Нежность старой ведьмы

В первый день весенних каникул мы с Наташкой сидели на качелях и немного скучали. Если сказать честно, нам было нечем заняться.  

Весна только вступила в свои права, высокие белоснежные сугробы почернели и осели, горки уже не скользили, и, чуть ступи с асфальтовой дорожки – нога тут же увязнет в раскисшей грязи.  

Прибежали мальчишки и заявили, что в нашем дворе разгружают живую рыбу для рыбного магазина. Знаете, как это делается?  

К черному ходу магазина подъезжает грузовик, у которого вместо кузова – огромная бочка с живой рыбой. Рабочие вылавливают ее сачками и кладут в бочки. При этом рыба, которую бестактно и неуважительно разбудили, крутится в сачке, бьет хвостом.  

Иной раз рыбе, в отчаянной борьбе за жизнь, удавалось вырваться из садка и упасть на асфальт. В этом случае ее не поднимали, потому что не положено, и она обычно становилась добычей дворовых собак и кошек.  

В этот раз из-за погоды рыбе предстояло промучиться дольше: она падала в мокрый снег и лужи. И тут Ивану пришла в голову блестящая идея:  

– А давайте поиграем в китобоев?  

Ванька только что прочел «Моби Дика» и бредил китами и китобоями. Он уверял, что обязательно станет моряком, когда вырастет.  

Мы собрали несчастных карпов и окуней, спящих не снегу, и гуськом последовали за Иваном. Мы представили себе, что Лужа – это Северный Ледовитый океан, и выпустили в нее рыбу.  

Рыба отнеслась к такому делу положительно, задышала, забила хвостом, но плавать, как это делают киты в океане, категорически отказалась. Мы стояли и смотрели не нее, но так играть ведь неинтересно!  

– Подождите! – осенило вдруг Димку Сачина, – Я знаю, что делать!  

Димка убежал к метро и выпросил у знакомой продавщицы мороженого несколько маленьких кусочков сухого льда.  

– Над океаном всегда туман. Рыба к нему привыкла, – объяснил он, – А теперь смотрите, что будет!  

Димка бросил в воду сухой лед, и сразу же вода зашипела, и повалил густой белый дым! Мы не отрывали глаз, но так и не узнали, понравился ли туман живой рыбе, потому что открылось окно, оттуда высунулась злая бабка – продавщица из местного овощного отдела универсама и громко заорала, чтобы мы убирались.  

– Хулиганы! Выродки! Малолетние преступники! Я сейчас милицию вызову! – долго слышали мы вслед.  

*** *** ***  

Вероятно, убегая от злобной продавщицы, я угодила ногами и глубокую лужу, потому что мои сапоги промокли насквозь. Я набила в них старых газет, как учила мама, поставила на батарею, но реанимация оказалась бесполезной. Утром выяснилось, что сапоги приказали долго жить: подошва правого отклеилась совсем, а левого – держалась на честном слове.  

Мне было не в чем идти в школу.  

Мама попробовала отправить меня за знаниями в валенках, но я категорически отказалась от такого счастья.  

Я, как сказала мама, уперлась рогом в лужу и заявила, что умру, но не пойду на такое унижение.  

Я осталась дома, на хозяйстве, пока мама не достанет мне сапоги. Надо сказать, что задача оказалась не из легких.  

В обычном магазине сапоги были. Синие с зеленой пластмассовой подошвой и ярко-оранжевые, детсадовские. Но это только половина беды.  

Сапоги моего размера не налезали на ногу – высокий подъем, а в обуви на два размера больше ступня вихлялась, спадала с пятки, и я не понимала, как к этому приспособиться. Попытка пройтись по кафельному полу закончилась тем, что я споткнулась, схватилась за прилавок и чуть не упала.  

– Нельзя ли осторожней! – возмутилась продавец, – Тут все казенное!  

– Простите, – пролепетала я.  

– Так, мы уходим, – решила мама.  

– Ничего не будете брать? – недовольно переспросила продавщица.  

– Нет, спасибо. Нам не подходит, – ответила моя мама.  

– Ну так нечего было и отвлекать занятых людей, – фыркнула продавщица.  

Неожиданно в разговор вмешался молодой парень:  

– Она еще и коньки не сносила. Пока так походит.  

*** *** ***  

Вечером мы с Наташкой и Иваном делали у меня дома уроки, а моя мама обзванивала знакомых, пытаясь выйти на след импортных детских сапог.  

– Привет, дорогая! Я к тебе с просьбой, – звонила мама подруге, дочка которой на три года старше меня, – У твоей Нинки, случайно, не осталось зимних сапог, из которых она уже выросла? Нет? Сами сапоги инквизиции разнашивали? Ну ты подумай! Да, представь себе, у моей-то такая нога неудачная. Высокий подъем… Не знаешь никого, кто может помочь?  

Видимо, мамина подруга очень постаралась быть полезной. Она дала телефон другой своей подруги, родственница которой – товаровед в универмаге «Москва». И надо ей позвонить немедленно, наверное, она что-то придумает. Как благодарить? Ну ты сама понимаешь… в свете прожектора перестройки и новых распоряжений генерального секретаря о борьбе с пьянством на рабочем месте…  

Взрослые постоянно говорили об этом. Особенно мужчины и молодые парни. Не так давно Горбачев выпустил свой знаменитый Указ о борьбе с пьянством. Мужскую часть населения подобные нововведения поразили до глубины души.  

– Нет, вы слышали? Пивные закрыли. Нам что теперь – на лавочке выпивать? Нашли себе сопляков!  

– Да вообще уже не выпьешь нормально! Все из продажи исчезло! Нам что – денатурат пить.  

– Скоро только это и останется. Алкаши разобрали весь одеколон!  

Женщины передавали друг другу тревожные вести о том, что правительство вырубает ценные виноградники, а без них скоро станет дефицитом винный уксус. И как прикажете делать маринады?  

Брат Витька, приехав на выходные, рассказал свежий анекдот:  

– Пришел мужик в цирк и заявил, что у него две говорящие птицы: филин и воробей. Велят показать, что они умеют. Мужик и спрашивает воробья: сколько стоит водка у таксистов? Воробей: чирик! Мужик говорит филину: подтверди. Филин – угу!  

Нам почему-то не стало смешно, и Витька снисходительно бросил:  

– Жизни не знаете, мелочь!  

*** *** ***  

Утром резко потеплело, и я смогла выйти на улицу в старых ботинках. Мы с Наташкой только расчертили на высохшем асфальте классики, как моя мама окликнула нас из окна.  

– Возьмите сумку и отправляйтесь в магазин за картошкой, – распорядилась она, – Только гниль не берите.  

– Ма-ам! – заныла я, – Можно, мы сходим по-о-тоом? Мы хотим играть в классики!  

– Никуда не денутся ваши классики, – мама осталась неумолимой, – Давайте живо руки в ноги! Если будете послушными, я скажу вам что-то очень важное.  

Наше дурное настроение как рукой сняло. Мы быстро побежали за сумкой и деньгами.  

– Только идите долгой дорогой, – дала мама последнее напутствие.  

Наш овощной магазин располагался прямо по соседству с винным. С самого утра там собирались огромные очереди людей, которые ждали до самого обеда, когда же магазин откроется.  

Ровно в два часа появлялась невозмутимая, как древнеримская статуя, продавщица и окошко магазина. Двери она отпирать не решалась: в таких обстоятельствах это стало бы для нее почти самоубийством.  

Толпа бросалась на открытое окно, как Александр Матросов на вражеский дот. Мужики, протягивали деньги, вырывали водку из рук продавца, матерились, роняя сдачу, и осторожно выбирались из толпы, держа бутылки высоко над головой, чтобы не разбить.  

– И чего они теперь каждый день стоят? – недоумевала я.  

– Так Горбачев торговать водкой разрешил только после двух, – Наташка всегда все знала, – А они уже с утра… собираются. Бабушка говорит – трубы горят. Алкаши.  

За прилавком овощного магазина стояла та самая вредная бабка, которая недавно прогнала нас из окна. Она и сейчас громко ругалась с мужиками:  

– Никакого стакана у нас нет! Тут не рюмочная! Нечего сюда ходить! У нас – овощной! Берите свои огурцы и убирайтесь!  

И грохнула на прилавок банку с солеными огурцами так, что чуть не треснуло толстое стекло.  

– Мать! – не отставали мужики, – Мать! Ну войди в положение! Что ж нам – из горла хлестать, как последним? Мы тебе отработаем!  

– Вам что здесь надо? – вдруг бабка переключилась на нас, – Нигде покоя от вас нет! В школе не сидится! Вот я к вашим родителям пойду!  

– Нас мама послала за картошкой, – обиделась я.  

Бабка передала нам два уже развешанных сетчатых кулька.  

– А она не гнилая? – пискнула Наташка.  

– Я тебе дам – гнилая! – рявкнула бабка, – Поговори у меня!  

И тут же переключилась на мужиков:  

– На сдачу лук возьмите.  

– Возьмем, мать. А спичек нет?  

– Нет. Тут вам что – бакалея?  

Мы с Наташкой выскочили за дверь. Внезапно у нас созрел план мести.  

*** *** ***  

На обратном пути нас окликнул Игорь. Он подбежал к нам, улыбаясь, и тут же спросил:  

– Привет. Как дела? Дай игрушку.  

Мы с Наташкой порылись в карманах и подарили Игорю обрывок тесемки и фантик от конфеты. Он сразу же заулыбался, легко подхватил наши сумки и понес их к подъезду.  

Игорь уже совсем взрослый парень, ему, наверное, двадцать или двадцать пять лет. Он высокий и сильный, но он – дурачок. Взрослые по секрету рассказали нам, что он так и не научился читать и писать, и его не взяли ни в одну школу, даже в особую вспомогательную, для умственно отсталых.  

Вот почему Игоря никто никогда не брал на работу. Целый день он проводил во дворе, играя с малышами. Когда мы с Наташкой были еще совсем маленькие, дурачок на равных лепил с нами в песочнице куличики, строил крепости из песка, катал игрушечные грузовики. Он любил играть с нами в прятки и салки, хотя у него не слишком хорошо получалось прятаться – слишком уж он крупный. Игорь иногда расстраивался, когда мы слишком быстро его находили, но никогда никого не обижал.  

Бабушка Наташки доверяла ему до такой степени, что иногда могла оставить нас на Игоря, если ей надо было ненадолго отлучиться.  

– Как ты разрешаешь детям играть с дебилом? – однажды спросила у нее соседка, – Не брезгуешь?  

– Пусть играет, – пожала плечами бабушка Клава, – Тоже ведь живой человек.  

Мы росли и взрослели, а Игорь все так же нагружал песком большой железный грузовик, катался на карусели и поджидал в песочнице следующее поколение дошколят. Теперь он смотрел на нас уже почти как на взрослых. Почтительно слушался, старался помочь – он вообще человек безотказный. И как у взрослых просил у нас подарки, которые очень любил.  

Игорь радовался всему: перламутровой пуговице, медной прядке, одноногому пупсу… Видимо, он понимал, что это приятно – получать подарки. А может быть, и в самом деле ему был нужен старый хлам для каких-то только ему понятных целей. Кто его знает.  

Взрослые иногда дарили ему деньги, но он брал только медные и серебряные монетки. Мы тоже не понимали, почему, да и не думали об этом.  

Игорь шел рядом с нами, нес сумки до самого подъезда и весело напевал себе под нос:  

В шесть утра поет петух,  

В восемь – Пугачева!  

Магазин закрыт до двух!  

Ключ у Горбачева!  

*** *** ***  

Мама и в самом деле приготовила нам сюрприз: завтра вечером мы идем в гости к тете Гале, родственнице маминой подруги. Галина Юрьевна работает товароведом в «Москве», и мы подберем у нее обувь для меня и, наверное, что-то для Наташки. Само собой, ее мама отпустила подругу с нами.  

Вечером мама велела мне как следует вымыться и переодеться во все чистое. Нам с Наташкой строго велели вести себя в гостях прилично, чтобы не опозорить родителей. Главное – ничего не клянчить!  

– Мам, ну мы что – маленькие? – обиделись мы с Наташкой, – Или мы в гостях никогда не бывали?  

– В таком доме вы еще не бывали, – отрезала мама, – И считайте, что я вас обеих предупредила!  

*** *** ***  

Тетя Галя оказалась веселой круглой хохотушкой, кудрявой и голубоглазой. От нее странно и приятно пахло дорогими духами, а длинный шелковый халат шуршал при каждом движении.  

– Какие милые девочки! – воскликнула она, едва познакомившись с нами, – Одевать таких в советскую тюремную робу – преступление! Проходите, проходите, сейчас мы что-нибудь вам подберем!  

Мама была права: такого дома я еще не видела. В комнате тети Гали стояла удивительная резная мебель из красного дерева, прямо как в кино про прошлый век. На стене висел пушистый красный ковер, и еще один такой же, только однотонный, лежал на полу. На диван кто-то небрежно бросил подушки из парчи, в тон тяжелым бархатным гардинам. В углу загадочно мерцало большое зеркало в человеческий рост.  

Везде: на шкафах, в горке, в сервантах – стояли рядами фарфоровые статуэтки, столовые и чайные сервизы, вазы и бокалы из горного хрусталя. Я никогда не видела столько дорогой посуды, даже в магазине. Не зря мама нас предупреждала! Мы молча таращились, помня, что нельзя хвалить вещи в чужом доме, ведь хозяйка может принять восторги за намеки на подарок.  

Мы робко присели на кушетку, а тетя Галя доставала с полок коробки с чудесными сапогами, ботинками и настоящими кроссовками «Адидас».  

– Выбирайте, девочки. Меряйте, не стесняйтесь! – настаивала она.  

Мне подошли кожаные черные сапожки на молнии, сели на ногу как влитые, вот хоть сейчас беги кросс! Наташке достались замшевые коричневые ботинки на осень и кроссовки.  

– А вот еще импортный трикотаж! Носочки, трусики, чулки.  

Мама кивала и соглашалась. Когда с покупками было закончено, тетя Галя угостила нас чаем со свежими эклерами. А затем предложила маме:  

– Обмоем покупочку? – и щелкнула себя пальцами по шее.  

– А есть – чем?  

– Обижаете!  

Тетя Галя достала из-под стола большой заварочный чайник и разлила по кофейным чашкам густую коричневую жидкость, положила тонкие ломтики лимона…  

– Отличный коньяк! – похвалила мама.  

– Настоящий французский, – кивнула хозяйка, – Так моя дочка к вам в субботу придет? Поможете ей с курсовой?  

– Разумеется. Мы же договорились.  

Вечером я лежала в постели и любовалась на свои сапоги, стоящие на прикроватной тумбочке. Я мечтала еще раз побывать в гостях у тети Гали.  

– Мама, – пришло мне вдруг в голову, – А вы что – пили коньяк?  

– Ты же видела, – удивленно отозвалась мама.  

– А почему из чашки? И разливали его из чайника?  

Мама присела на мою кровать.  

– Ты уже большая и должна понимать, – объяснила она, – Тетя Галя – член партии. А сейчас борются с пьянством, на самом высоком уровне. И не надо… привлекать лишнее внимание.  

– А разве тетя Галя – пьяница?  

– Нет, конечно. Но мало ли кто может увидеть бутылку коньяка. Пойдут сплетни, и там, наверху – сделают выводы. Лучше не рисковать. Так что и ты помалкивай.  

Я и помалкивала, да и кому мы с Наташкой могли это рассказать? А главное – зачем?  

*** *** ***  

Как же здорово снова получить свободу и бегать куда угодно, в новой удобной обуви! Мы все втроем бежим по тротуару, мимо весенних ручьев, мимо пробивающейся на газоне молодой травы, мимо только что окрашенных железных оград…  

Вот он, овощной магазин. Иван, конечно же, влетел туда первым.  

– А спички есть? – спросил он у продавщицы.  

Сварливая бабка за прилавком рявкает:  

– Идиоты! Тут овощной!  

Мы отправляемся пускать бумажные кораблики. Нам интересно, как долго они смогут не размокнуть в воде. Самый стойкий затонул минут через десять, и мы возвращается в магазин.  

– Тетенька, дайте луку – и спички на сдачу, – канючит Наташка.  

Мужики, стоящие у прилавка, громко и обидно ржут.  

– Недоумки, – тут же вызверивается продавщица, – Нет тут спичек! Не бывает! Ваши родители не могут вам это вдолбить!  

Мы спешим на карусели и катаемся, пока весь мир не начинает кружиться перед глазами. Отдышавшись, переглядываемся и возвращаемся в овощной.  

– Тетенька, а спички так и не завезли? – с порога завожу я старую песню, – Нам очень нужно!  

Лицо злобной ведьмы в одну минуту меняет все оттенки цвета от белого до багрового. Бабка запускает в меня лежащей под рукой морковкой и визжит, визжит, как будто ее режут.  

Мы вылетаем из магазина и, обнявшись, покатываемся со смеху.  

*** *** ***  

В среду последним уроком в расписании стояла география, но Светлана Ивановна заболела, и нас распустили по домам. Счастливые, мы бежали через весенний скверик, когда заметили Игоря. Он почему-то пробирался прямо по головам стоящих в очереди за водкой мужиков.  

– Давай! Давай! Молодец! Так держать! – подбадривали его стоящие неподалеку взрослые парни.  

Игорь добрался- таки до заветного окна, взял две бутылки водки. Но тут кто-то из очереди сильно ударил его снизу. Игорь охнул и согнулся, и его буквально вышвырнули на тротуар. Он упал на колени, но каким-то чудом удержал вторую бутылку. С трудом оперся на левую руку, и она подломилась.  

К нем подбежали мужики, но почему-то не помогли ему встать. Один выхватил у него бутылку, другой, резко что-то сказав, ударил его по затылку. Игорь беспомощно закрыл руками лицо – и тут же получил несколько ударов ногами по ребрам.  

Мы с Наташкой завизжали так отчаянно, что мужики опешили и прекратили избиение на секунду. Иван бросился в магазин за взрослыми.  

К Игорю подбежала старая ведьма из овощного. Помогла сесть, осторожно ощупала все тело. Огромный мужик с разумом малыша плакал, как ребенок, размазывая по лицу слезы.  

– Мама! Ой, мама…  

– Кто тебя так, сынок? – нежно спрашивала старуха.  

Раздался милицейский свисток. Мы молча, как побитые, разошлись по домам.  

Больше мы никогда не спрашивали спички в овощном магазине.