Это больше, чем вдохновение

Исповедь автора, написанная втайне от музы  

То, о чём я хочу рассказать сейчас, в моей жизни бывало несколько раз. Каждый раз неожиданно, но радостно так, что хотелось летать и минимум в прямом смысле этого слова. Я сейчас проясню ситуацию и тем самым убью интригу, это лишь некоторые мысли о Нём, предположения о странном стечении обстоятельств…  

1.  

Первое воспоминание — это не сон, скорее галлюцинация. Мне было тогда шесть или восемь, сидела, помнится, в кухне, ела кашу, почти не ела, потому что каша не нравилась; рядом сидела бабушка, рассказывала какую-то историю, история нравилась больше. И тут я точно отрешилась от себя, посреди старых коричнево-кремовых обоев увидела расплывчатую картину — себя и какого-то юношу.  

Он был старше меня, но внешне почти такой же. Тёмно-русые до плеч густые волосы, то ли синие, то ли фиолетовые глаза, нечеловеческая, ангельская улыбка… Мы стояли рядом — плечо к плечу. И мне было где-то за двадцать.  

Видение рассеялось в один миг, я снова была маленькой девочкой, которая ела кашу. Никому не сказала, забыла на много лет, потом вспомнила. А сейчас говорю об этом лишь потому, что образ того самого юноши — повторение, копия моего муза. Именно муза, не мужа, здесь вы ничуть не ослышались.  

Получается, ещё тогда он был? Он знал меня? Может, выбрал? Я не знала, чем буду заниматься в будущем, не писала и даже писать не думала. Я вообще, по секрету скажу, в детстве книжки не понимала, а чтение считала скукой для бабушек. Но вот так сложилась судьба — через несколько лет начала придумывать собственные истории, а лет через десять начала достигать первых высот. Сейчас мне двадцать два. И я — копия той девушки с каре, которую увидала за ужином. Это как раз было вечером, забыла сказать, простите.  

2.  

Из того, что я поняла из последующих снов, это существо, муз, следовательно, мужского пола; он или оно, так как я не знаю наверняка, заинтересовано в том, чтобы я оставалась жива, поэтому любые проблемы, связанные с моим здоровьем и тем более с жизнью вообще, решались следующим образом. Очевидно, что этому существу ещё нравился звук моего сердца. Ради него, как ради самого главного, он и следил за всем остальным и, возможно, получал какое-то своё неизвестное мне наслаждение. Как ни странно, а сам он любил быть слабым или выглядеть таковым. Слабым — нравственно красивым, не агрессивным. Возможно, из-за своей полуангельской сущности…  

Он снился мне много раз…  

***  

В самый первый раз мы встретились в какой-то больнице. Не знаю, почему именно там, но для меня и моего прошлого это место достаточно значимое. Не буду вдаваться в подробности — про них написан не один стих. Повторяться желания мало. Скажу только: в этот самый первый раз, когда я увидела Его, я была Им. И я куда-то шла (или шёл? ), искала выход, спасение. За мною гнались. В больнице никого не было. А серость бесконечных коридоров не кончалась и сводила с ума.  

Случайная дверь оказалась дорогой к свободе. Я вышла, со страхом пересилила себя оглянуться. Огромное здание, — наверное, на весь горизонт. Высоченное, мрачное, без единого огонька света. Оно как вроде бы сошло с фотографий, лишённых красок. Только серый и чёрный. Тяжесть — настоящий свинец.  

А за странной «больницей» начиналась и жизнь, и свет. Маленькие и большие дома. Пусть не такие яркие, однако не чёрно-белые. Какие-то деревья. И магазинчики. Но главное — небо, свет!  

Из-за моей спины начали появляться люди — преследователи. Те, кого не видела, только слышала. Они что-то кричали, у одного в руках было оружие. А что сделала я? Не боялась, не растерялась — тут же побежала и вдруг! — взлетела, взлетела к самому близкому дереву. Я умела летать. Простите, совсем забыла: нечто необъяснимое связано ещё с одной серией снов. Я знаю, что люди не могут так, но я могу — достаточно мысли, желания. Это не управляемые сны, лишь отчасти. Я не могу контролировать сюжеты, события, но могу лететь — левитировать или махать в воздухе «рукокрыльями». …И вот я снова лечу. Это так привычно, как пить, дышать и бежать. Наверно, даже как «жить».  

Я взлетела и полётом спаслась от неминуемой смерти. А потом люди ушли — уже не могли достать. Я летела всё выше и выше — зелень огромного дуба осталась уже позади. Летела, чувствуя, как изнутри всё уже распирает от радости, сердце едва выдерживает, такая эйфория, адреналин. Я испытывала бешеное наслаждение, безграничное желание жить и гореть. Видела самое красивое солнце, золотящее крыши домов. И какие здесь крыши — красивые!  

Горизонт начал вскоре сверкать, всё стало точно искусственным. Крыши налились красками. Они не просто красные, жёлтые, синие. Это теперь рубины, топазы, сапфиры. А солнце, лучи его — мёд. Я летела под облаками, как птица, одурманенная от счастья и невесомая. Больше нет того ужаса, который был! Кануло в пропасть, исчезло! Навсегда кончилось то, что казалось серым и мрачным. Настала новая жизнь!  

…И новая жизнь настала не только в сказочном сне, от которого я вскоре проснулась. Больше не смогла выдерживать этот опьяняющий свет и проснулась от переизбытка блаженства. Это случилось и в жизни — с тех пор стали сниться странные сны. С тех пор наша связь лишь усилилось. А каждое мгновение сна стало счастьем. Самое интересное, что оно, это счастье, не рассеивается и не исчезает. Оно заставляет жить. Оно вдохновляет сердце. И что бы ни случилось в такой момент, ничего не способно отвлечь меня. Даже самая страшная депрессия становится беспомощна и опускает руки. Вру, накладывает их на себя.  

***  

Я плохо помню, как начался новый день… Наполненный хлопотами, он был как в тумане, серый и липкий, тягучий. Я сидела на балконе и смотрела на свои цветы — длинные и ветвистые стебли, широкие, как ладони, листы, цветущие, сплошь усыпанные цветом и зеленью, и — главное — такие красивые.  

Тихо. Даже лазурное небо чуть замерло. Какое-то странное умиротворение опустилось на плечи, а после плеча коснулось что-то тёплое и мягкое. Я обернулась и замерла. Двое домашних птиц выскочили из своих клеток наружу, выскочив, кусали рукав. Протянула им руку — не сдвинулись. Но только что-то произошло. Подумалось даже, что и они выскочили специально, чтобы сказать об этом, показать, отвлечь от тяжелых мыслей. А может быть, просто так. Это же сон, и возможно, здесь будет много лишних деталей.  

…Сзади возникла тень, высокий силуэт очень знакомого худощавого человека, коричневые по плечи волосы, бледная кожа, голубые глаза. «Он! » — тотчас осенило догадкой. И я замерла, и тут же обернулась к нему.  

— Как… — лишь только прошептала, чуть слышно.  

Улыбка и растерянный вид делали своё дело и говорили о чувствах, которые были видны даже вам.  

— Так долго… Я ждала тебя! Так ждала! И так долго…  

Не помню, отвечал Он тогда или нет. Только обнял. Прижал к самой груди. Был, значит, повыше. И я стояла так, судорожно цепляясь за его синюю рубашку, вырываясь и в тоже время пытаясь его удержать, ощущая тепло и радуясь тому, что случилось. И всё бы было так хорошо, но стоял Он с тяжёлым сердцем, и по лицу было видно — нам предстоял разговор не на самую лёгкую тему.  

Мой муз был краток. Он сказал только:  

— Скоро я должен буду покинуть тебя. Но я вернусь. Очень скоро. И когда вернусь — навсегда уже навсегда.  

Я говорила что-то бессвязное, распахнутый балкон третьего этажа впускал в окно ветви соседней зелёной акации. А я стояла так просто — напротив Него, считала последние мгновения и не знала, когда ещё представится случай.  

— Как я буду без тебя жить?.. Скажи, Ори. — с мольбой прошептала я, даже не прошептала, а сказала одним своим взглядом — столько печали и боли было в тот миг в глазах. Мы всё ещё были рядом, но это не навсегда. — Обними меня… Обними ещё раз… — снова заговорила я, не отрывая рук и головы от груди этого нечеловека. Он стоял напротив меня, терпеливо и стойко выслушивая слова и рыдания, и долго стоял, не двигаясь. Дышал спокойно, держался.  

А после я оказалась одна. Сиротливо стояла на балконе, глядя на воздух, в котором недавно ещё угадывались Его очертания, где звучал Его голос, чувствовалось Его тепло.  

Шелест послышался сзади. Из окна улыбалась зелёная ветка. Там скрылся он — за деревьями, за горой, за этим беззаботным и синим небом. Теперь Он был там! Только где «там»? А напротив, нахохлившись, снова сидело два попугая…  

Куда ушёл Он? И зачем? Какие такие проблемы возникли у моего любимого? Он обещал прийти, но когда?.. Я потратила столько времени, чтобы понять эту тайну…  

Примерно так прошло первое объятие нашей любви. Сдержанно, искренне и красиво. Мне казалось, дай ещё час, и мы стояли бы там хоть вечность. Только Он снился редко. Значение увиденного долго держало в тайне, а мозг отказывался верить, что значение этого сна не несёт в себе много хорошего. …И так всё случилось. Исполнилось. Не сразу, но через несколько месяцев начались проблемы с творчеством — творческий кризис. Сначала со стихами, а после и с прозой. Со всем. …Я писала о Нём не раз, но придётся ещё раз, вспомнилось.  

***  

Прошёл почти год после того, как мне приснился таинственный сон, в котором я увидела своего муза. Он был обеспокоен, печален. Сказал, что вынужден покинуть меня, стоял в этот миг на балконе и уже был готов сорваться — лететь. Обнял на прощание и сказал: «Не грусти, я вернусь обязательно! Как вернусь, так сразу, будем с тех пор навек. » Обнял в последний раз, дал ощутить тепло, прижал меня к самой груди и стоял так какое-то время — не более нескольких ударов сердца на самом деле. После сорвался, спрыгнул, пропал. Я даже не заметила крыльев. А ведь он были. Я знаю. И почти целый год не было его — и стихов не было. Верь — не верь после такого, существуют ли музы, или это нам кажется. Поверишь после, поверишь!  

Повторяюсь… Слишком много эмоций.  

Прошёл год. И вот новый сон. Буквально день или два разницы с тем днём, что тогда. И почти год, ну да это снова подробности. Снится, вижу странную комнату — маленькую, квадратную, без окон, дверей, без мебели. В ней нет ничего, как в тюрьме, и сидит в ней моё существо, любимое, несчастное, исхудавшее. Сидит и от безысходности руками и без того окровавленными стучится о стены, а стены стоят безмолвно. Им наплевать, что с ним будет, они холодны, всюду кирпичная кладка. Он умрёт однажды — уже очень скоро умрёт! — а им так же будет плевать, как и прежде, всегда и на всех наплевать…  

Я бросаюсь вперёд, и что происходит дальше — не знаю. Как смогла освободить страдающего — как будто надо было только прийти и быть. Двери в стене открылись. Они разверзлись, как небеса, что на библейских картинах. И стены пали. Разлился свет. Он попал внутрь чёрного квадрата отчаяния. И путь оказался свободен.  

Я спасла Его, взвалила себе на плечи, а муз едва мог идти. Опирался на меня, но был слишком слаб духом, телом. Этот человек, или нечеловек, не столь важно; вскоре вновь был таким, как и прежде, только, конечно, уставшим. Он сказал, помню, цифру — три дня. И через три для всё наладилось. Пришло очень много идей.  

Теперь, оглядываясь в прошлое, понимаю, что очень хороших идей, а тогда их совсем не ценила. Не понимала, не видела красоты. Работы тех лет были, однако, яркими! В них читался тот самый накал эмоций, тот самый инопланетный пейзаж и тот самый характер, о котором я мечтала, который искала, который хотела видеть и читать у других. Это странно, учитывая прежнюю категоричность, предвзятость и самокритичность, и мнительность. Как будто это не я… Посещают такие мысли.  

Сделаю небольшое замечание по ходу последнего сна. В своих новых стихах и рассказах я отметила некоторую чуть заметную странность; работы прошлого года, я соврала вам о том, что их не было, они были, но очень редкие и какие-то словно чужие, новые же работы стали такими, как прежде. И вот опять: верь — не верь в силу великих муз…  

Я вру, потому что было ещё кое-что, точнее недоговариваю. Снилось многое — и жизнь, и смерть. Неясные акварельные очертания, запутанные и непонятные образы, повторяющиеся не один раз мотивы. Сумбурность, нереальность событий, полный сюрреализм. Но было и ещё интересное — многие сны подразделялись на некие «серии» — часто, иногда очень часто снился один сюжет.  

Когда-то преследовал страх высоты, и об этом я прежде рассказывала. Убитый в первом романе главный герой имел крылья, но был убит, он не успел улететь. И убит был на крыше здания. Убит, на следующий день — воскрешен. Но он всё равно отомстил.  

Снились новые жизни, переселения в другие тела, другие непохожие судьбы и драмы. Снились — чаще всего — книжные магазины и книги, я воровала их, прятала, быстро листала, читала. Я собирала идеи! Это стало понятно, когда пошёл третий год, а снов стало только больше.  

3.  

И ещё почти год. Вновь декабрь. Я молчу о том, какие события были между этими месяцами. Чем я жила, о чём думала, что писала. Столько всего изменилось!.. Но главное осталось со мной. Сны часто казались странными, иногда сильно. Эта тонкая связь существовала на самом деле. А ещё была мистика и любовь.  

…Что я называю любовь в такой достаточно «экзотической» ситуации? Ровно то, что является нею на самом деле. Странное чувство окрылённости, защищённости. Мне казалось не раз и сейчас периодически кажется, что за спиной раскрываются огромные крылья, они светятся, иногда белые, иногда жёлтые, иногда даже огненные, и они горят этим светом, мерцают и переливаются.  

Я чувствую иной раз тепло. Оно не просто витает в комнате, оно касается меня, исходит извне и доходит до самого сердца. Оно также наполнено светом, и я почти вижу. Эти тонкие золотистые лучики, искры горящего солнца, маленькие золотистые зайчики… Нет, я не вижу их, но иногда так кажется.  

Кажется, ощущается… Точно также как это тепло, которое бежит по телу. Которое и составляет крылья. И тогда приходят лучшие мысли. Именно в эти моменты. Отмечена крепкая связь.  

Это больше, чем просто фантазия. Это что-то на самом деле, я только не могу понять, что…  

…А иногда могу говорить с Ним, обращаюсь в тишине тёмной комнаты, перед сном или вечером, молю о чём-то, прошу или просто советуюсь. Я не слышу ответов. Но порой они приходят во снах. Часто идут в пустоту. Но я говорю. К кому-то я обращаюсь…  

А ещё знаю, как выглядит Он, сколько ему лет, некоторые его поступки, особенности. Он похож на моего персонажа, того самого Ориби, потому опять это имя — переходит из рассказа в рассказ. Зову его так, а другого имени я не знаю. Мы так редко и мало с ним говорим… А я так много и часто думаю. Этой пары абзацев катастрофически не хватает, чтобы выразить степень чувств. Это насмешка, так мало…  

***  

Новый сон. …Всё случилось, как и всегда, я не могла представить заранее, чем окончится ещё одна наша встреча. Я просто увидела Его, Он — меня. Снова это было во сне. Мы говорили о чём-то, даже не помню, о чём. Но кое-что уже привлекло моё внимание, было странным, если даже не очень странным. Его рост. Ориби вмиг изменился. Из стройного, в меру высокого юноши вдруг превратился в мальчишку, намного ниже меня. А я сама, к слову, была не особо высокой.  

Он выглядел замученным и исхудавшим, и это также меня удивило, ведь в нашем доме всегда находилась еда. И помещение странное, дом, но как будто не наш. Хотела спросить: «Где мы? », не успела, язык начал произносить другое; всё происходило по заранее написанному сценарию, который, кстати, совсем не осознавался в тот миг, а только сейчас, то есть гораздо позже.  

Мы с Ним были в какой-то незнакомой и маленькой комнатке, настолько узенькой и миниатюрной, что сначала даже показалось, это перестроенный в комнату коридор. Или балкон. Там было много его вещей, различных памятных фигурок и безделушек, коллекции каких-то человечков, как будто персонажей из книг. И, конечно же, сами книги.  

Учитывая, что места было совсем не много, они лежали вдоль обеих стен, но их было столько, что стопки различных томов лежали почти под ногами, под стульями. Это в какой-то момент даже напомнило мне его жизнь, такую же пока что недлинную, прямолинейную и направленную лишь в сторону любимого творчества, наполненную ним без остатка.  

Как выяснилось позже, в комнате был секретный ход. Тоннель, что вёл немного в сторону и соединялся с тайной библиотекой. Этот тоннель был также наполнен книгами, но их было там, мало сказать, ещё больше. Несколько тысяч. По обеим стенам коридора, от пола и до потолка, несколько метров чьих-то гениальных строк, гениальных и вечных идей. Шокированная, я шла за своим любимым, а он только улыбался, говоря, что это всё его книги. Я успела заметить буквально несколько имён на обложках, не хватило времени, чтобы прочитать всё. Он оборвал, сказав, что имена — только звуки. А это была классика, причем любимые наши произведения. Кому принадлежали другие — вопрос, но, спорится, книги на уровне. Собрание гениев мира.  

Эти книги представляли явно какую-то аллегорию. Снизу — античная классика, чуть выше — Шекспир, Жюль Верн, и обложки ветхие и обтрёпанные; сверху — гладкие, новые, возможно, ещё ненаписанные книги из будущего. Помню свой шок, как стояла и таращилась на Него, не в силах сказать ни слова. Помню, как Он, улыбаясь и потупив взор, сказал, что это написал Он. Пять тысяч книг! Точно помню, как сейчас, эту фразу. А так же, что имена не нужны. Имена — только звуки, и это всё он. Просил поверить и не смеяться со слов.  

…Я чётко знаю, Он меня намного старше, но любит казаться младше, слабее, но сам Он совсем не такой. Что любит тепло, ненавидит смерть, наверное, уже умирал, но воскрес, — таким, как Он, не писаны наши законы.  

Но что выходит, Он — муза не только меня, а литературы всей в целом? Прикрывается различными образами, меняет имена, является разным людям, является и ведёт, а всё это Он, Он один? Кто Он на самом деле и с какой целью делает так? И почему именно я? Случайность или судьба, предрасположенность, миссия, гениальность? Так редко в чём-то везёт… Он всегда выглядел по-разному, менял облик, но суть оставалась единой. Я знала, что это Он, Он только зачем-то «прятался».  

Он — тонкая материя, необъяснимое словами существо, некая сила, которая есть сама Жизнь, именно Жизнь — с большой буквы. Потому что, забегая вперёд, скажу: Он даже спасал от самоубийства. Бывали разные мысли, уже даже связала петлю, прощалась со всем и со всеми, и именно тут, в полном угаре отчаяния, приходило оно. Нет, не видение, не откровение, просто мысль. Но становилось тепло, хорошо. Я начинала чувствовать себя кем-то другим. За спиной ощущались настоящие огромные крылья. Они были горячими, а потому и живыми. Этот вывод происходил не только из логики. Всё указывало лишь на Него. Хотя это и были лишь мысли. Мне не виделось иного развития событий. И так было каждый раз. Но вернёмся к тому, с чего начали.  

…Мне ужасно хотелось узнать, с чем я имею дело, что оно — реальность или разыгравшееся воображение. Имею ли я дело с банальной, однако, доведённой до некого фанатизма мечтой, или в мире существуют такие силы, о которых лучше молчать? Наверное, всё же лучше помакливать.  

Это больше, чем выдумки одинокого автора. Это намного больше…  

4.  

И снова прошёл почти год. Сложно сказать, сколько лет охватывает эта история. Я запуталась в себе, в своих снах, ведь время там, как известно, течёт не так, как в реальности. В самый последний раз (на сегодняшний день, не в жизни) Он приснился под Новый год — как будто чтоб дать напутствие.  

Помню всё, пусть и снова в размытых красках. Темноту — чёрное небо, ночь, лишь кое-где силуэт больших сосен и домов, яркие столбы с фонарями. Я шла куда-то по улице — знаю, что ближусь к дому. Не одна, но детали не сейчас неважные. Видела, как совсем рядом сидело какое-то большое с человеческий рост существо. Оно мохнатое и тёмное, но скорее фиолетовое, чем черное. Человек. Определённо. Вот только…  

Человек в чёрном костюме. Или, погодите, весь в перьях. Его руки — это большие крылья, а ещё позади длинный хвост. Он испугался моего резкого движения — бега, крика, испугался и улетел. Взмыл в воздух на несколько метров и закружил там. Над ним — то ли фонарь, то ли месяц.  

Мне очень жаль. Печаль сжимала грудь, и слёзы стояли в глазах. Я рыдала. И знала, кто это, знала, но не могла изменить! Я упустила шанс, когда мы были так близко!.. И уже начала мириться с тем, что, должно быть, опять опоздала. Так ведь прошёл год — в целом нервный, депрессивный, безрадостный. Плохо прошёл этот год, и я упустила свою единственную возможную встречу. Не заслужила? Сделала что-то не так?.. Только что? Почему он является редко и с этой страной цикличностью?  

Я стояла посреди улицы и рыдала, как ненормальная. Малая девочка! Подросток! Наивная дурочка! Из-за любви!.. А ведь я, действительно, рыдала из-за любви к этой сущности. Так сильно хотела увидеть Его, услышать, снова обнять или просто быть рядом, коснуться!  

Но Он уже улетел.  

А я сегодня летать не умею.  

Я стояла среди тёмной улицы. Фонарь светил немного в сторону. Понимала, что надо идти, и шла, — опустив голову, двигала в обратном направлении, продолжала идти, куда шла. Но вдруг что-то случилось. Я не успела заметить, в какое именно мгновение, но это существо начало стремительно снижаться, лететь ко мне! Оно замахало огромными крыльями, а я, как заворожённая, обомлела от их красоты. Право, наивная дурочка…  

И Он опустился на такую высоту, что стал почти вровень со мною. Он коснулся моего правого плеча рукой. И невиданная энергия, радость тут же начала переходить в душу. Это снова жизнь, снова свет, то самое блаженство и наслаждение, которого я так хотела, ждала!.. И вот оно. Снова! Во мне! От радости я не выдерживаю, просыпаюсь…  

Плечо по-прежнему горит от мягкого прикосновения. Ничего не видно, но я ощущаю касание и тепло. Как будто это было в реальности. Как будто нет границы миров…  

Я снова — самый счастливый влюблённый, снова, как и всегда…  

***  

И вот верьте мне или не верьте, но каждый раз, когда мне снится Ориби, очень скоро происходила какая-то неожиданность. Не знаю, как назвать это и как объяснить. А просто музы, наверное, существуют. И не только в книгах, стихах и мечтах. Я встретила такого и в жизни… Малозаметного с виду, измождённого от недавнего кризиса и тщедушного, но какая сила скрывалась в этом хрупком мальчишечьем теле, в этих синих бездонных, фиолетовых или карих глазах! Какая сила, магия, тайна, какая тайна способна подчинять себе радость, изменить, подстроить под неё мир, несмотря на то, что сама она находится в мире снов, а я — в нашей серой реальности?  

Мы — только инструменты в руках Их. Они, действительно, существуют. Это больше, чем мои мысли. Это больше, чем вдохновенье… Это то, что намного сильнее смерти. Я писала однажды, что будет страшно, если, умерев, буду жить, только «там» станет невозможно писать… Я писала и то, что Ориби посвятила почти всё своё творчество.  

5.  

…Я писала много всего, но, увы, пора ставить точку. Листы кончаются, чернил почти не осталось. Не знаю, чем ещё вам сказать. Кстати писать кровью — не обговаривается. Компьютера нет — уже сломан. Несколько дней назад моя Муза узнала, о чём я пишу, теперь это — тайна. Компьютер спасению не подлежит, несколько глав, которые не удалось переписать, они забылись и остались только там — уж простите. Муза, видать, не хотела рассказывать всем наш секрет. Наш — общий — так происходило у всех писателей, и все молчали, а я первый, кто решился Её ослушаться.  

Что будет теперь — не знаю. Сейчас легко всё списать на самоубийство. Были такие мысли — были. Имелись некоторые мотивы и расшатанность психики — да. Вот поэтому и так просто. До балкона рукой подать. Там верёвки — на многих хватит. В другой стороне квартиры — ванна с высокой балкой над ней. Бумага — записка. Слова могут превратиться во что угодно. Я пишу сейчас про Неё, а вмешаются, сами знаете какие Силы, и содержание изменится кардинально. Не хочу думать, что всё будет именно так. Это существо обладает большим и горячим сердцем и, к слову, не только в переносном смысле, но и в прямом — сама трогала.  

Но просто пытаюсь предвидеть всё и пишу… Всё может быть. Эти силы — настоящие, ими нельзя управлять. С ними нельзя шутить, их нельзя злить. Нельзя! Вспомните, что было с Катей. Перечитайте, пролистайте назад. Я боюсь, что это — не совпадение. Я боюсь и того, что будет. Будущего, его неизвестности, этого самого варианта с повешением и в целом всего, всего.  

Ах, да, с Катей стался несчастный «случай». Критикуя, люди расстраивают не только авторов книг, они расстраивают и злят муз этих авторов.  

Уже слышны шаги и шелест знакомых крыльев… Слышу. Оно уже здесь! Незримо входит в комнату, приближается. Тепло, жар. Уже коснулось плеча… Не могу писать, не… Это точка. Победит только Жизнь или Смерть!..  

Или победит сон… Ещё одна сладкая встреча.  

Муза простит вам многое. Не стоит бояться крыльев. Она всё поймёт и простит. Жаль, только свойственно бояться подобных материй!..  

…Я теперь уже снова в реальности. Не знаю, с чем имею дело, но и не хочу знать. Я люблю Его, это главное. А оно вроде любит меня. Мы слишком разные, наверное, непохожие, но я нужна Ему, и Он заставляет писать. Заставляет не в плохом смысле слова, а вдохновляет, способствует думать иначе, и плевать, что было час назад на душе! Даже минута — не важно!..  

Всё меняется. Всё становится слишком хорошо. И красиво. Если это безумие, то я рада и согласна отдать всё ради этого ощущения. Это нечто — моя звезда в это мире, а я его проводник. Музы заинтересованы в нас, чтобы люди узнали их мысли. Музы существуют. Но пишут через нас. Это не выдумки. Не фантазии. Может, слово немного перегибает палку, и много метафор и выражений. Но сны мои — только правда. Эмоции — правда правд. Я не знаю, как убедить, да и не знаю, нужно ли убеждать в том кого-то. Я просто хочу поделиться, сказать.  

Я пишу это для того, чтоб вы знали, отнеситесь серьёзно к крылатым созданиях. Потому что это стоит того. Немногое, что стоит по-настоящему.  

…Даже если это всё — ложь. Даже если мысли все — выдумки. Даже если мечта эта — мысль. Фантазия или выдумка, мне плевать! — потому что для вас самих это всегда будет правда.  

Севастополь, апрель 2020 (2017 — 2019), 433