Дочка преступника

*** *** ***  

Ясным апрельским днем три девочки – мы с Наташкой и наша одноклассница Ленка, – весело бежали по улице, стараясь не попасть в весенние ручьи и лужи. Снег уже растаял, кое-где на газонах зазеленели первые ростки. Народ сменил надоевшие меховые ушанки на тонкие вязаные шапочки, а тяжелые шубы и дубленки – на пуховики и куртки.  

Нам повезло: в молочном отделе достались ряженка и творог. С чувством выполненного долга мы подсчитывали сдачу, которую в таких случаях имели право оставить себе.  

– У меня двадцать копеек – как раз на эскимо.  

– У меня двадцать пять!  

– А у меня целых сорок копеек. Только я у мамы спрошу, на что их потратить, – вздохнула Ленка.  

Мы с Наташкой переглянулись. Ленку мы прекрасно понимали – она жила в своеобразной семье.  

Мама у Ленки очень красивая. Правда, мы, девчонки, так не думали, но взрослым ведь виднее.  

Мама Ленки Алевтина Петровна носила удивительную прическу – распушенные по плечам кудрявые волосы, как у белого пуделя. Одевалась всегда в длинные яркие платья, как у Аллы Пугачевой, и всегда в ушах у нее звенели крупные золотые серьги, а на груди – массивные цепочки. Когда она шла, высокие каблуки громко и четко цокали.  

– Интересная дама, – говорили о ней мужчины.  

– Ухоженная, – кивали женщины.  

Иван как-то заметил, что мама Ленки похожа на манекен в витрине магазина одежды. Издалека выглядит живой и красивой, а подойдешь вплотную – и видишь, что это просто пластмассовая кукла с пустыми стеклянными глазами и нарисованным румянцем.  

– Устами младенца глаголит истина! – дядя Петя громко расхохотался и потрепал сына по затылку.  

Алевтине Петровне несказанно повезло: ей удалось выйти замуж второй раз, с ребенком на руках – то есть с Ленкой, за очень порядочного и ответственного человека, и родить ему сына Игорешу, младшего брата Ленки.  

– Игореша… Игогоша! – дразнили ровесники малыша во дворе. Игорь ударялся в рев, а попадало почему-то Ленке.  

– Ты ненавидишь младшего брата, – выговаривала дочери Алевтина Васильевна, – Позволяешь обижать, совершенно не следишь за ним. А ведь ты должна его любить и быть нам благодарной за то, что растешь в полной благополучной семье!  

Без брата Ленка выходила во двор очень редко. И она всегда бросала веселую игру в любой момент, если ее звал домой отчим, которого она никогда не называла ни отцом, ни дядей Вадимом. Ленка всегда обращалась к нему по имени и отчеству – Вадим Николаевич.  

Ленка никогда не видела родного отца, даже на фотографиях. Мама Ленки всегда говорила о нем только шепотом, с многозначительными умолчаниями.  

– Это ошибка молодости, которая дорого мне обошлась. К счастью, я смогла ее исправить.  

Еще Алевтина Васильевна вспоминала бывшего мужа, когда ругала дочь:  

– Вся пошла в своего папашу! В этого преступника!  

Ленка съеживалась на глазах.  

– Мы тебя угощаем, – сжалились мы с Наташкой, – На сорок пять копеек можно купить три песочных колечка с орешками.  

– Или целый кулек пончиков, копеек на тридцать, и три кружки воды с сиропом.  

Сладкие пончики, золотистое воспоминание нашего детства! Их выпекали прямо на глазах у покупателей, с пылу с жару складывали в бумажный кулек и посыпали сахарной пудрой. Стоили они восемь копеек за сто грамм, но были настолько легкими, что за десять копеек мы получали пять или шесть штук.  

Вода с сиропом продавалась у метро в специальных автоматах. Большую пол-литровую кружку сначала мыли на специальной мойке, затем вставляли в окошко – и опускали в прорезь для монет три копейки. Кружка тут же наполнялась шипящим напитком со вкусом лимона или апельсина.  

– Желудок себе испортите, или еще, чего доброго, какой заразы наберетесь! – старшие ругались, но так и не смогли отучить нас от подобных лакомств.  

*** *** ***  

Возле павильона с пончиками к нам подошел высокий мужчина.  

– Здравствуйте, девочки. Тебя ведь зовут Лена, а это твои подруги?  

– А Вам зачем знать наши имена? – подозрительно спросила Наташка, – Нам мамы не разрешают с посторонними мужчинами знакомиться.  

– Мамы совершенно правы, – грустно улыбнулся мужчина, – Только я не посторонний. Леночка, я твой отец.  

– Как отец? – опешила Ленка.  

– Разве ты не знаешь, что у твоей мамы когда-то был другой муж? Это я и есть. Ты, наверное, меня и не помнишь, мы с твоей мамой расстались, когда тебе было только три годика. Но я всегда тебя помнил и хотел познакомиться с тобой.  

– А чем Вы… ты докажешь, что не обманываешь? – Ленка решилась на хамство взрослому человеку.  

– Могу паспорт показать. Вот, смотри!  

– Купцов Станислав Сергеевич, – прочитали мы на первой странице. И увидели синий штамп с надписью: дочь – Купцова Елена Станиславовна.  

Мы все еще сомневались.  

– Давайте погуляем в людных местах, – предложил новый знакомый, – Там с вами ничего не случится.  

*** *** ***  

Нам выпала редкая возможность командовать взрослым дядькой. Мы исходили весь Ленинский проспект.  

Завернули в маленький магазинчик, тот самый, что спрятался за большим универсамом, где продавались пластинки, открытки и русские сувениры.  

Не обошли вниманием книжную лавку. Правда, ничего интересного в ней на этот раз не оказалось. Зашли в галантерею.  

Разумеется, главным пунктом программы стал «Детский мир».  

Домой мы возвращались на троллейбусе, и каждая из нас трепетно хранила неожиданно свалившиеся на нас сокровища: Ленка – цветные мелки и большую куклу в кокошнике, Наташка – зеркальце в серебристой оправе и гофрированную ленту, я – пластмассовую шкатулку «под дерево» и маленького пупсика в игрушечной коляске.  

Дядя Стас оставил Ленке свой телефон и сказал, что будет ждать нас возле школы, в пятницу, после уроков. В тот раз мы отправились в кафе «Луна», где от души наелись мороженого и напились кофе.  

Папа Лены катал нас на своих «Жигулях», и мы гуляли то на Ленинских горах, то возле Патриарших прудов, то в Сокольниках. Мы шутили и смеялись, дядя Стас расспрашивал нас о делах, и нам было легко и свободно.  

Однажды дядя Стас пригласил нас всех к себе домой. Он жил в большой коммунальной квартире, занимал одну комнату из трех.  

Всю стену над диваном занимали фотографии. Черно-белый дядя Стас то сплавлялся на байдарке по реке, то пел песни с гитарой у лесного костра, то ел шашлык у кого-то на даче.  

А еще высокая и широкая стена украшена множеством детских фотографий. Группа детского сада убирает на прогулке сухую листву, маленькая девочка качается на качелях в нашем дворе, на школьном дворе девочки играют в резиночку.  

Лица детей показались нам очень знакомыми.  

– Ленка, смотри – портфель как у тебя.  

– А заколка – как у меня.  

Мы пригляделись внимательно – и ахнули.  

– Да это же и есть мы! Наша школа, наш детский сад!  

Тут была пятилетняя Ленка, Ленка – первоклассница, Ленка с воздушным шариком, Ленка в шубке и Ленка в летнем сарафане.  

Дядя Стас вошел в комнату. В одной руке он держал горячий чайник, в другой – тарелку с бутербродами.  

Ленка взяла его за руку.  

– Папа, а ты всегда здесь жил? И когда я родилась – тоже?  

Хорошо, что дядя Стас еле успел поставить чайник на стол.  

– Почему ты так подумала? Вернее – кто тебе это сказал?  

Лицо у него сразу как будто осунулось.  

– Пап, ты не расстраивайся, – засуетилась Ленка, – Мама мне про тюрьму не рассказывала. Она вообще ругала не тебя, а меня.  

– О какой тюрьме ты говоришь? Что мама тебе наболтала?  

– Что я дочь неудачника, а ты совершил преступление перед семьей.  

Дядя Стас долго молчал.  

– С точки зрения твоей мамы, наверное, так оно и есть, – рассказывал он ровным голосом, – Я ее разочаровал. Она хотела другого мужа. Ее типа.  

– Какого? Как Вадим Николаевич?  

– Да, вот такого. Пробивного, карьериста, с возможностями и связами. А я оказался мужем не престижным. Обычный инженер на заводе, не член КПСС, не продвигаюсь по профсоюзной линии… Да еще и природу люблю, походы… Для твоей мамы это и в самом деле преступление.  

Вновь повисла неловкая пауза.  

– Я всегда следил за тем, как ты живешь, – тихо сказал дядя Стас, – Наблюдал издалека, но не подходил к тебе близко, потому что хотел дать тебе возможность привыкнуть к новой жизни. К новому папе, к братику. Я решил, что подружусь с тобой, когда ты немного подрастешь. Хорошо, что так все и вышло.  

Ленка ткнулась лицом в теплый папин свитер. Дядя Стас обнял ее.  

– Маме мы скажем позже, хорошо? Надо ее подготовить.  

*** *** ***  

Алевтина Васильевна и так все узнала. Выдал ей нас именно Иван.  

Наверное, маме Ленки показались подозрительными долгие и частные пионерские сборы каждую пятницу. Возможно, ее не убедили объяснения, откуда взялись подарки. Полная благополучная семья Ленки приняла меры. Однажды Алевтина Васильевна явилась в школу и, чудом разминувшись с нашей компанией, отправилась прямо к нашей учительнице.  

Марина Михайловна очень удивилась претензиям и, в свою очередь, заверила встревоженную родительницу в том, что никаких пионерских мероприятий в этом месяце в школе не проводилось. Узнав о систематических отлучках Ленки, учительница заволновалась и бросилась обзванивать семьи всех учеников.  

Родители устроили всем нам допрос с пристрастием. Никто ничего не знал и не видел.  

И тут Иван заявил, что его подружки с Ленкой Купцовой катались в белых «Жигулях», он сам это видел, и даже на всякий случай записал номер машины.  

Ленку заперли в доме и несколько дней не отпускали даже в школу.  

– Предатель! – возмущались мы, – Как ты мог! Почему с нами не посоветовался?  

– Сами виноваты. Предупреждать надо! – огрызался Ваня.  

– Ленку жаль. Ты понимаешь, что ей теперь из-за тебя будет?  

– Понимаю. Надо найти дядю Стаса!  

Отец Лены очень удивился, когда мы все во главе с Иваном сами к нему явились. Войдя в курс дела, он быстро собрался и отправился в школу.  

Вечером он нанес визит на дом бывшей жене и дочке. Утром Ленка вернулась в школу.  

Все наше отрочество и юность дядя Саша водил наш класс в походы.