Бар "Яд" и пара его обитателей

То время оставило особый след в моей жизни – несомненно, лучшее время, которое мне доводилось проживать. Хотя не совсем разумно отпускать подобные выводы, когда тебе двадцать один, ведь первую треть своих дней ты даже не понимал, что происходит и зачем это происходит, а последнюю провел в беспрерывном, до боли привычном алкогольном опьянении, задаваясь все теми же вопросами. Не слишком сильном, но достаточном, чтобы не помнить ответов.  

В те дни я работал барменом, и получалось у меня довольно неплохо. Наверно, потому что мне чертовски нравилась эта профессия, если можно настолько формально говорить о ней. За всю мою чересчур длительную для парня моего возраста историю занятости я успел понять, что нормальная работа – это та, которую ты ненавидишь не всегда, а только время от времени, и, если тебе повезло оказаться именно на такой, можно уверено назвать тебя счастливчиком. Так вот, эта работа была не просто нормальной, а хорошей. Нет, отличной: ночи, темные и еще темнее; алкоголь, терпкий и послаще; девушки, красивые и изгибистые; лица, сияющие и вдохновленные; музыка, от малоизвестных песен «Blink-182» до, к сожалению, ебучей «Tequila»; стоящие коллеги, любящие выпить не меньше, чем Хэмингуэй в 1920-х и пьянеющие так же, как восьмиклассники от дешевой водки. Я могу продолжать список достоинств и разнообразий данного вида деятельности еще долго, пока не прикончу бутылку. Вдобавок, в барном деле мне неплохо пособничала смазливая мордашка. Не хочется ни скромничать, ни пытаться отсосать у себя: я привлекателен, но не больше других привлекательных людей; неплохо сложен, хотя и не атлет; моя на тот момент излюбленная кривая улыбка одной стороной рта походила на собирательный образ улыбок «клевых» персонажей всяких «клевых» фильмов про «клевых» чуваков, чего я и пытался добиться. Случались дни, в которые клочками бумаги с номерами девушек я мог начисто подтереть задницу после испортившегося трое суток назад буррито с перцем чилли, съеденного грязными руками. Но я не звонил, для меня это было только действенным способом поддержания самооценки. И не подумайте, руки я мыть не забывал.  

Этот довольно популярный, и, как следствие, постоянно набитый людьми коктейль-караоке бар был единственным местом, где я мог полностью забыть о сраном университете, просыпаться в который по утрам, помнится, становилось сложнее с каждым днем. Между количеством употребленного мной на смене алкоголя и временем пробуждения существовала прямая зависимость, и как только я это понял, начал бесперебойно прибавлять миллилитры виски или бурбона к стандартной суточной норме.  

Но «Яд», так он назывался, не был бы и вполовину таким чарующим, если бы там со мной не работали девушки, заправляющие главными составляющими бара – музыкой и караоке. Все же, на деле вся их деятельность заключалась в перелистывании фотографий в инстаграме, потягивании розовых коктейлей, выслушивании жалких подкатов и тихом (в большинстве случаев) отвращении к происходящему. К несчастью, люди не то чтобы умеющие петь, а хотя бы обладающие голосом немного звучнее, чем пердёж самой жирной свиньи в амбаре, в который врезался грузовик с бобами заходили крайне редко. И если такие все же появлялись, то надолго не задерживались. И не мне их винить. Поэтому единственным спасением (кроме, конечно, ни на секунду не пустеющего стакана) были редкие и стремительные мгновения, когда микрофон попадал в руки этим самым девушкам. В жизни я жалею только о том, что я, первое: недостаточно говорил родителям, что люблю их и, второе: не записал на диктофон сиреноподобное, почти мифическое пение этих барных нимф и не слушал его вместо дурацких слов о дурацкой экономике на дурацких лекциях. И, в какой-то момент, как можно было предвидеть, после пары сказанных слов и нескольких брошенных взглядов одной из них все таки удалось пробить мою броню из сплава жалкого цинизма и неумелого сарказма, отполированную внушительным слоем алкоголя, и забраться глубоко в мою голову, хотя я изо всех сил пытался не дать подобному случиться.  

Сара если не самая красивая девушка, которую я когда-либо знал, знаю и буду знать, то точно самая живая. Глядя на нее я вновь обретал давно потерянные детский задор и искру, любовь к жизни и всем вокруг. Помимо того, она обладала голосом таким невероятным, ласкающим уши и не только, голосом настолько завораживающим, что работая во время ее пения мне не удавалось сделать правильно ни одного коктейля, хотя обычно я могу смешать что угодно с закрытыми глазами. Мысли путались, руки вольничали, глаза невольно застывали на ее силуэте на едва освещенной сцене и искали ее взгляд. Сердце то останавливалось, то спустя секунду было готово вырваться из груди навстречу музыке из ее уст. Я был уверен, что она работала в "Яде" только потому, что туда не еще не успел заглянуть пузатый музыкальный продюсер и забрать ее с собой на запись попсового альбома. Также, конечно, было бы неправильно с моей стороны не упомянуть задницу, вполне соответствующую ее прекрасной обладательнице. Однако, столь яркие, роскошные, громкие, неправдоподобно красивые девушки, в особенности хорошо осведомленные о своей непревзойденности никогда не были в моем вкусе. С ними всегда сложно, а усилия, приложенные в их сторону, никогда не оправдывались результатом, ведь такого типажа дамочки зачастую оказывались пустыми и самовлюбленными. Но дело в том, что Сара то ли правда не понимала, насколько она вырвиглазно сногсшибательная, то ли очень искусно делала вид, что не понимает, поэтому в то же время оставалась самым милым и простым человеком. Хотите верьте, хотите, нет. Я по сей день не верю. Казалось бы, лучше расклада не придумаешь, даже если обкуришься самыми психотропными грибами и закусишь тарелкой травы. Я, Сара, бар, вполне располагающий к любым проявлениям любви каждого мужчину и каждую женщину. Неутолимое желание прославлять общие узы – юность. Казалось бы. Но моя гребанная удача снова постаралась и обеспечила все, она даже обеспечила Саре парня. Он тоже был барменом. Кажется, неплохим. Кажется, она любила его.  

Какое-то время мне удавалось не придавать значения нахлынувшим из ниоткуда теплым, будоражащим вибрациям, вызванным ее присутствием. Они не мешали мне беззаботно проводить время с другими девушками, с друзьями, с самим собой. Тогда у меня получалось заставлять себя верить, что с ее помощью я лишь подпитываюсь энергией молодости и получаю эстетическое удовлетворение своей потребности в истой красоте во всех ее проявлениях, и только. Я почти верил, что не меньшего результата я бы добился общением с симпатичным деревом, картинами подающих надежды начинающих художников, которые еще не успели исчерпать себя и к тому же зазнаться, или прослушиванием последнего альбома группы «Пасош». Увы, долго себя обманывать не пришлось – спустя некоторое время, которое оказалось намного короче, чем хотелось бы, мне уже не хватало режима «трогать нельзя, можно только смотреть, но без особого увлечения, иначе всем все станет очевидно, а ты этого не хочешь, придурок». Шли дни (в нашем случае, скорее, ночи), ее чертова улыбка, ее смех и то, как она крутилась во время исполнения песен, словно старый познавший смысл дервиш в предсмертном танце единения с Богом, только веселее, несуразнее и сексуальнее, все это мешало спать, есть, пить, наслаждаться буйными компаниями и умиротворенным одиночеством.  

Я коротал недели, назло тянувшиеся со скоростью такой, с какой движется слепая трехсотлетняя черепаха с выпавшей толстой кишкой, в неутоленном желании, скрывать которое делалось труднее с каждым ее появлением на работе. Пару раз мне даже удалось убедить ее остаться выпить со мной после смены, и черт меня за это побери, ведь обращался я с ней крайне неловко, но лучше уж было показаться ей просто идиотом, чем идиотом, влюбленным в нее. Однако именно в те разы я заметил, что Саре хоть и оказывали внимание каждый и каждая, кому посчастливилось вступать с ней во взаимодействие, внимания ей все же критически не хватало, поэтому она искала его везде и у всех, в том числе у меня. Именно в те разы я также обнаружил ее большую любовь к выпивке, причем взаимную, как и в моем случае. Выпивка любила нас и всегда была на нашей стороне, оказывая нам содействие в трудные моменты, за что мы преданно любили ее в ответ. Когда нашлась наша с Сарой точка соприкосновения мне отчего-то стало легче, хотя от ее парня она избавиться не помогала, да и лучших друзей на этой почве из нас тоже не получилось.  

С того момента, как я стал ходить на работу не просто с желанием выпить и повеселиться, а выпить, повеселиться и увидеть Сару, прошло несколько месяцев. Зима в величественной Праге подходила к концу, февраль выдался на удивление теплым и светлым. Солнце уже не просто делало вид, что обеспечивает мир своим теплом – оно на самом дело грело, и вместе с приближающимся запахом весны и появлением новых надежд, пусть и лживых, сподвигло хозяина бара устроить тусовку для всех его работников. Именно в тот день мои звезды сложились в правильное созвездие.