Седая гоблинша, заботливо обработала чистой ветошью, длинный порез на левой руке худого, поджарого паренька, с длинными рыжими волосами, заплетёнными на висках в косички. Ловко вдев нитку в иглу, принялась накладывать стежок за стежком на живую плоть. Судя по всему, делала она это далеко не в первый раз. Стиснув от боли зубы, юноша, тем не менее, не издал ни звука.
– Акке, ну зачем ты опять ввязался в драку?
– Я мужчина! Я воин! Я врагов убивал!
– Мужчина, мужчина кто же спорит, но голову то надо на плечах иметь? Ну, сколько раз я тебе говорила?
– Они первые начали, матушка Келда.
– Не сомневаюсь. Они просто тебя хорошо знают, – вздохнув, произнесла гоблинша, балансируя на досках. Чтобы оказать помощь своему приёмному сыночку ей пришлось с ногами забраться на лавку и даже в этом случае доставала она сорванцу только до плеча.
– К тому же ты сама учила меня быть искренним. Говорить правду, – ударил кулаком по колену юноша.
– Учила, но не в ущерб себе.
– Этого не помню. Ты же не знаешь, как там всё произошло? У меня выбора не было!
– Так расскажи, милый.
– Ай! – вздрогнул Акке. – Сотня воронов Черноокой!
– Больно?
– Ммм, нет.
– Ну, давай, давай говори. Буду слушать внимательно, и штопать твою руку.
– Ладно. Фууух!
– Терпи. Надо стянуть края раны, а то грязь попадёт, и всё.
– Что всё?
– Некому будет в хирде потасовки устраивать.
– Я же не виноват, что они все ко мне цепляются! Просто так. Без причины.
– Милый, это я уже слышала. Ты же знаешь почему?
– Знаю.
– Почему?
– Я человек.
– Верно. Да ещё отцом твоим приёмным был дворф, а мать, то есть я – гоблин. Горный народ консервативен.
– Я скучаю по папе.
– Ох, и я скучаю по Вагни. Если бы ты только знал как. Ну ладно, хватит грустить, сказывай.
Прикусив нижнюю губу и нахмурив брови, юноша начал рассказ:
– В общем, вчера с ночи, мы с ребятами Бруни, отправились в Вегард. Надо было караван с серебром и медью до города довести.
– Дороги сейчас не спокойны. Поди, опять гремлины озоровали?
– Да так, немного. После Дальних Костров попытались устроить нам засаду, потеряли убитыми четверых и сбежали.
– Хорошо, – одобрительно кивнула Келда. – Сейчас будет больно, милый.
– Псссс! Не б-б-больно.
– Продолжай.
– К городу прибыли после восхода. Только ворота ещё были закрыты.
– Почему?
– Король Грегер повелел теперь купцов за стены пускать только после десяти утра. Говорят, просто дрыхнет допоздна и не хочет подарки от гостей терять. Люди его жадны больно, всё под себя тянут.
– Ну и ну.
– Пришлось нам три часа стоять под стенами. Нас там много было. Берси со своими, мёд, грибы, ягоды снаружи привёз, Колль с Красных холмов белый уголь притащил, Рауд из Синдри камни для ювелиров…
– Я поняла, поняла. Давай дальше.
– Ахх! – снова вздрогнул от боли Акке. – Мы поприветствовали друг друга, пошутили, посмеялись, а потом заявились орки.
– Да что ты! Торговать? – всплеснула руками Келда.
– Ага. Мы же мир с ними заключили вот они и решили показаться. Говорят, Грегер их лично пригласил. Сам Аграх-хану прикатился со своими Оранжевыми щитами.
– Ох, ну надо же! И что они?
– Ну, по началу-то было всё нормально, а потом к воротам прискакал Болли.
– Фуу! Сын оборотня и саламандры! Тьфу, на него!
– Вот, вот. Он типа всем заявил, что хочет Грегеру подарок сделать. Подмазаться решил, предатель.
– Наверняка опять притащил что-то механическое. Любит он эти людские вещицы с разноцветными огоньками. А они опасны, клянусь длинным носом Пещёрной Вдовы! Помнишь Сидри с Нового акведука? Ну, того, что раньше торговал посудой? Позарился простофиля на такую штучку и потерял руку. Или ногу? Сейчас уже не помню точно. Давно его не видела. Демонские машины, – протараторила гоблинша, сдувая седую чёлку со лба. – Заболталась, извини. И что Болли Оборотень и его люди сделали?
– Они начали задирать орков. Смеяться над ними.
– Поганцы. А ты милый?
– Ну, знаешь, мне их…
– Жалко стало? Ты же с ними воевал?
– Так-то другое. Это в бою. А тут подло. Болли же знает, что ответить ему они не смогут! Дочери и младший сын Аграх-хану теперь живут в Вестмаре под охраной, и если что…
– И что ты сделал непутёвый?
– Я сказал Болли, что он не прав.
– Ага, так значит и сказал, вежливо?
– Ну, почти. Я сказал, что рот его, что анус саламандры и…
– Всё, дальше не продолжай.
– Аааа! – взвился с лавки юноша, но был удержан цепкими пальцами матери.
– Так тебе и надо. Потом что было?
– Он назвал меня человеческим… мама, я не хочу это повторять.
– Акке, ты всегда на это ведёшься. Я знаю, что тебе тяжело. Ты человек, а вокруг тебя дворфы, гоблины, орки, тролли! Тебе сложно сынок, не со своими, с чужаками. Но ты же знаешь, что люди погибли, ты последний. Сначала война, потом каменная оспа их выкосила. Мы с отцом принесли тебя снаружи еле живого. Чудом отпоили! Ты сам ходил в долину и за холмы, и видел, что людские города стоят пустыми!
– Мама дослушай меня! Пожалуйста!
Скрип! Шуух! – раздалось позади.
– Я же просила тебя убить эту противную мышь в кладовке!
– На прошлой неделе убил.
– А кто же тогда скребётся?
– Ты будешь меня слушать или нет?
– Слушаю. Ещё парочку стежков и всё, – прищурив глаза, Келда ловко перерезала нитку маленькими бронзовыми ножницами.
– Я вызвал его на поединок.
– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ???
– Мама, у меня выхода не было. Ай! Ай! Мне же больно!
Схватив стоящий возле камина совок для углей, гоблинша осыпала сыночка градом ударов. Не сильных, но чувствительных.
– Не было выхода?! А оставить мать одну сложив свою голову? Это как?! Правильно?! Для кого я жить буду?!
– … матушка, там же представители почти всех дворфских кланов были и орки. Как бы я потом смог жить. В хирд труса не взяли бы, на работу тоже. Даже подмастерьем! Ты же знаешь. После таких оскорблений мне бы пришлось…
– НЕ НАДО БЫЛО ВЛЕЗАТЬ! Тоже мне придумал орков защищать. Рассказывай! Сиди смирно, я порез за ухом зашью.
Бесцеремонно взвившись на лавку Келда рывком подняла рыжие космы юноши.
– Ай! Бруни заявил, что поединок состоится, но только подкреплён, он должен быть трофеем, иначе он не позволит.
– Я сегодня же этому краснобородому волосёнки-то повыдёргиваю. Нет, чтобы отговорить мальца так он наоборот! Друг семьи называется!
– Мам, я поставил отцовский меч и щит.
– ЧТО?!!!! – гоблинша свалилась с лавки, но до пола не долетела, Акке поймал её и быстро поставил на ноги. – Ты сдурел? Они же цены огромной! Это же работа мастера Энд…
– Я знаю, – перебил мать юноша, встав над Келдой в полный рост. – Все знают. Поэтому Оборотень и согласился. Он в ответ поставил подарок Грегеру.
– Вот оно что. Так это Болли тебя так избил? Руку порезал? Что теперь? Сколько мы ему должны сверху?
– Мам, ну ты же видишь, меч и щит здесь, – указал Акке гоблинше на стоящие возле стены оружие.
– И что это значит? – уперев острые кулачки в бока, нахмурила брови Келда.
Юноша, ожидая бурю, втянул голову в плече и тихо, еле слышно, произнёс:
– Я его убил.
– ЧТО?!
– Ай! – длинноносый материнский ботинок врезался в лоб Акке.
Гоблинша села на пол, часто задышала и притворно закатила глаза:
– Ой, мне плохо, принеси мне сердечных капель.
– Сейчас, сейчас я быстро!
Пока сын бегал на кухню, что-то ронял, чем-то стучал, Келда пыталась сообразить к кому ей бежать за защитой от головорезов Болле Оборотня. Вот в прошлом году портной Кнуд задолжал ему тридцать пять серебрёных талеров, так они сожгли его лавку. Вся гоблинская семья неделю у них жила пока не собрала денег на поездку в Вестмар где у Кнуда живёт брат. Все кресла и кровати его ребятня им обоссала.
– Что теперь будет? – произнесла гоблинша, залпом выпивая принесённые сыном капли.
– Я всадил ему отцовский меч прямо в сердце. Сверху, в просвет между доспехами, как папа мне показывал. Он даже не успел меня ни разу ударить. Уход, парирование и удар! Недооценил меня! А я, между прочим, тролля убил!
– Вместе с Бруни.
– Ну и что? Это было два года назад. Я ребёнком тогда был. Теперь мужчина.
– Да знаю, я знаю, что силён ты не погодам. И ловок, не то что дворфы, – ласково обняла севшего на корточки сына Келда.
– Я как ты, мама.
– Ты мне зубы-то не заговаривай. Так… а почему ты в синяках, ссадинах и рука порезана? Что это я зашиваю?
– А это? … это потом, – снова втянув голову в плече Акке, и забегал глазами по комнате.
– Что значит потом? Отвечай немедленно!
– Ну, Хрут…
– Это помощник Болли, со сломанным носом?
– Да. Он сказал, что теперь всё добро его хозяина принадлежит ему. Меч и щит, могу оставить себе, и проваливать пока ноги носят.
– Ну и шёл бы.
– Да, я хотел. Но… заглянул в повозку и увидел…
– То есть ты рисковал жизнью из-за куска железа? Пищащего и моргающего механизма? Серьёзно? ТЫ ЧТО СДУРЕЛ?
На этот раз в голову юноше полетели второй ботинок, лампа, и веник. Причём летело всё это с очень приличной скоростью, и даже было не понятно как Келда может бросать предметы так метко и быстро.
– Я не мог ему отдать… – кричал Акке, уворачиваясь от бронзового стакана, резинового мячика, который юноша искал уже целый год, крысы и солдатика изображавшего дворфа рубящего голову дракону.
Запыхавшись, Келда замерла на месте.
– … у меня нет слов. И что дальше?
– Бруни сказал, что это не по правилам, орки нас поддержали, – продолжил юноша, опускаясь на лавку.
– Орки? С ума сойти, орки поддержали человека и дворфа. Да когда такое было?
– Сегодня утром.
– Это риторический вопрос!
– Ри-рито-хрический?
– Потом объясню. Дрались?
– Сражались, мам.
– Один хрен! Убили кого-нибудь?
– Нет, слава Копьебородому! Трое легко раненных наших и один орк.
– Фууу! Значит повезло. Хрут со своими уцелел. Всё закончилось миром. Договоримся.
– Нет, мам. Хрута и его дюжину… того. Отправили в Страну вечных сумерек.
–!!! Ты же сказал, никого не убили? – на этот раз Келда покачнулась без притворства.
– Наших нет. Но ты не переживай, всё хорошо. Болли и его люди изгои. Кланам на них плевать. Король так и сказал.
– ГРЕГЕР ВСЁ ВИДЕЛ?!
– Ага. Он нас рассудил. Караван Болли мы поделили между мной и хирдом. Две повозки Бруни, две мне. Матушка там вещей разных – меха, украшения, серебро! – Акке подбежал к окну и отодвинул шторы показывая замерших во дворе шестилапых впряжённых в заваленные барахлом повозки. Мы богаты! Фургон с людскими штуками, правда, забрал себе.
– Ну, слава Копьебородому! Подарок тоже?
– Не подарок, он мне отдал. Сказал, что ему и меня одного достаточно.
– Сразу говорю, чтобы этой людской пикалки у меня в доме не было! – смешно подпрыгнула гоблинша, выхватывая из рук юноши свою обувь. – Унеси её во двор!
– Мам да…
– Не мамкай мне, где она? Где?
– В кладовке. Я думал, ты кричать будешь, сначала решил всё рассказать.
Плечи Акке снова подозрительно поползли вверх. Злобно сощурившись Келда по-змеиному прошипела:
– Там же мышь. Она все провода перегрызёт и будет хлам. Даже не базаре не продашь!
Бросившись к кладовке, гоблинша сильно дёрнула дверь на себя. От её рывка наружу что-то вывалилось. Это что-то было закутано в мешковину, но снизу торчали две худые ноги в тяжёлых башмаках. Сделав пару шагов "мешок на ножках" споткнулся и растянулся на полу, ойкнув. Мешковина мгновенно слетела и из-под симпатичной рыжей чёлки на Келду взглянули два небесно-голубых глаза таких же, как у её приёмного сына.
Брови гоблинши сами собой поползли вверх от удивления. Всплеснув руками, она почувствовала, как сердце её попыталось вырваться их груди от радости.
– Не может этого быть! Это... это же девочка!
ГЛОССАРИЙ:
Акке (сканд. ) – Искренний;
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.