Пляски бесов

– Павел Анатольевич в ваших интересах говорить только правду. Вы же понимаете?  

– Понимаю.  

– А почему вы улыбаетесь?  

– А что нельзя?  

– В вашем положении?  

– Вот именно в моём положении и можно.  

– Ваше запирательство ни к чему не приведёт. Хозяин ваш уже допрошен и во всём сознался.  

– Хозяин? Нет у меня такого. Может быть у вас?  

– Извольте вести себя нормально!  

– Хорошо. В чём он сознался?  

– В работе на британскую разведку!  

– Ха-ха-ха! Лаврентий Павлович английский шпион! Не смешите меня.  

– Да, он сам сознался! И в заговоре!  

– В заговоре! Я даже сомневаюсь, что вы его арестовали. А бумага всё стерпит.  

– Смелый вы какой. Ой, я же забыл, что вы у нас разведчик, диверсант, привыкли рисковать собственной жизнью. Но это не отменяет того факта, что вы как и многие выполняли преступные, антинародные, людоедские приказы.  

– Это, какие же?  

– Ну, хотя бы приказ № 227 – «Ни шагу назад».  

– Я не специалист конечно по этому приказу, но если хотите, давайте поговорим о нём. Что вас так в нём возмутило?  

– Не меня! Весь советский народ. Никита Сергеевич говорит…  

– Никита Сергеевич много, что говорил и говорит, но я спрашиваю конкретно вас?  

– Что ж, извольте. Он запрещал советским офицерам и солдатам отступать, обрекая их на смерть.  

– Вы воевали?  

– Во время войны я работал в органах судебного…  

– Понятно. Приказ № 227 не запрещал отступление как таковое. Цитирую: «отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования». Разницу понимаете? Вводившаяся приказом ответственность также относилась только к тем, что оставлял позиции самовольно.  

– Но им не отдавали таких приказов.  

– Не смешите меня. Обстановка менялась так быстро, что решения приходилось принимать быстро. Да и не могли командиры на местах видеть общую обстановку на участке фронта.  

– Ладно. А что вы скажите о тех, кто всё-таки решился отступить? Их настигали пули бойцов специально для этого созданных заградотрядов.  

– Вообще-то загрядотряды в спины солдатам не стреляли. У них были другие функции.  

– Так я и поверил.  

– Вы не были на фронте и поэтому этого не знаете.  

– Да перестаньте вы уже!!!!  

– …  

– Ваш хозяин, Берия придумал создавать из несправедливо осуждённых штрафные роты и батальоны, а потом бросал их в бой как смертников!  

– Это уж совсем лютый бред товарищ майор.  

– Гражданин майор!  

– Всё равно бред.  

– Почему?!  

– Никаких зеков. Кто будет давать насильникам и убийцам оружие? Вы с ума сошли? Оступившиеся получали право реабилитироваться, отслужив в штрафбате три месяца или до первого ранения.  

– Бред.  

– Что бред? Вы не в курсе, что приказ № 227 не придуман вождём? И мы воспользовались положительным опытом немцев?  

– Не мелите ерунду.  

– После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления её приняли суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более ста штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости. Затем поставили их на самые опасные участки фронта и приказали искупить кровью свои грехи. Потом сформировали около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на ещё более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи… Как известно, эти меры возымели своё действие уже весной.  

– Тоже мне скопировали положительный опыт. У врага!  

– Опыт он именно для того, чтобы его…  

– Э-э-э, что это с вами Павел Анатольевич? Вам плохо?  

– …  

– Врача в допросную, быстро! Судоплатову плохо. Потерял сознание.