Что будет, если открыть глаза?

Что будет, если открыть глаза? Все исчезнет, словно ночной морок или останется неизменным? Пока они закрыты — всё возможно в равной мере.  

Руку приятно согревала овитая лоскутами мягкой кожи рукоять клинка. Изабель успела позабыть насколько тяжёл даже такой короткий кинжал, с лезвием длинной всего в две ладони. И этого было вполне достаточно для убийства.  

Когда меч вражеского командира свистнул на волосок выше от макушки Изабель, вся её жизнь превратилась в изнуряющее ожидание мести, подпитываемое горькой, сжирающей изнутри ненавистью. Он оставил её в живых. На потеху себе и ещё дюжине избранных. Это ведь была сама Изабель Флеминг — баба с мечом, самая благочестивая, после монашек, эдакая диковинка. Она стала чем-то вроде победного трофея, получить который хотел себе чуть ли не каждый. Ведь когда ещё выпадет случай поиметь рыцаря?  

Что могла сделать женщина против целой армии? Только достойно погибнуть в бою. Но война по-звериному беспощадна. Поэтому такой милости, как смерть с достоинством ей не предоставили.  

Порой, Изабель задавала себе вопрос — за что? Неужели Бог не видел, как её мучили, избивали, насиловали, заставляли сражаться в поединках со связанными ногами и палкой в руке вместо оружия? Может это кара за мысли, которые она допустила там, на самом верху крепостной стены, желая собрать всех своих людей и убежать как можно дальше? Но ведь тем самым, она бы уберегла сотни жизней. Богу должно было быть приятно, что она выбрала служение. Почему Он позволил всему этому случиться? Пелена веры упала с глаз, как и рамки церковных обетов. Плен вывернул Изабель наизнанку, попутно скрепив наспех лоскуты разорванного сознания, перевернув с ног на голову вычищенную до ослепительной белизны картину её прежнего мира. Не осталось ничего от громкого титула. Она превратилась в комок животной ярости. Изабель хотела только одного — перерезать захватчиков крепости своими собственными руками, отомстить за Теобальта и всех, кто погиб под её командованием. А потом перебить как чумных калек тех, кто послал их на убой. Добраться до самой вершины и наблюдать, как вниз алым потоком струится река правосудия.  

Солдаты были пьяны. По ощущениям, они никогда не просыхали. Один из них заснул прямо на Изабель, навалившись на неё огромной храпящей тушей. Именно в этот день охрана не стояла у двери, посчитав ненужным охранять то, что не могло причинить никому вреда. Именно в этот день очередной выродок беспечно оставил перевязь возле её подстилки. Простое стечение обстоятельств. Раньше, Изабель посчитала бы это Божьим знамением, но слишком долго из неё выбивали священную дурь. Она с небывалым наслаждением перерезала ему глотку. Убить спящего. Как низко. Поступок, недостойный защитника вдов и сирот. Но Изабель было уже все равно, она желала возмездия и готова была осуществить его любой ценой.  

Вооружившись кинжалом, Изабель воплощала свои кровожадные мечты в реальность. Методично, шаг за шагом избавляясь от каждого, кого она встречала на своём пути. Она стала неотвратимой неожиданностью. Ей на руку было ужасающее состояние армии, которая заняв хорошую позицию расслабилась и предавалась утехам с портовыми девками, заливая в три горла дешёвое пойло. Изабель была воином, хорошо обученным убийцей, которого теперь не сдерживали никакие клятвы.  

Добравшись до трапезной, она замерла у стены, оценивая обстановку: всего в помещении было шесть человек, двое лежали, уткнувшись мордой в тарелки, трое орали и размахивали кружками, разливая содержимое на пол, стол и друг друга. Последний являлся самой большой проблемой — он был вооружён и судя по походке довольно трезв. Причём, он единственный, кто облачился в полный комплект доспехов и держал руку на эфесе меча. Изабель мысленно выругалась. С шестью пьяными и безоружными она бы с лёгкостью справилась, но этот…  

Её достаточно светлая нижняя рубаха была слишком приметной в тёмном коридоре и тусклом освещении залы. Изабель без колебаний избавилась от этих обносок. Ничего необычного. Половина замка и так привыкла видеть её абсолютно раздетой. Она провела ладонью по своим торчащим ребрам, свежим и застарелым шрамам и ожесточенно скрипнула зубами, перехватывая поудобнее кинжал. С этим нужно было покончить немедленно.  

Скользнув в тень залы, она склонилась над полом так низко, насколько это было возможно, сидя на корточках и опираясь свободной рукой о мраморный пол. Женщина, словно хищник сверкала зелёными глазами из-под скамьи напротив стола, где сидели пьяные. Рядом с ними остановился одетый в латы и слушал их трёп. Очень удачно повернувшись спиной к Изабель. Корпус латы защищали отлично, но вот шея была совершенно беззащитна. Она как можно быстрее и аккуратнее обогнула стол и бросилась вперёд, хватая за растрепанные волосы ошарашенного мужчину, дергая его голову назад. Мелькнула отполированная сталь в свете настенной свечи и мощный алый поток брызнул во все стороны. Изабель ожидала больших трудностей. Троица испуганно повскакивали с мест вслед за грохотом упавшего тела. Но было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Изабель стрелой метнулась к одному, толкая его со всей силы ногой в грудь, отбрасывая бедолагу к стене, сразу же воткнув кинжал в живот другому. Он вошёл в плоть с лёгкостью, как в мягкое сливочное масло. Третий попятился назад, судорожно хлопая руками по поясу, в поисках оружия. Женщина схватила со стола тяжёлую глиняную тарелку и со всего размаха метнула прямо в голову солдата. Характерный хруст и крик боли разбавил воцарившуюся тишину в трапезной.  

Обнажённая, покрытая слоем грязи, кровавыми потеками свежей и уже запекшейся крови, она бесшумно приближалась к скулящему ничтожеству, прикрывающему окровавленное лицо трясущимися руками. Изабель помнила его. Один из приближенных с выдающимися привилегиями, сейчас, словно трусливый щенок уползал от неё. Странно, когда он раз за разом замахивался вымоченной в соли плетью, храбрости в нем было намного больше. Кинжал вонзился аккурат между рёбер. Быстро и без лишней возни. Двоим, так и не проснувшимся, она просто свернула шеи. Умерли во сне. Изабель своеобразно пощадила их.  

Нос щекотал колкий запах крови, смешанный с кислой вонью разлитого повсюду неизвестного пойла. Изабель, запрокинув голову, неподвижно стояла в центре небольшой залы. Мраморный пол лоснился жирными бордовыми отблесками в тусклых огнях свечей. Крошечные огни бросали жуткие тени на лицо исхудавшей женщины, превращая его в уродливую застывшую маску. Изабель, не открывая глаз, поднесла окровавленный кинжал к своему затылку, схватила длинные волосы рукой и взмахнула острым лезвием, безжалостно срубая некогда прекрасные локоны. Где-то в углу послышался стон недобитого воина.  

Что будет, если открыть глаза? Все исчезнет или останется неизменным? Может это все ночной морок? Кошмарное видение? Был только один способ это проверить.