Студент

Стояла холодная зима. Ветер задувал во все щели и казалось, что от него невозможно скрыться. Каждое живое существо чувствовало жуткий холод. Исключением не остались и заключенные, которые отбывали свое наказание в одной из городских тюрем.  

Дверь в сырую и темную камеру отворилась. Худой и высокий конвоир лет сорока пяти с черными усами затащил избитого молодого парня. Перед тем, как уходить он еще несколько раз ударил лежащего ногой. Когда дверь защелкнулась на замок к парню подбежали двое его сокамерников.  

Первый был среднего роста, коротко пострижен с морщинистым лицом. Свой срок он сидел за угон автомобиля. Это случилось тогда, когда его девушка захотела прокатиться на автомобиле. Мужчине ничего не оставалось делать, как угнать машину, а потом мотать свой срок на нарах. Он жил с надеждой на то, что после освобождения пожениться со своей возлюбленной. Но мужчина не знал, что его любимая вышла замуж за другого, пока он сидел в тюрьме.  

Второй заключенный был низкого роста, крепкого телосложения с бледной кожей и лысой головой. Он уже сидел второй срок, как и первый, за воровство. В криминальном мире за род своего ремесла он получил кличку форточника. Ему еще с малых лет пришлось проникать через форточки в квартиры и воровать, чтобы выжить в послевоенное время. Но свой первый срок он получил только лишь в шестнадцать лет. Тогда его освободили раньше времени с надеждой на то, что он перевоспитался. Но второй срок форточник по профессии получил совсем недавно в двадцать восемь лет.  

Первый заключенный сел возле избитого парня, положив его голову себе на колени. Ему было жаль еще совсем юного заключенного. Второй же заключенный лишь подошел к своим сокамерникам, но не издавал чувства жалости, или так только казалось... Тогда первый заключенный сказал:  

– Слышь, парень, за что они тебя так? Поведай нам все, а то, когда нас посадили к тебе в камеру, то ты с нами ни разу не заговорил. Куришь?  

– Курю, – ответил юноша.  

– Брат, угости человека папиросой, – сказал угонщик форточнику. – Ну ты и даешь. Почему раньше не просил папирос?  

– Неудобно, – ответил юноша.  

Зажглась спичка, от огня которой стало светлее в камере. Юноша раскурил папиросу, сделал пару затяжек, от которых закружилась голова, вытер кровь с лица рукавом робы, улыбнулся и спросил:  

– Что вам рассказать? Как я попал сюда и почему со мной так обращается конвоир?  

– Да, расскажи нам, – произнес угонщик, все еще держа голову парня на коленях.  

– Валяй, – кротко бросил форточник.  

Юноша начал свой рассказ:  

– Меня зовут Даниил. Я был студентом. Мечтал в будущем стать журналистом. Я жил в общежитии. Общежитие у нас было общее, то есть вместе жили парни и девушки. Каждый день я приглядывался к разным девушкам. Мало было таких, какие бы нравились мне, а если и были, то у меня с ними не завязывались отношения. Но однажды во время зимних каникул я зашел в комнату у своим друзьям, чтобы просто поболтать. У них собралась вся наша мужская компания, но среди всех парней я заметил красивую блондинку. Она была высокой, стройной, имела долгий волос и голубые глаза. Я сразу направился к ней, чтобы познакомиться. Я протянул ей руку и сказал:  

– Я, Даниил.  

– Марина, – ответила блондинка.  

– Приятно познакомиться.  

Она в ответ лишь смущенно улыбнулась. Казалось, что на этом наше общение и закончиться. Но было совсем не так, как я ожидал. Когда мы начали играть в карты, то Марина села возле меня. Я испытывал какую-то неловкость, сидя рядом с такой красавицей. Я и сам не заметил, как мы течении игры мы с Мариной начали общаться, как давно знакомые друзья.  

– Почему ты раньше не познакомился со мной? – спросила она меня.  

– Не знаю, – ответил я.  

– Ты странный, – и Марина весело засмеялась.  

– Не только, я еще пишу стиху.  

– А это уже интересно.  

И мы далее погрузились в игру.  

Расходиться по комнатам стали далеко за полночь. Получилось так, что мы с Мариной шли вдвоем в одном направлении.  

– Ты с какой комнаты? – спросил я.  

– 403.  

– А я с 402. Странно, что мы раньше не встречались.  

– Так бывает. У меня очень мало друзей, потому я больше времени провожу в комнате. Это я недавно познакомилась с твоими друзьями.  

– Я тоже не могу похвастаться большим количеством друзей. Лучше иметь мало друзей, но настоящих.  

– Это так.  

Мы подошли к своим комнатам.  

– Спокойной ночи, – сказала она мне.  

– Спокойной ночи, – ответил я.  

В ту ночь я никак не мог уснуть. Что-то внутри меня мешало мне спокойно лечь и погрузиться в приятный сон. Тогда я понял, что я влюбился. Мне не оставалось ничего другого, как подняться с кровати и сочинить пару стихов о Марине. После этого я лег на кровать, смотрел в окно и видел, как за окном метет метель, как на ветру шатается ветка каштана... Я не заметил, когда уснул.  

Проснулся я рано. Меня разбудил женский хохот на коридоре. Я пошел умываться и встретил Марину.  

– Доброе утро, – поздоровалась она.  

– Доброе, – ответил я.  

– Хорошая сегодня погода.  

– Да. Я люблю зиму, это – мое любимое время года.  

– Почему так?  

– Во-первых, очень красиво. Во-вторых, зимой меньше работы. Я вырос в деревне, то зима мне по-душе. Зимой лишь нужно откидывать снег, что мне очень нравится делать.  

– Понятно. Не хочешь сегодня выйти погулять?  

– Не откажусь.  

Мы вышли гулять. Казалось, что город замер в плену зимы. Деревья стояли покрытые снегом, ветра не было, держался лишь сильный мороз и люди спешили на работу. Мне стало странно, что Марина молчит, потому я решил начать разговор. Но так, как я не знал о чем говорить, то начал с самого простого.  

– Куда пойдем?  

– Давай к часам? – предложила она.  

– Я не против, – согласился я.  

Мы снова погрузились в молчание. Тогда мне пришлось начинать разговор:  

– Марина, какое время твое любимое время года, ведь ты мне утром ничего сказала?  

– Лето.  

– Почему? Я не люблю лето.  

– Тепло, можно сходить на речку, черешни, вишни, груши, сливы, запах скошенного сена, пение ласточек по утрам, мычание коров, которые возвращаются вечером домой с пастбища. Это ведь прекрасно!  

– Ты тоже с деревни?  

– Да.  

– Понятно. На кого ты учишься?  

– На журналиста.  

– Правда?! – восхищенно спросил я.  

– Правда.  

– На каком ты курсе?  

– На третьем. А что такое.  

– Просто, я тоже учусь на журналиста, только я на втором курсе.  

– Забавно, – произнесла Марина с улыбкой на лице.  

Вот мы и пришли к часам. Мы стояли под снежной аркой, которую сделали ветви деревьев. Над нами не было видно даже неба, лишь длинный тоннель, который создали ветки деревьев.  

– Здесь очень красиво. Никогда не был здесь зимой, – нарушил я наше молчание. Марина продолжала с удивлением смотреть на большие часы. Лишь через мгновение она сказала:  

– Ты вчера говорил, что пишешь стихи. Это правда?  

– Да.  

– Прочитаешь сейчас мне хоть один свой стих?  

– Извини, но я наизусть своих стихов не знаю, а мои рукописи лежат в общежитии. Хочешь, я могу сейчас сочинить какой-то стих?  

– Хочу.  

– Только я не уверен, что он будет красивым. Намного лучше получилось, если бы у меня были под рукой лист и ручка. Я же не Есенин.  

– Ничего, я люблю стихи.  

Тогда я сочинил ей какой-то стих.  

– Хорошо получается, – похвалила девушка.  

– Спасибо! Но я думаю, что в моей тетрадке есть лучшие.  

– Ты их сегодня вечером прочитаешь у Сашки в комнате?  

– Прочитаю. Ты тоже там сегодня будешь.  

– Буду. Слушай, Даня, почему ты в институте не выступаешь со своими стихами?  

– Я боюсь публики. Также я не уверен, что мои стихи хороши. Не хочу, чтобы потом с меня все смеялись.  

– Ну, ты чего? У тебя очень хорошо получается.  

– Это тебе понравилось, а другим может не понравится.  

За этими разговорами мы и не заметили, как прогуляли весь день на морозе. В общежитие вернулись лишь вечером, когда уже начало сереть. После возвращения мы направились к Сашке. Сегодня мы были первыми гостями. Когда все сошлись, Сашка сказал:  

– Что и сегодня в карты будем играть, или есть другие предложения?  

– Пускай Даниил прочтет нам своих стихи, – предложила Марина.  

– Отличное предложение, – заметил Сашка.  

– Даня, ты взял с собой тетрадку? – спросила Марина.  

– Да, взял.  

– Мы тебя слушаем, – радостно сказала девушка.  

– Только я боюсь публики, потому могу сбиваться или заикаться.  

– Да брось ты, – здесь все свои.  

Тогда я им прочел несколько своих стихов. Всем они очень понравились. Мне стали громко аплодировать и хвалить. Потом мои друзья взяли мою тетрадку и каждый начал читать мои стихи. Я видел, какое впечатление они производят на Марину. Да и мне было приятно со стороны слушать свои стихи. Мне они казались гораздо лучше, чем я думал.  

Так и прошел наш вечер. Когда стали расходиться, то мы с Мариной остановились возле наших комнат, чтобы попрощаться. Но Марина решила не прощаться, а еще немного поговорить, потому сказала:  

– У тебя очень красивые стихи. А ты боялся! Видишь, парням тоже понравились.  

– Спасибо, мне приятно это слышать.  

– Это тебе спасибо.  

– За что?  

– За стихи.  

– Да ладно, перестань.  

Казалось, что наш разговор будет еще долго продолжаться, пока в одной из комнат не открылась дверь и нам рассерженно сонным голосом не сказали:  

– Хватит ворковать, голубки! Дайте людям поспать.  

На следующий день, когда мы с друзьями вертались со стройки, где подрабатывали во время каникул, мы решили купить вина, что вечером немного развлечься. Я купил бутылку вина и шоколадку для Марины. У меня оставались еще деньги, я их подсчитал их все месте, потому решил взять еще пачку папирос. А завтра я заработаю еще денег, кроме того у меня еще оставалось немного денег, которые я копил все это время.  

Вечером я зашел к Марине и позвал ее к нам. У Сашки мы пили вино, читали мои стихи, играли в карты, шутили и рассказывали разные интересные стихи. Мне сильно захотелось курить. Я спросил, кто сейчас будет идти курить, но все отказались. Тогда я решил пойти сам, но тут Марина решила пойти со мной за компанию. Мы вышли на курилку. Тогда, дымя папиросой, я спросил студентку:  

– Почему ты пошла со мной?  

– Решила составить тебе компанию, чтобы ты не скучал.  

– Мне не скучно.  

– Даня, только не смейся надо мной. Мы уже ведь взрослые и самостоятельные люди. Ты мне нравишься.  

– Марина, послушай, ты тоже мне нравишься. Я боялся тебе раньше об этом сказать. А вдень нашего знакомства я не мог уснуть, пока не написал о тебе пару стихов. Я тебя люблю!  

– И я тебя люблю!  

Тогда я впервые с ней поцеловался. Я был очень рад, что за три дня знакомства с девушкой я смог завладеть ее сердцем. Мне казалось, что это был сон. Тогда я копил деньги и дарил Марине шоколадки, цветы, сборники стихов, какие мог позволить себе купить. Марина была очень рада и говорила, что не нужно всех этих подарков, ведь сейчас трудное время, а любовь измеряется не материально, а проверяется на чувствах и в поступках.  

Казалось, что моему счастью не будет конца. Но все мои ожидания оборвались в один прекрасный день, когда мы с Мариной возвращались с института. Мы завернули за угол и шли долгой улицей, на которой нельзя было встретить посторонних людей, кроме студентов. Нас догнали пятеро человек.  

– Слушай, тебя Даня зовут? – спросил один из них у меня.  

– Да.  

– Слушай меня сейчас, если ты не отстанешь от Марины, то я набью тебе морду и с тебя будет смеяться весь институт. Марина теперь со мной.  

– Я так просто не отдам свою девушку, – начал бранится я. – Марина выбрала меня. Не так ли, Марина?  

– Да, Максим, я люблю Даню, – вмешалась девушка.  

– Я еще раз тебе говорю, тупица, что Марина теперь моя девушка. Иди домой, а мы с Мариной сейчас погуляем. Ты не против, Марина? – спросил ее Максим.  

– Она же ответила, что любит меня, – снова стал перечить я.  

Тогда Максим неожиданно ударил кулаком меня в лицо. Я упал, а он стал дальше бить меня. Марина в ужасе кричала, но никто из проходивших мимо студентов не бросился на помощь. Одни проходили мимо, а другие останавливались и, смеясь, говорили: "Что это за парень, что не может постоять за себя и девушку? " Когда Максим кончил меня бить, то он сказал Марине:  

– Скоро мы будем вместе.  

– Катись к черту, зверь! – кричала она ему вслед вся в слезах.  

Я, лежа, на снегу успел лишь заметить довольные ухмылки уходивших друзей Максима. Марина подошла ко мне и спросила:  

– Ты в порядке?  

– Кажется, да.  

Тогда она помогла мне умыться снегом и мы пошли в общежитие. Дорогой я спросил ее:  

– Кто такой этот Максим?  

– Он мой одногруппник. Еще он живет в нашем общежитии.  

– Это я знаю. Мы с ним пересекались на курилке.  

На следующий день я освободился раньше, чем Марина. Я решил сделать ей подарок, потому пошел купить ей цветы. Когда я возвратился к институту, то еще немного пришлось подождать Марину. Через несколько минут она подошла ко мне. Я подарил ей цветы и мы хотели пойти в общежитие, как к нам снова подошел Максим со своей компанией. Он сказал:  

– Тебе нравится, когда тебя бьют?  

– Скоро и тебе понравится, – ответил я.  

Он снова попытался меня ударить, но я успел уклонится. Мы схватились в мертвой схватке. Мне удалось повалить его на землю, но в это время на меня напали его друзья и они все вместе меня избили. Мне не было жаль себя. Мне было жалко Марину, которая плакала каждый раз, когда меня избивали. А еще мне было очень неприятно, что все студенты, какие видели несправедливый бой, осмеивали меня. Так продолжалось много раз. Я уже привык, что с меня все смеются, что Максим распространяет лживые слухи обо мне. Я мог раз и навсегда покончить с этим, попросив лишь помощи у моих друзей. Но я этого не делал, потому что мне было стыдно. Также я пытался не попадаться им на глаза, чтобы они не увидели на моем лице синяки. А когда они их видели, то я говорил, что дрался с хулиганами. Когда же к ним доходили лживые слухи обо мне, то я говорил, что сам разберусь с Максимом. Сашка не раз предлагал мне свою помощь, но я всегда отказывался от нее, опасаясь новых насмешек. Однажды Сашка мне сказал, что если еще раз увидит на моем лице синяк или услышит новый слух, то он со своей компанией сам разберется с Максимом и его свитой. Но этому не было суждено сбыться.  

Конец этой истории наступил первого мая в День труда и в день рождения Марины. До того времени я не пересекался с Максимом и его бандой. У нас в институте был выходной день, но мы все пошли шествие в честь праздника в центр города. В этот день я с Мариной еще не успел увидеться так, как она очень рано проснулась и куда-то пошла со своими подружками. На празднике мы старались держаться вместе с Сашкой, но Марину найти нам не удалось. Вообще там было очень много народа, потому мы и не видели своих друзей или знакомых лиц с института.  

После окончания праздника я предложил Сашке помочь мне выбрать подарок для Марины. Сашка говорил, что не плохо бы было купить какую-то одежду. Мы ходили и искали открытый магазин, где можно дешево что-то купить. Его нашли мы быстро. Моих сбережений хватило на то, чтобы купить Мартине летнее платье. Оставалась одна проблема – подобрать размер. Но Сашка с этим быстро справился. Дорогой в общежитие мы смеялись, что если платье будет маленькое или слишком большое.  

Когда пришли в общежитие, то Сашка пошел к себе, а я направился к Марине. Я постучал в дверь, но никто не открывал. Я подумал, что, может, она еще где-то гуляет со своими подругами. Тогда я снова постучал и решил приоткрыть дверь. Дверь оказалась незамкнутой. Я увидел, что Марина сидит и плачет на кровати. Она была одна. Я вошел и сразу увидел скомканную постель на ее кровати, распущенные волосы, а на полу лежали потоптанные красные тюльпаны, которые я подарил ей вчера, разбитая банка, в которой стояли цветы, лужа воды и порванные книги, что я дарил Марине.  

– Марина, что случилось? – взволновано спросил я.  

Она еле смогла мне ответить так, как ее душили горькие слезы.  

– Максим... он ко мне приставал, а когда я начала кричать, то он отпустил меня, а потом... Все, что разбросано по полу, сделал он. Извини, но мне нужно побыть сейчас одной, чтобы привести себя в порядок.  

Мне нужно было перевести дух, чтобы решить, что делать с Максимом. Я решил разобраться сам. Думал покурить и подумать над этим, но вспомнил, что у меня закончились папиросы. Я пошел купить себе папиросы. Дорогой думал о том, чтобы попросить помощь у Сашки, но решил сначала все обдумать на курилке, дымя папиросой. Так я делал всегда. Я купил себе пачку папирос и решил вернуться в общежитие на курилку и все обдумать. По дороге, невдалеке от ларька табачных изделий, я увидел красивое дерево и решил покурить, спрятавшись от жары под кронами дерева. Потом я думал принять остаточное решение в тишине на курилке в общежитии. Но все складывалось не так, как я рассчитывал.  

Подкуривая папиросу, я закашлялся, вскоре увидел перед собой красивый городской пейзаж, но мне любоваться им было некогда. Вдруг мой взгляд наткнулся на какой-то странный предмет под деревом. Мне показалось, что это был пистолет. Я оглянулся. На мое счастье, а, может, и на беду никого не было. Я потянул за предпологаемую ручку. И с земли я вытянул немецкий "Парабеллум". Обращаться с оружием я умел, тем более с "Парабеллумом". У моего деда такой пистолет остался еще с войны, когда он отобрал его в пленного немца. Когда мне было десять лет, то дед брал меня в степь и учил стрелять. Я проверил заряжено ли оружие. Оно оказалось заряженным. Тогда я спрятал его за пояс своих брюк, прикрывая пиджаком. Я боялся, чтобы пистолет не выстрелил. Тогда я уже все решил: вызвать Максима на драку в безлюдное место. Если же вмешается кто-нибудь с его друзей, то я сразу начну их пугать оружием. Мой дед говорил, что каждый упадет на колени перед дулом оружия.  

Я затушил бычок ногой и решил направится в общежитие к Максиму. Но я с ним встретился по дороге. Он шел мне навстречу со своей свитой. Поравнявшись с ними, я сказал Максиму:  

– На ловца и зверь бежит!  

Но тот начал огрызаться и угрожать:  

-Это, кто еще из нас зверь?! Братки, давайте забьем этого кролика. На улице никого нет, а значит его никто не спасет.  

Я увидел, как один из его компании схватил палку, а все остальные начали окружать и нападать на меня. Я быстро отскочил назад, достал "Парабеллум" и произвел первый выстрел в Максима, а потом и в остальных. Они падали передо мной, как высокая трава под косой. Дальше я не помню ничего. Наверное, я стоял в полном оцепенении. Помню лишь, когда ко мне подбежали милиционеры и схватили меня. В последнее мгновение я увидел столпившийся на улице любопытный люд.  

Меня судили и приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. Вот я сижу в этой камере уже полгода и жду, когда меня поведут на расстрел. Но дверь открывается и я думаю, что в последний раз я покидаю камеру. Но все не так. Меня уводит этот это конвоир в кабинет следователя и избивает меня меня. Так он мне мстит за своего сынка Максимку. А следователь в удовольствие наблюдает за этим зрелищем. Вы спросите меня, почему я не начал кричать, что у меня в руках оружие, или, почему я не выстрелил в небо? Я не знаю, что ответить. Наверное, они не сразу бы заметили пистолет и избили бы меня. А на счет второго варианта, то я и сам не могу ответить. Может, это была месть или сыграл инстинкт самосохранения. Мне надоело всю жизнь терпеть издевательства, побои и унижения. Я решил заявить о своей силе перед другими, не обращаясь к друзьям. Но я рад лишь одному, что Марину больше никто не обидит, ведь я наказал тех извергов. Вот и все. Такова моя история коротка.  

Студент заснул на коленях у первого заключенного. Тот отшвырнув ногой бычок папиросы, которую скурил юноша, поднял его на руки и положил на нары. Бывший студент проспал весь день. И когда наступил второй день, то его сокамерники прислушивались жив ли он. Когда просили врача, то конвоир отказывал. Когда подавали баланду, то заключенные ничего не ели, а все отдавали избитому парню. Они будили его, а он, весь обессиленный, продолжал дальше спать.  

Ночью всех разбудил скрип дверей. Знакомый конвоир сказал:  

– Фашист, на выход! Теперь ты в последний раз покидаешь эту камеру. Я отправлю тебя туда, куда ты отправил моего сына. Сокамерники помогли Даниилу встать и довели его до выхода с камеры. На пороге он сказал:  

– Прощайте, братцы! Не поминайте лихом. Не найдется папиросы в последнюю путь?  

Форточник протянул ему папиросу.  

– Благодарочка! – ответил Даниил.  

Когда он переступил через порог камеры, то конвоир ударил его дубиной. Папироса выпала и покатилась внутрь камеры. Даниил упал на бетонный пол. Двери камеры камеры резко закрылись. Слышались обороты замка и звон ключей, а за ними – ругательства конвоира.  

– Жалко пацана, – сказал первый заключенный. – Всю жизнь терпел побои и перед смертью тоже терпит.  

– Да, он ведь еще совсем молод, где-то лет девятнадцать или двадцать, – тихо промолвил со слезами на глазах второй заключенный. – Студент...  

Когда перестали быть слышны шаги в коридоре, они склонив головы, перекрестились и молча уставили свой взгляд на белую и мятую папиросу, что выделялась на фоне тьмы. Она одна им теперь напоминала про мученика Даниила, который, казалось, остался вместе с ними: в их сердцах, на опустевших нарах и в папиросе, которую он так жаждал выкурить перед смертью.