МЕЧ ( сказание об Ипатии )

В память об отце и боевых его товарищах –  

защитниках Отечества – Советского Союза  

в честь 75 – летия Победы в Великой  

Отечественной войне! – 1941– 1045 годы.  

В жизни этой ты заложник,  

Всех законов Бытия,  

Он по той, я сей дорожке,  

Двигаемся все в никуда?  

И зависим изначально,  

От Того, кто сей проект,  

Нам для радости, печали,  

Сотворил в один момент.  

Обозначив по ранжиру,  

Всем свою нам колею,  

Чтобы люди в этом мире,  

Испытать могли судьбу.  

Чтобы ценности земные,  

Также ценности иные,  

Испытали б на себе,  

Ты и я в своей судьбе.  

Так задачу обозначил,  

Нам Творец на Небесах,  

Чтоб, не ноя и не плача,  

Жили все мы не во снах.  

На своих, чужих примерах,  

В жизни выбирали б путь,  

Чтоб постигнуть ее суть,  

Не распят был на галерах.  

Находясь в лесу дремучем,  

Чтоб нашли свою тропу,  

И помог счастливый случай,  

Найти добрую – «бабу Ягу».  

А попав в дворец Кащея,  

Что за тридевять земель,  

Чтоб злодея – того «змея»,  

В битве смог бы одолеть.  

Чтоб огнем из своей пасти,  

Сжечь не мог тебя дракон,  

Когда ты сидишь в засаде,  

Под калиновым мостом.  

Также соловей – разбойник,  

Жуткий исторгая свист,  

Не лишил бы нас покоя,  

Им не смог тебя убить.  

И русалка чтоб речная,  

Затянуть бы не смогла,  

Красотой своей, сверкая,  

В омут тот, где глубина.  

Скатерть твоя – самобранка,  

Была б яствами полна,  

Высока стояла планка,  

В твоих смыслах и словах.  

Чтобы к цели продвигаясь,  

На волшебном том ковре,  

Мы опять не оказались,  

Как всегда, в своем дерьме.  

В наших сказках все герои,  

Все похожи на людей,  

Также зло творят порою,  

И не могут жить в добре.  

Нам, конечно же, приятно,  

Быть в сюжетной их игре,  

Там мечтаем мы о сказках,  

Как внутри, так и вовне.  

Этим самым, облегчая,  

Крест тяжелый, что несем,  

И самим себе внушая,  

Что не зря мы здесь живем.  

* * *  

Не до жиру, быть бы живу,  

Как попасть в свою струю?  

Не порвать, как свои жилы?  

Не обидеть, как судьбу?  

Мы об этом вопрошаем,  

С древности до наших дней,  

Приближаясь, отдаляясь,  

К перекрестку на коне.  

Себе также вопрос задал,  

В этой сказке наш герой  

С древним именем Ипатий.  

Он с Кащеем шел на бой.  

На развилке, перед камнем,  

На своем сидел гнедом,  

Размышляя, напряженно:  

Куда ему коня направить?  

Где найдет он свою славу?  

Жизнь свою, где сохранит?  

Где с конем могут убить?  

Если ехать, как – то прямо,  

То расстанется с конем,  

Ну, а если вдруг налево,  

То погибнут там вдвоем.  

Дорожка узкая направо,  

Вьется, что среди кустов,  

Там, возможно, найдет славу,  

Конь лишится лишь подков.  

Широко расправив плечи,  

И поправив в ножнах меч,  

Он, отбросив все сомненья,  

Принял все ж свое решенье.  

Дав гнедому шенкелей,  

Он поехал все ж направо,  

Где народом русским правил,  

Враг, по имени Кащей.  

Сей злодей был его целью,  

Когда тронулся в поход,  

О своей не думал смерти,  

Ехал он спасать народ.  

Тот, давно людей тиранил  

Всеми землями владел,  

Колдовал и был опасен,  

К людям вовсе охладел.  

Он, в интригах злых, коварно,  

Применял прием один,  

Разделяй людей и властвуй –  

Будешь вечно господин.  

И «завет» сей выполняя,  

Своим царством управляя.  

Силу также применяя,  

Дань с людей он собирал,  

Жертву также приносили,  

Ему люди, раз в квартал,  

Дочерей своих красивых.  

Их в гаремах размещал.  

Насаждая свои смыслы,  

С незапамятных времен,  

Он, почти уже лет триста,  

Был в местах тех гегемон.  

Издавал законы, акты,  

Заставлял их исполнять.  

Подбирал себе все кадры,  

Были, чтоб ему под стать.  

И огромной также властью,  

Своих ханов наделил.  

Чтобы зло они свершали,  

В связке с силою нечистой.  

Злая свита вся старалась,  

Все приказы исполнять,  

Пила, ела – была сытой,  

Народ грабила, как тать.  

Все декреты и приказы,  

Сам Кащей всегда писал,  

Кто не слушал его ханов,  

Всех в темницу он сажал.  

Он везде свои капканы,  

На дорогах расставлял,  

И все те, кто попадали,  

В адских муках умирал.  

Когда кто – то же пытался,  

Из – под ига убежать,  

На веревочных арканах,  

По степи, конем таскал.  

Чтобы было неповадно,  

Тех, любил, кто бастовать.  

Бил плетями и нагайкой,  

Чтоб людей всех напугать.  

На все внешние угрозы,  

Также внутренней бузы,  

Понятийной «сыпал» прозой,  

Поверх «клал» свои «тузы».  

Что, мол, с дьяволом дружит,  

И что вечно будет жить,  

И что в этом их союзе,  

Нет врагов, чтоб победить.  

Лишь один он тайну знает,  

Где хранится его жизнь,  

И что вечно будет править,  

Что его нельзя убить.  

Что народ под его гнетом,  

В страхе вечно будет жить,  

И, как каторжный, работать,  

Будет дань ему платить.  

Кащей только постоянно,  

Совершенствовал процесс,  

Чтоб налоги собирались,  

Поощряя в том «прогресс».  

Безраздельно управляя,  

Лишь одно не просчитал,  

Был рожден уже Ипатий,  

Но, о том, Кащей не знал.  

Герой нашего сказанья,  

Владел луком и мечом,  

И давно готов был к бою,  

С тем злодеем – колдуном.  

* * *  

Народ жил в своих заботах,  

Сутками, как раб работал,  

Пахал, сеял, убирал,  

Род свой также продолжал.  

В конце каждого квартала,  

Злую волю исполняя,  

Он на жертвенный алтарь  

Жертву – деву отдавал.  

Но из века, также в век,  

Жил надеждою народ,  

Что он все ж, как человек,  

Рано ль, поздно заживет.  

И когда – то он, возможно,  

Все ж свободу обретет.  

Что не будет жить в цепях,  

Победит в себе свой страх,  

Чтоб ему не превратиться,  

В пыль дорожную и прах,  

Что все ж сбудется надежда,  

И умрет Кащей – невежда,  

Иль куда – то может «свалит»,  

И где жизнь хранит, узнают?  

Были все мечты напрасны,  

Свою власть тот укреплял,  

И при множестве напастей,  

Кащей царство расширял.  

С давних пор жило преданье,  

Что свершатся ожиданья,  

Что с глубин придет Руси.  

Чтоб спасти их, богатырь.  

Не какой – то замухрышка,  

Чтоб подковы мог сгибать,  

Также методом айтишным,  

Мог врагов всех побеждать.  

Народ сказки все читает,  

Легенды, мифы, сочиняет,  

Чтобы в творческом запале,  

В духе силой возрастать.  

Но законы все ж природы,  

С нею связанной судьбы,  

В своем счастье и невзгодах  

Мы не сможем обойти.  

Хочешь ты или не хочешь,  

Путь ты должен свой пройти.  

* * *  

В царстве злобного Кащея,  

Было много дивных мест,  

Где не только жили звери,  

Беглый люд там жил окрест.  

В первобытной той природе,  

Были горы, лес дремучий,  

Не дороги, а лишь тропы,  

И клубились также тучи.  

А в местах непроходимых,  

Действует один закон,  

Выживает только хищник,  

И кто все ж вооружен.  

Людей все это не пугало,  

Меньше беглецов не стало,  

Ну, а тех, что догоняли,  

Всех без жалости карали,  

В край кащеева вся свора,  

Не могла никак попасть,  

Чтобы грабить, убивать.  

Собирать с людей налоги.  

Чтоб от слуг его отбиться,  

Чтоб свободу сохранить,  

Люди создали дружины,  

Для охраны всех границ.  

А непрошенных «гостей»,  

Выдворяли всех взашей.  

Также все объединялись,  

Чтобы вместе выживать,  

Семьи также создавали.  

Чтоб детей своих рожать.  

В основном они питались,  

Мясом диких птиц, зверей,  

Что охотой добывали,  

В лесной, горной той земле.  

Занимались рыбной ловлей,  

Сбором фруктов и грибов,  

И делили всем поровну.  

Был у них таков закон.  

Также быт их был отлажен,  

Знали, кто и с кем он спит,  

Все охотились отважно,  

Пока зверь был не убит.  

Семьи были многодетны,  

Лишь одна была бездетной.  

Возраст был за пятьдесят,  

Не могли детей рожать,  

Они жили лишь в надежде,  

Ведь земная жизнь не вечна,  

Что услышит Бог молитвы,  

Им пошлет ребенка свыше.  

Чтобы был он им на радость,  

Мог стакан подать с водой,  

Когда немощными станут,  

Проводит их в мир иной.  

Был глава семьи охотник,  

Знал язык зверей и птиц,  

Различать мог все следы.  

И подкармливал голодных.  

Как – то раз, взойдя на гору,  

Где селились лишь орлы,  

Он заметил, как в гнездовье,  

Они сверток принесли.  

Подойдя к нему поближе,  

Плач ребенка он услышал,  

На нем голодные птенцы,  

Одежду рвали и узлы.  

Он не ждал конца развязки,  

И, борясь с орлом опасным,  

Подавив при этом страх,  

Он ребенка все же спас.  

И был счастлив, как отец,  

Ведь погибнуть мог малец.  

Расценив все ж этот факт,  

Как особый, свыше «знак»,  

Всемогущего Творца,  

В Него верил он всегда.  

«Знак», чтоб вырастил мальца,  

Воспитал с него бойца,  

Дал путевку ему в жизнь,  

Внушив истину и смысл.  

Чей младенец и откуда,  

Оставалось лишь гадать,  

И рассматривал сей случай,  

Он, как Божью Благодать.  

Как итог с женой молитвы,  

Чтоб послал им Бог мальца,  

И наполнили бы смыслом,  

Жизнь их, свыше Небеса.  

Был здоров он и ухожен,  

Также был красив с лица,  

Видно знатного был рода,  

Не по дням рос, по часам,  

Относился к быту скромно,  

Помогал по мере сил,  

И к родителям приемным,  

Поведеньем был учтив.  

А со временем, взрослея,  

По хозяйству помогал,  

Себя утром не жалея,  

Коз с загона выгонял.  

И охотничьи секреты,  

Он прилежно постигал,  

А стреляя с лука метко,  

Он все цели поражал.  

Овладел искусством боя,  

На ножах и на мечах,  

Чтоб врагов на ратном поле  

Мог в сраженьях побеждать.  

Проявлял во всем смекалку,  

Законы мира познавал,  

И охотясь без опаски,  

Горы, лес он посещал.  

Двадцать лет уже минуло,  

Набирался парень сил,  

Тренируясь без прогулов,  

Стал Ипатий богатырь,  

Он мечом и булавою,  

Как игрушками играл,  

Вырывал с корнями хвою,  

Камни скал передвигал.  

В беге был быстрее лани,  

И своею сильной дланью,  

Стрелой с лука попадал,  

В сердце комару и глаз,  

Также горные вершины,  

Все, что знал, он покорил.  

Волны дикие морские,  

Он к себе все приручил.  

В вере своей православной,  

Твердо также он стоял,  

Знал легенды и сказанья,  

То, о чем народ мечтал.  

И все больше убеждалась,  

В том приемная семья,  

Что исполнилось преданье,  

Их исполнилась мечта.  

Их приемный сын Ипатий,  

Тот, кого послал им Бог,  

Говорил о ком пророк,  

Усмирит Кащея страсти,  

Подведет «черту», «итог».  

Меч и вера будет символ,  

Наших будущих побед,  

Чтоб кащеи все погибли,  

Чтобы Русь не знала бед.  

* * *  

На краю, тех мест далеких,  

Расположен был к востоку,  

Средь вулканов, острых скал,  

Отшельник, старец проживал.  

Сколько жил, никто не знал.  

Часто там земля дрожала,  

От взрывов огненных стихий,  

Действия подземных сил.  

Вокруг себя рельеф меняя.  

Из вулканов изливались,  

И по скалам растекались,  

Потоки лавы раскаленной.  

Подобно видам преисподней.  

А камни те, что исторгались,  

По виду все напоминали,  

«Букеты» адского кагала.  

Под ними все там погибало.  

И темные клубились тучи,  

Все дымом, пылью застилая,  

Скрывая пропасти и кручи,  

Диск солнечный скрывая.  

А пылью, газом насыщаясь,  

Дождями тучи проливались.  

Под ними скалы охлаждаясь,  

Сжимались и расширялись.  

И с круч живое все смывая,  

Сей круг процесса замыкали.  

Все эти жуткие виденья,  

Вселяли страх и опасенье,  

Внося в умы людей сомненья,  

Чтоб строить там свои селенья.  

Вулканы цепью окружали,  

Край этот дивный, странный,  

Но все же, люди плохо знали,  

Что в том краю они скрывали.  

Когда ж в хорошую погоду,  

Туда все ж кто – то проникал,  

То там, увлекшись вдруг охотой,  

Старца – отшельника встречал.  

При встрече часто наблюдали,  

Над ним небесный ореол,  

Что появлялся над главою,  

И перед ним они склонялись,  

Отшельник видно, был святой.  

Но в разговоры не вступая,  

Куда – то вдруг он исчезал,  

Лишь призрак тени оставляя,  

И вихревой поток тепла.  

И в этом вихревом потоке,  

К их душам прикасалась,  

Сила божественных Небес,  

Возможно, был это Творец.  

И кто оттуда возвращался,  

В своих деяньях до конца,  

Сверялся с верою в Творца,  

Смирением лишь наполняясь.  

Так, слушая легенды, сказки,  

Росло у мальчика желанье,  

В край дивный тот попасть,  

И старца все же повстречать.  

Чтобы такое ж ощущенье,  

В краю том чудном испытать.  

* * *  

Зной сменял себя на стужу,  

Прошли годы все не зря,  

Превратился малыш в мужа,  

В русского – богатыря  

В ханстве злобного Кащея,  

Золотых времен Орды,  

Все заметней и сильнее,  

Признак нарастал борьбы  

Но, Кащей в загулах, слепо,  

Семенной, мужской запас,  

На дев тратил из гарема,  

Ослабляя свою власть.  

Этим также он ослабил,  

Внутренний иммунитет,  

Ощущая в теле слабость,  

Часто кашлял и болел.  

Превращая в принцев семя,  

Он их столько расплодил,  

Возложив, по сути, бремя,  

На бюджетный свой актив.  

Лишь в своих они пороках,  

Многочисленных страстях,  

Свое тратили здоровье,  

В них погрязли до конца.  

День и ночь они мечтали,  

Лишь о скипетре царя,  

И своей верховной власти,  

В иллюзорных миражах.  

Пребывая всегда в трансе,  

И в интригах без конца,  

Но в единой своей страсти,  

Смерти ждали все отца.  

Все бузили, ели, спали,  

Грабежами развлекались,  

В случаях непослушанья,  

Все с Кащеем «объяснялись».  

Но раз жизнь его хранилась,  

В утке, спрятанном яйце,  

Смерть Кащею не грозила,  

Всех держал пока в узде.  

* * *  

Как – то раз охотясь в скалах,  

Ипатий выследил архара,  

Четкий профиль, его след,  

Виден был невдалеке.  

Был всегда он осторожен,  

Обладал чутьем и прытью,  

От любителей охоты,  

Мог он незаметно скрыться.  

Прыгая с отвесных скал,  

Ущелья все преодолевал.  

Чтоб трофей этот добыть,  

Одержать над ним победу,  

Он решил пойти по следу,  

Чтоб архара подстрелить.  

Был в охоте он азартным,  

Забывал подчас о страхе,  

Рога множества архаров,  

Дом, жилище украшали.  

Сей архар вел себя странно,  

На виду был постоянно.  

В скалах вовсе не скрывался,  

Далеко не отрывался,  

Будто в гости приглашая.  

Стрелы, что пускал Ипатий,  

В «молоко» все улетали.  

Цепь следов не прерывалась,  

Архар сильно не петлял,  

И все больше возбуждаясь,  

Шел охотник по следам.  

Нитью будто бы волшебной,  

Был привязан к его следу,  

Уводил что в неизвестность,  

Возбуждая в нем надежду.  

Позади за горизонтом,  

Оставался родной дом.  

Но охотник все упорней,  

Шел за горным сим козлом.  

Видно, там скрывалась тайна,  

Странного сего архара.  

Пытаясь тайну разгадать  

Он решил не отставать.  

Показалась цепь вулканов.  

К ней вели следы архара.  

Небо там все освещалось,  

С жерл их лава извергалась,  

Столбы дыма, также газов,  

Горизонт весь закрывали,  

И диск солнечный скрывая,  

Мрак, все больше создавали.  

Уже начало смеркаться,  

Был нечетко виден след,  

Чтобы в пропасть не сорваться,  

Стал Ипатий на ночлег.  

Видно время наступило  

Край чтоб этот посетить,  

Был в том виден рок судьбы,  

Также воля чья – то свыше.  

У горящего костра Ипатий,  

Лежа, долго размышлял,  

А во сне лишь ему снилось,  

Будто рядом был архар.  

К нему как – бы прикасаясь,  

Он снимал его усталость,  

Путь продолжить призывал.  

* * *  

Утром рано, встав чуть свет,  

Снова «взяв» архара след,  

Двинулся Ипатий в путь,  

Он не мог с него свернуть.  

Цепь вулканов – великанов,  

Как стена была пред ним,  

В их просвете след архара,  

Вглубь их края уходил.  

Горизонт был четким, ясным,  

Взошел Солнца яркий диск,  

Прекратился гул опасный,  

Был какой – то в этом смысл?  

След архара «растворился»,  

У большой плоской скалы,  

Архар в старца превратился,  

Рядом с ним был богатырь.  

Да, легенды все ж не врали:  

Был загадочным, сей край,  

О нем правду излагали,  

Старец перед ним стоял.  

Был вокруг главы заметен,  

Нимба светлый ореол,  

О чем сказано в легендах,  

Перед ним стоял святой.  

Времени, не тратя даром,  

И с присущим ему жаром,  

Начал спрашивать Ипатий,  

Пальцы рук, свои сгибая:  

Как мол, к истине придти,  

На земном своем пути?  

Как найти свою судьбу?  

Как и с кем вести борьбу?  

Избежать души растленья?  

В чем его предназначенье?  

В чем же замысел Творца?  

Как и с кем идет война…?  

Чтобы все ж нам не устать,  

Ипатий все хотел узнать.  

И, прервав свое молчанье,  

Старец вдруг заговорил,  

Что он знает о страданьях,  

Всех людей, он их любил.  

Сам же он был – потомком,  

Кузнецов тех мастеров,  

Что оружие ковали,  

Для кащеевых всех войск.  

И, чтоб не было так грустно  

В этом старец преуспел.  

Он всегда ковал искусно,  

Мечи острые и стрелы.  

Как – то раз, совсем случайно,  

Он забрел в дремучий лес,  

Где нашел какой – то камень,  

Был он странником небес.  

Сам того не зная, вскоре,  

Заявил с друзьями в споре,  

Откует, мол, с камня меч,  

Что рубить будет и сечь,  

В том, усталости не зная.  

Не узнав о всех секретах,  

Камня, что упал с небес,  

Может, где – то через месяц,  

Отковал подобный меч.  

Также он заметил вскоре  

Меч, лишь слушался его,  

В любой драке или споре,  

Был, как будто бы живой.  

Находясь на поле брани.  

Мог лишь он мечом владеть,  

Так он стал его проклятьем,  

Принося несчастье, смерть.  

А Кащей, узнав о мощи  

Силе странного меча,  

Он его зачислил в войско,  

Чтоб приблизить кузнеца.  

И, мечтая о господстве,  

Также власти мировой,  

С помощью его он вскоре  

Уничтожил всех врагов  

* * *  

Бесконечно расширяя,  

Царский свой земной удел,  

Кащей, было так и раньше,  

Врагов внутренних имел.  

За такое «хулиганство»,  

Ввел он квоту на отстрел,  

Чтобы было неповадно,  

Тем, кто трон его хотел.  

Не имея врагов внешних,  

С кем расправился мечом,  

Вскоре он назначил старца,  

Своим главным палачом.  

Меч его не знал пощады,  

Руки, головы легко рубил,  

И не только тем, кто грабил,  

Но и тем, кто был безвин.  

Вел себя он также странно,  

Будто полон был злобой,  

Перед предстоящей казнью,  

Вел, как будто был живой.  

«Выходя» из ножен тесных,  

Песню жертвенную «пел»,  

Также наливался блеском,  

Перед ним любой серел.  

Видно, камень, что на Землю,  

Где сей меч был заключен,  

Упал с дьявольского места,  

Дух в нем был коварен, злой.  

Также видно, этот камень,  

Был с его судьбою связан,  

И, расплавившись в печи,  

Дух из камня в меч проник.  

На миг старец замолчал,  

О себе прервав рассказ,  

Был печален его взгляд.  

Вечной, мудростью сиял.  

Он, как будто бы сначала,  

Все, как было, проживал,  

И в раздумье, продолжал.  

Но в кошмарных его снах,  

Был все ж подан ему «знак»,  

Путь к спасению указан,  

Чтоб совсем он не пропал.  

Так он в этот край попал,  

Меч с собою он забрал,  

И в безмолвье этих скал,  

Он себя с мечом спасал.  

Хотя было это странным,  

Но таков ему был «знак»,  

Чтобы он и меч в их связке,  

Пребывали в покаянье.  

Так, в монашеском стоянье,  

И в глубоком покаянье,  

Он с мечом своим молился,  

Чтоб грехи им Бог простил.  

В камне дух был существом,  

С очень грешною душой,  

Чтоб затем нашел кузнец,  

Отковал бы с него меч,  

Чтоб он служил Кащею,  

Злобною бесовской верой.  

Своим дьявольским сияньем,  

Людям, принося страданье,  

Наводил на всех, чтоб страх,  

Защищал Кащея власть.  

Меч решил он уничтожить,  

Когда в этот край пришел,  

В огнедышащем вулкане,  

Где он рядом проживал,  

Чтоб расплавился в вулкане.  

В преисподней чтоб исчез,  

Но, каждый раз туда бросая,  

Возвращал он к нему меч.  

Вскоре все ж ему открылось,  

Этот край, есть поле битвы,  

Борьбы Света с тьмой рубеж,  

И хотя от нас все скрыто,  

Но, мы втянуты в процесс.  

Цепь вулканов, есть каналы,  

По ним с адской глубины,  

В этот мир наш проникают,  

Силы злобные той тьмы.  

В постоянстве их усилий,  

Все ж заложен видно рок,  

Нас испытывать на вшивость,  

Видно, так велит им Бог.  

Чтобы мы в своих пороках,  

Проявили б свою суть,  

И в отведенные сроки,  

Праведный избрали путь.  

Силы тьмы нас проверяя,  

Хотят всех нас подчинить,  

Ну, а кто проявит слабость,  

Тех хотят поработить.  

Вот отсюда все проблемы,  

Наших горестей земных,  

Когда собственное тело,  

Лишь хотели б мы любить.  

Старец снова замолчал.  

Как – бы дальше отвечая,  

Стал рассказывать опять.  

В адском пламени вулканов,  

Камни все не расплавлялись,  

В эти камни, как в капканы,  

Души грешников вплавлялись  

Всех людей, кто на Земле,  

Деянья тяжкие свершали.  

А затем, все ж извергаясь,  

По Земле всей разлетались,  

Все, кто камень находили,  

Их рабами становились.  

И, как не было б печально,  

Лишь грехи приумножали.  

Но особенно, были опасны,  

Камни из золота, алмазов.  

Находил, кто эти камни,  

Жили все всегда во зле,  

А в их блеске, красоте,  

Людей души погибали.  

Камень тот, что он нашел,  

Содержал в себе железо,  

Дух, что был в него включен,  

Был все ж вплавлен не навечно.  

* * *  

Прошлое в веках все скрыто,  

Пылью, прахом все покрыто.  

Видно предок такой камень,  

Нашел также и расплавил?  

Дух его в него вселился,  

И, он в Кащея превратился.  

Символ злых он стал деяний,  

И людских в веках страданий.  

Мы о нем все сказку знаем:  

Жизнь хранит мол, на игле,  

Иглу, прячет он в яйце,  

А яйцо хранит он в утке,  

Утку ж прячет он в дупле.  

Что на старом было дубе,  

Дуб стоит на берегу.  

Темные морские волны,  

Омывают берег, корни,  

Также дуб тот стерегут.  

Когда ж утку кто из лука,  

Поразит своей стрелой,  

Смоется яйцо волной,  

В бездне скроется морской.  

По причине, нам известной,  

Кит достанет его с бездны,  

Чтоб отдать яйцо стрелку,  

Чтобы тот извлек иглу,  

Чтоб затем, иглу сломать,  

Жизнь Кащееву прервать?  

Да, но этот миф и сказку,  

Тот придумал для детей,  

Иль доверчивых людей,  

Чтобы вечно ими править,  

Убивать, а также грабить.  

Старцу также приоткрылось,  

Как тирана победить,  

Чтоб возмездие свершилось,  

Чтоб о нем вопрос закрыть.  

Лишь Ипатий ему вскоре,  

Встретившись на поле боя,  

Мечом объявит приговор,  

За развернутый террор.  

Что Ипатий есть наследник,  

Рода бывших кузнецов,  

Той же крови, что отшельник,  

С луком дружит и мечом.  

А пока он был на время,  

Сын приемного отца,  

На себе носил тот бремя,  

Чтобы вырастить бойца.  

И теперь, считает старец,  

Ипатий к миссии готов,  

Превратившись же в архара,  

В этот край его привел.  

Подвергал он испытаньям,  

Здесь и раньше молодцов,  

Но к его разочарованью,  

Были все не так, не то.  

Он, когда – то под скалою,  

Той, что рядом, спрятал меч,  

И кто все ж его достанет,  

Будет тот, мечом владеть.  

Здесь таится лишь загадка,  

В этой тайне есть отгадка.  

Сила, как – бы не причем,  

Меч и сам, как будто знает,  

Кто владеть будет мечом.  

Он сумел перенастроить,  

На борьбу со злом, сей меч,  

И кто понял – сила в правде,  

Будет тот мечом владеть.  

После этого лишь можно,  

Строить планы той борьбы,  

Как им биться, за свободу,  

С ханом Золотой Орды.  

Слушая, Ипатий молча,  

Подошел к этой скале,  

И плечом в нее опершись,  

Попытался достать меч.  

Вдруг скала зашевелилась,  

Приподнялась также вверх,  

И, мгновенно очутился –  

Меч в Ипатьевой руке.  

Блеском стали он булатной,  

Край, как Солнце освещал,  

Создавая фон приятный,  

Видом трепет он внушал.  

Перед ним вдруг появился,  

Конь со сбруей, весь гнедой,  

В нетерпенье бил копытом,  

Приглашая как – бы в бой.  

Подарил ему отшельник,  

Для защиты прочный щит.  

И на битву, бой с Кащеем,  

Ипатия, благословил.  

На своих стоял коленях,  

Перед ним наш богатырь,  

В крае этом неизвестном,  

Где отшельник этот жил.  

Ощущая лишь при этом,  

Лишь волны прилив тепла,  

Наполнялась душа светом,  

С ним общались Небеса.  

Но, когда глаза открыл он,  

У скалы уж был один,  

Лишь до слуха доносился,  

Колокольный перезвон.  

Пробуждалась вся природа,  

Звук подземный нарастал,  

Меч, заправив в свои ножны,  

Вскоре он покинул край.  

Может было все виденьем,  

Может, был какой – то сон,  

Может Богом был отшельник,  

С Ним общался он душой.  

С души спала вся тревога,  

Он с Кащеем шел на бой.  

Острый меч уже был в ножнах,  

Колчан стрел был за спиной.  

Был под ним и конь гнедой.  

Так, он прибыл к перекрестку,  

Путь, чтоб выбрать непростой.  

* * *  

Кащей также, как и раньше,  

Грабил, вешал, всех терзал,  

И, как прежде, регулярно,  

Дань с людей он собирал.  

Тратил также свое время,  

На еду и развлеченье.  

Чтобы публику потешить,  

Многочисленных гостей,  

Он кого – то все же вешал,  

В общем, жил, как он хотел.  

Многочисленные службы,  

Были все, как на «подбор»,  

Находились в тесной связке,  

Совершенствуя террор.  

Все держалось лишь на мифах,  

В этом все искали смысл,  

Бьется, как волна о рифы,  

Люди бились так за жизнь.  

А народ в своих страданьях,  

Дань и жертвы приносил,  

Сказки, мифы сочиняя,  

Он в иллюзиях все ж жил.  

Смело двигаясь зигзагом,  

Приближался ко дворцу,  

На гнедом коне Ипатий,  

Чтобы встретиться в бою,  

Со злодеем сим без страха.  

И когда от перекрестка,  

Повернул Ипатий вправо,  

То понять было не сложно,  

Путь куда он свой направил.  

Кащей стал гадать, решать,  

Как убить, с пути убрать?  

Тут же он издал приказ:  

Ипатию во всем мешать.  

Кто нарушит сей приказ,  

Тех, повесить, расстрелять.  

Что тут в царстве началось,  

Ведь пришел незваный гость.  

А Кащей по всем дорогам,  

Выставлял свои заслоны,  

Объявлял на перекрестках,  

Что Ипатий вне закона.  

С колдунов, других бродяг,  

Кащей создал «спецотряд»,  

Чтоб они своим «талантом»  

Ввели в транс его, обман.  

Предложили б дев, питье,  

Чтобы лишить всех сил его.  

Предложили б ему взятку,  

Золото и бриллианты.  

Подорвать, чтоб в него веру,  

Что он в Заповеди верит.  

Каждый шаг богатыря,  

На экранах отражался,  

Многочисленных зеркал,  

Через них он колдовал.  

Все старались, как могли,  

Но вперед шел богатырь.  

Отвергая мир позорный,  

К цели шел Ипатий твердо.  

Ведь за ним стоял народ,  

Что в страданиях живет.  

Уже слух шел по Руси,  

Что пришел к ним богатырь,  

Чтоб народ, страну спасти,  

И своим мечом волшебным,  

Кащею голову снести.  

Навести в стране порядок,  

Утвердить закон и право,  

Обеспечить всем достаток.  

Утвердить мораль и нравы.  

* * *  

Сметая преграды и заслоны,  

Кащея искушения, препоны,  

Ипатий вскоре на гнедом,  

Стоял с мечом перед дворцом.  

Кащей с судьбой уже смирился,  

После того, как убедился,  

В могуществе богатыря,  

Меча его, волшебного щита.  

Даже при всем его коварстве,  

Он понимал, не удержать,  

Под гнетом Русь и его царство,  

И бой придется все ж принять.  

Что лишь исход на поле брани,  

Решит, кто будет из двоих,  

Российским царством править,  

И кто останется в живых,  

Что не поможет ему сказка,  

О жизни, спрятанной в яйце,  

И видно враг о тайне знает,  

Что жизнь, висит на волоске.  

Он строил тюрьмы, а не храмы,  

Внушая людям только страх,  

Лишь посылал на поле брани,  

Огромные войска мамаев.  

Мечи звенели, сталь блистала,  

И тучей выпущенные стрелы,  

Во всех кровавых этих сечах,  

Победа за Донскими оставалась.  

В том блеске русского меча,  

Уже был слышен отзвук славы,  

Как под водительством Петра,  

Разбили шведов под Полтавой.  

Когда мы русскими клинками,  

В боях с французскою ордой,  

Под Бородино держали знамя,  

Поставив точку, под Березиной.  

И символы, когда своей Победы,  

Мы на рейхстагах оставляли,  

А символы гитлеров – кащеев,  

Под стены мы Кремля бросали.  

На поле битвы под Дамаском,  

Сорвали все с кащеев маски,  

Потомки русского острого Меча,  

Калибр, Кинжал, Ярс, Булава!  

Победные знамена водружая,  

Над символом своих врагов,  

Чтоб мы их вечно сохраняли,  

В бессмертной памяти полков.