Один немаленький парадокс

1.  

«Это сложно сказать, не знаю, с чего начать… Но уже где-то с месяц держится такое чувство, что меня кто-то преследует. Мороз по коже и странные страшные сны. Снятся – не отступают. То жуков каких-то давлю, то убегаю от непонятно кого и – главное – в неизвестность. Я просто чувствую, что кто-то хочет убить меня и, возможно, даже пытается!  

Не могу сказать, что имела бы на примере каких-то конкретных людей. В том и дело. Да мне и некому угрожать. Просто чувство такое каждый день – страх и паника. А раньше никогда не случалось… В зеркалах то и дело вижу своё перепуганное лицо, бегу от него, как будто бы от него, прячусь зачем-то куда-то... Боюсь оставаться одна – тут же тахикардия, руки потеют, становится трудно дышать. Снова пугаюсь зеркал и стекла – отражений в бликах шкафа или двери. А ещё пугают таблетки – потому что просто везде!  

Похоже, сама Вселенная посылает свои намёки. Я не всё понимаю, но чувствую рядом опасность. Стараюсь не оставаться одна, не ходить в подозрительные места, и доходит иногда до абсурда – начинается истерика от одной мысли, что надо выйти, например, в магазин. Никто за меня не пойдёт, продукты не купит – живу ведь одна, родных нет, с парнем рассорились – не приедет. Вот так и мирилась – успокаивала себя, а после опять и снова…  

Про таблетки стоит подробнее. Точно что знак Вселенной. Во-первых, у меня голова стала частенько болеть – то голова, то ещё что-то, впрочем, неважно, что, во-вторых, куда бы ни вышла, какой бы канал ни включила – везде кто-то пил и травился. По телевизору – в новостях, в фильмах, даже в новом сериале. Про космос он, совершенно не в тему, а даже там, представляете? А потом и в аптеке услышала один разговор – кто-то просил недорогое, но эффективное средство, «чтобы уснуть навсегда». Средство ему не продали, но я задумалась. Снова одно и тоже.  

И вот так было очень часто. Думала даже: может, и мне купить? Если встретится таинственный незнакомец-преследователь, и всё очень плохо станет, таблеточку в чай, а вроде бы как угощу. Но купить не решила – задумалась, решила чуть-чуть подождать. С заявлением тоже медлила.  

Только ловила на себе взгляды какого-нибудь из толпы, всех боялась, всех и, наверно, всего, стала чересчур настороженная, а от телефонных звонков вздрагивала, точно от молнии. Боялась сильно. Кого? А если б я только знала! Страшно было сказать подружкам: «преследует кто-то, страшно, спасите меня». Да они бы и не поверили. Валька снова начнёт про брата рассказывать, Танька – про свой кружок, Миленка – опять про работу. Везёт им, конечно, что есть о чём рассказать. И пирожные всегда под рукой (Лена в кафе работает), и пригласить есть куда, посидеть, посмотреть, и есть с кем пойти… Даже завистно.  

А меня не приглашают почти никогда. Да, и не подруги они. Так, общались лишь пару раз. Сидим молча на парах – каждый в своём, в своих мыслях. Чужие – ничего общего, общее я придумала, чтобы хоть что-то было. Придумала друзей, я одна... Выходит, защитить будет некому.  

И если найдёт маньяк, убежать далеко не получится… Бегать почти не могу – не умею, не научилась вовремя. Ноги тут же подкашиваются, начинается страх; я уверена, непременно, однажды он отравит меня, он убьёт... »  

2.  

«Когда впервые возникло чувство тревоги и ужаса, решила принять меры и купить нож, на случай если что-то случилось. Нет, я не была ни в чём уверена, просто на всякий случай… Долго выбирала, ходила по разным магазинам и, к счастью, выбрала, подошёл.  

Дальше мои мыследействия перешли на следующий – новый – этап. Когда нож был обласкан и рассмотрен, пожалуй, со всех сторон, каждый день перед сном в привычку стало входить кое-что следующее: идти на кухню за табуреткой, приносить её в комнату, лезть на шкаф и разворачивать тряпочку с заветным металлом, смотреть на него, потом опять прятать. И так каждый день. От этого становилось чуть легче, вот только не навсегда.  

Меня мучило чувство, что кто-то на меня смотрит, преследует, хочет убить и убьёт. Возможно, он даже знает день, час… А я этого не знаю, его боюсь, и боюсь смерти. Боюсь, как бы всё не пошло прахом из-за одного подобного случая – и тогда вся учёба, все достижения, все победы; да что уже говорить! – оно, наверно, понятно.  

Просто начинала ловить себя на такой мысли: а вдруг это сегодня случится? И утро – последнее утро, рассвет – мой последний рассвет, самый последний, самый, вы меня понимаете?!  

Тогда же родилась мысль – изучить моего врага, встретиться лицом к лицу, заглянуть в глаза, вонзить нож в самое сердце, – пришлось даже купить атлас по анатомии и изучить все нюансы строения человека, ведь попасть у меня один шанс. Если не убью – буду сама убита. Вряд ли Он даст много времени. И вряд ли отпустит живой. Надо уметь сражаться. Записаться ещё на борьбу. Избить или оглушить? Нет, хочется именно уничтожить. И неважно, что будет потом – ни одной мысли об этом.  

Я намерена на борьбу. Я буду идти до последнего. И он меня не победит! »  

3.  

«…Последний рассвет однажды заглянет в гости. Разумеется, он не представится, и будет просто обычным весенним днём. Солнце пойдёт к закату. Май – почти к завершению. Этот самый обычный день не укажет ни на что криминальное, обычный весенний день.  

Или всё-таки необычный? В этот день, этот вечер внезапно случится Оно. Это самое неизвестное, неизбежное. Ужас, паника, белое от волненья лицо. Оружие будет рядом – под табуреткой. Я, дрожащая под одеялом, боясь своей страшной судьбы. И я же готовая и шепчущая под нос, что не боюсь – ни этого действа, ни смерти, всё это глупости. Что, может быть, пусть случится то, чего уже не миновать, только бы скорее закончилось. Что суждено – ведь того не миновать, это ясно. Сколько было посланий и знаков, куда уже отступать?  

И я просто буду лежать, и, закрыв глаза, ждать старухи с косой, желать её прихода. Не сопротивляться и даже немного подыгрывать. Стонать от мыслей, что вот оно, наконец, и стараться об этом не думать.  

Просто лежать, просто ждать, просто уйти в бесконечность... »  

…А на табуретке стоит пустой стакан и несколько пустых коробочек-баночек, в руке – нож-кинжал, на случай, если снотворное не сработает. «По сути нужный лишь для того, чтобы не бояться того, что грядет», – как я уже потом понимаю. До последнего не могла выбрать способ. Странный такой нюанс!  

И странного было много. Это – ещё не самое. Не кроваво-красные занавески, не новое печенье, купленное, наверно, для домового – я ведь жила одна и к смерти питала особое отношение; самоубийцы продумывают каждый шаг, но не делают никогда лишних подарочков. Ждала и боялась, хотела и не хотела, разве этого не достаточно для того, чтобы назвать себя странной? Наверно, давно пора.  

И хватит держать интригу! Я сниму её в следующем предложении, и рассказ подойдёт к концу, а значит впереди только самое главное, парадоксальное, интересное. Я просто до сих пор удивляюсь и не могу понять, как это так, как работает. Это настолько сложно для понимания, но иногда мы бываем и жертвой, и убийцей, и самоубийцей – причём в один и тот же момент. В этот самый момент – во время самоубийства, когда боимся себя, защищаемся от себя, стараемся избавиться – убить – того, кто угрожает жизни, по стечению обстоятельств убиваем и его, и себя, потому что от себя защищаемся.  

В нас борются два человека, два мира; мы выбираем способ, порой изменяем его, сомневаемся, хотим жить и не хотим жить, а убив того, кто пытается убить (или покалечить) нас, иногда изменяем это решение. И всё так просто и одновременно сложно: кто-то хочет убить нас, мы хотим убить кого-то, а ещё от страха, беспомощности, или пессимистичных мыслей желаем убить себя. К счастью, иногда понимаем, кто виновник страшного состояния, успокаиваемся и берём этого виновника в руки. Капаем капли, успокаиваемся и прощаем его, и прощаем себя – это важно. И хорошо, что, всё поняв, иногда нас спасает страх. Шок проходит – всё встаёт на свои места. И ужас осознания истины убивает таинственный парадокс, и желание умирает навеки.  

Три смерти, три жестоких убийства, три, вдумайтесь! Три взамен одного. Странно так получается...  

Севастополь, 13 мая 2020, 439