Кольцо выскочило из беззубого рта Голлум и покатилось, подскакивая скок-скок-скок, да прыг-прыг-прыг... прямиком к крутом оврагу. Голлум кинулся за ним, проявив чудеса проворности. Он почти настиг заветное колечко, но оно сделало дзеньк-дзеньк-дзеньк по каменистому склону и исчезло. Голлум схватился за голову, мордочка исказилась невероятным ужасом, глаза выпучились настолько, что, казалось, сейчас вывалятся и задзенькают вслед за кольцом. "Моя прелесть! " – выкрикнул обезумивший от утраты Голлум и сиганул в пропасть вслед за кольцом. Всё застыли. Только Ивашка в два огромных прыжка оказался на краю  обрыва и в последний миг ухватил падающего Голлума за тощую ногу. Ивашка прижал несчастного Голлума к богатырской груди. Голлум барахтался в его крепких объятьях, пытаясь высвободиться. Ивашка принёс Голлума назад. Все безмолвно наблюдали, как бьётся загнанным зверьком мерзкое существо.  

– Держи его крепче, – сказала Цецерона, – а то удерёт...  

Она осеклась, подумав, а зачем они удерживают Голлума. Кому он нужен этот слизняк, которого все ненавидят, презирают? Отвратительный предатель!  

– Отпусти его, – сказала она Ивашке, – пусть впиживает отсюда, распоряжаться своей хреновой жизнью, как хочет.  

– А и верно, – Ивашка ослабил хватку.  

Голлум тут же вынырнул из объятий богатыря и уполз в кусты, ни дать, ни взять змеюка ползучая.  

– Однако, мы теперь не узнаем силу кольца и как с его помощью можно было бы связаться с Афинаресом, – стала рассуждать Цецерона, укоризненно взглянув на Ивашку.  

– Виноват, каюсь. Зря я его зашиб, злость обуяла на паршивца. Мобыть пойти поискать колечко-то?  

– Не лучшая идея, – заметила Цецерона.  

– Согласен, ещё ненароком сам зашибусь. Видали, какая там крутизна?  

– Нет-нет, Ванечка! – закричала Нанси, кидаясь на грудь любимого. – Не пущу! Своего мужа заведите, потом посылайте его по оврагам шастать.  

– Какая завидная преданность! – восхищённо произнёс Бонд. – Я в восторге, миссис Нанси!  

Бонд начал пялиться на зардевшуюся под его пылким взглядом Нанси, Несмеяна улыбалась, но глядела с нескрываемой завистью на Нанси, ей тоже хотелось комплиментов от красавца-мужчины.  

–Но-но-но-но-но! – одновременно возразили Бонду Ивашка и Гунар, заподозрив супер агента в посягательстве на честь своих супружниц.  

– Да, пожалуйста, – обиделся Бонд и отошёл в сторонку, – Отеллы хреновы...  

– А наш Ивашечка добренький, славненький, сильненький, – послышалось из-за кустов, – ему, как нечего делать, пойти и достать мою прелесть.  

Голлум подполз к Ивашке и преданно заглянул ему в глаза. Богатырю вдруг стало жаль это вечно присмыкающееся существо, хотя тот был порядочно пакость и продажной тварью. Он бережно взял Голлум на руки, заботливо усадил на колени, начал гладить по плешивой голове.  

– Дурачок ты страшненький. Пойми, что в кольце все твои несчастья – эавладело оно тобой, подчинило себе, в раба превратило.  

– Разве? – прошептал Голлум, которому жутко захотелось спать в тёплых объятьях Ивашки.  

– Конечно, – продолжил богатырь уверенным тоном, – теперь ты свободен, скинул, так сказать, оковы рабства. И этот другой внутри тебя, наконец-то, от тебя отлепится. Поспи чуток. Хрен с ним с кольцом, пущай на дне валяется, никого не смущает.  

Голлум покорно уснул, получив долю нежности и заботы, о которых и мечтать не мог, да просто не знал, что они к нему применимы.  

– Хорошенькое дельце! – взвился Бонд. – Я отказываюсь понимать... Зачем было спасать это... это... недоразумение. Если мы так с каждой мразью...  

– Он – не мразь! – перебил Ивашка. – Слегка запутался... Его кольцо запутало...  

– Ага, кольцо... Только нам землянам это дорого обойдётся... Мы просто гикнемся все в ближайшее время, а так не, так не... Любите вы русские сопли развозить, где не надо... Врага надо ликвидировать и точка! Эх, я бы выпил  сейчас водки с мартини, взболтать, но не смешивать. Ой, что я сейчас сказанул-то. Совсем очумел тут с вами!  

Все дружно грохнули над Бондом. Голлум вздрогнул, вылупил непонимающие глаза и снова заснул, ещё теснее прижавшись к широченной Ивашкиной груди.  

– Я, конечно, может быть и глупенькая, то плачу не в меру, то смеюсь не к месту, – сказала Несмеяна-Настенька нежным голосом, – но вот что я вам скажу.  

Всё с интересом посмотрели на красавицу, а Бонд так и вцепился в неё пылким взглядом.  

– Колечко-то злосчастное, тьфу-тьфу, в речку укатилось, которая на дне оврага течёт. А в речке той живёт щука, ну, которая по щучьему веленью может желанья исполнять. Наверняка, она колечко стрямкала. Надо Емельку-дурачка кликнуть, он со щукой в дружбанах. Емелька щуку словит, колечко добудет и нам вернёт.  

– Не-а, не выйдет, муррр, у вас ни хрена, – послышался голос из кустов.  

На всеобщее обозрение вышел, а скорее, выплыл толстенный кот.  

– Ой, ваше велико! – кинулась к нему Баба Яга. – Давненько не видать, не слыхать. Где пропадал, котофей?  

– Да всё думы всякие думаю, муррр..., – кот потёрся о бабкины ноги. – Жрать, блин, всё время хочу, мурр...  

– Яму б смятанки щас, али сливочков, – бабка пристально воззрилась на Цецерону.  

– Мяса! – встрял котяра и тоже воззрился цепким взглядом на Цецерону.  

– Откуда? – Цецерона удивлённо подняла брови.  

– Шо, нетути? Какого ж хрена на Землю припёрлися без мяса-сливок?! Да  шоб вам, ети вашу! – заругалась Яга.  

– Не предусмотрели как-то, – сьязвила Цецерона, – а вы кто ж у нас  будите важный такой?  

– Я-то? – кот прижмурился на Цецерону и развалился кверху пузом на солнышке. – Кот учёный, устраивает? Мурр.. Хожу по цепи кругом, завожу песни, говорю сказки, а по большей части думы думаю. Учёный я.  

– Не забижай кысика, – шепнула Яга Цецероне. – Смотришь, подскажет чаво.  

– Ну, коль вы такой учёный, не подскажите, как кольцо утерянное добыть. Оно недавно по оплошности в речку ускакало...  

– Его щука заглотнула, – вяло ответил кот. – Жрать хочу, мяааа...  

– Как у щуки кольцо забрать? – направила Цецерона кота в правильное русло.  

– Да никак, щука теперь со дна не подымается, раны залечивает. После того, как ваш упырь (кот кивнул на мирно спящего Голлума) ненароком выловил её и прокусил бедняжке спину, щука лишилась своей волшебной силы, не получаются у неё теперь щучьи веления-хотения. Спит всё время под корягой на дне. Жрать – то как хочется, мяаа!  

Кот вдруг резко сел, задрал заднюю лапу пистолетом и начал наяривать свое кошачье достоинство.  

– Не мешай, святое, – упредила Яга. – Шоб яму скормить, от слизняка что ля кусманчик оттяпать, так ведь не прожует, одни жилы, поди.  

– Ни от кого ничего не будем оттяпывать, – возразила Цецерона.  

– Так он на говно изойдеть някормляный...  

– Точно изойду, щас прямо начну исходить – услышал кот их разговор, закончив интимные дела и опять развалившись на солнышке.  

– Кто не работает, тот не ест, – заявил Бонд.  

– Большевичок нашёлся, – обиженно посмотрел в сторону Бонда кот. – На себя-то посмотри, работничек...  

– Я никогда не ем, пока не сделаю свою работу, – Бонд гордо вскинул голову.  

– А я ем, мне по хрен до или после работы, мяаааааа!!!  

Кот истошно завопил, вскочил и начал драть когтями ствол дерева. При этом он кидал косые злобные взгляды на Бонда, давая понять, что его он также задерет. Бонд выхватил из-за пояса пистолет и занял позицию. Наглый кот повис на волоске от смерти. Цецерона же залюбовалась супер анетом в действии. Ей опять захотелось облачиться в обтягивающий переливающийся шёлк с глубоким декольте, немыслимым разрезом сбоку и бокалом невзболтанного мартини с водкой, который она небрежно подносит к ярко красным чувственный губам. В следующее мгновенье её губы должны были слиться в страстном поцелуе с сильными, но нежными губами Бонда... но не слились. Крамольные мысли и видения Цецероны прервал слащавый голос кота, который, прижав уши, полз к Бонду:  

– Не надо нервничать, муррр... я вас понял, муррр... готов думать без еды, муррр...  

Бонд опустил пистолет, взглянул вниз на котяру и встретил такой кошачий взгляд, от которого у него зашлось сердце и пронзил дикий приступ раскаяния и совести, которую Бонд сроду не испытывал и вообще не знал, что это за чувство. Он взял кота на руки. Кот заливисто замурлыкал и потёрся о бороду Бонда башкой, чем привёл супер агента в ещё большее замешательство. Бонд едва сдерживаться, чтобы не прослезиться от угрызений совести за то, что мог причинить беззащитному голодному котеечке какой-либо вред.  

– Да дайте же уже коту поесть! – воскликнул он в сердцах. – Котя думать будет.  

– Охренеть! Как он енто делаеть? На какие он кнопки давить? – недоумевала про себя Яга.  

Она щёлкнул пальцами в сторону вороны, и та понеслась добывать еду для учёного кота. А кот начал думать, сидя на руках у Бонда, но кроме как "жрать хочу" почему-то ничего не получалось. И вообще ему жутко захотелось спать от размеренных поглаживаний Бонда, но... сначала надо было поесть. Этот круговорот мыслей был приятен коту и он щурил масляные глаза, не забывая урчать.  

– Итак, шо мы имеем, – сказал кот, выковыривая из зубов когтем остатки сьеденной свежепойманной вороной мышки, – а имеем мы хреновее и придумать нельзя – к нам чешут реальные пацаны, вооружённые до зубов, настроенные на конкретные разборки с нами. И вот я думаю, в связи с этой хренью, а не пора ли мне рвать когти...  

Кот начал выворачивать жирное телко из рук Бонда, просачиваясь как ртуть.  

– Он ускользает, – растерянно сказал Бонд, чувствуя, что бессилен удержать кота. – Мы теряем его...  

– Надо пристрелить его, – сказал молчавший до этого Гунар, – жрать жрал, а отдачи никакой. Да и не учёный он вовсе, только косит под учёного, да мозги нам конопатит.  

Баба Яга схватилась за сердце. Она чуть не лишилась чувств от такого выпада в сторону любимого кота.  

– Да? – молвил хитрюга кот, сытый и наглый, – и кто пристреливать начнёт, я вас спрашиваю?  

Кот обвел компанию сверх серьёзным взглядом, задерживая прищуренный глаз на каждом.  

– Только не я, – торопливо произнёс Бонд. – Увольте.  

Он выпустил кота, выхватил пистолет и  бросил его на землю. Другие беспомощно отводили в взгляды от смертоносного оружия, а тем более от проницательного взгляда кота. Пистолет поднял Гунар. Как же мне надоело их всех очаровывать, вяло подумал кот, но от этого внеземного можно что угодно ожидать...  

– Футка, – весело сказал кот. – Это футка такая, в смысле пошутил я, люблю разыгрывать. Ща я думать буду. Не мешать!  

Кот забрался к Бабе Яге на коленки, свернулся калачиком и затянул свою песенку "мррр... уррр... мррр... "  

– Цыц всем! – пригрозила Яга.  

Все итак сделали "цыц", потому как всей гурьбой захотели спать, глядя на кота.  

– Дай-ка сюда, – Бонд бесцеремонно отобрал пистолет у Гунара, – ещё пальнешь ненароком... разбудишь нашего мохнатого малыша.  

Гунар взглянул на Бонда, как на придурка, но промолчал. Бонд понял, что в истории с котейкой он повёл себя довольно странно для крутого супер агента, каторым он себя позиционировал. Чтобы замять неловкость, он пристроился сзади Несмеяны и начал нашептывать ей на ушко:  

– Не так часто приходится встретить такую записную красавицу, да ещё и умницу...  

Несмеяна взмахнула длинными ресницами, одарив Бонда синевой изумительных глаз.  

– Какая синь-синева! – восхитился Бонд. – Я тону, нещадно тону в ваших глазах...  

Несмеяна залилась краской, её высокая грудь возбуждено заколыхалась, нежно розовые губки приоткрылись. Несмеяна теряла контроль и сознание.  

– Зашибу, – прошептал Гунар, чтобы не разбудить кота. – Дорогая, не пора ли к малышу? Ступай, милая, ступай. Я тоже скоро, дождусь, что наш мохнатый толстячок надумает во сне и приду.  

Несмеяне, не привыкшей возражать мужу, пришлось удалиться, хотя очень не хотелось. Ей хотелось ещё и ещё слушать речи красавца мужчины, такие греховные, но такие приятные... Кот повёл в сторону Гунара ухом и продолжил сон, заурчав громче и переливистее.  

Бонд направился к Нанси, но заметив, как напрягся Ивашка и оценив сжатый кулачару-кувалду богатыря, притормозил. Ивашка, до сих пор державший на руках несчастье в виде Голлума, многозначительно посмотрел на Бонда.  

– Чем маяшься, дружище? – спросил он  с подвохом. – Всех девок наших засмущал, чтоб тебе пусто было. Че неймётся-то, заморыш?  

– Ну, уж насчёт заморыша ты, Ваня, зря...  

– Я имею ввиду, заморский гость...  

– Аааа... Теперь понимаю...  

– Своя-то баба есть?  

– Баба у меня всегда есть! И не одна! Фу, Иван, как некрасиво называть леди бабой.  

– Серьёзно? А вводить девок в блуд, это нормально? Несмеяна бедняжка аж пыхнула вся от твоих слащавых речей, поскудник ты этакий. Краской вся злилась аки цветочек аленькай...  

– Стоп! Стоп! Мяаа-ууу! – кот вскочил, вылупив глаза.  

Всеми уставились на кота.  

– Конечно, цветочек аленькай, конечно, мяа... – бормотал кот себе под нос, накручивая длинный ус.  

– Говори уже, что надумал? – подступился к коту нетерпеливый Гунар.  

Все тоже зашумели "говори, говори". Кот поведал, что вспомнил про Чудище, который сторожит  аленький цветочек, который в свою очередь растёт на далёком острове в синем море-окияне. Чудище тот великой  волшебной силой  обладает и может чего-нибудь полезного наколдавать, ежели к нему обратиться. Только добраться до него надо и перетереть по ходу.  

– Да без проблем, – заявила Яга, усаживаясь в ступу.  

Туда же засунули кота, так как сам он не смог запрыгнуть от переполненного жратвой пуза. Ступа взяла курс на море-окиян к острову, где, по подсчётам кота, обитал сказочный Чудище. Поездка оказалась очень полезной. Чудище принял близко к сердцу рассказ кота и Яги о предполагаемой внеземной опасности для родимой планеты. Он схватился за голову и убежал вглубь острова, сметая все на своём пути. Там рыдал и выл 12 минут, потом вернулся к гостям. Устроил им обильный дастархан в виде скатерти-самобранки, прямо в роскошном саду на уютной полянке, озаряемой светом аленького цветочка. Выпили, отведали мудреных явств, зачали деловой разговор. Пришли к бесспорному выводу, что планету надо спасать. И спасать её родимую надо не силой, которой маловато супротив внеземной силищи, а хитростью да колдовством. Чудище был ещё тот затейник по части всяких фокусов и волшебных шутих. Да и имелись у него в тайных сундуках всяко-разные прибамбасы типа современных гаджетов, тарелочка, к примеру, с яблочком. Яблочко по тарелочке катится и на дне той тарелочки, как в телевизоре возникают картинки разные, которые действительность отражают в задуманном месте. Ну, типа, он-лайн, ни дать, ни взять. Токмо задумывать желаемое место может сам Чудище как хозяин той самой волшебной тарелочки. Наш Чудище притащил тарелочку к гостям, быстренько задумал, что ему кот подсказал, и все трое вперились в тарелочку-монитор. И что же они увидали? Увидал, как к Земле приближаются три космолета внушительный размеров.  

– Походу, у нас скоро гости будут, туды-т твою! – грустно сказал Чудище.  

– Сучарррыыы! Мяааа! – возопил кот.  

– Енто че? – удивилась Баба Яга. – Нас ужо атакують?!  

– Ну, ишо не ужо, но вот-вот, – откликнулся Чудище.  

Кот только икнул.  

– Сколдуй что ль чаво-нибудь, – несмело попросила Яга и погладила Чудище по мохнатой спине.  

– Щаз! – перекосорылился Чудище. – Как у вас все просто получается. Мне особый настрой нужен, чтоб сколдовать.  

– Ну так настраивайся поживее, – не выдержал кот, – пока нас тут всех не шмякнули!  

– Брысь отсель! – осерчал Чудище.  

– Чевой-то, брысь, – обиделся кот. – Я, между прочим, ученый, между прочим, кругом, и налево, и направо...  

– Ну-ка заткнулся щас! – перебил Чудище философские похвалюшки кота и наморщил лоб, соображая, как получше  сколдовать.  

– Мобыть, чуфырь-почуфырь попробовать? – осторожно намекнула Яга.  

– Не то, Яга, не то...  

– Точняк, нам всем писец при такой расторопности... Мррр..  

– Яга, убери его от греха.  

– Кисуль, помолчи, как человека прошу.  

– Молчу, молчу... как же хочется жить! Колдуй, чучундра мохнорылая!  

Кот спрятался за дерево, испугавшись сам своих слов. Но Чудище не слышал его, он придумал, как сколдовать инопланетян и увлёкся своей идеей. Ему было не до безобразных выходок кота. Не будем вдаваться в подробности сложного колдовского процесса и, как Чудище надумал сколдовать непрошенных гостей с чужой планеты. Вдавайся, хоть перевдавайся, всё равно ничего не поймём. Главное результат должен был быть, по разумению Чудища. Он схватил тарелочку, выхватил из лап кота яблочко, которым тот умудрился играться в такой ответственный момент, и умчался в заросли. Кот недовольно вякнул, но Яга шикнула на него: "Тсс, Чудище чуфырить (здесь в смысле колдовать) будя". Кот обиженно заткнулся и начал сосредоточенно ходить вокруг столетнего дуба то налево, то направо, показывая всем видом свою необыкновенный ученость. Баба Яга не выдержала и потихому стала пробираться через заросли к месту колдовского действа. А вдруг и её ведьмячья сила понадобится, да и любопытство раздирало дальше некуда. Что ж она увидела? Чудище склонился над тарелочкой, по которому, как сумасшедшее крутилась наливное яблочко. Яга не видела, что отображалось в тарелочке, но по напряжённой позе Чудища и его горящим глазам было понятно, что колдовство совершается.  

– А вот теперь в самый раз. – произнёс Чудище шёпотом. – Пора!  

Затем последовала череда трехэтажных заклинаний, сопровождавшихся какими-то чудовищными подвываниями и самыми невероятными потусторонними звуками, от которых у видавшей виды Бабы Яги (сама, чай, чуфырить мастерица была) свело скулы и левую ногу, а в правой пятке как-то странно похолодало. Неужто сердце тудысь убегло, подумала старуха, и чуть не завопила, но вовремя опомнилвсь, что нельзя поперёк колдовства становиться и зажала себе рот обеими руками. Тем временем яблочко с бешеной скоростью каталось по тарелке пока не вылетело с неё по касательной и не залепило прямо бабке в лоб. Та непроизвольно охнула, а яблочко разлетелись на мелкие кусочки. Чудище вздрогнул и обернулся.  

– Ты все спортила, карга!  

– Да че спортила-то, я тут тихохонько... – начала оправдываться Яга, потирая лобешник, по которому залепило яблочко, – я вообче пострадавшая тута... невинно... тута...  

– Твою ж мать, карга старая! Хрен ты тут у меня за спиной оказалась?  

– Шо хрен, шо хрен... Антяресно стало, вот и оказалася... Нельзя что ля?  

– Нельзя!!! – рявкнул Чудище. – Ща как врежу промеж глаз!  

– Да уж врезал! Яблоко об мой лоб – в пыль, в пыль! Я ж яшо и виновата!  

– Не, ну, ладно, если б несведущий кто, – сокрушался Чудище, обхватив голову огромными ручищами, – вон хоть котяра, придурок учёный...  

– Чой-то придурок-то, – вставил ниоткуда появившийся кот.  

– Но ты ж сама, транда этакая, колдуешь, знать должна, что нельзя поперёк колдовства лезть, все можно запороть! – не обратил на кота внимание Чудище.  

– Да, ладно! – не сдавалась Яга, не желая признавать себя виноватой. – Давай-ка глянем у тарелку, может ешо нормуль усё...  

– Ага, глянет она. Отгляделися! Сама говоришь, яблоко в пыль, а без него много не наглядишь...  

– Да, что ты, гришь, – включила бабка дурочку, – ай-ай-ай, охохо, грехи наши тяжкия...  

– Я дико извиняюсь, хоть я и придурок, – обнаружился кот, – а жёлудь не подойдёт случайно?  

Кот протянул Чудищу большущий жёлудь. Чудище посмотрел на кота не то чтобы как на придурка, но как на полного идиота и отвернулся.  

– Дай-кась суды, – Яга отобрала у кота жёлудь, – бабушка чуфырить будя... Моя, стало быть очередь... Чуфырь-почуфырь... Тьфу три раза... Стань яблоком, зараза!  

Баба Яга засунула жёлудь в рот.  

– Осторожно! Не проглоти! – заметил встревоженно кот.  

Яга поставила ладонь и выплюнула изо рта... яблоко.  

– Дяржи, – бабка протянула яблоко Чудищу, – а-то карга, карга... Мудило мохнатое!  

– Ну, вы, блин, даёте! – только и сказал Чудище, принимая яблоко.  

Новоявленное волшебное яблочко, бывшее желудем, покатилось по тарелочке. Чудище уже не гнал прочь Ягу и кота, втроём вперились в тарелочку. Увидели, как два космолета пронеслись мимо их леса и растворились в сумеречном небе.  

– А где же третий? – спросил Чудище и почему-то уставился на кота. – Их было три, точно три.  

– Я-то тут при чём?   Как что, так сразу кот. Я тут под дубом ходил, никого не трогал...  

– Куды ж он делси? – задумалась и Баба Яга. – А тех-то двоих  ты кудысь запузырил?  

– На Карибы.  

– Куда?! – спросили кот и Яга одновременно.  

– Задал я им координатики, – усмехнулся Чудище лукаво, – пущай в морюшке Карибском охолонут. Много их там сюрпризов ждёт.  

– Например, – заумничал кот.  

– Ну, для начала Джек Воробей, слыхали?  

– Конечно, – поддакнули Яга и кот, хотя ни о каком Воробье, а тем более Джеке слыхом не слыхивали.  

– Капитан Джек Воробей, прославленный отважный пират, в хорошем смысле этого слова, примет наших гостей, обогрееет, оберёт... всё чин по комедии. Команда отьявленных головорезов вместе со всякими призраками, упырями, тварями морскими ему в помощь! Ох, не завидую я пришельцам! А пусть не зарятся на Землю-матушку!  

– Да, мяу! – поддакнули кот.  

– Да, мать их за ногу! – подтвердила Яга.  

– Однако, где же тре... – Чудище не договорил, вдали что-то грохнуло, земля загудела, -... тий? Ого!  

– Чой-то? – бабка прыгнула в ступу. – А иде котяра?  

– Я когти рву, – сказал кот откуда-то сверху. – Кажись, сорвал два когтя, самых любимых.  

– Слазивай, до дому пора. Кажись у наших тама заваруха. Ты с нами? – обратилась Яга к Чудищу.  

– Может тут побудем, пока там... Это я так в качестве бреда... – кот виновато понурил  голову под угнетающим взором Бабы Яги.  

Чудище выволок из каких-то своих тигулей ковёр – самолёт и две сказочные "леталки'" взмыли в небо.  

Пролетая над морем-океаном заметили, как из бурлящих  вод выходят ровным строем богатыри, чишуей, как жар, горя. Руководил походом дядька Черномор, матюкаясь и страшно вращая глазищами. По долгу службы так положено, а то забалуют богатыри, совсем от рук отобьются. Яга свистнула им, приветствуя. Рать радостно загикала, засвитала в ответ.  

– Поспешайтя, вашу дявизию! Кажись, наших бьють! – прокричала богатырям Яга. – Усё б им гыгыкать, чест слово, аки дети малыя, здоровенный, а ума-то нетути ни хрена!  

– Ну-кась, детушки, бегом! – скомандовал Черномор.  

Богатыри типа побежали, да лучше бы шли шагом, так оно быстрее получалось. От тяжеленных доспехов богатырских их бег превратился в топтание на месте, а силушка богатырская убывала.  

– Это вам не дозором ходить-гулять! – зыркнул на богатырей Черномор. – Кончай бег на месте, шагом пошли, арш!  

А между тем ступа Яги и ковёр-самолёт Чудища приблизился к лесной поляне, где остались наши герои.  

– Шой-то за хрень? – Яга прищурилась, пытаясь разглядеть происходящее на поляне.  

– Похоже третий космолет пришельцев нашёлся, стоит вон себе припеваючи, – подсказал глазастый кот.  

– Сдаётся мне, нам туда пока нельзя, надо с высоты обстановочку прощупать, – выдвинул предположение Чудище.  

Стали нарезать круги над поляной, стараясь оставаться незамеченными. Но с такой высокой высоты было ничего не разобрать. А события там развивались не радостно для наших. Стоит отметить, что на Землю с карательной миссией были посланы три космолета с самыми-самыми обученными вояками, упакованными по последнему слову военной науки. Короче, ребята были натренированы захватывать, не задумываясь уничтожать непослушных по первому приказу, вооружены до зубов и очень опасны. Правда, две команды Чудище чудом услал на Карибы в объятья перврклассных пиратов, как мы знаем. На третьем космолет в колдовской затее Чудища произошёл непредвиденный сбой, и он грохнулся прямо на поляну, где находились все наши герои. Тех ребятишек тупых, вооружённых и опасных и в этом космолете было предостаточно, чтобы навести шороху по всему лесу, не говоря уж об одной поляне. Руководил операцией опытный-преопытный в подобных делах дженерал Гум, не имеющий ни совести, ни жалости, ни каких других слабостей. Каменная безэмоциональная  морда и холодный блеск стеклянно ледяных бесцветный глаз приводили в трепет. Дженерал Гум был послан Властями и не собирался завалить ответственное задание. Он махом сориентировался на местности. Первым приказом заарестовали всех, кто попался. Хорошо хоть успели смыться Нанси, Несмеяна и Гунар. Ивашка остался, как не уговаривала муженька Нанси. Сработало чувство долга богатыря-защитника. Только в самые первые минуты захвата Ивашка оказался практически нейтрализован. Дженерал пригрозил Ивашке, если тот рыпнется, хоть самую малость, тут же прикончат Бонда. Ивашка и не стал рыпаться, жаль всё же Бонда, хоть нерусь, но землянин, однако. Ивашка понуро сидел и пытался что-нибудь придумать. Бонда для начала прилично побили. Ему было неприятно и зло, но Джеймс трезво оценил обстановку и решил выждать момент, а не погибнуть геройски, но бессмысленно. Бонд, как и Ивашка, тихо лежал на боку несчастный,   окровавленный и, самое мерзкое, обезоруженный.  

А пока хуже всех приходилось Цецероне и Брагелло, которых дженерал окрестил предателями и не жильцами. Вопрос об их ликвидации за дикие проступки перед Властями Афинареса был, естественно, решенным. Речь шла только о том, какой смертью подлые изменники умрут лёгкой и быстрой или долгой и мучительной. А пока перед дженералом Гумом стояла не простая задача дознаться у парочки проштрафившихся соотечественников, кто и куда заслал два космолета сопровождения, порушив каким-то невероятным способом систему навигации и где прячутся ещё двое преступников, не вернувшихся обманным путём из экспедиции три года назад. По тому, как гордо драла свой упрямый носик Цецерона, дженерал понял, что от неё вряд ли, что добьёшься. Чёртовы понятия о чести и совести! Девчонка, похоже, пропитана ими насквозь. Хрен с ней! А вот толстомясый придурок, который таращит на него свои испуганные, красные от компа глазенки, может расколоться, если поднажать... Дженерал подошёл к Брагелло, придал металла голосу:  

– Итак, повторяю вопрос. Это ты, паршивый ублюдок, сбил навигатор своими хакерскими приемчиками? Где они сейчас? Быстро сказал!  

– Это не я... – почти прошептал Брагелло и получил затрещину от стоявшего рядом бойца-исполнителя. – Ой! Не надо меня бить... Ужас, как зашумело в ушах... Я ничего не слышу.  

– Где двое из вашей группы, которые отказались вернуться из прошлой экспедиции? Быстро сказал, вонючая сволочь!  

– Я, правда, не слышу. Повторите, что вы спросили?  

– Прикидываться решил, тварь? Всыпьте ему ещё!  

Двое бойцов повалили Брагелло и стали избивать его ногами. Бонд уткнулся лицом в землю и завыл от бессилия. Цецерона завопила "Прекратите, он ничего не знает! "  

– Ага, а кто знает, может ты? Или нам забить этого кабанчика насмерть?  

Дженерал подступился к Цецероне. Она не знала, что делать, было нечем дышать, сердце останавливались, Цецерона была близка к обмороку. Амбалы продолжали месить Брагелло, который укрыл лицо руками и не издавал ни звука. Неужели он умер, его-таки забили, подумала Цецерона, боясь посмотреть на тело Брагелло, валяющееся на траве как мешок.  

– Да зашибу щас, зашибу!!! – не выдержал Ивашка, вскочив.  

В затылок Бонду упёрся пистолет. Ивашка медленно сел на место.  

– Ваня, действуй! – отчаянно возопил Бонд. – Зашиби всю эту мразь вконец!  

Бонда ударили рукояткой пистолета по шее, он упал калачиком на траву и затих.  

– Продолжим? – спросил дженерал как ни в чем не бывало и окатил Цецерону холодом ледяных глаз.  

– Я... скажу... не бейте... – прохрипел Брагелло.  

– Так-так-так... – дженерал приказал взмахом руки "отставить лупцевать" и склонился над Брагелло. – Слушаю.  

– Твоим двум космолетам с бойцами... писец! Ха-ха-ха... Смешно... – Брагелло осклабился и выплюнул зуб со сгустком крови.  

Сердце Цецероны замерло. Всё, Брагелло – не жилец. Она рухнула на колени перед дженералом и начала уговаривать, умолять, просить, не помня себя. Слезы градом катились у неё по щекам. Однако, Цецерона знала, что ничегошеньки не поможет. Сейчас Брагелло накажут, просто убьют, продемонстрируют показательную казнь. Ивашка привстал, его взяли на прицел, Цецерона закричала "Нет! ", Бонд с разбитым затылком тоже зашевелился и тут же снова упал, получив очередной удар рукояткой пистолета. Всё складывалось хуже некуда.  

– Я знаю, где ваши двое, – вдруг прозвучал скрипучий голос из кустов.  

Это был Голлум, который бочком выполз на поляну.  

– Фуу, да что ж мерзость-то такая, – с отвращением воззрился на Голлума дженерал.  

– Оно, конечно, может и мерзость и до прелести мне далеко, но я знаю много чего, что вас может заинтересовать, но при одном условии...  

– Эта тварь ещё  условия будет ставить! – заорал один из бойцов и пнул Голлум ногой в тощий зад.  

– Злой, плохой дядечка. Не покажу тебе мою прелесть. Больно сделал нам. Сволочь!  

– Оставь его, Мац! – приказал дженерал разьяренному бойцу. – Волоки его сюда. Рссаказывай, чего там интересненького имеешь сообщить.  

– Не смей, Голлум! – выкрикнул Ивашка. – Зашибу!  

– Пошёл на хрен! – отозвался Голлум. – Всё-всёшеньки сейчас расскажу сильненьким дяденькам-инопланетянам. А тебя дурака Ивана грохнут. Ведь правда грохните?  

– Всенепременно, – с иронией заявил дженерал. – Так, что там, где там?  

– Сначала небольшое условьице, милейший пришелец.  

– Говори.  

– Прелесть моя, она в овраг свалилась, в глубоконький такой овражек, там речка внизу. Надеюсь всем понятно, что мою прелесть щука схавала, злобная мерзкая щука. Ненавижу её, сильнее хобитсов, малоросликов! Ой, как ненавижу!  

– Да он сумасшедший, похоже! – предположил боец Мац.  

– А ты идиот, так мы тебе ответим! – ответил Голлум и зашипел на Маца.  

– Стоп! – перебил дженерал. – Мне по фиг твоя прелесть – не прелесть! Где предатели, отвечай! Что-то ты меня сильно напрягать стал. Ещё весь голый такой, скользкий, противный, бррр...  

– Вот я же и говорю, мудренький генералушка, достаньте мою прелесть из оврага, а я вам выдам паршивцев ваших. Такое условьице у нас.  

– Во-первых, у кого у вас? Во-вторых, пошёл на хрен со своими условьицами, здесь условьица ставлю я, просек, образина?  

– Вот вы как... – Голлум исказился мордочкой. – Тогда вот вам!  

Голлум скрутил фигу и сунул дженералу в нос. Тот ударил его наотмашь, и Голлум отлетел на самый край обрыва.  

– Бить будете? – произнёс он со страхом.  

– Скажешь, где паршивцы предатели, может и не будем.  

– Скажу, чего не сказать-то... Они мне кто? Да никто... Насмехались над нами с прелестью, ненавижу их... В пещере они прячутся у Змея Триголова. Змей с ихними детям нянькается, дурак, хоть и о трёх башках...  

– Веди-ка моих бойцов к Триголову! – приказал дженерал.  

– Куда веди? А мою прелесть у щучки вызволить? Мы так не договаривались...  

– Ну, всё, достал он меня! – выругался Мац трехэтажным и влепил Голлуму охренительную затрещину.  

Тот потерял сознание.  

– Чего сделал-то? – с упреком посмотрел на Маца дженерал.  

В то время, пока шла перебранка между инопланетянами и Голлумом, которая, кстати, была на руку зависшим над поляной Бабе Яге с котом  в ступе и Чудищу на ковре-самолете, произошло следующее.  

Чудище совершенно случайно обнаружил в складке ковра шапку-невидимку. Он примерил её, но шапка была ему не по размеру и не укрывала полностью огромное туловище. Чудище было расстроился, как вдруг услышал тонюсенький голосок из-под отворота шапки:  

– Это я, Мальчик с пальчик. Помощь нужна?  

Учёный кот тут же разработал план А, а над планом Б стал тут же думать. Итак, план А: напялить на Мальчика с пальчика шапку-невидимку и скинуть его, уже невидимого для посторонних глаз, на злополучную поляну. Отчаянный малец пробирается к Бонду, к Джеймсу Бонду, и тот становится обладателем очень эффективного в его незавидном положении оружия – шапки-невидимки. Дальше предполагалось, что Бонд будет действовать по обстановке, не зря же он супер, сами понимаете, агент. План был хорош, понравился и Яге и Чудищу. Мальчика с пальчика схоронили под шапку, сделав его невидимым, и скинули вниз, надеясь, что ветер не сдует его куда не след. Мальчик с пальчик сильно кричал, летя под шапкой вниз, но он был настолько мал, а голосок настолько пискляв, что на него никто не обратил внимания. Мальчик благополучно приземлился и начал пробираться к Бонду. Бонд понял Мальчика с пальчика с полуслова, он же супер-пупер как никак. На том самом месте, когда, дженерал отдал приказ Голлуму вести его бойцов на захват предателей Нанси и Гунара, Джеймс, нацепив шапочку и сделавшись невидимым, выхватил пистолетики у ближайших трех бойцов (да, он таков наш супер герой, он это отлично умеет! ) начал палить по другим бойцам из команды дженерала. Ни разу не промахнулся умница Бонд. Помнят ручки-то! Завалив, охранника Ивашки, Бонд получил себе подмогу в виде русского богатыря. Ох, и поработал Ивашка своей дубинушкой на славу, оторвался! Черепушки инопланетных захватчиков трещали и лопались, как переспелые арбузы. Славная была битва!  

– А не хрен Землю-матушку задирать! – вынес свой вердикт Ивашка, зашибив очередного бойца. – У нас землян не сорвешься!  

Чудище тоже не растерялся. Когда легендарный Бонд начал раздавать пиндюлей налево и направо бойцам дженерала, метко постреливая при этом, Чудище спустился под шумок пониже, сцапал махом Брагелло и Цецерону, и поднялся на ковре-самолёте повыше, от греха подальше. Ступа Бабы Яги носилась с неимоверной скоростью над поляной. Старуха-колдунья пыталась чуфырить на недугов. Она насылала на них столбняк, чем очень помогала Бонду и Ивашке. Заколдованных Ягой истуканов было проще отаваривать. И все же силы были неравны. Дженерал, растерявшийся впервые минуты, взял-таки себя в руки и начал руководить бойцами по всем правилам ведения боевых операций. Неизвестно, в чью пользу закончилась бы кровавая битва, но на поляну наконец-то вышли богатыри с дядькой Черномором во главе. Дядька зыркнул круг поляны, заценив расклад сил наших и не наших, повёл густой мохнатой бровью и скомандовал:  

– Забрасывай, ребятушки, невод! Будем вылавливать супостатов!  

Расстарались бравые ребятушки, натренированным движением кинули сеть над головами бойцов и заграбастали сразу всех, обезвредили. Вот и кончилась битва. Тишина настала. Захотелось отдохнуть. Бонд упал в траву, бездумно смотрел в красивое синее небо. Ивашка колупал ногтем дубину-помощницу. Откуда ни возьмись прискакал Сивка-Бурка, начал виновато перебирать ногами, стучать копытами и тереться об Ивашку, как кот.  

– Ну, будя, будя отираться... Хороший Бурушка, хороший.  

Конь развеселился, обрадовался, что хозяин не сердится и заржал довольный. Стал проситься вскачь. Но не пришлось. На поляну приземлился сам Змей Триголов, на спине он привёз отсутствующих. Вот где начались обнимашки, восторги, похвалюшки... Да ведь заслужили, как не крути, одолели захватчиков, отстояли родную Землю-матушку! Слава героям и почёт!  

Брагелло осознал, кто его спас, только, когда сошёл с ковра-самолёта на твёрдую землю. Ему было дико совестно, что взглянув на своего спасителя, Чудище, он непроизвольно отшатнулся и вскрикнул. Чудище обиженно поступился и ушёл в себя, закручинился. Цецерона подтолкнула Брагелло и указала глазами на Чудище. Брагелло превозмог себя, подошёл к Чудищу.  

– Шпашибо, дружище! – прошепелявил он через выбитый зуб.  

Они обнялись. Да и не страшно вовсе, подумал Брагелло и чмокнул Чудище в мохнатую щеку.  

Цецерона подошла к Бонду.  

– Ты выглядишь устало, – сказала она ему, понимая, что сморозила чепуху, но уже сморозила.  

Бонд поднял на неё глаза. Как же Цецероне захотелось обнять его, приласкать, просто, по-человечески... Она протянула руку, чтобы погладить Бонда по щеке...  

– Цецерона, Тристан на связи! – услышала она голос Брагелло.  

Бонд горько усмехнулся. Цецерона пошла к космолету. Тристан говорил без умолку. Цецерона слушала довольно рассеянно, перед глазами стояла ухмылка Бонда и его усталые, что-то осознавшие глаза.  

– Представляешь, – задыхался Тристан, торопясь сообщить Цецероне невероятные новости с Афинареса, – Власти уже не Власти... Они в отставке... На фиг всех... Тут такое, такое... Цецерона, ты меня слышишь?  

– Да.  

Тристана понесло дальше. Он выдал Цецероне всё – что Власти смещены народом, что открылась страшная тайна, оказывается Власти поругались с одной очень сильной планетой, к которой нельзя было и близко соваться, чем навлекли гнев этой довольно мощной в военном отношении планеты. Война была неизбежна и скорее всего губительна для Афинареса. Власти быстренько стали искать способ улепетнуть со своей планеты, чтобы отсидеться где-нибудь или даже пристроиться на постоянное проживание. Подвернулась Земля как удачный, по мнению Властей, вариант. Вот откуда экспедиции и все прочие припендюли с Землёй. Срочно надо было застолбить местечко, провести зачистку планеты Земля.  А тут Цецерона со своей группой не кстати. Могла открыться тайна Властей, и группе подписали смертный приговор. Тристан трандел и трандел и ни разу не спросил, а как там она, Цецерона, что с ней? При очередном возгласе: "Ты меня слышишь? " она просто отключила связь. Цецероне хотелось плакать.  

Она повернулась кругом и наткнулась на Бонда. Этот супер герой был супер во всем. Так бесшумно мог подкраться только он. Их взгляды встретились. Бонд смотрел прямо и нагло. Цецероне это нравилось. Да, ей все нравилось в Бонде. Цецерона обвила руки вокруг шеи Бонда. Он притянул её к себе, немного грубо, но это ей нравилось. У него были невозможно властные и одновременно нежные губы. Как же ей это нравилось! Бонд, Джеймс Бонд, был поистине супер во всём!  

– Кхе-кхе... – осторожно покашлял кто-то.  

Убью, подумала Цецерона, с трудом освобождая распухшие губы из губ ненасытного Бонда.  

– Что Тристан? – наивным голосом спросил Брагелло.  

– Пошёл ты! – выпалила Цецерона.  

– Ещё слово и ты труп,   – спокойно сказал Бонд, – я не шучу. Сдристни!  

Уговаривать Брагелло не пришлось. За последний час слишком часто его настраивались убить.  

Потом они с Джеймсом лежали в капсуле Цецероны счастливые и расслабленные. Не решались завести разговор о главном, неизбежный разговор, сколько не оттягивай. Цецерона начала первая.  

– Джеймс, мы, наверное, больше никогда... – голос предательски сорвался.  

Цецерона уткнулась лицом Джеймсу в грудь. Он молчал. Вот так все просто? Он решил отмолчаться и... все! Цецерона резко приподнялась и посмотрела в эти наглые глаза. Бонд плакал, тихо и безмолвно рыдал самый суперский герой на Земле. Цецерона обхватила его, крепко прижалась, слилась с любимым телом в единое целое... но.. но там на Афинаресе у неё была маленькая Лея... Прости Бонд, Джеймс Бонд.  

Космолет, превратившись в светящуюся точку, с невероятной скоростью мчался в непроглядную бездну космоса. Прощай, Земля! Их проводили всем кагалом торжественно и трогательно, неловко скрывая печаль и слезы за радостными неуместными криками, поздравлениями и ложными обещаниями вернуться и встретиться вновь. Все понимали, что расстаются надолго, возможно, навсегда. Печалька, однако. Но так бывает. Цецероне было жалко всех, даже мерзкого Голлума, который все же не выдержал и кинулся с обрыва в речку, когда понял, что ему не светит уговорить хоть кого-нибудь спасти его "мою прелесть". Цецероне запомнилось выражение лица Голлума, когда он уже падал в пропасть. Голлум улыбался. Он летел на встречу со своей прелестью. Иногда лицо его менялось и становилось злым и страшным. Цецерона, конечно, не догадывалась, что в это время Голлум думал: "Я найду тебя, мерзкая холодная щука и прокушу твоё скользкое жирное пузо! " Затем благостная улыбка снова озаряла мордочку несчастного зависимого от кольца, предвкушая, как он выловит своим языком "мою прелесть" из запутанных кишок подлой щуки. У каждого свое счастье, да уж...  

– Цецерона! – услышала она пронзительный крик Брагелло. – На нас несётся какая-то хрень! Нам конец!  

Цецероне даже не надо было смотреть в экран монитора. Она увидела эту здоровенную хрень в иллюминатор. Не обойти, не объехать! Неужели всё? Хрень разрасталась в размерах, неуклонно приближаясь. Ах, Бонд, Джеймс Бонд! Моя малышка Лея, вспоминай мамочку! Цецерона зажмурилась. Ничего не происходило. Она приоткрыла один глаз, заглянула в иллюминатор. Хрень как бы зависла и перестала приближаться. Затем как-будто кто-то отодвинул космическую глыбищу с их пути, и их космолет понесся дальше цел и невредим.  

– Ты видела это? – прошептал Брагелло. – Так ведь не бывает, что это?  

– Наверное, чудо, – сказала Цецерона.  

– Чудо? А-а-а... – понимающие произнёс Брагелло, ничего при этом не понимая.  

Цецерона устроилась у иллюминатора и начала вспоминать недавние события, глядя в темноту. Она старалась не думать о Джеймсе. Боялась все время плакать. Вспомнила двух смешных персонажей, непонятно откуда появившихся на поляне. Один был явно друганом Чудища и назывался капитаном  Джеком Воробьем. У него была странная вихляющая походка, ещё более странный прикид, и уж совсем  странный макияж...???... Но, похоже, он сыграл не последнюю роль в деле парализации двух первых космолетов дженерала с многочисленной сворой бойцов.  

– Как там наши непрошенные гости? – спросил Чудище.  

– Они под тщательным присмотром моих друзей подводных монстров, – ответил Джек Воробей, небрежно оттопырив пальчик.  

Всё засмеялась и захлопали.  

А другой персонаж влетел, как вихрь со словами:  

– Шо у нас тут за здрасьте? Привет, Бондяра!  

– Давид Маркович, Дава, родной! – глаза Бонда радостно сверкнули.  

– Кудой итить, кого шлепнуть, кто тута кабенится?  

– Да, сами сладили. Порядок.  

– Ну, тогда я погнал... Дел за гланды. Такая вот картина маслом.  

И убежал, как прибежал.  

– Друг мой. Дава Гоцман, – с непривычным для него восторгом сказал Бонд.  

Вспомнился Цецероне кот учёный, который все бегал, путался у всех под ногами и мявкал каждый раз, когда его нечаянно задевали за хвост. Кот хвалился всем, что это он разработал военную операцию по устранению с Земли непрошенных пришельцев и требовал признать его великим стратегом, талантливым полководцем с немедленным присвоение ему  званий фельдмаршала и генералиссимуса. Когда кот порядком всем надоел Бонд громогласно признал его тем самым стратегом и присвоил оба звания. Все хлопали в ладошки и ржали. Кот успокоился, походил по цепи кругом дуба и завалился спать.  

Какие они все милые эти земляне, подумалось Цецероне. В этот момент ей вдруг пришла в голову странная мысль, что она могла бы нормально ужиться с ними. Ведь живут же на Земле и радуются её соотечественники Гунар и Нанси. Забрать Лею и... Цецерона отогнала эту зачаточную глупенькую мыслишку... рано, пока рано... надо все хорошенько обдумать... опять же Тристан... А что, собственно, Тристан?.. но ведь он пока есть... Пока? Прекрати!!! Сначала долети до Афинареса.  

" А ведь выкрутилась... моя Земля, – подумал СОЗДАТЕЛЬ. – пришлось, правда, немножко подмогнуть, направить, так сказать,   на путь истинный. А в общем земляне всё сами сделали. Ну, и ладненько. " СОЗДАТЕЛЬ высмотрел космолет, несущийся к планете Афинарес. Тут тоже пришлось поработать исключительно во благо своей подопечной Земли. Дальше пущай сами разбираются эти афинаресняне, небось умные, учтут ошибки прошлого. СОЗДАТЕЛЬ призадумался, следя за космолетом, никаких там больше препятствий на пути их следования. У него не шла из головы история двух одиноких сердец, таких любящих и таких жалких. Пусть сами, как хотят, решил Он. Нельзя всё устраивать самому, они должны научиться принимать верные решения и заботиться о себе. Таковы правила ЖИЗНИ. СОЗДАТЕЛЬ заглянул в печальные глаза Цецероны, проник в её чистую душу. Ладно, так и быть. Пусть зародится новая жизнь. Повелеваю!  

Цецерона вздрогнула, что-то шевельнулось у неё внутри, там, внизу живота. Она испугалась. Прислушалась к себе, положив руку на то самое место. Кто-то толкнул изнутри в её ладошку. Не может быть! Цецерона задохнулась от нахлынувшего счастья. Она приложила ладонь к иллюминатору и почувствовала тепло, тепло обратного прикосновения ЕГО. Цецерона прошептала "Спасибо" и разрыдалась от умиления и благости. Теперь она знала точно, что вернётся на Землю за простым земным счастьем, которого нет ни на одной другой планете.  

СОЗДАТЕЛЬ обнял Землю теплом и солнечным СВЕТОМ, укутал её ЛЮБОВЬЮ. Цвети Земля, радуйся!  

–