И только лес исцелит тишиной...

Прохладный лесной воздух был наполнен удивительной тишиной. Так случалось обычно всегда ближе к вечеру, но порой и в обед, после жаркого полдня, хотя бы на пять минут. Всё замирало, зелень не трепетала листочками, а как будто в предчувствие чего-то необыкновенного молчаливо склоняла голову — кроны не шевелились от ветра.  

Наступали такие минуты, что казалось, сейчас точно что-то произойдёт. Щёлкнет скрытая камера, раздвинется невидимый занавес, и выйдет, станет явным оно, то самое неизвестное, неожиданное. Захрустит упавшая листва, расступятся ветви деревьев, выйдет на полянку кто-либо или не выйдет — появится. Иначе не может быть.  

…И так случилось. Сегодня. Так было уже не в первый раз. Холодной ли майской весной или жарким июльским вечером. Так было уже много раз и так будет. Боюсь, будет много раз. Он снова покажет себя ветру, с лёгкой почти безжизненной улыбкой улыбнётся ему или лесу, чуть поднимет руку или руки — погладит невидимые струи или лес, ту веточку, которая окажется самой близкой.  

Он сядет под кроной широкого раскидистого дуба или даже коснётся его, ляжет, облокотится спиной. В его глазах снова будут застывшие слёзы, и в тоже время нет, вру, слёзы уже давно испарились. На бледном некогда румяном и юном лице не осталось даже блестящих следов, всё стёрло время, оно же забрало улыбку и блеск, играющий когда-то в глазах.  

Юноша неопределенного возраста, так звали за глаза человека. И люди, и животные, и деревья, которые жили в лесу. Все привыкли к нему, многие уже даже не замечали, при этом, наверное, ни один из них не знал его истиной истории, всех событий и боли. Только оно, одно оно, то самое могучее дерево.  

Как-то так получилось, они нашли друг друга. Очень давно. Ещё когда он был юн. Ещё когда дуб не имел некоторых своих веток и порослей. Тогда, много лет назад, на самом деле намного больше, чем кажется, солнце светило ярче, и в целом был ярче свет. Весь мир светился, всё казалось иным, настоящим. И было больше надежды, уверенности. А после пали мечты…  

Как-то так получилось, что уже не в первый раз приходил этот человек к старому дереву. Он открывал ему душу и говорил с ним часами. Иногда вслух, иногда без помощи единого звука. Всё равно дерево слышало всё. Содрогания слёз и дрожь тела передавались через грубую кору в душу дерева. И, если вы скажете сейчас, что у дерева её нет и не может быть, я разочарую вас и посоветую присмотреться поближе.  

…Дело близилось к вечеру, но в целом стоял ясный день, природа вся уже замерла, будто для того одного, чтобы выслушать глас печального человека, чтобы услышать его, понять и помочь, хотя бы внимательно выслушать. Ничто не отвлекало в тот миг. Даже белки, скачущие в широких ветвях, прислушивались, спускались почти до самой земли и крутили своими маленькими головками. Изредка они позволяли себе проскакать рядом с безымянным юношей, но, кажется, ещё никогда не давались себя погладить. Можно сказать, что они специально не отвлекали его.  

А исповедь тем временем продолжалась. Могучие ветви печально вздыхали и скрипели от боли. Этот звук, такой непривычный в безветренную погоду и даже пугающий, был, однако, крайне понятен и даже логичен, также имел своё объяснение. Дерево говорило на своём языке, иногда это было слышно. Чаще всего слова звучали в особом шелесте соседних листочков, читались в особом расположении, в том, что они и ветер ни разу не отвлекались на что-то своё.  

«…И вот за что? Я много и долго думал. Все пытаются лишь утешить, но утешением не является, не может быть лесть и обман. Все говорят, что пройдёт это, что у всех бывают чёрные полосы. Что у всех так, и у них было, но я же знаю, сам видел, другие у них проблемы, и жизни у нас очень разные. Ничего это не даёт. Ничего хорошего, разумеется.  

Только злость, слёзы, обиды и расставания. Боль не может превратиться в лучистую радость, как ты не меняй к ней своего отношения. Как ты ни смотри на неё — под каким углом, всё равно боль останется болью, и от этого не уменьшится ран. Это всё только внушение, и лучше бы такое не слышать.  

Я устал. Очень устал. Не могу подобрать даже слов. Всё вымотало до такой степени, что не мило уже даже солнце. Не радуют светлые дни. Только лишь день, лишь два дня, а дальше опять печалюсь. Слова не приносят облегчения, нет спокойствия от того, что ты скажешь всё. Потому что изольёшь душу, но получишь в ответ тишину. Зная это, молчал бы, молчал хоть вечность!  

Если бы только знать, что твой собеседник сможет тебя понять. Если бы быть уверенным. Тогда можно, конечно, попробовать. Но откуда тебе знать? Вот и я о том. Так непросто выбирать себе компаньонов. Лучше дерево, чем без души человек! Первое поймёт куда больше. » Ты ведь слышишь, ты помнишь меня? — был тихий вопрос в тишину. Бледная измученная рука, дрожа, прикоснулась к стволу. На какое-то время весь человек сидел, не шелохнувшись, и слушал. — …Я думаю слишком много о том, почему так? С чего началось? Я был лишён почти всего — повезло родиться не в том месте и не в том времени. Затем были люди. Никто, увы, не понял меня. С каждым разом чувство необходимости одиночества только врезалось в душу. Это стало привычной и необходимостью, и никогда не казалось радостью, о которой порой говорят.  

«С меня бы все посмеялись, услышь они сей разговор. Сказали бы, какой я, раз предпочитаю их компании лес, выбираю молчаливое дерево. Что бегу от них, в тишину, и бегу молчания, как ни странно. Но что поделать, если такие люди? Если нет среди них тех самым? Если есть они, но так далеко, что даже крылатый ветер вряд ли сможет донести запах и песню? Далеко… Возможно, даже в другом мире. А я не могу надеяться после каждого неудачного «нового друга». Я уже не могу надеяться и лучше буду один, хотя я и есть, вот уж шутка…  

Говорят, что это мне что-то даёт. Или нам. Или кто-то даёт это нам. Якобы с определённой целью. Но в чём виноват я? Что сделал так или не так? Почему, из-за чего такой я? Почему все кругом не такие?.. Если это урок, я усвоил, ни на что уже не надеюсь. Никакой радости, гордости, этого давно нет, этого как бы и не было.  

Тогда что? С какой целью? И сколько ещё судьба будет повторять свой сценарий? Хорошего боль не даёт. Я устал. Этого слишком-слишком жестоко. В голове давно есть печальные мысли, за верёвкой только в город сходить. Терять фактически нечего. Так уж у меня получилось. На этом самом дереве… Над этой самой поляной… У ветра одного на глазах…» Почему? Неужели нет другого пути? Ведь он есть… «Люди никогда не понимают друг друга, не чувствуют того, как другому. Они не могут даже по-нормальному выслушать, не вставив несколько слов о неправильности твоих мыслей, суждений, об обязательно неправильном понимании. Они просто не могут не сказать о себе, а тебя они не понимают. Может, кто-то и может, увы, подобные мне не встречались…  

Сколько боли ещё и за что мне придётся нести в этой жизни? Чем успокаивать себя, где брать силы, когда, действительно, всё плохо, и нет ни единой возможности изменить жизнь? Ведь бывает, бывает такое. Так за что? Почему? У других всё всегда по-другому…  

Близкие скончались в далёком детстве. Любовь обошла стороной. Не нужны никому романтики и мечтатели — в почёте только то, что противно. Работа… А что она? В нашем крошечном городе и в целом в нашей стране не так много различных вариантов, идёшь, куда возьмёт, а по призванию не устроиться…  

Я бы хотел начать всё снова, с нуля. Это, к сожалению, невозможно. Боюсь, есть некий высший закон, закон подлости, и повторится всё вновь, только буду я в другом теле и другом городе, другом времени…  

С любовью не сложилось совсем. Не на что отвлекаться и радоваться. Противен себе, не нужен, поэтому не нужен и всем? Говорят. Это снова внушение.  

Я пытался себя найти. Время не поняло. Дело принесло только боль.  

Пытался искать в другом. Но не лежит душа. И, увы, не так много возможностей.  

Я пытался… Честно пытался жить. Но не радует это. От похода к походу только слёзы, кошмары и ужас. Все считают, всему виной одиночество. Сами его мне сделали. Сами ещё винят. Что мешало людям понять меня? Все хотят только быть сами понятыми. Такая взаимность, неприязнь.  

И я честно пытался искать. Новые пути-выходы, новые возможности и дороги. В жизни замкнутый круг. Нет, не круг, а петля. Всё сводится к ней, и всегда так…»  

Сидящий уже смолк, мысли его прекратились. Он смотрел на буйство и раздолье природы, к которой снова вернулись все песни и звуки. Запахи ударили с двойной силой — холод сделал своё. Он умел так. И только один человек, измождённый, измученный и печальный, не вписывающийся в этот пейзаж, опустив глаза, боялся смотреть на краски. Он искал себя, своё место, но оно было только под ним.  

…И снова мысли метались по всем углам. Снова ужас хватал и душим силками. Снова небо туманилось и печалилось, но что оно могло изменить? Что могло сделать людям? Ведь они всё придумали, всё устроили. Только люди портят другим людям жизнь. От людей все печали и тяготы…  

«Что сделал я вам? Чем провинился перед всем миром, за что все так сильно возненавидели меня и решили оттого наказать?! Ведь я не виноват. Я ничего вам не сделал. Я согласен принять вас, если только вы меня примите. Есть другие, есть хуже. Намного. Нет справедливости у людей. Есть она только в природе…»  

…И опять тишина стояла точно в похоронном молчании. Ветки деревьев клонились вниз и рыдали падающими цветущими лепестками. Если бы она только умела! Если бы она только могла!.. Но не природе тягаться, не ей менять нашу суть.  

…Одинокий молодой человек снова сидел под деревом. В его жизни небольшой лес был единственным и самым сладостным удовольствием. Он успокаивал, приглушал боль, хоть немного, но дарил смелость. И как-то потом было хорошо. Хоть немного, но было. А потом шёл опять и опять… Деревья понимали и слушали. Люди — не все хотели. Природа вселяла жизнь в обессиленное полумёртвое тело, а знакомые — лишь хотели добить.  

Он находился здесь и мечтал переехать навеки. Недлинная тугая верёвка на такой случай давно уж привязана к дереву. Но это просто верёвка и просто мысль. Из неё можно сделать качели…  

…Даже самое слабое сердце можно заставить жить, заставить захотеть это сделать. Без таблеток, нравоучений, насмешек и пошлых слов. Боюсь, под силу только природе.  

Севастополь, 29 марта 2020, 431