А железо долбит землю

Октябрь, осень. Время дождей, слякоти, грязи. Это время когда деревья скидывают с себя пожелтевшие листья, когда солнце уже не греет своими горячими лучами землю, а только слегка её лелеет. Небо уже не такое голубое, на нём часто виднеются тучки, которые вот-вот сейчас начнут поливать траву свои холодным, зябким душем. Вся природа мать готовится к скорой зимней спячке, и только здесь, сейчас, под Верденом, земля и не думает умолкать.  

Михель Ален и Госс Мерьель попали сюда чуть ли не только что встав со школьной скамьи. Одногодки, обоим по восемнадцать. Вынуждены были призывниками идти на фронт, защищать свою страну от стремящихся с жаром и пылом к Парижу немцев. Учились вместе с первого класса, семьи их хорошо ладили. Сами со временем переросли в хороших друзей. Михель мечтал после окончания школы отучится на архитектора, и проектировать города во Франции, получать достаточно большую зарплату и жить в сладость. Госс же боготворил искусство, с детства подавая признаки таланта к живописи, рисовал прекрасные картины и портреты своей семьи. В прочем Михель был типичным французом, коих мы себе представляем и рисуем в голове. Парень рослого роста, с длинными прямыми волосами подстриженными под мужское "каре", толстыми бровями, светлыми глазами, белыми зубами, спортивного телосложения. На лице виднелась ухоженная щетина, дополняющая черты его вытянутого лица. Из одежды предпочитая как и большинство мужчин классические костюмы, выбирал их в серо-тёмных тонах. Госс наоборот был отречён от типажа французского характера, больше походил на немца. Светлый кожей, с чистым от щетины лицом, голубыми глазами, зачёсанными назад светлыми волосами и тонкими губами парень одевающий на себя как правило всякого рода недорогие рубашки, а поверх них длинное пальто с туфлями и брюками. Оба из семей среднего достатка. Госс жил с матерью и сестрой. Когда в июле 1914 года началась война, его отец был вынужден уйти на фронт, а через месяц семья получила похоронку. Мать впала в отчаяние, а Госс даже на некоторое время бежал из дома, чтобы как-то уединиться и суметь переварить нагрянувшую на их семью трагедию. Михель жил без отца, только с матерью, и война его ни капли не интересовала, до тех пор пока он не достиг призывного возраста...  

Война затянулась, казалось что уже она не закончится никогда, и продолжала ломать судьбы несчитанного количества людей, и сломала все жизненные планы ребят. В октябре пришёл призыв в армию обоим, и парни были вынуждены прощаться со своими матерями на неизвестный срок. Оба обещали писать письма, рассказывать о себе, о положении дел на фронте, о быте, о делах, обо всём. Но помимо матери, Михелю было ещё с кем попрощаться. Его девушка Вивьен. Школьная красавица укравшая не только его сердце, но и рассудок. Михель изначально понравился ей, а он влюбился в неё по уши когда та перешла в их класс за год до выпуска. Отношения их стали крепкими, и пожалуй их можно было бы назвать любовью, они старались отдаться друг другу как можно дольше, даже в те дни когда там, не так далеко, но и не так близко раздавались грохотом снаряды немецкой и французской стороны. Только сегодняшняя встреча не вызывала ни у неё, ни у него улыбки и радости. Только страх и неизвестность перед тем что будет дальше.  

Вивьен была девушка в самом расцвете своей красоты. Большие глазки карие глазки, маленький аккуратный носик, прямы длинные волосы каштанового цвета, тонкие малиновые губки, незаметные щёчки. Долго они лепетали о том как Михель будет там, что его ждёт, вернётся ли или нет? А на прощанье только лишь обменялись крепким объятием, и Вивьен заплакав бежала домой, а Михель плёлся не торопясь к себе. Завтра утром его уже здесь, в Париже, не будет.  

Михель и Госс рано утром были мобилизованы в армию, и отправлены под городок Верден, где происходила почти что не ежедневная бойня.  

– Михель? – сидя в поезде, напротив своего друга, Госс начал разговор.  

– Что? – неохотно, но отвернувшись от окна Михель ответил.  

– Что ты там пытаешься разглядеть? Ты с начала пути уже несколько часов непрерывно всматриваешься в окно. Ты что, никогда леса не видел? – Госс с улыбкой задал такой вопрос.  

– Тебя что-то не устраивает? – произнёс Михель, и отвернулся обратно.  

– О господи, Михель, чего ты так увлёкся этими деревьями? Давай лучше о чём-то поговорим?  

– Может я их в последний раз вижу... Вивьен... – с тоской и переживаниями отражаемыми в его лице, Михель ответил Госсу.  

– Что за мать его пессимизм? С твоей женщиной будет всё нормально, она в безопасности, не тревожься. И с чего ты взял что не увидишь? Вот война кончится и...  

– Твой отец так же рассуждал? – прервал Михель.  

– Моего отца не трогай, он пал смертью храбрых, сражаясь с врагом! – резко отреагировал Госс.  

– Ладно извини. Но ты хоть читал газеты? Читал что там пишут о Вердене?  

– Нет, зачем? Я там бывал в 1910, с семьёй ездили – спокойно произнёс Госс.  

– Зря ты так, пишут что бьют наших. Что убитых очень много, что гиблое это место. Поэтому я и переживаю.  

Оба они умолкли, и просто убивали время до приезда к Вердену тем, что наблюдали на красоты за окном поезда, правда чем ближе они подъезжали к Вердену, тем меньше их оставалось.  

–--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------  

– Прибыли!!! Михель, дорогой друг мы прибыли! Пошли! – радостно восклицал Госс своему другу.  

Михель открыл глаза. Недавний сон его распластал на сиденье в вагоне. Снились предстоящие бои с "фрицами", грохот снарядов, то как он бежит в атаку, офицер который их будет поддувать и прочие чудеса и прелести войны. А сейчас его торопил Госс, поддувая его словами к выходу с поезда, где их с остальными бойцами ожидали офицеры разных рот и полков. Как полагается выстроили в одну шеренгу, узнали, и направили на фронт, одних под город, других куда следовало ещё. Когда Михель и Госс уже находились в окопах, они жадно обсуждали всю отвратную атмосферу этого места. Траншеи, раненые солдаты с перевязанными и перебитыми снарядами или пулями солдаты, грязь, уничтоженное поле сражения и сам Верден. У одного из бойцов было пулевое ранение в лицо, попали с пулемёта а пуля застряла в челюсти, и пришлось ему пол лица удалить, вот теперь лежал с обмотанной бинтами головой да и стонал на всё внутреннее помещение. Где-то, в метрах трёхсот, стояли уже немецкие пулемёты и пушки, которые не умолкали не на минуту. Ухо постоянно ловило звук разорвавшегося снаряда вдалеке, а тело чувствовало дрожь земли. А завтра первый бой, офицер уже сказал чтобы новобранцы тоже готовились завтра бежать в атаку. Страшно. Только приехали а уже на смерть что-ли отсылают? Хотя если ранит сильно, и не до инвалидности, то и вернут героем. Вроде вот и пожрать дали вечером, вроде и сидеть нормально, только сыро, земля холодная, голову не высунешь, немец выстрелит, а мозги твои по полу будут собирать другие. Хотя закалённым не привыкать, уже за пару часов рассказали что обычное дело сидеть в карты с мужиками играть, и чтобы кому-то в голову прямо во время игры пуля прилетела. Михеля волновала Вивель, как она. Госс был озабочен предстоящим боем.  

Ночь прошла и вот теперь, ближе к обеду стояли все ровно, каски к головам прижав, и ждали свистка офицера. И офицер теперь дунул в свою дудку, и все вместе, друг за другом бежали по лестнице и по полю. Бежать страшно но необходимо, кто страну защищать тогда будет? Как только вышли так сразу начали и немцы выбегать, и стреляют то там пулемёты то там. Чёрт вывернется понять кто больше долбил, французы или немцы? И снаряды летят, а каждый снаряд лунку оставляет огромную, такой около рванёт, никто уже и не опознает. Госс и Михель бежали рядом, впереди стреляли с пулемёта, братья их по оружию что первыми в бой ринулись, падали клочьями на землю и уже не вставали больше. Кому-то посчастливилось на снаряд напороться, так их в воздух уже разодранными подкидывало, видно даже было внутренности и кости пепельного цвета. Михель рванутся быстрее, что-то в голову парню ударило, либо страх, либо злость, но что-то заставило его бежать как и многих других с диким рёвом. Попали в шею ему с пулемёта, и сию секунду он винтовку с рук бросил, и давай артерию прижимать. Госс подбежал, нужно помогать, кровь то хлещет на землю. А тут уже ничего не поделаешь, и в Госса попали, по спине, и он плача из-за Михеля сам в страхе холодном от боли сознание потерял.  

В госпитале очнулся, уже обмотанный как и другие, и слышал что ходить больше не сможет, спине большое повреждение. Калека на всю жизнь, и таких как он и Михель несчитанное количество, которые кровь отдали не во имя чего. Просто потому-что так кому-то нужно. Только что Вивьен сказать о Михеле, ведь она его ждёт, а он в первый бой под Верден ушёл навсегда, как и миллион других ребят. И в этой мясорубке он и остался, безымянным фаршем.