Петрович. Конфуз

За ужином Петрович услышал какой-то стук в окно, а затем непонятный скрип. Через какое-то время снова "тук-тук" и скрип.  

– Ты слышишь? – гном посмотрел на жену.  

– Вьюга... – пожала плечами супруга.  

Петрович подошел к окну, но мороз разрисовал все стекла, и через них ничего не было видно. Он накинул шубу, вышел и увидел, что к стеклу прилипло что-то мохнатое.  

– Неси горячую воду! – крикнул гном жене и наклонился к мохнатику.  

– Не надо воду, спирту мне, спирту! – с трудом разобрал Петрович.  

– Вот как отклею тебя, вот тогда и будет спирт! – гном осторожно поливая на ухо мохнатого, отодрал того от окна и занес домой.  

– Что это за чудище? – жена на всякий случай взяла скалку.  

– Я не чудище, я – Чебурашка! – стуча зубами проскрипел мохнатик.  

– То же самое, только вид сбоку, – сморщила нос хозяйка и ушла в другую комнату.  

Чебурашка обиделся и закутался в уши.  

– Спирт будешь? – не успел задать вопрос гном, как Чебурашка уже сидел за столом и улыбался, потирая руки.  

Они выпили и Петрович приступил к расспросам:  

– Ты кто, что, откуда и зачем?  

Печкин! – вдруг стукнул себя по лбу мохнатик, – Печкин там, почтальон. За калиткой лежит, поди замёрз уже.  

Петрович бросился на улицу, и через несколько минут втащил вцепившегося в руль окоченевшего почтальона.  

– Говорил ему, не бери велосипед, не бери! Так нет, он по сугробам на велике решил покататься. Выдохся, упал у твоего дома, а меня швырнул в окно, сказал стучать и говорить, что это почтальон Печкин, – не унимался Чебурашка.  

– Он пить не бросил? – спросил ушастика гном, кивая в сторону лежащего у печки Печкина.  

– А ты предложи! – расхохотался мохнатик.  

Когда оттаявший Печкин сидел за столом и закусывал, Петрович поинтересовался:  

– А какого... вы, товарищ письмоносец, поперлись на ночь глядя на велосипеде и без подогрева?  

– Почему без? – возмутился Печкин, и тыча пальцем в Чебурашку, продолжил: – Я набрал полную сумку, а эта варежка мохнатая всё выпил. И кстати, Петрович, я тебе письмо привёз.  

– Мог бы и завтра днем завезти, – прищурив глаз, гном смотрел на почтальона.  

– Хотелось скорее посмотреть, как ты танцуешь! – подмигнул письмоносец.  

– Опять?! – рассердился гном, вспомнив свой танец на выпускном. – Я не посмотрю, что ты мой одноклассник, быстро из велосипеда самокат сделаю.  

– Велосипед не трожь! – в голосе Печкина появились стальные нотки.  

В это время Чебурашка клюнув пару раз, уронил голову и уснул.  

– Откуда он у тебя? – Петрович перенес уснувшего на печку.  

– Из приюта взял, психотравматологического. Представляешь, он жил с крокодилом! – округлил глаза почтальон.  

– Как жил? Жил... жил? – не поверил гном. – А он это он или... она?  

– Не знаю, – пожал плечами Печкин. – Разве разглядишь, все ли пальцы у этой варежки пальцы. Но запойный, зараза.  

– Письмо! – вспомнил Петрович. – И без этих твоих штучек, а то дверь, мороз, варежку в сумку и домой.  

– Заграничное! – Печкин протянул конверт и стал следить за тем, как гном его вскрывает.  

Из конверта на пол упала фотография.  

– Тю-у, гастарбайтеры... – почтальон поднял и посмотрев, отдал её гному. – Жена красивая, а сынок – страшненький.  

– Это мои друзья, Алладин и Клеопатра, царица пирамидальная. И обезьянка, – глядя на фотографию улыбнулся Петрович. – Сынок страшненький? Сам ты страшненький... гастарбайтер.  

Жена уснула, не выпуская скалки из рук, Печкина сморило за столом. Гном сидел один и, глядя на фото, вспоминал давно ушедшие дни.  

Воспитывался он у бабки с дедом. Его отец – моряк по призванию и матрос по жизни, поматросил гномову мать и бросил, отправившись в плавание. Мать Петровича, спортсменка, чемпионка по прыжкам с шестом, гномсомолка и наконец-таки красавица, горевала недолго. Спихнула сына родителям и умотала за границу выступать там за какой-то клуб. Петрович как-то подслушал разговор бабки с дедом, что мать в том клубе на шесте такое вытворяла, что без соревнований получила титул "Королева шеста".  

Жили бедно, а когда еды вообще не было, Петрович мёл по соседским амбарам и скрёб по их же сусекам. Бабушка пекла колобки, а дед сторожил, чтобы не сбежали.  

По окончанию школы идти на выпускной было не в чем, но единственный друг, вернее подруга, ведьмочка Агнесса, нашла выход из положения. Её мама, тётя Фея, из кустов конопли соорудила Петровичу шикарный смокинг, но предупредила, что до полуночи он должен вернуться домой, иначе...  

Гном не дослушав её, рванул на бал, где произвёл неизгладимое впечатление на первую красавицу школы, Гламурию. Краснея, он перед самой полуночью пригласил красотку на танец и как прыщавый юнец, танцевал, держа вытянутые руки на её талии.  

И вдруг, с боем часов, листья конопли опали, и все стали свидетелями большого конфуза. Девицы притворно ахали и закрывали глаза, парни, отвесив челюсти – завидовали. И только Агнесса, схватив оцепеневшего Петровича за руку, потащила его вон из зала. Через три дня счастливая девушка вернулась в деревню, а гном отравился в плавание.  

– Весь в отца! – ругалась тётя Фея, но за дочь была рада. Трёхдневные чары ведьмочки гном уже не забудет, а значит скоро вернется.