Фантасмагория. Фантастическая сказка

Цецерона так и не смогла заснуть. Она лежала в своей сонной капсуле и пялилась в никуда через прозрачную крышку. Наконец это стало невыносимо, и Цецерона, стараясь никого не разбудить, бесшумно выбралась из замкнутого пространства капсулы наружу. Она тихонько подошла к иллюминатору, уставилась в нивочто, в пустоту. Она знала, что сейчас техническое сооружение, на котором её команда совершает экспедицию, несётся с аховской скоростью в тёмном, безвоздушном и беспредельном пространстве, и Цецероне было страшно. Нет, конечно она не была трусихой, иначе кто бы отправил её в эту экспедицию да ещё назначил Командиром группы. Но смотреть в ничто и осознавать, что это ничто не имеет границ, это как-то выводит из равновесия. Она со временем привыкнет. Во всяком случае она надеется привыкнуть. Просто перестанет забивать себе голову всей этой чушью о бесконечности космоса и его беспредельной жестокости. Это всего третья её экспедиция и первая в качестве Командира группы. Цецерона прислушалась к новым ощущениям внутри. Она – Командир, она несёт ответственность за них. Она скосила взгляд на семь сонных капсул, установленных аккуратным рядком, где сейчас, не в пример ей, дрыхли её подчинённые. Да, их семеро членов группы, четверо мужчин и три женщины. Все молоды, некоторые даже очень. Самая опытная из всех – она. Другие не очень, некоторые даже очень не очень. Цецерона усмехнулась. Ей пришлось согласиться с таким составом. Зато теперь в её послужном списке будет значиться, что в одной из экспедиций она была Командиром группы, неважно какой, главное Командиром. Гордость и самодовольство посетили её. Цецерона улыбнулась и вскинула голову. Только вот не надо задаваться раньше времени, одернула она себя. Впереди предстоит выполнение задания именно с этой группой. Правда задание "прстенькое" как выразился Руководитель полётов, "сгоняешь туда-сюда, позыркаешь чего там и по чём и всё". Сгонять надо было на планету... Цецерона почувствовала слабое движение воздуха за спиной и прежде, чем обернулась, услышала шёпот в левое ухо:  

– Не спится, дорогая?  

Ну да. Это был Он, его шёпот. Вкрадчивый, слащавый, неприятный, особенно  "дорогая", которое Он признёс подчёркнуто фамильярно. Тристан. Как ему удалось так незаметно подкраться? Тристан – ещё одна данность, с которой ей пришлось смириться, когда предложили пройтись по списку членов группы. А что она могла возразить? Вычеркните Тристана из списка, так как он переспал со мной. Не знаю и не помню, как это случилось, но теперь я его ненавижу. Смешно и глупо. Тогда она сделала вид, что всё нормуль, список членов группы её устраивает, хотя сердечко неприятно защемило. Видимо, эта мразота Тристан истолковал всё по-своему, на свой мерзкий манер, решил, что она специально его включила в группу по собственной инициативе. Вот тварь самонадеянная! Дорого же ей приходится расплачиваться за ту нелепую оплошность! А не будь такой дурищей, не напивайся до такого состояния! Цецерона дёрнула плечом, как бы смахивая назойливое насекомое, а очень хотелось развернуться и врезать пощёчину по этой смазливой наглой роже. Но она должна держаться в рамках, и будет держаться! Она будет выше личного! Так положено Командиру группы. А она и есть тот самый Командир!  

– Чего ты тут шляешься, нашептываешь? – она попыталась вложить в свои слова максимум презрения и безразличия одновременно.  

– Ты уже уходишь, дорогуша? А я думал, мы вместе полюбуемся...  

"Дорогуша"?! Это уж совсем беспредел. Цецерона вспыхнула, дыхание сбилось, как она не старалась. Мразота, он достал-таки её. Надо было все-таки найти любой предлог и вычеркнуть его из списка, но теперь поздно. Они уже летят в одной команде на одно и то же задание.  

– Послушай, – Цецерона скользнула по Тристану равнодушным взглядом (чего только ей стоило взять себя в руки! ), – давай-ка договоримся...  

– Да-да, весь внимание... продолжай, – наигранно произнёс Тристан.  

Он все же настроен хамить и измываться. Взывать к совести этого  подлеца бесполезно. Цецерона резко развернулась, быстро прошла к своей капсуле, прыгнула внутрь и закрыла крышку. Вот оно спасительное личное пространство. Цецерона еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Не смей, приказала она себе, но тут же не выполнила приказ. Горькие теплые слезы прокатились по щекам такого гордого, такого независимого Командира группы. Эта мучительная тайна будет всегда стоять рядом, когда Он, Тристан, будет возникать рядом. Вот и теперь всю экспедицию Он будет тереться в непосредственной близости, так как Тристан выполняет роль её заместителя, Первого помощника Командира группы. Ей придётся с ним советоваться, принимать какие-то общие решения, одним словом общаться, как бы не было противно. Такой вот расклад – работа есть работа.  

Цецерона постаралась успокоиться, избавиться от ощущения попранной гордости и переметнуться мыслями на других членов группы. Сначала разберёмся с женской частью. Кроме неё самой в группе ещё две девушки – строгая и супер ответственная Флавия и белокурая голубоглазая свистушка Нанси. Цецерона сразу прониклась симпатией к Флавии и неприязнью к Нанси. С чего бы вдруг? Задала она себе вопрос, на который ей не хотелось давать самой себе правдивый ответ. Но сейчас, чтобы подавить неприятный болезненный привкус от недавнего общения с Тристаном, она решила себя жестоко высечь. Уж не потому ли ей так неприятная эта глупышка (да неужто такая глупышка? ) Нанси, что она беззастенчиво пялится на Тристана, всем видом показывая, что обожает его, готова на всё лишь бы привлечь его драгоценное внимание. Да фиг бы с ней! Пусть пялится, привлекает, завлекает, что угодно. Ей-то Цецероне что? Она Командир группы и не должна давать оценку членам группы, основываясь на том, кто как на кого смотрит и кто как кого обожает. Надо вести себя с Нанси ровно и ничем не высказывать свою неприязнь. Вдолбить себе, что Нанси хорошая девушка, старательная и очень даже симпатичная. Хотя, конечно, на миленькой, простоватой мордочке написано "ой, я такая глупенькая, ой, простите меня и полюбите такой, какая, я, есть". Так, хватит! Есть ещё мужская часть группы, которая тоже заслуживает, чтобы о ней подумали. Ну, с Тристаном всё ясно, нечего больше думать о нём. Далее Гроско. О-о-очень серьёзный товарищ. Весь слеплен из серьёзности, Цецероне нравился Гроско. Чувствовалось, на Гроско из тех, на кого можно положиться, не подведёт в самой непредвиденной ситуации. Надега-парень. Следующий – Брагелло. Толстячок, душка. Весь разляпанный, расхлистанный, рассеянный, но гений по части всяких там компьютерных и роботизированных штучек, которыми напичканы летный корабль и амуниция членов группы. Значение такого коллеги в экспедиции трудно переоценить. Это опора и защита любого из шести, если вдруг чего не так, несмотря на пухлость и не очень приятный запашок всегда потеющего жирненького тела и губошлепость неприлично ярко красных  влажных губ при разговоре. Гению всё простительно. Перейдём к Гунару. Жутко молод, просто до безобразия юн. К тому же, кажется, влюблён в неё в Цецерону. Этот постоянно ждущий, какой-то преданный взгляд, который она всё время ловит на себе. Она ощущает этот взгляд всегда. Сказать, что ей это мешает? Да, нет. Потешим своё самолюбие, признаемся, что ей это даже  приятно, но как-то всё равно. Ну влюблён мальчик и пусть себе. Главное, чтобы на работе не отражалось, а то Цецерона замечала, как Гунара клинит, когда она к нему обращается. Теряется товарищ, костенеет, дико краснеет и не сразу соображает, что от него требуется. Ладно, пусть пока будет, как есть. Типа альтернатива белокурой свистушке Нанси, типа утереть кое-кому задавучую носопыру. Мол, на нас тоже есть кому попялиться, в нас тоже можно влюбиться без памяти. Ты опять начала, одернула себя Цецерона. Лучше подумай о задании, которое тебе предстоит выполнить с твоей командой, и выполнять его надо будет в скором времени. По её подсчётам они уже приближаются к конечному пункту назначения. Правда, Цецероне до сих пор не совсем ясна цель экспедиции. Цецерона не любила выполнять задания, без чётко сформулированной цели. Что это за цель – сгоняйте и понюхайте? Интересно, на кой им сдалась эта маленькая затрапезная планетка со смутным прошлым? Им – это Властям её родной планеты Афинарес. Планеты мощной, значимой в обозримой Вселенной, планеты-завоевательницы, воительницы, которую боятся, которой подчиняются, перед которой заискивают, с которой стараются не портить отношения. Вся внешняя политика планеты Афинарес нацелена на разыскивание и последующее завоевание всё больших и больших территорий многочисленных соседних более слабых планет. Правда, последнее время Власти стали самонадеянно соваться к довольно сильным соседям, не брезгуют, помимо мирного принуждения подчиниться, затеять войнушку, иногда очень даже кровопролитную, ежели кто упираться надумает. Пока вроде прокатывало, хотя часть военизированного населения погибала в подобных захватах. Жаль, конечно, ведь это были настоящие воины, самый цвет, гордость, продолжатели рода. Но Властям виднее, их стоумовые решения никогда никем не обсуждались. А вот в данном случае что-то не сходилось. Цецерона не понимала, на кой Властям понадобилась масюханькая планетка, на которую послали их группу с разведкой? Чем она могла заинтересовать Власти? Перед началом экспедиции Цецерона, как обычно, подробно изучила историю планеты, на которую им предстояло лететь. Что ей удалось надыбать в архивах. Называлась планета красивым именем Земля. Цецероне почему-то очень понравилось название. Планета была маленькая, особенно после того, как около сотни лет назад батя Юпитер взял да и  "плюнул" в неё огроменным куском астероида. Не то чтобы специально, но получилось так, что угодил Юпитер прямиком бедняжке Земле по маковке. Играючи так засветил. Сама по себе планета осталась в ущербном виде, но всё живое на ней погибло. Короче, по последним архивным данным, бывшая живая планета Земля мотается теперь в их Галактике безжизненной каменюкой. Ну, не совсем каменюкой, вроде часть поверхности покрыта водой, что не исключает возможное наличие на ней жизни в каком-то виде. Цецерона выяснила из разных документов и  материалов, что на Земле и раньше происходили всяко-разно катастрофы – то глобальные потопы, то жуткие извержения, то планета нечаянно напарывалась на какую-нибудь космическую хрень или хрень на неё, кроме того, сами разумные (такие уж они были разумные – большой вопрос) обитатели, так называемые, люди-человеки несколько раз устраивали для себя любимых искусственные катастрофы в виде ядерных самоуничтожающих войн, или, что вообще смеху подобно, техногенных ужасов типа "завалились мусором от себя самих" или "сами себе перекрыли кислород", проще, задохнулись от вреднючих газов, которые сами же в атмосферу напукали, да и повредили невзначай защитный озоновый слой. Во как бывает! О тож! Бедняжка Земеля...  

– Подъем! – прозвучал строгий электронный голос будильника.  

– Приближается к заданному объекту, – вторил ему оповещатель очень приятным женским голосом.  

Капсулы зашевелились, группа бодренько отряхивалась ото сна. Только толстяк Брагелло что-то недовольно бубнил своими толстыми губешками под свой потный носик в форме бульбочки.  

Цецерона раньше всех ловко выпрыгнул из своей капсулы и теперь наблюдала, как один за одним из капсул выныривают остальные. Нанси жеманно потянулась шикарным гибким тельцем, привлекая всеобщее внимание мужчин.  

– Спать-то как хочется, – невинно заявила она и красиво зевнула. – Интересно, кто-нибудь ещё не выспался?  

Нанси внаглую уставилась на Тристана, изображая детскую непосредственность. Он ответил ей улыбкой и встал поближе. Что за игры? Цецероне это не понравилось, но она сдержалась, чтобы не нагрубить обоим. Пусть ей будет всё равно. Она напустила на себя безразличный вид и скользнула взглядом по всем членам группы. Гроско и Флавия были как всегда серьёзны и сосредоточены, Брагелло все ещё бубнил что-то про вредность недосыпа для здоровья, Гунар преданно пялился на неё красивыми глазами, парочка Тристан-Нанси бестыдно флиртовали.  

– Прошу внимания. – как можно строже сказала Цецерона. – Наша с вами задача – обследовать заданную планету под названием Земля...  

– О-о-о... – вклинился Тристан. – Красивое название, многообещающее, не находите, друзья?  

Все закивали и начали невнятно переговариваться друг с другом.  

– Прошу не перебивать! – с раздражение заявила Цецерона, окатив Тристана гневным взглядом.  

Тристан пожал плечами, склонился к головке Нанси и что-то зашептал ей в кокетливые кудряшки. Нанси зарумянилась и прыснула. Подонок! И глупая пустышка! Как он смеет перебивать Командира и устраивать у неё на глазах какие то фигли-мигли? Цецерона почувствовала, как наполняется гневом и готова вот-вот сорваться. Выручил Гроско.  

– Обследовать на предмет чего? – спросил он. – Ну эту, как там её, Землю, кажется.  

Всё заинтересованно посмотрели на Цецерону.  

– Это вам доложит заместитель командира. Прошу, Тристан. – отчеканила Цецерона.  

Теперь все переместили взгляды на Тристана. Он растерялся. Он не знал, что говорить. Цецерона поняла, что попала в точку. Она подловила этого самонадеянного наглеца. Получай! Цецерона победоносно глядела на смутившегося Тристана. На секунду ей даже стало жаль его. Зря она, наверное, выставила на показ его некомпетентность в данном вопросе.  

– У тебя лучше получится... – тихо пробормотал Тристан, поджал губы и замкнулся.  

Нанси  распахнула на него снизу вверх голубенькие глазки и нежно погладила по плечу типа "не расстраивайся, я с тобой, любимый". Тристан криво улыбнулся ей и уставился в пол.  

– Земля..., – начала было Цецерона, – а кстати, может кто-то перед полётом порыскал в архивах и дополнит меня какими то сведениями.  

Все молчали. Ага, притихли, голубчики. Теперь никто не рискнет перебить её, своего командира. Цецерона вдохновилась маленькой победой и продолжила :  

– Итак, наша цель – планета Земля, маленькая, невзрачная, предположительно (с большой долей вероятности) необитаемая. Архивные данные о ней крайне скудные и очень давнишние. Тем минимальным сведениям, которые мне удалось нарыть, лет сто, может больше. Естественно, за это время на планете могли произойти, если не кардинальные, то достаточно большие изменения. Мне известно, что жизнь на Земле, в смысле разумных существ, прекратилась в результате космической катастрофы – столкновения с астероидом по размеру вполне достаточным для гибели на такой небольшой планете всего живого. Удивительно, но сама Земля как космическое тело выжила и по некоторым данным даже сохранила кое-где водную поверхность, что могло послужить, как мы все знаем, зарождению новой жизни. Вот это мы и должны выяснить и обновить имеющиеся сведения о планете Земля.  

– Вот тут не понял, – подал голос Брагелло.  

– Что не понял? – спросила Цецерона, прикинувшись удивленной.  

Сама она тоже не понимала, зачем им это выяснять и обновлять сведения о совершенно не интересной планете. Но не могла же она признаться в этом перед всей группой.  

– Я не понял, на фига?! На фига, я не понял? – возмутился Брагелло и с шумом засопел.  

– Это приказ ЦУПа! – грубо отчеканила Цецерона. – Приказ не обсуждается. Кто ещё не понял?!  

Цецерона сама удивилась, насколько безаппеляционнооно она это заявила. Может не надо было так, но уже свершилось. Так можно и всю группу против себя настроить, не начав выполнять задание. Она обвела всех командирским взглядом и распорядилась:  

– Сейчас всем готовиться к спуску. Постарайтесь в точности соблюсти все пункты инструкции во избежание всяких недоразумений. Пока всё.  

– Пошли, – это нарочито громко сказал Тристан.  

Он приобнял Нанси за плечи и медленно пошёл прочь. Цецерона видела, как его рука медленно сползала все ниже и ниже по длинной красивой спине Нанси пока не остановилась на аппетитной попке девушки. Конечно, это был спектакль для Цецероны, демонстративный, мерзкий, вызывающий спектакль. Он мстил ей. Какая же, однако, тварь! Глаза Цецероны наполнились слезами. Она быстро отвернулась, сделала вид, что роется в бумагах. Всё. Стоп. Дыши ровнее, Цецерона.  

Она ещё какое-то время бесцельно перекладывала бумажки из одной стопки в другую и наоборот, пока не поняла, что, если кто-то следит за ней, то это может показаться странным. Она почти успокоилась, взяла себя в руки. Однако крупная предательская слеза успела-таки капнуть на листок с какой-то схемой. Цецерона громко шмыгнула носом, который тоже умудрился раскваситься, смахнула пальцем лужицу, образовавшуюся на бумаге от слезы, мысленно обозвала себя " законченный дурой" и резко повернулась к выходу. Там стоял Он, Тристан, и внимательно смотрел на неё. В первое мгновение у Цецероны возникло желание обругать его и послать ко всем чертям, но его взгляд... Она впервые видела такой взгляд у Тристана, совсем не его взгляд, без обычной иронии и наглости, без издевки, которую Цецерона так ненавидела. Тристан смотрел тихо, покорно, даже с мольбой "только не ругай меня опять". Сердце Цецероны сжалось, она не знала, как себя вести, растерялась. Чтобы Тристан ничего не заподозрил, Цецерона подчёркнуто деловито двинулась к выходу, то есть к Тристану. Он немного посторонился, типа пропуская её, но все же перекрывал проход. Цецероне пришлось сбавить свой чеканный шаг, чтобы не задеть Тристана. Она уже поравнялась с ним. Он продолжал смотреть на неё. Надо было что-то сказать. Зачем он так смотрит? Что ему надо?  

– Почему не готовишься к спуску? – спросила Цецерона, а что на ещё могла спросить.  

– А ты? – ответил он.  

– Уже спешу. Пропусти-ка.  

– Ты отлично провела планерку. Ты – настоящий Командир, – вдруг заявил Тристан.  

Цецерона не ожидала такого поворота. Она опять смутилась и даже покраснела, за что тут же возненавидела себя и покраснела ещё гуще. Цецерона мельком взглянула на Тристана. Уж не издевается ли он над ней, как всегда. Нет, Тристан продолжал смотреть на Цецерону без намёка на подвох. И тут ей захотелось прижаться к нему тесно-тесно. Дыхание опять сбилось. Они стояли очень близко в проёме двери, молчали и неровно дышали оба. И вдруг...  

Вдруг произошёл жуткий толчок, удар извне по левому борту космолета и последующий дикий скрежет. От удара Цецерона не удержала равновесие и упала на Тристана, оказавшись в его сильных объятьях.  

– Тристан! – непроизвольно выкрикнула Цецерона. – Что это было?  

Тристан не ответил, только сильнее стиснул её. Цецероне совершенно не захотелось высвобождаться из его сильных надёжных рук. Вдруг они гибнут, чувствовалось, что космолет сильно ускорился. Может они сейчас расшибутся в лепешку. Тогда пусть это будет в обнимку с Ним.  

– Я боюсь, – произнесла Цецерона извмняющимся тоном.  

– Не бойся, – успокоил её Тристан, – мы же вместе...  

Он наклонился, его зелёные, такие чудесные глаза слились в один изумруд. Потом Цецерона ощутила его губы, горячие и нежные. У неё закружилась голова.  

– Тристан... – голос Цецероны неожиданно охрип.  

– Триста-а-ан!!! – отозвалась пронзительное эхо, но это был уже не голос Цецероны.  

Кто-то ещё вопил его имя. Нанси. Она появилась внезапно. Она по всей видимости искала помощи у возлюбленного. А он...??? Конечно, после такого удара по бочаре космолета было  не время для ревности, однако...  

Они отшатнулись друг от друга, как подростки, которых застукали за чем-то непотребным, постыдным. Отшатнулись слишком резко и поспешно. Такая вот досада и засада. Ненависть, с которой смотрела на провинившуюся  парочку обалдевшая  Нанси невозможно было измерить.  

– Надо узнать, что там, – растерянно произнесла Цецерона.  

– Да, да, пошли скорее. Кажется, что-то серьёзное. – отозвался Тристан.  

Нанси молчала и двинулась за ними, когда Цецерона и Тристан, её (!!! ) Тристан, побежали в зал управления полётом. Там уже собрались все. Гунар потирал ушибленное плечо, у Гроско на лбу сияласвеже испеченная ШИШКА. Бедняжка Флавия больно вывернула палец на руке, когда пыталась удержаться и хваталась за все, что попадалось под руку. Брагелло, кажется не пострадал. Он сидел боком на краешке кресла, не замечая, что практически сполз с него, и пялился на экран монитора. Его толстенькие пальцы порхали по клавиатуре, почти не касаясь клавиш. Картинка на мониторе все время менялась. Вся группа склонилась над тушей Брагелло.  

– Ну, что там? – не выдержал Тристан.  

– Щас! – зло рыкнул Брагелло.  

Тристан не обиделся, просто понял, что надо отстать, и примолк, как остальные. Цок-цок-цок... Сосископодобные пальцы по клавиатуре... Цок-цок-цок... Смена картинки на экране... Цок-цок-цок... Цок-цок-цок... И тут... Комп завис!  

– Ы-ы-ы!!! – зарычал Брагелло. – Только не это! Быстро все по местам! Кажется, мы падаем и падаем не в заданную точку!  

Уговаривать команду не пришлось. Всё молниеносно расселись по своим кресла и пристегнулись.  

– Мы на что-то напоролись, – быстро зашлепал толстыми губами Брагелло. – Наш космолет сошёл с заданной траектории, но, кажется, отклонились мы не сильно. Полагаю, мы сядем не в районе песчаной пустыни Западного полушария Земли, а где-то в Восточном полушарии. А что там?... Не понятно. Остаётся только уповать на уда...  

Космолет вдруг завертело вокруг оси, запилюкали все аварийные сигналы и бешено заморгали все аварийные фонарики. Вышедший из строя после удара оповещатель вдруг прорезался и сказал гундявым голосом:  

– Внимание! Входим в зону гравитации заданного объекта. Садимся!  

Космолет затрясло. Сейчас он распадается на части. "Мы все сгорим в пилотных слоях... " – медленно подумала Цецерона. – Как жаль. Мы с Тристаном только-только... Какие у него красивые глаза и мягкие, но сильные губы... Хочу, чтобы он целовал меня всю жизнь, целовал... целовал... целовал... " Цецерона начала терять сознание. Она повернула задурманенную голову к Тристану. Он смотрел на неё ласково нежно, шепча губами :" Не бойся, мы вместе" и улыбался. Толчок. Толчок. Толчок. Как прыжки по ухабистой дороге.  

– Мы сели? – то ли констатировал, то ли спросил Брагелло уставшим голосом.  

– Так быстро? – таким же уставшим голосом переспросил Гроско.  

– Ура что ли? – это обнаружился Гунар шёпотом.  

Недолгая молчаливая пауза и... громогласное всеобщее "Ураааа!!! "  

– Ммм... – замычал оповещатель. – Мы находимся на планете Земля. Поверхность твёрдая. Атмосфера для дыхания пригодная. За бортом дневное время, светло. Температура воздуха комфортная. Зона посадки – сплошные деревья, в основном с игольчатыми листьями. Такие места на данной планете называются... "лес, тайга, бор, елочки-сосеночки... " Добро пожаловать на Землю! Удачи! Ммм...  

Истеричный взрыв хохота.  

Стали потихоньку выбираться из кресел. Улыбались друг другу, не очень веря, что всё обошлось. Все стали как-то ближе, роднее, почувствовали себя не просто группой, набранной впопыхах, а командой. Дружно двинулись к выходу. Мужчины шли впереди, девушки чуть сзади. Любопытство раздирало. Что там наруже? Как неизученная  планета Земля встретит их? Было решено выйти наружу, но скафандры не снимать. Мало ли, вдруг атмосфера планеты отправлена. Сначала надо взять кое-какие пробы и сделать экспресс тесты. Вдруг Нанси рванулась вперёд. Никто не успел опомниться, как она уже нажала кнопку открывания двери выпрыгнул наружу, не дождавшись полного открытия.  

– Нанси! – одновременно крикнули Тристан и Цецерона.  

А девушка уже бежала по яркому цветочному лугу, на который, приземлился космолет. Все завороженно смотрели вниз. Перед ними открывался необыкновенно красивый вид, не смотря на всю простоту окружающей природы: деревья, кустарники, трава, цветы... Простенько и со вкусом. Всё естественно, никаких строгих форм или искусственных оттенков цвета, но такое милое природное очарование. У Цецероны непроизвольно стало спокойно и тихо на душе, захотелось вдруг шлепнуться в эту зелёную траву, разбросить руки и смотреть-смотреть в голубое небо, мечтать ни о чем, главное, не думать ни о чём. Похоже, подобное настроение охватило всех членов группы. Так вот ты какая планета Земля! Очень даже симпатичная, очень даже!  

Из иделлического состояния вывел всех окрик Нанси:  

– Эй, вы! Дуйте сюда. Здесь классно!  

Нанси запрокинула голову, широко развела руки в стороны и закружилась на месте. Девушка радостно смеялась, изображая полное счастье от встречи с необыкновенно планетой. Она обернулась и увидела, что никто не торопился следовать за ней. Главное, он, Тристан, не кинулся, как Нанси рассчитывала, за ней вслед. Ясно. Она потеряла его. И виновата во всем подлая Командирша. Нанси послала в направлении Цецероны презрительный взгляд, таким же наградила коварного изменника Тристана. Ну и пусть! Нанси гордо встряхнула головой, быстро отстегнула застежку шлема и сдернула его с головы под общий крик "Не смей! ". Однако, ничего не произошло. Нанси стояла посередине цветочного луга и была жива и невредима. На Земле можно было дышать без каких – либо препятствий. Всё закричали "Ура!!! ", начали стаскивать шлемы и прыгать на твёрдую землю в густое разнотравье. Нанси с развивающимися белокурыми кудряшками бежала по лугу, удаляясь всё дальше и дальше от группы. Она надеялась, что Тристан пустится за ней в погоню и снова станет её любимым Тристаном. Нанси,   чувствовала, какая она красивая и юная среди этих нежных цветов и изумрудной травки на фоне яркого голубого неба.  

– Нанси, прекрати! – услышала она окрик Цецероны. – Вернись сейчас же! Это приказ!  

Ага, щас! Сучка поганая! Выругалась про себя Нанси  и устремились к лесу. Вдруг поляну, где происходил весь сыр-бор, накрыла тень. Тень?! Откуда? Ведь небо безоблачное, такое голубое чистое небушко. Было... голубое и чистое. А сейчас что-то огромное и тёмное стремительно росло, заслоняя собой небеса. Все застыли,   почувствовав неладное и как завороженные наблюдая за происходящим. А происходило поистине что-то невероятное, что заставило остолбенеть,, онеметь, затаить дыхание. На поляну прямо перед бедной Нанси опустилось существо неимоверных размеров. Существо имело пузатое тело, покрытое грубыми чешуями на спине, массивный тугой хвост, который шарахался из сторны в сторону, срубая толстючие деревья и поднимая клубы земли вперемешку с травой. Перемещалось существо на столбовидных лапах, при этом шарообразное пузо волочилось по земле, оставляя за собой широкую полосу, похожую на строящуюся магистраль. Но самое страшное в облике существа были три головы, сидящие на трех змееподобных шеях, которые росли из одного туловища. Головы вращали тремя парами злобных глазищ, гибкие длинные шеи завивались одна вокруг другой, потом расплетались, снова завивались, то есть находились в непрерывно движении, исполняя завораживающий гипнотический танец и, кажется, сильно злили страшучие оскаленные морды, которые постоянно шипели друг на друга по-змеиному и зыркали одна на другую красными ненавистными глазами. Нанси потеряла сознание и было от чего. Существо зацепило бездыханное тело девушки, которое казалось на его фоне не просто хрупким, а каким-то ничтожным, поддев комбинезон когтем передней лапы и понесло к своим трём головам в область глаз. Каждая голова по очереди оглядела добычу. Морды изобразили подобие зверской ухмылки. После этого существо совершило практически вертикальный взлёт, несмотря на свои непомерные габариты и умчалось ввысь, оставив шлейф чудовищной вони, которая вполне соответствовала такому дикому чудищу. Нанси похитили. Куда и зачем неизвестно, но явно не на дружеское чаепитие. Ужас и отчаяние охватили группу. Первым подал голос Тристан. Он просто завыл, беспомощно и безнадёжно, и как бы пробудил остальных.  

– Это что здесь водится? – спросил Брагелло. – Ну, знаете... Я – пас!  

Он развернулся и быстро направился к кораблю, неуклюже полез внутрь через открытый люк. Видимо от волнения у него ничего не получалось. Остальные стояли и тупо смотрели на его тщетные усилия.  

– Привет, Земля! – полным сарказма голосом заявил Гунар.  

– Прекратить! – оборвала Цецерона. – Давайте думать, как спасти бедняжку Нанси. Будем исходить из того, что она жива, а эта тварь где-то имеет убежище. Мы должны попробовать разыскать его и вытащить нашу Нанси из беды.... давайте проанализируем наши технические возможности на этот предмет.  

Строгий деловой тон Цецероны вывел группу из ступора.  

– Ребят, вам не показалось, что Нанси приглянулась головам. – подала голос Флавия. – Есть надежда, что эта краказябла не сожрёт её сразу и мы успеем спасти Нанси.  

– Да, да. – подхватил Громко. – Мне тоже показалось, что морды улыбались, разглядывая Нанси, если можно назвать эти гримасы улыбками.  

– Брагелло, дружок, тебе придётся потрудиться, – полушутя обратилась к Брагелло Цецерона. – Придумай, как вычислить эту тварь по звуку, по запаху что ли..., я не знаю... в общем, постарайся, ладно?  

– Угу, – мрачно согласился Брагелло.  

Ему наконец удалось забраться в люк и он исчез внутри космолета. Брагелло тут же принялся за дело, хотя ему не очень улыбались валить на себя груз ответственности. Он любил как-нибудь по-тихому, в сторонке. Остальные потянулись было за Брагелло, но потом задержались снаружи. Решили тщательно  замаскировать космолет. Мало ли кто тут на этой Земле ещё водится и какого размера. Как бы аппарат не расхреначили. И хотя Брагелло собирался врубить максимальное защитное поле вокруг космолета, решили дополнительно укрыть корпус ветками деревьев, чтобы визуально  слиться с окружающей природой. На всякий случай. С энтузиазмом принялись за дело. Работа была почти закончена. Начинало темнеть. Тристан был подавлен и не скрывал этого. Он считал, что виноват в том, что случилось с Нанси, он спровоцировал её легкомысленное поведение на незнакомой планете. Цецерона не трогала его, пусть побудет один со своими терзаниями.  

– Кажется, достаточно, – сказала Цецерона, пристально оглядев комуфляж, который они навели. – Пошли внутрь, а Брагелло включит защиту.  

– Да отдасть он, отдасть... – неожиданно послышался безразличный, почти сонный голос.  

Голос был до ужаса неприятный, скрипучий. Замерли. Переглянулись.  

– Кто здесь? – шёпотом спросила Цецерона.  

– Я грю, отдасть он дефькю вашу. На кой хрен она яму?  

Цецерона поняла, что не послышалось. Кто-то разговаривал с ними и разговаривал на злобу дня. Она внимательно обвела поляну настороженным взглядом. Никого.  

– Простите, вы – кто? – спросила Цецерона уже довольно громко.  

– Хто, хто? Конь в пальто! – голос мерзко захихикал. – Шуткую я. А ты попроси, шоб я появилася перед тобою... Я и появлюся. Так-то.  

– Ну-ка, вываливай, шутник! – прикрикнул Тристан в надвинувшуюся темень.  

– Эк, зашёлся-то как! Умник хренов! – голос стал недовольным. – Ща по башке своей тупой огребешь, докомандоваешься!  

Цецерона успела сжать руку Тристана, чтобы он ещё чего-нибудь не выпали в сердцах и действительно не огреб по башке.  

– Очень прошу вас, появитесь, пожалуйста, – чётко произнесла Цецерона.  

– Вооо! Так-то лучше будя, – сказал голос довольненьким тоном.  

Откуда-то из непроглядной темноты к ним выплыла размазанная фигура, которая на глазах приобрела чёткие очертания и оказалась старухой жутчайшей страшизны, восседающей в каком-то странном летательном аппарате. Аппарат в виде длинного деревянного сосуда мерно покачивался в воздухе непонятно каким образом и за счёт чего. Никакого подобия или намёка на устройство, обеспечивающее зависание, на аппарате не было. Что же до старухи – обладательница странного аппарата, это отдельная тема. Была она страшна неимоверно, всё в ней вызывало если не ужас, то омерзение жуткое. Землисто-болотистая кожа обтягивала скуластую костлявую морду (лицом это нельзя было назвать ни под каким видом). Глаза прятались под густым неприятными бровями и никогда немытыми и нечесанными волосами зелёного цвета с проседью. Оттуда же торчал огромный крючковатый постоянно подсмаркивающийся нос. Над верхней губой торчали отдельными жёсткими волосинами... усы, что наталкивало на мысль, что перед вами не старуха, а старик, но... одетый как старуха. Лохмотья, которые были напялины на старуха попадали грязью и изношенностью и представляли собой сплошную рвань не определённого цвета. На голове шиворот навыворот была надета косынка, то есть вверх кончиками. Из-под косынки торчали волосы грязной неприбранной шевелюрой.  

В руках старуха держала какую-то штукенцию – довольно солидный пук веток, связанных воедино и приспособленных к длинной палке. Кажется, старуха рулила своим аппаратом с помощью этой приспособы. Неожиданно старуха ловко подпрыгнула вверх и уселась на аппарат сверху на корточки. Все невольно вздрогнули и отшатнулись. Старуха спрыгнула на землю, что-то прошептала аппарату, который тут же опустился и, поерзав дном, застыл. Старуха, демонстративно вихляя нижней частью, направилась к Цецероне. Больше всего Цецероне хотелось сейчас развернуться и смотатьться куда-нибудь подальше, а не вести переговоры с этой страстью. Она почти беспомощно оглянулась на Тристана. Он услышал её беззвучный  мольбы, выступил вперёд перед Цецероной, как бы прикрывая её и сказал первое, что пришло на ум:  

– Будем знакомиться?  

– Пошёл в жопу, мудила хренов! – отпела старуха, зыркнув в сторону Тристана красными злобными глазами.  

– Ах, ты ж тварь... – не удержался Тристан.  

–Чавооо?! – старуха то ли зашипела, то ли засопела в сторону Тристана.  

Он вдруг повалился на колени, закрыв лицо руками, и взвыл. Сквозь пальцы сочилась  и капала на зелёную траву кровь. Когда несчастный отнял руки от лица все с ужасом увидели, что кровь текла из глаз, носа, рта и из ушей. Кроме того, Тристана начало нещадно рвать.  

– Схлопотал, умник? – довольным тоном произнесла старуха. – Это тебе не хухры-мухры. Здеся – Земля-мать! Скажу боле, конкретно тута – Русь великая матушка! Хрен ты её на пушку, падла инопланетная, возьмёшь!  

– Больно-то как... – запричитал Тристан, катаясь по траве. – Да что ж это такое...  

– Во-во, проблюйся сперва, а я пока с руководителем перетру.  

Старуха обратила свой взор на Цецерону, изобразила подобие улыбки. Губы разверзлись и обнажили два огромных корявых зуба, которые старуха не замедлила выпятить вперёд. Цецероны была близка к обмороку, но невероятным образом собралась, так как надеяться было не на кого. Флавия вцепилась в Гроско и дрожала крупной дрожью, попискивая и постанывая. Гроско буквально окостенел и просто пялится на страсть перед ними, не находя объяснение ни происходящему, ни своему позорному поведению. Гунар вроде сделал попытку поучаствовать в разыгравшемся трагическом спектакле. Он кинулся к Цецероне, но она остановила его взмахом руки, предвидя действия старухи. Наверняка она оттянулась бы и на мальчишке. Собрав всю волю в кулак, Цецерона обратилась к старухе, стараясь, однако, не смотреть ей в глаза:  

– Вообще-то мы к вам с миром. Простите, если мы не совсем поняли друг друга. Уверяю вас, все произошло случайно, непроизвольно... Умоляю, прекратите это издевательство над моим товарищем.  

Цецерона скосила глаза на корчащегося в муках Тристана.  

– Мы уже поняли вашу силу и власть. Готовы принести извинения за причинённые оскорбления. Да, Тристан?  

– Ммм... Угу... – согласился Тристан.  

Старуха пристально и очень страшно зыркнула на Цецерону, оценивая правдивость её слов. Потом зашамкала себе под нос и разулыбалась, не в силах преодолеть гордость от собственной победы над ничтожными пришельцами. Вроде наладился контакт. Тристана перестало рвать. Он в изнеможении валялся на окровавленной заблеванной траве и засыпал не в силах преодолеть навалившуюся слабость. Гунар пытался поднять его и подтащить поближе к космолету. Ничего не получалось.  

– Гроско, твою мать, очнись! – крикнул он другу с надрывом.  

Гроско вздрогнул и вернулся в реальность. Вдвоём они потащил Тристана к космолету. Флавия же, потеряв опору в виде локтя Гунара, очень красиво осела на травку, потеряв наконец сознание.  

Вернемся к более-менее дееспособной Цецероне, которую мерзкая старуха по-дружески подхватила под ручку и повела на прогулку по поляне.  

– Да, не трясися, начальница. Собярися, турыкать будем. Готова ай как? Че, неужто я страшная такая?  

– Нет, нет... Просто необычная вы, первый раз такую стра... в смысле, бабушку встречаю.  

– Ох, девка, дипломатка ты отменная. Бабушка – это ты ловко придумала, – старуха довольно поддернула крючковатый носом. Голос у неё сделался не таким противно скрипучим.  

Цецерона обрадовалась, что, кажется, нащупала слабинку у мерзопакостной старухи. На её тщеславие можно попробовать сыграть.  

Старуха тем временем обтерла руку о грязные лохмотья и протянула её Цецероне.  

– Прошу любить и жаловать. Баба Яга, собственной персоной я! – торжественно провозгласил старуха. – Будем знакомы.  

Протянутая рука повисла в воздухе, так же, как неловкое молчание. Цецерона никак  не могла  пересилить себя и пожать руку новоявленной знакомой. Рука была настолько заскорузлая, что казалось покрыта чешуей, ногти, а вернее, когти были длиной сантиметров по семь, загнуты и до ужаса грязные. Цецероне даже показалось, что под ними завёлся зелёный мох. Баба Яга все ждала рукопожатия, пришлось доставить ей это удовольствие.  

– Цецерона – Командир группы. – сказала Цецерона, подавив рвотный рефлекс, когда их руки соприкоснулись.  

– На кой хрен к нам на Землю? – поинтересовалась старуха.  

– Нууу... Ищем новые контакты с мирной целью...  

– С какой планеты такие мирныя будитя?  

– Да вы скорее всего не слышали, Афинарес...  

– Ды как же не слыхала. Очень даже слыхала. Те ещё мудаки-вояки. Ты мне не бряши, осерчаю.  

– Не вру я, бабушка Яга... Мы не в курсе были, что здесь жизнь продолжается. По нашим сведениям Земля не пережила последнюю катастрофу, всё живое погибло...  

– Так и есть, усе живые загнулися тогда...  

Баба Яга задумалась, вспоминая что-то своё.  

Цецерона забыла, что она боится и уставилась на старуху, удивлённым, не понимающий взором.  

– Как это "усе загнулися", а вы? Простите, бабушка...  

– Так я жеж ни хрена ни живая. Мы типа сказочные, то бишь выдуманные, пережили не одну катастрохву... Так то!  

– А этот с тремя головами?  

– Хтой то? А Змей Триголов что ля? Который, вашу деваху спиз...? Тож, не живой, ага...  

– Нам бы вернуть нашу Нанси, – несмело закинула удочку Цецерона.  

– Да, сам он отдасть... На фига она яму... Дурак позарился на кудряшки-попрыгушки. Он ведь как Змей-то? У яго природа взыгрывает порою, память генетичная. Яго пра-пра-пра... Тож Змеюки все из Горынычей здоровы были девок юных воровать да в жены принуждать. А, ежели какая девка не согласна – он её тут же заломает...  

–... Заломает? Как это?  

– Да по-разному, может пополам раздерет али башку откусит, а иногда...  

– Ладно, без подробностей, бабушка... Помогите Нанси вызволить, – Цецерона вложила в голос как  можно больше слёз.  

– Ну-ну, будя, будя... – кажется смилостивилась Баба Яга. – Слухай сюды. Подождём до утреца. Ежели не отдасть сам, нашлем на него Ивашку.  

– Кто такой Ивашка?  

– Да богатырь местный. У яго тож в крови девок несчастных спасать от погани всяческой. Все гоняет по лесам, по полям, ишшет, иде б девку какую спасти. Замудохал уже всех! Трандюк хренов!  

– Может сразу Ивашку, а бабушка Яга, не ждать до утра, а то вдруг Змей Триголов...  

– Дык можно и сразу... – задумчиво произнесла Баба Яга. – Не ровен час зачикипукает он вашу красавицу.  

От этих предположение Цецерону прошиб холодный пот. Она в бессознательно состоянии схватила старуху за руку и запричитала:  

– Бабусенька Ягусенька, зови быстрее Ивашку, зови, родненькая!  

Старуха запластилинилась совершенно от такой кучи ласковых слов.  

–  Ну-ка, отойди подальше, не ровен час зашибу.  

Баба Яга закружилась на одном месте, наращивая обороты и подняв вихрь травы, листвы вперемешку с комьями земли. Затем резко остановилась, засунула в беззубый рот два пальца, сложенные колечком, присела и свистнула протяжно и ужасно громко. Послышался размеренный звук цок-цок-цок и на поляну как будто с небес опустилось существо. Цецерону сообразила, что это было какое-то животное. Оно было очень статное, можно сказать красивое. Мощное мускулистое тело несли высокие сильные стройные ноги с копытами, которые и издавали этот чарующий звук цок-цок-цок. У животного была густая шелковистая грива, свисающая волнистым водопадом на одну сторону, и длинный пышный слегка приподнятый хвост. Глаза темно фиалетового цвета были большими и очень умными. Все ахнули от такой красоты и с восхищением застыли. Животное как будто знало свою прелесть, гордо вздернуло морду и издало интересный звук "Иии-го-гоооо".  

Цецероне жутко захотелось погладить сказочное животное по гриве и чмокнуть в щеку.  

– Так вот ты какой Ивашка! – с благоговением произнесла она.  

Животное повернуло голову и недоуменно посмотрело на Цецерону, тихонько игогокнув.  

– Да ты че, спятила?! Совсем дура что ли?! – озлилась Баба Яга. – Конь енто, богатырский, под богатырем, значится, Ивашкой ходит. Во принёс черт дурил непроходимых!  

– Не ругайся, бабушка, – пересилив вспыхнувшую злость на старуху, сказала Цецерона. – Отродясь таких животных не видела, у нас таких красавцев не водится.  

– Иии-го-гоооо, – конь довольно закивал головой и потянулся к Цецероне, выпятив толстые губешки.  

– Яблочка дай яму, яблочка хочет любезнай, – сказала Яга умильным тоном.  

– А у меня нет яблочка, – растерялась Цецерона.  

– Нууу, началось в колхозе утро, – засокрушалась Яга, – даже яблочка у их нетути. Чаво тада на Землю приперлися идиоты хреновы. Иди ко мне Сивушка-Бурушка, иди родной.  

– Простите, простите... – забормотала Цецерона, боясь разозлить старуху ещё больше. – Да как же мы про яблочки-то не подумали...  

Баба Яга вынула из складок своих лохмотьев грязный заваляный огрызок и протянула коню. Хоть бы не стал есть эту гадость, пронеслось в голове у Цецероны. Конь не стал, только презрительно фыркнул и отвернулся. Цецерона порадовалась.  

– От говнюк! Гребует! Ладнось, давай к делу. Скачи, голубчик, к Ивашке своему. Скажи, бабушка кличет, дело важное есть. Ну, давай, двигай.  

Конь зычно заржал, типа понял, и поскакал прочь цок-цок-цок.  

Вернулся Сивка-Бурка скоро. На спине он вёз огромного молодца себе под стать.  

– Вот и Ивашка! – с гордостью представила Баба Яга. – Ни какая-нибудь какашка. Да, Ивашка?  

Старуха захихикала, довольная своей дурацкой шуткой.  

– А то! – густым басом поддакнул богатырь, казалось, не замечая бабкинсом уставился на гостей шуточку.  

Он с интересом уставился на гостей. Взгляд голубых лучистых глаз Ивашки был по-детски наивен и прям.  

– Познакомься, Ванюш! – молвила Баба Яга. – Гости к нам с дальней планеты причапали и сразу в дерьмище вляпалися. Придурки, что с их взять.  

– Мы не придурки! – отчаянно возмутился Гунар.  

– Заткнись! – быстренько оборвал его Цецерона, предупреждал развитие скандала, на который их все время провоцировала Баба Яга. – Представь нас бабуленька этому расчудесному парню. До чего ж хорош!  

Ивашка гордо задрал нос, который итак у него по жизни никогда не опускаться. Любил он себя всего такого богатыря на богатырском коне. Румяные щеки Ивашки ещё сильнее рарумянились, по-девичья пухлые губы совсем выпятились. Весь он как-то раздулся, напыжился и загордился. Смотреть на него было смешно, но Цецероне было не до смеха. Время шло, а она ещё фактически ни о чём не договорилась со сказочными землянами. Что там делалось сейчас с бедной Нанси, оставалось только догадываться. Сердце Цецероны сдались от ужаса.  

– Энто Командирша ихняя, Цецероне стало быть, а прошше, муха Цеце.  

Старуха захихикала премерзко.  

– Ну и шуточки у вас бабусенька, – стараясь не выдать окатившей её злости на бабку, сказала Цецерона. – Давайте к делу!  

– Ага, ага... – баба Яга повернулась к Ивашке. – Короче, Ванюш, Змей-то, мудила хреново, хоть и Триголов, а бестолковый спасу нету, опять за своё взялся. Дефьку ихнюю зацапал да к себе уташшил чудо поганое. Прикинь?  

– Мразь! Зашибу! – бас Ивашки загремел над поляной и лесом с неподдельным возмущением.  

– Во, во, зашиби его, Ванюш! – с радостью подхватила Баба Яга. – А то ишь... распоясался! Морда наглючая, в смысле, три морды!  

– Да, Иван, вы уж зашибите его, пожалуйста, только на вас вся надежда, – вставила Цецерона просительным тоном и зачем-то состроила Ивашке глазки.  

Тот удивлённо воззрился на красивую пришелицу и вдруг покраснел, засмущался стало быть. Тут Цецерона  решила, что можно и поднажать.  

– Не сомневаюсь, Иван, что вы сделаете всё в лучшем виде, только нам бы побыстрее, а?  

Ивашка выдернул из ножен неимоверных размеров меч-кладинец, который, сверкая булатной сталь, взмыл над его головой, и с силой рубанул воздух.  

– Во, как я его подлюку зашибу! И вот так, и вот так! – Ивашка замахал из стороны в сторону огромным мечом, умело играя  богатырском оружием.  

Конь заходил под ним ходуном, зафырчал, проявляя нетерпение.  

– Так. Я с ним! – вдруг выпендрился Гунар.  

– Куды? Куды с им навострился, плюгавик? – Баба Яга задиристо и пихнула Гунара в грудь костлявой рукой.  

– Правда, Гунар, куды, ой, куда ты собрался? – испуганно уставилась на мальчишку Цецерона.  

– Туды! – передразнил Гунар, гримасничая. – Подстрахую, так сказать, богатыря, не помешает.  

– Подстрахуй, не подстрахуй, всё равно получишь... – бабка захихикала и скрутила фигу, сунув её Гунару прямо в нос. – Понял, хлюпик недоделанный?  

– Пошла в жо...! – выкрикнул Гунар, прежде чем Цецерона успела его заткнуть.  

Вся с таким трудом встроенная Цецероной дружба с землянами разом рухнула, благодаря несдержанности заносчивого юнца.  

– Чавой-то тут квакнуло?! – старуха начала приближаться к Гунару, страшно сверкая глазами.  

И быть бы беде, если бы не громкий отрывистый крик огромной чёрной птицы, с шумом опустившейся на высокую сосну. Птица вытянул длинную шею по направлению к Бабе Яге и заорала, махая иссиня чёрными крыльями "Кар-кар! "  

– Ох ты, ох ты! – отвлеклась от обидчика Яга. – Знать бяда с вашей дефькой приключилась, ой, бяда-бядишша! Неужто опоздали, затюлюлюкал её Змей!  

– Ваня, сделайте же что-нибудь! – в ужасе заорала Цецерона, перекричав черную птицу.  

– Вань, будь другом, возьми с собой! – Гунар вцепился в стремя, в глазах его была непомерная мольба.  

– Прыгай! – неожиданно согласился Ивашка.  

Гунар взлетел на коня сзади богатыря. Конь взвился на дыбы после того, как в бока ему врезались шпоры и под звучное "иий-го-го" умчал седаков из виду.. На поляне стало удивительно тихо.  

Из люка космолета показалось бледно зелёное лицо Тристана. Он до сих пор был в шоке от бабкиного колдовства.  

– Я... я тоже на помощь... – еле ворочая языком прошептал он и тут же снова заснул совершенно обессиленный.  

Баба Яга закатилась беззвучный смехом.  

– Во дурак-то, во дурак! Как я его? Крутотенюшки? – обратилась она к Цецероне, надеясь на похвалу своей мощной колдовской силищи.  

– Бабуль, да ты что-то очень круто с ним, – немного с укоризной произнесла Цецерона. – Пожалей его, а?  

Может, правда, он нашим помог бы чем?  

– Ну-ка, подь сюды. – Яга зацепила Цецерону под руку, повела в сторону. – Что-то я, дефка, не пойму тебя. На кой ты ентого хлыща к сопернице своей спосылаешь? Совсем что ля чокнулася, дуришша непроходимая?  

Цецерона да застыла, пораженная проницательностью Бабы Яги. Откуда она знает? А, ну да, она ж колдунья!  

– Так ведь я же вроде как Командир группы, я вроде как заботиться должна о каждом члене... – слишком неуверенно произнесла Цецерона, жутко покраснела, аж самой стало противно на себя.  

– Любишь яво? – заговоршечским полушопотом прогнусавила старуха. – Ну, откройси, не стесняйси. Бабушка усё понимает, бабушка хорошая. Мы ж подружаки с тобой. Ох, я страсть люблю всякие лав-стори!  

Яга пихнула Цецерону в бок, призывая выложить перед ней свою историю любви во всех подробностях. Цецерона взглянула на любопытную старушенцию и чуть не отшатнулись. Глаза Бабы Яги горели каким-то невероятным синим огнём. Страшно! Но обидеть бабку она боялась ещё больше.  

– Бабусь, давай попозже посплетничаем, – сказала она как можно спокойнее, – только очень прошу, перестань моего Тристана мучать, жалко мне его. По дружбе прошу!  

– Да не стоить он жалости твоей, милая! – с надрывом затараторила Яга. – Поскудник хренов, кобелина!  

– Не ругайся, бабусь. Сердцу, оно знаешь, не прикажешь...  

– Ох, как ты правильно сказала! Любовь зла, полюбишь и козла, так у нас говорять.  

Яга уставилась побелевшими глазами вдаль. Кажется, с неё сошёл приступ поболтать по душам с подружкой, в которые она самовольно назначила Цецерону.  

– Интересно, как там наши? – услышала Цецерона довольно бодрый голос Тристана.  

Она обернулась. Тристан спрыгнул на землю, был он свеж и бодр, изнурительное мучение исчезло с его красивого лица, щеки порозовели. Он превратился в самого себя. Цецерона несказанно обрадовалась. Она не удержалась, схватила Ягу за руку и прошептала одними губами "Спасибо". Старуха довольно зашмыгала носом-крючком.  

– А и то, как тама они, наши-то? – вторила Тристану Яга, обратив взор в потемневшее небо.  

А наших, Ивашку и Гунара, мчал со скоростью ветра богатырский конь. И мчал он их прямо к логову Змея Триголова, которое обустроил он в глубокой пещере Змеючей Горы. А пути  к той Горе для всякого любопытного заказаны, но только не для богатырского коня Сивки-Бурки. Несётся он, едва земли касаясь, храпит от предвкушении опасности, иогогокает переодически, сам себя подбадривая. Замечательный конь, сказочный! Богатырь Ивашка под стать ему. Лицо сурово, сосредоточенно, густые брови сдвинуты, мощная фигура – воплощение отваги и желания завалить обидчика красы-девицы, наказать заслуженно по самое не балуйся. Стало быть, летят, торопятся. Ориентир держат на самую высокую сосну, у которой густая крона в виде плоской крыши. А стоит та сосна на крутом утесе аккурат рядом с Змеючей Горой, где сам Триголов обитается по данным Бабы Яги. Ивашка тормознул коня, ласково потрепал по влажной от быстрого гона щеке.  

– Стоп, Бурушка родной! – пробасил богатырь. – Оглядеться надо, похоже, рядом мы уже с заветным местом.  

Конь послушно встал, как вкопанный. Гунар сполз, ноги враскаряку, прямо не делаются и, хуже того, не идут. "Как же я буду Ивашке помогать со Змеем сражаться? " – мелькнула у Гунара мысль, но он промолчал. Ивашка, не обращая внимание на раскоряченного Гунара, приподнялся на   стременах, приложил ладонь козырьком к глазам, осмотрелся.  

– Да мы, считай у цели, – пробасил деловито, повернулся к Гунару, который разметался на травке, отдыхаючи. – Сделаем так. Я погнал к пещере Триголова выманивать, а ты оставайся здесь в засаде, подмогнешь, в случае чего. Лады?  

– Ага, лады! – Гунара не пришлось уговаривать, его сейчас волновала только полностью отбитая задница и негнушиеся пальцы на руках, онемевшие от длительного напряжённого держания за веревочный пояс богатыря дабы не слететь с коня.  

– Славно! – утвердил свое решение Ивашка, подумав про себя, хорошо, что тощик-юнец не взялся возражать, видимо, сильно жопу начихвостил с непривычки.  

Конь призывно заржал, забил копытами, запросился вскач. Ивашка дал ему волю и, Сивка-Бурка помчался дальше радостный и счастливый. Гунар пристроил горящий огнём зад на прохладный мох и сомлел от блаженства. Веки стали слипаться. Как же он устал совершать подвиги, как хочется спать. Да чтоб вас черт драл богатырей неугомонных со всеми вашими Змеями, Триголовами, Бабкаежками и похищенными девками заодно! Гунар опрокинулся  в сладкий сон.  

– Ойюшки, мОлодец! – сквозь сон услышал Гунар нежнейший переливчатый голосок и с удовольствием подумал, что на него снизошла сказка.  

– Хорошенький какой и вроде ничейный. Заснул лапочка, похоже, умаялся сердечшый, – голосок переливался как прозрачный ручеек и Гунару хотелось, чтобы он никогда не умолкал.  

Что-то защекотало его по щеке, ещё и ещё. Гунар непроизвольно провел вялой рукой по лицу. Раздался смех, звучавший серебристый колокольчиком. Гунар вдруг понял, что это не сон и распахнул глаза. Прямо на него смотрели два огромных синих озера поразительно красоты и глубины.  

– Ой! – синие озера-глаза зажмурились. – Ой!  

– Ты кто? – прошептал изумленный Гунар.  

Обладательница самых красивых в мире глаз встала, отошла немного и поступила взор. Это была чудесная девушка, одетая в необыкновенный наряд. На девушке был нежно голубой пышный сарафан, весь в белоснежный оборках из тончайшего кружева, милую головку украшал синенький платочек, из-под которого гибким толстыми змейками на грудь спускались пшеничного цвета косы с вплетенными атласными лентами, завязанные на концах бантами. Но что наряд, вы бы посмотрели на лицо девушки. Абсолютно правильные, милейшие черты лица просто завораживали.   Глаз невозможно было отвести! У Гунара перехватило дыхание. Он в жизни не видел такой красоты. Гунар был очарован.  

– Кто ты? – повторил он шёпотом.  

Гунар протянул к девушке руку, дотронуться до кружевной оборочки на рукаве блузки, убеждаясь, что девушка реальная и произнес:  

– Я люблю тебя!  

Гунар удивился своей неслыханной смелости или дерзости и испугался, что девушка может обидеться. И вообще, он же Цецерону любит, кажется. Гунар быстро отбросил эту нелепую мысль, когда прекрасная незнакомка подняла на него глаза. Он забыл все на свете, весь мир сосредоточиться в этих синих-пресиних глазах и, Гунар тонул в них, тонул...  

– Я Царевна Несмеяна, – скромно сказала девушка.  

– Царевна? Как это? – удивился Гунар незнакомому слову.  

– Это значит, что я дочь Царя.  

Девушка вдруг заплакала. Слезы лились из её прекрасных глаз так обильно, что через несколько минут на траве образовалась целая куча насквозь промокших носовых платочков, которые девушка постоянно доставал из густых складок сарафана. Гунар подскочил к ней, не понимая, чем обидел красавицу, не удержался и обнял за трясущиеся плечики. Начал бормотать "Прости, прости, прости... " Девушка разрыдалась ещё сильнее, однако, не вырвалась из объятий, а доверчиво уткнулась Гунару в грудь и еле выдавила из себя между приступами рыданий: "Сейчас пройдёт". Гунар решил молча ждать, тем более, что ему было жутко приятно стоять с девушкой в обнимку. Наконец рыдания стали затихать и прекратились. Девушка высвободилась из объятий, стеснительно потупилась.  

– Ой, не сдержалась. Вот такая я Несмеяна, дура плаксивая.  

– И ничего не дура, – возразил Гунар. – Плакать никому не запрещается, если приспичило. Я просто испугался, что обидел тебя чем-то. А обидеть тебя я больше всего боюсь, потому что...  

– Потому что ты меня любишь? Да? – Несмеяна с надеждой посмотрела на Гунара и тихо добавила: – Ты мне тоже сразу понравился.  

От такого откровения Гунар оторопел. Возникла не ловкая пауза.  

– А давай поцелуемся, – как-то слишком просто предложила Несмеяна. – Только скажи сначала, как зовут тебя, молодец пригожий, и чьих ты будешь.  

– Зовут меня Гунар, я с другой планеты, Афинарес называется, далеко-далеко отсюда.  

– Так ты не принц вовсе? Или царевич какой? Ммм.. – задумалась Несмеяна.  

– Неет... – со страхом признался Гунар, понимая, что палится.  

– Ммм... – опять задумалась Несмеяна и внимательно пригляделась к Гунару. – Красивое имя Гунар, необычное. С далёкой планеты говоришь?  

Глаза её наполнились слезами и, о ужас, Несмеяна опять зарыдала. Гунар опять обнял её, нежно прижал к груди.  

– Какя же ты прекрасная, когда плачешь, – сказал он, вдыхая травянистый запах волос девушки.  

Несмеяна вдруг затихла. Она подняла заплаканное личико, нежно розовые губки оказались так близко. Гунар не смог удержаться. Чудо свершилось! Когда Гунар, млея от великого счастья, выпустил задохнувшуюся в поцелуе Несмеяну, он увидел, что девушка улыбается самой прекрасной в мире улыбкой. Он рассмеялся радостно и задорно, подхватил Несмеяну на руки и закружил. Что это? Звенит как сотня колокольчиков. Это хохотала Несмеяна, хотя теперь ей не особенно подходило это имя. Молодые играли в догонялки, целовались без удержу и смеялись легко и беззаботно... пока Гунар вдруг не вспомнил, зачем он здесь оказался и опечалился. Несмеяна засуетилась вокруг помрачневшего любимого. Пришлось ей всё рассказать и про космическую экспедицию, и про Нанси, и про Ивашку с Сивкой-Буркой. Гунар боялся, что Несмеяна опять начнёт пускать слезы, но ошибся. Девушке видимо понравилось быть не плачущей, оказывается, смеяться так забавно. Но надо было что-то делать. Где же Ивашка? Гунару стало совестно, что он забыл о друге, который, наверное, сейчас бьётся не на жизнь, а на смерть с поганым чудищем, вызволяя из плена его коллегу. Ах, как же не хорошо получилось!  

Гунар совсем попасмурнел, не радовала даже Несмеяна, которая  примостилась к нему на коленочки и заботливо гладила любимого по щеке. Что же делать, куда бечь? Мысли метались, путались, сбивались. Гунар не знал, что предпринять. Впору самому рыдать, как Несмеяна. Но все разрешилось само собой.  

– Гунар, дружище! – зарокотал знакомый бас. – Спас я красу-девицу, как обещал. Жениться на ней хочу. Прикипел к ней любезной.  

Гунар вскочил, кинулся к Ивашке, который восседал на богатырском коне, прижав к себе спящую Нанси. Живую и невредимую.  

– Цела, цела, красавица. Умаялась, спит теперь. Люблю её мочи нету, никому не отдам. Каждого зашибу, кто позарится! Моё!  

– Успокойся, Вань, конечно твоё, – быстренько поддакнул Гунар, – ты ж её спас, право имеешь.  

– Да, имею! Женюся на ней скоро.  

– Она-то знает, Вань?  

– Кто?  

– Ну, Нанси.  

– А то! Сама бросилась мне на шею. Жених мой, говорит, освободитель!  

– Со Змеем пришлось повозиться? – поинтересовался Гунар, которого все ещё мучала совесть, что не подсобил Ивашке в битве с Триголовом. – Я было хотел, да ты ж не велел высовываться, вроде как...  

– Не, не, я сам управился. Там и делов-то, один форс, типа Змей, типа о трех головах... Я ему только меч-кладинец показал, Змеюжина тут же уделался весь. Я ему: "Отдавай, пакостник, красу-девицу! ", сразу и отдал гаденыш трусливый. Да чего там, не люблю хвастаться.  

Ивашка смущённо опустил голову. Богатырь лукавил. На самом же деле было так. Ивашка, оставив Гунар в засаде, поскакал к пещере Змея Триголова и, как полагается, стал вызывать его на смертный бой. Вместо  страшного Змея из пещеры выползло отвратительное существо. Оно показало Ивашке ржавое кольцо и сказало, как бы похваляясь: "Моя прелесть! " На вполне правомерный вопрос, где Змей Триголов, существо с ненавистью зыркнуло на богатыря огромными глазами-плошками и уползло назад в пещеру. Ивашку чуть не стошнило от вида этой твари. Ну и противен же! Он сразу решил, что зашибет и его, как только со Змеем разделается. Вскоре из пещеры высунулась одна змеиная голова.  

– Выходи, падаль на смертный бой! – загремел богатырь раскатистым басом.  

Ему уже страсть как приспичило с чудищем биться, мечом порубать.  

– Погодь, Вань, – сказала голова. – Заходи в пещеру, сядем рядком, да поговорим ладком.  

– Предложение есть до тебя, Ванюш, – это уже вторая голова встрянула.  

– Деловое, – добавила третья голова со значением и подмигнула.  

– Не о чем мне с вами переговаривать, – заартачился Ивашка. – Ты, гадина, инопланетную красу-девицу спёр. На всю Вселенную опозорился. Это ж скандал межпланетный! Неее, не будет никаких переговоров. Бой и только бой смертный!  

– Да что ж ты,   Ваньша, дурак-то такой упертый! – сокрушенно покачал головами Змей. – Вон и Голлум мне подсказывает, что можно полюбовно всё решить, ежели правильно беседу построить.  

– Плевал я на твоего Голлума! – заявил Ивашка и состроил гордую мину. – Биться желаю и немедленно!  

– Зря ты так, Ваня, – укоризненно покачал головами Змей. – Голлум хоть и неприятной наружности, а все ж забугорный, мозговитый, стало быть. Он часто дело говорит.  

Из недр пещеры послышалось дребезжащее умильное "Моя прелесть! "  

– О! Слыхал. Жалко его. Он случайно у нас оказался. Когда Землю жахнуло, Голлума к нам занесло с далёких краёв заморских. Он у меня и прижился. А где ж ему ещё придираться с такой внешностью.  

– На хрена ты мне тут плетешь?! Сдался мне твой слизняк!  

– Вань, сделай одолжение, послушай его, не спеши биться, успеем, ежели чего.  

Иван не ответил, но молчаливо согласился. Змей поманил Голлума наружу. Выползло существо. Богатырь старался не смотреть на него только слушать. Может и правда чего дельное ляпнет.  

–  Ваша деваха вовсе не прелесть, уж будьте любезны. Вот прелесть! – Голлум опять показал Ивашке своё ржавое колечко и тут же быстренько спрятал его, подозрительно приглядевшись к Ивану. – Моя прелесть!  

– Да и хрен бы с ней! – заявил богатырь.  

– Ага, все так говорят, а потом цап-царап!  

– Не собираюсь я твою железяку цапать-царапать. Говори-ка по существу, а то щас зашибу вас всех к ядрене Фене! – в доказательство Ивашка выдернуть меч из годену5, и поигрался им.  

Голлум скукошился, прилип к земле, стал ничтожен и жалок. Только глаза стали злыми-презлыми.  

– Короче, деваха ваша не прелесть... это я уже сказал.  

– Ну! – нахмурил брови Ивашка. – Дальше что.  

– Нашему Змию она, как бы без надобности. Приснилась она ему, проще говоря.  

– На фига ж он её утащил тогда?  

– А-а-а, вот в том и закавыка. Гены взыграли. Увидал девицу, стало быть забрать её надо себе, чтоб потешиться.  

– Чего?!! – загремел басом Ивашка. – Он что, уже потешиться успел? Зашибу!  

– Тихо-тихо, – заблеял Голлум, – не успел, а если бы даже и успел, то ничего бы не сумел.  

– Как так?  

– А вот так. Продемонстрируй, Змеюшка, – обратился Голлум к Триголову.  

– Что ж ты, падла вонючая, выложил всё первому встречному-поперечному? – возмутился Триголов. – Это ж сугубо личное, интимное. А ты... Ещё и демонстрировать призываешь.  

Змей не на шутку разобиделся, угнулся всеми головами, набычился. Ивашке даже жаль его стало. Он спрятал меч в ножны, сказал:  

– Гены – это дело серьёзное. Понимаю. Ладно, не буду сегодня зашибать тебя, но девицу верни, да обещай, больше так не делать. Борись со своими генами как-то, Триголов.  

– Я так больше не буду... – законючил Триголов, головы при этом виновато зашмыгали носами. – Только ты это, Ванюш, тайну мою, позор мой... никому. Будь другом, лады? Я тебе когда-нибудь пригожусь, должок у меня теперь перед тобою.  

– Заметано! – пообещал Ивашка и сокрушенно вздохнул, заглянув по-тихому Змею под пузо. – Эхе-хе...  

– Славненький Ванечка, добренький, бесстрашненький богатырь русский... – увивался под ногами Голлум, не переставая нахваливать Ивашку. – Всё – то у него в порядочке по мужской части, девицы от него без ума...  

– Ну будя уже, будя, совсем захвалишь, – вроде поругался на Голлума Ивашка, а сам так и расфуфырился от неприкрытой лести.  

И понимал ведь, что брешет слизняк заморский, а все равно приятно, благостно. "Медные трубы" редко кого равнодушным оставляют, даже умных, даже дюже умных, даже президентов, да-да, их тоже.  

Дальше всё случилось молниеносно. Из пещеры выскочила Нанси, услышав громогласный Ивашкин бас. Она тут же оценила обстановку и незамедлительно кинулась к богатырю, ища у него защиты. И как увидел наш Ивашка  прекрасную Нанси, так и влюбился он в прекрасную Нанси. А уж, когда девушка с разлету ему на богатырскую шею кинулась со словами "Спаси меня от чудища проклятого! ", Ивашка вовсе жгучую любовь к ней испытал. Обнял красу девицы, прижал к себе, гнвны взором Змея Триголова наградил, крикнул раскатистым басом "Моё!!! " так, что птицы умолкли, Змей все три головы в кусты спрятал, а Голлум по земле распластался и описался.  

– Вань, давай считать уже, что спас ты девку, – сказал Триголова, когда немного в себя пришёл, – забирай её и валите восвояси. Да помни, уговор наш, слово богатырское дал, ага.  

На этом "смертельная битва" с проклятущим Змеем Триголовом закончилась, спасение девицы-красы произошло мирным путем, можно сказать. Оно и славненько. Дальше события развивались стремительно. Две влюбленные парочки взгромоздились на коня богатырского, и пустил я наш конь в обратный путь только резвые копыта замелькали. Причал Сивка-Бурка наших героев прямиком на поляну, где их встретили восторженными возгласами друзья. После пылких обнимашек Цецерона скомандовала:  

– Прошу всех членов группы подняться на борт. Есть серьёзный разговор.  

Группа удалилась решать свои вопросы. На поляне остались Баба Яга, Ивашка и Несмеяна. Остались в полной растерянности.  

– А вдруг они сейчас возьмут, да и улетят, – трясушимся голосом неуверенно сказала девушка и чуть было опять не превратилась из хохотушки в Несмеяну.  

Слезы поступили совсем близко, Несмеяна была готова разрыдаться и с надеждойтаращилась на Ивашку. Он и сам приужахнулся.  

– Да хрен их инопланетных знает, а ба? – обратился он к Бабе Яге за неимением никого другого по близости.  

– Да точняк смоются! – безапелляционно заявила Яга.  

Она была явно обижена, что её не пригласили на совещание.  

– Вот и будь после ентова добренькаю! Я им и так, и сяк, а мене щелчка по носу, не суйси, мол, бабка в наши дела инопланетныя! Дожилися! Пошла я отселя, ну их зараз к черту! Тьфу, блин!  

Яга заковыляла к своей ступе, бормоча под нос "А ешо бабулечкой называла. Ренегатша хренова! Погодь мне... Помянете ешо бабушку, покличите... только во вам, хренищще с маслом! " Старуха погрозила фигой в сторону космолета.  

Тем временем в космолете обсуждались архиважные проблемы – как уберечь Землю от нашествия афинарестян и как объяснить по возвращении отсутствие двух членов группы, Нанси и Гунара, которые в одну душу пожелали остаться на Земле с любимыми. Были споры, были крики, были слезы... Наконец-то договорились, даже поклялись, не заикаться, что Земля пригодна для проживания. Версию о никчемности масенькой планетки, которая якобы не представляет для могущественного Афинареса никакого интереса, решено было разработать в подробностях на обратном пути и зазубрить каждому члену группы назубок. Гунар и Нанси остаются на Земле. Легенда гласила – пропали без вести, потерялись по собственной глупости. Куда пошли, зачем, никто толком не знает. Не видели, не слышали, не заметили и всё тут. Это не должно было вызвать особых подозрений, обычный процент отсева в любой инопланетной экспедиции. Конечно, Командиру группы, то есть Цецероне, огромный минус и, возможно, крест на карьере, но Цецерона согласилась на это и заработала горячий поцелуйчик от Нанси в знак величайшей благодарности. Гунар прошептал скромное "спасибо", нно его глаза, полные счастья и слёз, сказали всё остальное. Цецерона испытала небольшой укол ревности, ведь мальчишка был совсем недавно без ума от неё. Эх, молодость, молодость, до чего ж ты переменчива!  

Цецерона задержалась на борту с Тристаном. Он взял её за обе руки и с нежностью заглянул в глаза.  

– Не пожалеешь потом? – тихо спросил он. – Это может плохо закончиться для тебя...  

– Никогда. – уверенно ответила Цецерона. – Теперь у меня есть ты, а всё остальное неважно.  

Он поцеловал её. Пошли к выходу, пора было прощаться и отчаливать с Земли.  

– А где бабуся? – удивилась Цецерона и тревожно огляделась по сторонам.  

– Обиделась она, – пробасил Ивашка, держа в объятьях Нанси. – Улетела.  

– Как улетела? Да что ж это? – Цецерона еле сдерживалась, чтобы не зарыдать.  

– Ща вернём! Ну-ка, Бурушка, скачи!  

Ивашка взлетел на коня, и тот рванул  во весь опор. Ягу нагнали и воротили. Она смущённо подсмаркивалась, когда Цецерона стала упрекать её за такой необдуманный поступок.  

–Да я ниче, домой че-то заторопилася...  

– Бабусь, ну нельзя же так. Чуть до инфаркта не довела, – продолжала поругивать Бабу Ягу Цецерона.  

Старуха смущалась, но была довольна. Несмеяна, глядя на трогательный сцену, настроилась реветь, да Ивашка запретил.  

– Запомни, – назидательно басил он, – ты теперь у меня Смеяна. Так что реветь ни-ни...  

– Кака Смеяна? – встрепенулась Баба Яга. – У ей законное имечко есть – Настенька. А Несмеяна это прозвище ейное, кода она слезы стала ручьями проливать по поводу и без. Короче, Несмеяна – кликуха её, а так она Настенька будет.  

Всем стало весело, но пора было расставаться. Пообнимались, поплакали и наши инопланетяне отбыли домой. Цецерона долго стояла у иллюминатора, глядела на быстро удаляющуюся Землю. Ею почему-то овладела тоска, Похоже, остальные испытывали то же самое, поэтому в космолете воцарилась тишина. Даже вечно бурчащий, всем недовольный Брагелло притих, просто бездумно пялился в монитор. Прощай, голубая маленькая планета Земля!  

Послесловие.  

СОЗДАТЕЛЬ внимательно оглядел всевидящим оком Вселенную. Интересное кино получается с этой планетой Земля. Похоже, она опять очухается, выкарабкается из небытия. Для начала регенерации разумного человечества на Земле образовались две ячейки, влюбленные парочки. Ну, что ж. Посмотрим.  

Не беда, что обе пары половинчатые, то есть наполовину состоят из землян, наполовину из пришельцев с другой планеты. Пришельцы прибыли с агрессивного Афинареса. Но в данном случае это нормально. Землянам нужна свежая кровь для успешного возрождения. СОЗДАТЕЛЬ знал все мысли и дела каждого  наперёд. У Ивана-богатыря родится сын, нарекут его Алёшей. Красавица Настенька, которая Несмеяной звалась, произведёт на свет доченьку Забавушку. Первые детки будут полукровки пока. От них пойдут другие детишки, много детишек, девки пойдут, мальчики... СОЗДАТЕЛЬ засмеялся. Он любил эту планету, как никакую другую и сам не знал почему. Любил и всё. Иногда она злила его, вернее населяющее Землю человечество, и СОЗДАТЕЛЬ, отчаявшись вразумить бестолковых людей, бросал Землю на произвол судьбы. Тогда с планетой случались всякие неприятности, а то и глобальные катастрофы. Почему-то в этот раз СОЗДАТЕЛЬ решил дать Земле ещё один шанс. Пока там будет восстанавливаться популяция людей, постараюсь оградить их от внешних неблагоприятных факторов, размышлял проникшийся добром СОЗДАТЕЛЬ. Он строго погрозил Сатурну, по вине которого чуть не погибла планета последний раз. Живите, чадушки мои, такие не послушный и такие любимые! Множтесь, процветайте. Живи Земля!