Самоизоляция или Сиди дома, а то продует

Самоизоляция или Сиди дома, а то продует…  

Славик долго не мог заснуть, завтра предстоял тяжёлый день, нужно идти в магазин, в доме, почти, закончились продукты. Провели с женой ревизию, полпачки макаронов, сиротливо стояли на пустой полке в шкафу, пакетик сухарей, которые сами высушили в духовке, когда срезали заплесневевшую корочку с буханки и две банки шпротов на самый-самый «чёрный день». До отведённого президентом сроком самоизоляции оставалось один месяц и двадцать восемь дней. Всего-то, ведь держались же четыре месяца и целых три дня, если бы не дети, то могли бы с Катькой протянуть неделю.  

Вспомнил, как всё начиналось, как заранее в магазинах стали пропадать спички, соль и гречка, а в аптеках маски и перчатки. Но хитрая Катька заказала заранее у китайцев, на «Али», даже успели получить большую коробку перчаток и масок. Как бежали с ней к открытию в магазины, стараясь первыми набрать побольше гречки и соли, относили всё домой и бежали обратно за макаронами, тушёнкой и консервами. Все свободные полки были заставлены дешёвыми консервами, в коридоре стояли упаковки муки, гречки, макарон, перловки, риса и манки. Пришлось купить большой морозильник, который набили замороженным мясом и полуфабрикатами. Холодильник был забит колбасой и сосисками. В ванной плавали живые карпы, на всякий случай. Чтобы не пустить в дом заразу, оконные проёмы заклеили плёнкой и сверху плотной тканью. Поставили мощную вытяжку со сменными фильтрами, а на случай, если придётся вдруг выйти на улицу, сделали в коридоре за дверью тамбур, отгородив от квартиры тяжёлой полиэтиленовой шторой. Семейство Обсосовых было готово к полной самоизоляции на полгода, как просил президент. На случай перебоев с водой в проходах стояли девятнадцатилитровые бутыли и пятилитровки, но это на «чёрный день», пока вода в кране была, а большой магистральный фильтр, который уродовал внешний вид кухни, обеспечивал семейство чистой водой, почти без примесей. В последний рабочий день, Славик вынес с родного завода шесть противогазов и армейский костюм ОЗК, на всякий случай. В памяти ещё жива была пандемия двадцатого года, когда народ закрыли на карантин на два месяца, а тем, кто не смог запастись продуктами, приходилось бегать в магазин и они умирали на улице. Но тогда, слава богу, пронесло. Обсосовы выжили, терпели, варили Геркулес на воде и уже присматривались к Жучке, дворняжке, которая жила в семье, на предмет сварить из неё суп, но…, сказали, что карантин закончился, и собака осталась жива, а когда открылась дверь, то просто убежала на улицу и больше не вернулась. Она, наверное, решила, что лучше умереть от голода на улице, чем быть съеденной людьми, которых она считала своими друзьями.  

Тогда, говорили, что китайцы стали есть летучих мышей, от них заразились короновирусом, который унес жизни многих людей на Земле, по одним данным полмиллиона, по другим треть населения.  

И вот, через пять лет новая напасть, китайцы сьели всю саранчу, воробьям нечего стало есть и их стаи полетели покарять просторы Сибири и Крайнего Севера, терроризируя Норильск, Сургут и Певек своим нашествием, а их место заняли вороны. Китайцы стали есть ворон, и заразились от них вороновирусом., пандемия которого вот-вот должна была обрушиться на нашу многострадальную родину.  

Параллельно, почему-то рухнула экономика во всём мире. Нефть подешевела, доллар вырос, вслед за нефтью почему-то опять подорожал бензин, за бензином продукты, а зарплаты упали. Президент не захотел вводить ЧС, тогда бы всё на себя должно бы было взять государство, но… нефть подешевела. Невнятное бормотание про какие-то кредитные каникулы, беспроцентные кредиты, которые никто не смог получить, потому что у банков на это счёт свое мнение, работодатели, которые должны платить из своего кармана работникам, которые не хотят работать, чтобы не накалять обстановку…  

– Сидите дома, чтобы не продуло, – сказал президент на всю страну и все послушно сели.  

И они сидели. Первую неделю было очень трудно. Постоянно звонили с работы, спрашивали, почему не появляется. Славик ссылался на приказ президента, ему говорили, что это не приказ, а рекомендация, что дадут специальную справку, но он понял – выманивают, чтобы заразить. Потом он принесёт эту заразу домой. Страшные видения заставляли его покрываться холодным потом, как он и вся семья валяются на полу, не в силах подняться, бледные дети, с чёрными кругами вокруг глаз, Катька, почему-то в рваной, грязной ночнушке, из которой торчат худые, мосластые ноги, заросшие чёрными, жёсткими волосами. Фу, сердце скатывалось куда-то в область живота.  

– Нет, нет и нет, – в очередной раз он говорил начальнику цеха, – президент сказал, что надо сидеть дома, значит, буду сидеть в самоизоляции.  

Через неделю ему на личную почту прислали приказ об увольнении за злостные прогулы:  

– Ничего, ничего, сейчас карантин закончится, я на вас в суд подам, будете знать, как нарушать приказ президента.  

Дети сначала радовались тому, что не надо ходить в школу, они целыми днями сидели и играли в «игрушки». У старшего Витьки был компьютер, младшая Оленька играла в приставку. И только для жены ничего не изменилось. Она работала фрилансером, вела пару блогов, где учила матерей воспитывать детей, не имея при этом ни педагогического, ни психологического образования. Такая типична «яжмать», которая всё знала и всё умела. И ещё какой-то фигнёй, типа обработки почты и рассылки рекламы для какой-то юридической компании. Славику на карту деньги перестали поступать, а вот Катька получала исправно.  

Первая неделя пролетела быстро. Совместная уборка всех сблизила и сплотила. За окном пробивался сквозь плёнку и ткань тусклый свет, по которому они определяли время суток. Выглядывать на улицу боялись, ожидая увидеть постапокалиптическую картину, в духе ядерной зимы и улицы заваленные трупами. Но батареи работали, электричество было, интернет они оплатили на год вперёд. Кушали хорошо, дети мало двигались, сидя целыми днями и быстро округлились, привратившись в пончиков. Попытки их «погонять» ни к чему не привели. Катька тоже много времени проводила за своим ноутом, прерываясь на готовку. Первый месяц кушали хорошо. Запекали карпа, пекли блины, варили супы. Пару раз даже был сногсшибательный секс, когда Катька надевала красивое красное белье и даже танцевала стриптиз, но это тоже быстро надоело. По ящику, который стал окном в мир показывали море трупов, рассказывали про пандемию и голод в Индии. Увеличился падёж кенгуру в Австралии, отчего стали голодать и умирать люди в Центральной Африке:  

– Вот суки, что творят, – жаловался Славик жене, – выманивают, чтобы заразить.  

Через месяц наступила аппатия, всё начало бесить, и располневшая жена, и толстые дети, и телевизор. Он часто просто лежал на кровати и смотрел в потолок, прерываясь на приём пищи. Потом начались проблемы. Стали вздуваться банки с консервами. При покупке он отдавал предпочтение компании «Банько и Банько», по телевизору говорили, что это российские производители и их поддержал даже президент. Президенту верили все, поэтому продукция этой компании была представлена во всех крупных торговых сетях. На семейном совете решили, что выбрасывать ничего не будут, решили вскрывать банки и термически обрабатывать их содержимое перед едой, чтобы убить бутулизм. Тут и оказалось, что продукция компании «Банько и Банько» совсем не сделана в России, а скорее в Китае, судя по иероглифам, которые нашлись под тщательно заклеенными русскими этикетками.  

– Совсем страх потеряли, суки, – возмущался Славик, поедая расжаренные на постном масле фасоль и горошек, приправленные жиром из дешевой тушенки, в которой трудно было найти кусочек мяса.  

Обсосовы победили, какой ценой, кровью и поносом, благо лекарства от этой беды было навалом.  

Доели последние консервы, случилась новая беда, в крупе и макаронах завелись жучки. Опять собрали семейный совет, решили ничего не выбрасывать. А жучки в каше даже добавили пикантности и вкуса, по мнению Славика и Катюхи.  

– А чё, люди вон от голода вшей едят, как протеин, а тут жучки какие-то, – шутил он за столом, подбадривая домочадцев.  

Да и вообще, хлопот с этим выживанием. Заплесневевшую корочку с хлеба срезали и сушили в духовке, делали сухари. Плесень с сыра срезали и добавляли в макароны. Даже кожуру от картошки и ростки подсушивали, чтобы потом съесть. И вот настал день, вернее вечер, когда запасы подошли к концу. Четыре месяца и три дня, вот столько героически продержалась семья Обсосовых. А что будет завтра? Взбудораженное воображение рисовала кучи разлагающихся на солнце трупов, которых некому убирать, а по календарю уже наступило лето.  

Два месяца, как по телевизору уже ничего не говорили про пандемию. Улыбающиеся ведущие рассказывали про посевную, турагенства зазывали в тёплые страны красивой рекламой. Широко рекламировалась продукция компании «Банько и Банько», на которую у всей семьи были рвотные позывы. Но Славик не верил:  

– Выманивают, суки, мутанты остались, захватили власть, тех, кто здоровый остался, хотят заразить. Как в фильме, выйдем, такие, радостные, а нас всех и повяжут, и заразят.  

Он вспомнил, как кто-то звонил в дверь и стучал месяц назад. Они все тогда сильно испугались и попрятались по углам, а Славик час потом простоял с топориком возле двери, чтобы если вдруг полезут мутанты, защитить свою семью. Звонили долго, потом ушли, а он отключил звонок.  

Вечером совещались и долго решали, что нужно одеть на улицу: тяжёлый армейский костюм химзащиты ОЗК и противогаз или лёгкий комбинезон с очками и репиратором, которые Катька заказала в интернет магазине ещё в прошлую пандемию. Ему хотелось одеть легкий оранжевый комбинезон, он более изящный, а тяжёлый прорезиненный ОЗК будет сковывать движения. Но Катька сказала, что ОЗК и противогаз надёжнее. На самом деле, если муж пропадёт на улице в комбинезоне, то жалко будет имеено комбинезон, где сейчас такой красивый найдёшь?  

Ночью Славику снились кошмары, как он бежит по улице, почему-то в трусах, а за ним гонятся какие-то тени. До дверей магазина, в котором зазывающе горел свет оставалось немного, как вдруг откуда-то из подворотни выскакивает Жучка и сильно кусает за руку, противно урча. Он дёрнулся и проснулся. Катька вцепилась в его руку и всхлипывала, из закрытых её глаз текли слёзы. Он с нежностью погладил её по голове, она ещё раз всхлипнула, отпустила руку и отвернулась от него. И он подумал, что если не дай бог завтра заразиться, то останется жить на улице, пока не умрёт, а они пусть живут, он всё сделает, чтобы они оставались здоровыми. Скупые мужские слёзы навернулись на глаза и он снова провалился в сон, где за ним бежали вампиры, мертвецы и черти.  

То, что магазины работают, Катька узнала у своих подписчиков заранее. Утром вся семья собралась в коридоре, провожать отца в магазин. Помогали одевать ОЗК, бахилы, плащ, всё надо было затянуть, привязать, застегнуть, перчатки, противогаз. Пока одевали, Славик промок, но терпел. Катька приготовила полиэтиленовый дождевик с маской и респиратором, за шторкой поставила аэрозоли, которыми надо будет себя обработать после похода в магазин. В руки дали две большие «Ашановские» сумки с длинными ручками, чтобы удобнее нести на плече. Сунула карту и прошептала пинкод. Он увидел, как дети машут ему рукой, вдохнул побольше воздуха, надел противогаз, открыл дверь и выскочил в подьезд. Дверь за ним быстро захлопнулась.  

Чтобы, не дай бог, не застрять в лифте, Славик пробежал бегом шесть пролётов по лестнице и выскочил на улицу. В глазах зарябило от пышной зелени. Улица была подметена, просто ходили люди, шли по своим делам. На детской площадке стояли мамаши с колясками, вокруг носилась малышня. Солнце жарило немилосердно, пот уже не струйками, а водопадами стекал в бахилы, отчего там противно чавкало. На лавочке возле подъезда сидел сосед, дядя Коля, местный приколист, интеллигентный пенсионер-алкоголик.  

– О, сосед, живой значит, а мы тут с участковым к тебе звонили, стучались, узнать живы вы там, аль нет. Но вроде трупным запашком не пахло, ломать дверь не стали. Здорово!  

– Привет, – сказал Славик, но в противогазе трудно говорить.  

– Чё говоришь?  

– Здорово, – прокричал он, – Как дела?  

– А, дела? – дядя Коля прищурился, те, кто его знал давно сразу бы поняли, что он будет прикалываться, но Славик с ним редко общался, поэтому всё принял за чистую монету, – так это, умерли все, я вот тоже заразился, врач говорит дней пять или десять осталось, решил вот в последний раз на солнышко одним глазом поглядеть. В подъезде-то только вы, да над вами живёт Вовка, здоровые остались, остальных похоронили. Трупы вот, за домом на пустыре сжигали, на кладбищах мест не было.  

Он отхлебнул пиво из банки:  

– По улицам то же смертники ходят, кто завтра-послезавтра умрёт, им разрешают погулять, детишек жалко, вон, в школу побежали. Эх, ты в магазин? Купи мне пивка, хоть на последок попью, – он пустил слезу.  

– Хо-ро-шо, – по слогам прокричал Славик, соседа было жалко, стёкла в противогазе нещадно потели, стекая ручейками на, и без того, мокрое лицо.  

– Магазин за углом работает, иди туда, – сверкнул золотым зубом дядя Коля.  

За спиной скрипнула дверь подъезда, но Славик не стал оборачиваться, припустился бегом вдоль улицы к магазину.  

В магазине небольшая группа людей в очереди на кассе, бабулька достаёт картофелины из большого лотка, придирчиво рассматривает каждую и складывает в пакет, стайка подростков возле стойки с газировкой. Мужчины и женщины, по-летнему одетые, с тележками спокойно ходят между стеллажей. На Славика в ОЗК посмотрели отстранённо, как на что-то обыденное, только один из подростков сказал:  

– Вот ещё один самоизолянт, – остальные засмеялись.  

Славик не обратил на это внимание, казалось бахилы уже наполовину полные воды, стекла противогаза потели изнутри. Он схватил большую тележку и побежал по рядам. Связка бананов, макароны, гречка, рис, молоко, хлеб, сыр, консервы ( Только не «Банько и Банько»), печенье…, всё летело в тележку. На кассе быстро рассовал всё в сумки и пакеты, бегом рванул домой, навстречу ему в магазин влетал человек, непонятно мужчина или женщина, тоже в ОЗК, только противогаз был старого образца, с хоботом, он бросился к тележкам, а Славка побежал домой. Тяжёлые сумки оттягивали плечи, пакеты руки, пот заливал глаза, возле подъезда всё так же сидел на лавочке дядя Коля, попивая пиво из банки, рядом с ним стояла тётя Маша из двенадцатой квартиры.  

– Что сосед, пива купил?  

– Не, забыл, – промычал Славик через противогаз, он поставил пакеты и стал лихорадочно рыться в противогазной сумке в поисках ключа.  

– Давай, я открою, – сказала тётя Маша, доставая ключ от домофона, – что ж это такое, карантин два месяца, как сняли, а народ всё выйти боится, – она открыла дверь.  

– Что? – взревел Славик, – сами подыхаете и нас хотите заразить?  

Он отпихнул женщину сумкой и бросился по лестнице наверх, перепрыгивая через ступеньки…