Текст, который я не хотела писать...

* только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только  

Каждое Рождество в Горинге-на-Темзе проходит факельное шествие. Городок не слишком большой, жителей в нём немного, и придумав однажды эту традицию, все жители городка, или почти все, с удовольствием соблюдают это ритуал, проходя по улицам своего городка с зажжёнными факелами. Наверное, в этом ритуале есть что-то объединяющее. Наверное, девиз этого ритуала “Мы все вместе. Мы все одна большая семья. ” На лицах жителей Горинга-на-Темзе, участвующих в этом шествии, со всеми своими чадами и домочадцами, детьми и собаками, улыбки. Все знают друг друга и все друг другу улыбаются. Часть этого ежегодного шествия проходит по деревянному мосту через приток Темзы, через небольшой пруд, на противоположном берегу которого стоит дом Джорджа Майкла. Центральный дом небольшой старинной усадьбы Mill Cottage в графстве Оксфордшир, которую Джордж купил в 1999 году. Наверное, чтобы спрятаться в ней от всех. От всего этого мира. Это совсем крошечный домик из красного кирпича постройки XVI века, двухэтажный, с низкими потолками и древними закопчёнными балками на потолке, и его окна смотрят на прямо на этот мост. “Мы начинаем со стороны реки. Люди идут с зажжёнными факелами. А в прошлом году, в сочельник, когда все проходили мост, люди увидели, как Джордж смотрел на них из своих окон. Он всё это видел... ” – говорит жительница Горинга-на-Темзе, соседка Джорджа Майкла, стараясь “держать” лицо и держать свои эмоции под контролем, что входит в комплекс воспитания настоящей английской леди. “Джордж скончался несколько часов спустя, ранним рождественским утром... Казалось, ничто не предвещало того, что произошло... Джордж планировал дружеский ужин в День подарков... ” “Я достаточно хорошо его знала... ” – говорит милая леди почтенного возраста, ближайшая соседка Джорджа Майкла. – “Когда знаешь о его чувствах... Это было... Это было ужасно... У меня... У меня чуть сердце не остановилось, когда я узнала об этом... И я подумала про себя... Я просто не могу в это поверить... Это особенно печально, потому что он очень любил Рождество... ” Её голос дрожит, но она, как истинная англичанка, тоже старается сдержать свои эмоции. И сдержать слёзы, которые уже готовы пролиться из её глаз. В сочельник, в ночь накануне Рождества, своего любимого праздника, Джордж стоял у окна своего дома, своего маленького домика, построенного в XVI веке, и смотрел на факельное шествие, в котором участвовали наверное все жители Горинга-на-Темзе. Все, как одна большая семья. А он был один.  

О чём он думал в тот момент? Что он чувствовал? Я пыталась понять это... Я много раз пыталась... представить себе... О чём он думал в ту ночь, глядя на это шествие... Я много раз пыталась призвать на помощь всё своё воображение... чтобы представить себя, стоящей рядом с ним у окна в ту ночь... Но... У меня ничего не получилось. Джордж, прости. У меня не получается вместить в себя даже часть той боли, которую ты чувствовал в ту ночь. Мне слишком больно. Эта боль разрывает меня. Прости. Нужно быть Гением, чтобы выдержать то, что мог выдержать ты. Я не Гений, Джордж. Прости. И теперь уже всё равно ничего невозможно изменить... Весь ужас в том, что ничего изменить уже невозможно...  

Я много раз пыталась представить себе, можно ли было... как-нибудь предотвратить то, что произошло в ту проклятую ночь дальше? Наверное... да... Джордж, я клянусь тебе, что если бы я смогла предотвратить то, что произошло в ту проклятую ночь сочельника 2016 года, взяв на себя часть твоей боли, и отдав тебе часть своей энергии, часть своего желания жить, всё своё желание жить, я бы это сделала. Клянусь. I swear. Но ведь мои слова ничего не стоят... Ты можешь мне просто не поверить... И... в ту ночь тебе нужна была конечно же не я... Конечно, если бы рядом с тобой был человек, ради отношений с которым стоило жить дальше, ты бы не ушёл. Но... рядом с тобой такого человека не было. Почему же рядом с тобой всегда были только те, кто пользовался тобой? Те, которые могли только брать? Отношения с которыми не стоили даже того, чтобы тебе хотелось ради продолжения этих отношений жить дальше? Ведь рядом с тобой – пусть даже не на расстоянии нескольких дюймов от тебя, а хотя бы на расстоянии нескольких миль от тебя – не было даже настоящего бескорыстного друга, общение с которым могло бы быть для тебя утешением... Хотя бы на короткое время... Друга, который своим теплом, дружеским теплом, своим неравнодушием, бескорыстным неравнодушием по отношению к тебе, хотя бы на какое-то время мог просто согреть тебя... Рассмешить... Отвлечь от проблем... От боли... Хотя бы на какое-то время мог избавить тебя от постоянно сопровождающего тебя, на протяжении всей твоей жизни, ощущения “so cold inside... ” На протяжении всей твоей короткой жизни without Love... Я знаю, Джордж, что ты их всех простил. Я нет. Прости. У меня нет твоего ангельского характера. Я точно не Ангел.  

Джордж, до конца 2017 года я почти ничего не знала о твоей частной жизни... Мне было достаточно твоих песен, которые наполняли мою кровь солнечным светом и помогали мне жить дальше... Которые заряжали меня твоей солнечной энергией, которой ты, любимый ребёнок Солнца (да, Джордж? ), так щедро делился со всеми нами... Мне было достаточно слышать твой божественный голос... Самый красивый голос из всех мужских голосов, которые я слышала в этой жизни... И иногда получать эстетическое наслаждение, видя твои клипы на музыкальных каналах... видя твоё прекрасное лицо... твои удивительные глаза... твою удивительную улыбку... (и твои нереально красивые и нереально длинные ноги... ) Слушая твои гениальные песни, которые даже сложно назвать песнями – это сонаты, сюиты, симфонии и токкаты XXI века, которым предстоит вечная жизнь, жизнь в Вечности, и твой божественный голос, твой нереально совершенный голос, сразу же входящий в моё сердце, навстречу которому моё сердце сразу же открывалось, боясь пропустить хотя бы одну ноту, хотя бы один эмоциональный нюанс, полупрозрачный, как дымка сфумато на картинах Леонардо да Винчи, я понимала, что Совершенство, оказывается, всё-таки возможно... Оказывается, Совершенство реально существует! Гений живёт одновременно со всеми нами, он ходит в рваных джинсах, в дырках которых видны его длинные загорелые ноги, он записывает диски, снимает клипы, устанавливает новые каноны моды, грызётся с прессой, судится с подонками, пытаясь отстоять свою независимость, его задерживает полиция за вождение машины под действием “запрещённых веществ” и за “непристойное поведение в общественном туалете”, Гений, оказывается, может быть абсолютно реальным парнем, в голубых джинсах и в кроссовках, с трёхдневной щетиной и с серьгой в ухе в форме креста, конечно, гомосексуалист, как большинство Гениев, и... Это помогало мне жить дальше. Я не искала информацию о тебе в Интернете, потому что... Я не отношусь к любителям копаться в грязном белье знаменитостей. На меня этого грязного белья – благодаря всем мировым СМИ – и так вываливается слишком много. О твоих проблемах с наркотиками, уже достаточно серьёзных проблемах, все мировые СМИ говорили, конечно же, с большим удовольствием, просто захлёбываясь от восторга, или с восторженным придыханием, почти с вожделением, томно понизив голос, обсасывая каждую очередную новость о тебе, как конфетку... Очередное задержание Джорджа Майкла полицией... Очередная удачная фотография, сделанная папарацци, которую, конечно же, сразу же печатают на своих первых полосах все западные таблоиды и вся жёлтая пресса... Джордж Майкл в состоянии неадекватности... Или Джордж Майкл, занимающейся не тем, чем можно заниматься в парке... и, конечно, опять в неадекватном состоянии... Я знаю, какая быстрая деградация происходит с человеком, подсевшим на наркоту... Наркота это всегда только деградация... Без вариантов... Это всегда путь только вниз... Пролонгированное самоубийство... Когда у тебя есть возможность (несчастливая возможность) видеть, во что наркота превращает людей, которые от неё уже зависят... Это очень страшно. Даже если это люди, к которым ты абсолютно равнодушен, и которые для тебя ничего не значат... Это всё равно непередаваемый ужас. И это тем более страшно, когда те же проблемы возникают у человека, который... Все несчастья которого вонзаются в тебя, как лезвие клинка. Я просто не хотела это видеть... Прости, Джордж. Почему-то я думала, что ты сможешь выкарабкаться... Почему-то я была уверена в том, что у тебя достаточно сильный характер для того, чтобы ты выкарабкался из этой пропасти... Почему-то я была уверена в том... почти уверена... что однажды наступит день, когда ты просто скажешь самому себе : “Какого....? Зачем мне эта хрень, которая только усложняет мою жизнь? ” и просто закроешь эту чёрную страницу своей жизни... И мы все просто забудем о ней, как о страшном сне... Как жаль, что я ошиблась...  

Я начала смотреть документальные фильмы о тебе и твои интервью только через год после твоей смерти. Я специально выждала год... или я просто не могла заставить себя смотреть это раньше... Я думала, что через год после твоей смерти я уже смогу смотреть на всё это достаточно спокойно... И даже на то, во что наркота может превратить даже такое Совершенство, как Джордж Майкл... Я думала, что рана в моём сердце, которая появилась в нём утром 26 декабря 2016 года, когда весёлый голос радиоведущей радостно сообщил мне о твоей смерти, и которая продолжает кровоточить, уже не сможет стать ещё больше... Я ошиблась. Джордж, я не хочу возвращаться в усадьбу Mill Cottage в ту проклятую ночь сочельника 2016 года... Прости. Я не хочу снова возвращаться туда... Где тебя всё равно уже нет... Где осталось только твоё распухшее от наркотиков тело... когда-то божественно прекрасное... Прости... Я не хочу возвращаться в Mill Cottage в то проклятое рождественское утро 2016 года... Я готова говорить о чём угодно, но только не об этом...  

Когда в Интернете появилось сообщение о том, что семья Джорджа Майкла продала его усадьбу Mill Cottage в графстве Оксфордшир за 4 миллиона долларов, сделка состоялась, дом, в котором Джордж умер, продан, в него уже вселились новые хозяева, и объяснение этого поступка от самого семейства Панайоту было похоже просто на какой-то бессмысленный бред, лишённый логики, бред обдолбанных, одна девушка написала под этим сообщением : “С такой семейкой и врагов не надо. Теперь понятно, почему Джордж был так одинок. ” Я могу подписаться под этими словами. Фанаты Джорджа Майкла собирали подписи под петицией с просьбой не продавать эту усадьбу, сделать территорию этой усадьбы мемориалом, а дом, в котором Джордж... принял решение всё-таки уйти, сделать его домом-музеем, но... Семейство Джорджа Майкла просто высморкалось на эту мышиную возню. Да, подписей собрали не так много – всего лишь несколько тысяч – но, наверное, просто потому, что никто не знал, что эти подписи собирают! Я например узнала об этом только вместе с сообщением о продаже усадьбы! Никто просто представить себе не мог, что эту усадьбу можно продать!!! Никому просто в голову не могло прийти, что семья Джорджа, которая, конечно же, очень любила Джорджа... даже очень-очень любила... и память о нём, конечно же, его семейству очень дорога... и даже очень-очень дорога... Но всё-таки не так дорога, как 4 миллиона долларов. Дешевле 4 миллионов долларов. У меня нет слов. Значит теперь все многочисленные поклонники Джорджа Майкла, которые приезжали в Горинг-на-Темзе со всего мира, чтобы просто положить цветы на землю рядом с оградой Mill Cottage и просто постоять на улице рядом с этой усадьбой – на ограде усадьбы Джорджа Майкла висели флаги со всего мира, привезённые его фанатами, от флагов Канады и Бразилии до флагов Австралии и Новой Зеландии – лишились возможности посетить территорию его усадьбы, в которой он жил с 1999 года до 2016... больше 16 лет... И дом, в котором прошли последние минуты его жизни... Комнату, в которой он простился с этим миром навсегда... Чёрт возьми... У меня нет слов... Я, как и все поклонники Джорджа Майкла, ждала сообщения о том, когда мемориальная усадьба Джорджа Майкла будет открыта для посетителей... А не о том, кому продали Mill Cottage и за сколько... И на сколько миллионов долларов семейство Джорджа Майкла стало богаче благодаря этой сделке... Чёрт бы их всех побрал... Всех, для кого главная ценность в этой жизни – бабло... Я так мечтала однажды всё-таки войти в эту старинную дверь усадьбы Джорджа Майкла... С висящим на ней древним венком с фруктами, древним отверстием для писем, теперь закрытым, и табличкой с надписью “Mill Cottage”... И наверное просто сесть на траву во дворе этой усадьбы... И просто смотреть на этот дом... на его окна... Наверное, меня не держали бы ноги, когда я оказалась бы на территории этой усадьбы... Конечно, интеллектуальный/эмоциональный код человека – то, что остаётся от человека после его биологической смерти, то поле, внешняя оболочка человека, на которой записано/закодировано всё, пережитое этим человеком, все его мысли, все его эмоции (или только самые важные из них? ) – не остаётся в том месте, где этот человек жил, но... Какой-то отсвет этого поля, этого излучения, которое, наверное, всё ещё недоступно уровню нашего знания, какой-то отзвук этого кода, наверное, всё же остаётся, и человек умеющий чувствовать, всё же способен его почувствовать... Тем более интеллектуальный/эмоциональный код Гения... Если вы были в мемориальных домах Гениев – разве вы не чувствовали их присутствие в этих домах? Я уверена, что чувствовали. Конечно, если вы вообще способны чувствовать. Неужели нет? Когда подходишь к дому-музею Антона Павловича Чехова на Садовой-Кудринской, “дому-комоду либерального цвета”, когда видишь эту табличку “Доктор А. П. Чехов” на двери, заходишь в прихожую, в которую несчётное количество раз входил Чехов, видишь эту вешалку с крючками для пальто и стоящую на ней дорожную корзину, которая сопровождала Антона Павловича в его поездке на Сахалин... Твоё сердце начинает колотиться учащённо, сбиваясь с ритма, и тебе становится жарко... Потом ты поднимаешься по лестнице на второй этаж, и с каждым шагом ты чувствуешь, как воздух постепенно начинает сгущаться... дышать становиться всё труднее... И какой же густой воздух в самой квартире, в которой жило семейство Чеховых... Ты как будто чувствуешь их присутствие в этих комнатах... Их эмоции остались здесь... Их накалённые эмоции, их споры и ссоры... их обиды... Их разговоры за столом... их смех... Если активизировать все свои эмоции, глядя на письменный стол Чехова, на котором стоит его лампа под зелёным абажуром, стоит его чернильница, подаренная пациенткой доктора Чехова, и лежит его ручка с пером, вспоминая при этом всё, что он написал, повторяя про себя строчки его текстов, многие из которых мы помним уже наизусть (а его тексты – это его эмоции, это он сам! ), и пытаясь вызвать в памяти его насмешливый взгляд, которым он смотрит на нас с многочисленных фотографий... Появляется ощущение, что ты действительно начинаешь видеть сидящего за своим письменным столом Антона Павловича... Его смутный силуэт, очерченный золотым светом лампы... И, кажется, даже начинаешь слышать, как он негромко покашливает, не переставая писать, и как скрипит его перо... Потом милая дама экскурсовод открывает для вас дверь в комнату Маши, Марии Павловны, сестры Антона Павловича, и... Наверное, я даже вздрогнула от неожиданности. Мне не понадобилось активизировать своё воображение – у меня было абсолютное ощущение, что я увидела повернувшееся в сторону открывающейся двери лицо сестры Чехова, Марии Павловны... Да, это было всего лишь смутное белое пятно, полупрозрачное, едва заметное, но его черты всё же можно было узнать... Ведь я знала, как выглядит Мария Павловна... Мы все видели милое личико Маши, Марии Павловны, лицо настоящей русской интеллигентки, учительницы и художницы, так похожее на лицо её брата, на многочисленных семейных фотографиях... Ко мне повернулась гладко причёсанная головка сестры Антона Павловича, Маши, которая сидела на кровати, и, как мне показалось, я даже услышала её голос... совсем слабый, едва слышный отзвук её голоса... И едва слышный отзвук голоса её брата, более низкого, с воркующими интонациями, который отвечал ей... Их голоса остались в этих стенах... Едва слышные отзвуки их голосов, но их всё ещё можно расслышать... Мне кажется, я слышала их... И – ещё более сильное ощущение реального присутствия хозяина дома, ставшего музеем после его смерти – в доме-музее Петра Ильича Чайковского в Клину. Когда я поднималась по узкой скрипучей лестнице на второй этаж, у меня было абсолютно реальное ощущение, что кто-то поднимается по ней рядом со мной... мне хотелось посторониться, прижавшись к перилам, чтобы не задеть его... И эти поскрипывающие доски пола в разных местах комнаты, по которым никто не ходит... Как будто по ним всё-таки кто-то ходит... невидимый нам... На втором этаже дома у меня было абсолютное ощущение, что кто-то несколько раз прошёл мимо меня... Мне казалось, что я чувствую это дуновение ветра, движение воздуха, сопровождающее идущего мимо меня человека... И как будто даже его тепло, от которого мне становилось жарко... и даже его запах... терпкий мужской запах... Но... возможно это была просто игра моего воображения. Которое было особенно обострено в тот день от усталости. От усталости после долгой утомительной поездки и почти бессонной ночи накануне. И всё-таки у меня... почти всегда... абсолютное ощущение присутствия людей в тех домах, в которых они когда-то жили, и в которых их уже нет... Абсолютное ощущение их всё ещё звучащих голосов, очень тихого, едва слышного отзвука их голосов среди этих стен... И их эмоций, оставшихся, как отсветы их кодов, в том пространстве, в котором они когда-то переживали эти эмоции... Может быть... им иногда всё-таки хочется вернуться в те дома – или даже в те места, если их дома не сохранились – где они были счастливы? И, может быть, какой-то частью своего кода... или даже всем кодом... они иногда всё-таки навещают те места, которые были декорациями их жизни? Чтобы легче было вспомнить то, что им хочется вспомнить? Я не знаю... Мне просто чертовски жаль, что нас лишили возможности общения с кодом Джорджа Майкла. Который, наверное, всё-таки будет навещать усадьбу Mill Cottage в графстве Оксфордшир. Хотя бы иногда. В которой ему всё-таки было хорошо. Хотя бы иногда.  

Джордж, но зачем же... Джордж, зачем... Ведь 53 года и 6 месяцев... это слишком мало... Ведь ты должен был ещё спеть и записать для нас все... хотя бы часть... лучших песен всех времён и народов, написанных не тобой... Чтобы мы знали, как эти песни должны звучать на самом деле... Чтобы мы получили их эталонное звучание... Джордж, прости. Я понимаю, что на самом деле ты никому и ничего не должен. Тем более мне. Я понимаю, что каждый человек вправе сам выбирать время своего ухода. Тем более ты. Но рана в моём сердце, которая появилась в нём утром 26 декабря 2016 года, и у которой твоё имя, продолжает кровоточить...  

Почему же все Гении так рано уходят из этого мира... с этой грёбанной планеты... Почему же им так не хочется здесь задерживаться... Пётр Ильич Чайковский прожил ещё меньше, чем Джордж Майкл. На один день. Чайковский прожил 53 года и 6 месяцев без одного дня. Чехов прожил всего лишь 44 года! Гоголь – 42! Александр Блок – 40! Как быстро уходили эти Гении, как быстро они сгорали... Даже если не “подгадывали себе дуэль” и не “ложились виском на дуло”, даже если не уходили добровольно, всё-таки их жизни были такими короткими... И на сколько же старше своих лет они выглядели... Какие глубокие старческие морщины, какая старческая морщинистая кожа, кожа двухсотлетних черепах, вокруг огромных и прекрасных глаз Чехова и Чайковского... Прекрасных и печальных глаз мудрого Антона Павловича, который понимал всё (“дело не в пессимизме и оптимизме, дело в том, что у девяноста девяти из ста нет ума... ”), и огромных прекрасных глаз Петра Ильича, в которых Бесконечность... всё пространство Вселенной... Какой старческий цыплячий пух уже совсем седых волос стоит над уже наполовину полысевшей макушкой Петра Ильича, которому всего лишь немногим больше 50 лет... И таким же постаревшим раньше времени выглядел Джордж Майкл... Он выглядел намного старше своего возраста... (Джордж, прости... ) Почему же все Гении этого мира так быстро старятся и так рано уходят? Я думаю, потому, что они умеют изменять течение времени. Умеют ускорять его течение. Они умеют собирать свою энергию в одну точку, забирая её из будущего (откуда же ещё? ), они за час (за минуту? ) тратят то количество энергии, на котором они могли бы прожить весь следующий год. (Или несколько следующих лет? Несколько десятилетий? ) Только так наверное и можно создать шедевр. Тратя обычное количество энергии – то количество, которое тратят на свою скучную работу обычные бездарные смертные – шедевр не создашь. Гении просто раньше времени сжигают всю полученную ими энергию. Весь запас своего топлива. И сжигают самих себя таким интенсивным горением. Блок в конце своей жизни впал в депрессию и уже не мог писать стихи. “Все звуки прекратились... ” сказал он. Это значит, что он уже разучился/потерял способность концентрировать свою энергию. Или просто уже потратил весь запас данной ему энергии – уже к сорока годам. Когда читаешь/слушаешь чтение отрывков второго тома “Мёртвых душ” Гоголя, понимаешь, что это писал человек, мозг которого уже отказывался подчиняться приказам своего хозяина. Николай Васильевич пытался его подстёгивать, но... Всё тщетно. Гоголь к сорока годам тоже уже потерял способность концентрировать творческую энергию. Второй том “Мёртвых душ” – это абсолютно бессмысленный текст. Вялый и неинтересный. Просто ни о чём. Последние тексты Гоголя написаны с таким же уровнем траты энергии, с каким её тратит на свою работу... ну, например... Сапожник. Который сшивает голенище сапога. Или набивает набойки. Гениальный текст с таким уровнем траты энергии написать невозможно.  

Но... среди всех этих Гениев были исключения. Среди проживших короткие жизни Гениев были парни, которые смогли прожить достаточно долго. Список (достаточно длинный, если включить в него не только писателей, композиторов, художников... но и философов, учёных... ) можно начать, например, с Платона, философа и поэта, который прожил 80 лет (в V-IV в. до н. э.!), а закончить его, например... Л. Толстым, который прожил 82 года (и неизвестно, сколько он мог бы прожить ещё, если бы не сбежал из Ясной Поляны и не простудился в дороге! ) и И. Репиным, который прожил 86 лет. И, конечно, в этот список входит Леонардо да Винчи, Гений Number1Forever, который прожил 67 лет (в XV-XVI в. это считалось достаточно почтенным возрастом... )... И это при том, сколько было сделано этими Гениями! Сколько открытий, опередивших своё время на несколько веков, было сделано Леонардо да Винчи! Сколько тысяч страниц рукописей после него осталось! И тем не менее Леонардо да Винчи прожил больше 67 лет! При том, что спал этот нереальный Гений всего лишь 90 минут в день – 15 минут каждые 4 часа. Что же отличает этих Гениев, проживших достаточно долгие жизни, от Гениев, жизнь которых была так катастрофически коротка? Они были вегетарианцами.  

Джордж, как мне жаль, что не я была твоей кухаркой... Или твоим диетологом... Может быть, мне удалось бы уговорить тебя питаться правильно... Если не каждый день, то хотя бы иногда... И тогда... может быть... чувствуя себя намного лучше, несравнимо лучше в сравнении с тем, как ты себя чувствовал... каждый день отравляя себя всякой гадостью... у тебя даже не возникло бы желания... От большей части своей депрессии ты бы точно избавился... если бы ты не отравлял сам себя, питаясь всякой дрянью... Прости. Я понимаю, что весь тот бред, который я несу, не имеет никакого смысла. Но... рана в моём сердце, у которой твоё имя, и которая продолжает кровоточить, заставляет меня снова и снова возвращаться в прошлое (понять то, что вернуться в него невозможно, мне не хватает ума... я блондинка... ) и снова и снова задавать себе вопрос : “А что было бы, если бы... ” Прости. Я понимаю, что задавать себе этот вопрос... и искать на него ответ... не имеет никакого смысла. И всё-таки я не перестаю себе его задавать. Прости.  

Джордж, благодаря тебе я наконец поняла, что такое настоящая Любовь... Не тот привычный всем тип любви примитивного обывателя, не тот примитивный позыв плоти, который не поднимается выше Инстинкта размножения, а настоящая Любовь. Когда ты думаешь не о том, что ты хочешь/что ты сможешь получить от этого тела/от этого человека (и, что было бы совсем неплохо, от его родителей тоже... желательно, долларовых миллиардеров... миллионеров хотя бы... ), а о том, что ты можешь ему дать. И тебе действительно не жалко подарить этому человеку свою жизнь. Чтобы просто быть ему поддержкой. Конечно, если ты сможешь стать для него этой поддержкой. Если ты действительно сможешь облегчить жизнь этому человеку, находясь рядом с ним. А не усложнить её. Джордж, ты единственный из всех моих современников, находиться рядом с которым я считала бы честью, даже работая на него просто кухаркой... Прости. Я понимаю, что несу полный бред. Ты можешь мне не верить. Но я ведь знаю, что я говорю правду... Разве я могу тебе врать? Находиться рядом с таким Гением как ты, Джордж – всё равно в качестве кого – для меня было бы высокой честью. (Как написала одна девушка в Интернете – “да хоть подставкой для зонтов в его прихожей... ”) Находиться в свите греческого бога Орфея – всё равно в качестве кого – для меня было бы высокой честью. Я считала бы свою жизнь не напрасной, если бы у меня была возможность избавить тебя хотя бы от некоторых скучных проблем, возиться с которыми тебе не хотелось... Ты единственный, на кого мне было бы не жалко тратить свою энергию... и свою жизнь... Наверное, это и есть настоящая Любовь... Конечно, я всегда знала, что такая Любовь существует, мы все читали о такой любви в романах, придуманных от первого до последнего слова и не имеющих никакого отношения к реальности, и мы все могли предположить существование такой Любви теоретически, но... Благодаря тебе я поняла, что такая Любовь может существовать в реальности. Ты знаешь, Джордж, ты единственный мужчина... единственный человек... перед которым я могла бы встать на колени и поцеловать ему руку. Просто чтобы выразить этим жестом своё преклонение перед масштабом твоего таланта. И я не считала бы это своим унижением. И как же, чёрт возьми, мне жаль, что я уже никогда не смогу этого сделать... НИКОГДА... Самое ужасное слово. Страшнее этого слова просто ничего не может быть. Но ты действительно нереальный Гений, Джордж. Неужели ты сам этого не понимал? Наверное, масштабом твоего таланта... масштабом твоих талантов... ведь у тебя их было несколько... я могла бы сравнить тебя только с Леонардо да Винчи. Мне больше не с кем тебя сравнить. У вас так много общего... У вас слишком много общего... Два Гения. Два атеиста. И два гомосексуалиста. И как же мне жаль, что только один из них был вегетарианцем... (Джордж, прости... я зануда... я знаю. ) Леонардо да Винчи – художник – Number1Forever. SimplyTheBestForever. Сфумато, которого Леонардо да Винчи добивался с помощью своей кисти, в своей живописи, повторить не сможет больше никто. НИКОГДА. Джордж Майкл – вокалист – Number1Forever. SimplyTheBestForever. Сфумато, которого Джордж Майкл добивался с помощью своего голоса, в своём пении, повторить не сможет больше никто. НИКОГДА.  

Вы считаете, что я преувеличиваю? О. К. Просто повторите. И с той же чистотой интонации. С таким же попаданием в каждую ноту. Про Джорджа Майкла даже нельзя сказать, что он попадал – всего лишь попадал – в каждую ноту, на самом деле... Это даже сложно объяснить – большинство вокалистов едва касаются нужной ноты, и хорошо, если им удаётся на неё попасть, если они способны настроить свои связки на нужное попадание, большинство вокалистов, не особо напрягаясь, проскальзывают по поверхности нужной ноты, или, чаще всего, её окрестностей (а хрен ли париться... ), или (это уже про тех, кому не лень напрягаться, кто готов париться хотя бы в какой-нибудь степени) нажимают на эту ноту чуть сильнее/чуть глубже – Джордж Майкл пробивал каждую ноту насквозь, до самого её дна... Как мощный луч солнца, который не скользит по поверхности озера, а пробивает всю толщу воды озера насквозь, достигая его дна... Вообще та степень совершенства, с которой этот парень был способен владеть/управлять своим голосом, своими связками и всеми регистрами/резонаторами своего тела, кажется почти нереальной... И она была бы нереальной, если бы Йоргос Кириакос Панайоту нам её не продемонстрировал. Это та же степень совершенства, на которую в своём ремесле был способен Леонардо да Винчи. SimplyTheBestForever.  

Джордж, у вас с Леонардо да Винчи действительно чертовски много общего... Вы были похожи даже внешне... Я поняла это, когда несколько лет назад наткнулась на всем нам хорошо знакомый с детства портрет кисти Леонардо да Винчи, портрет парня в красной шапочке, с большими карими глазами и с роскошными вьющимися волосами, который называется “Портрет музыканта”, и который исследователи творчества Леонардо да Винчи считают его автопортретом...  

Хотя ни одного портрета, рисунка или картины Леонардо да Винчи, который был бы подписан самим Леонардо, как автопортрет (или был бы записан Леонардо в перечне его работ, как автопортрет), не существует (на самом деле существует один набросок, на котором есть подпись – левой рукой, в зеркальном изображении – “Я, Леонардо да Винчи... ” но на нём нарисован уже старик, и о нём позже), исследователи, не оставляя своих попыток выяснить, как же всё-таки выглядел этот нереальный Гений, решили сравнить все мужские лица (которые не являются ничьими портретами и не являются студиями/рисунками натурщиков, позирующих в мастерской) на рисунках и на картинах Леонардо с чертами лица бронзового “Давида” Андреа дель Верроккио... (Джордж... прости... я просто пытаюсь оттянуть своё неизбежное возвращение в Mill Cottage в то проклятое рождественское утро 2016 года... Джордж, прости... я не хочу туда возвращаться... ) с чертами лица юного Давида, изваянного Андреа дель Верроккио из бронзы, для которого Верроккио позировал его самый красивый ученик, недавно (или уже около года назад? ) поступивший в его мастерскую на виа Гибеллина во Флоренции, бастард Леонардо из городка Винчи, находящегося недалеко от Флоренции, и... Несколько изображений мужчин/мужских лиц, у которых приблизительно такие же черты лиц /такие же пропорции лиц, как у юного Давида, изваянного Андреа Верроккио, моделью для которого ему послужил его пятнадцатилетний (или четырнадцатилетний? ) ученик Леонардо, исследователям удалось найти. Это “Портрет музыканта” (около 1485-1487г. ), живопись маслом на доске, “Витрувианский человек” (около 1490-1492 г. ), рисунок пером, чернила и акварель, и “Портрет старика” (около 1517-1518 г. ), рисунок красной сангиной. Или – ещё одно название этого портрета – “Туринский автопортрет”, как называют этот рисунок потому, что он хранится в Турине. И потому, что все исследователи уже сошлись во мнении, что моделью для этого рисунка Леонардо судя по всему послужил он сам. Леонардо да Винчи не писал и не рисовал самого себя, потому что ему не нравилась его собственная внешность! Что же ещё может быть причиной того, что этот перфекционист не оставил благодарным потомкам ни одного изображения себя, любимого? Если сравнить отсутствие автопортретов Леонардо с тем количеством автопортретов, которые оставили потомкам другие художники... Леонардо не нравилась его собственная внешность – и это при том, что все современники Леонардо (а потом и все его биографы, основываясь на свидетельствах его современников) описывали его внешность, и его характер, кстати, тоже, только в самых комплиментарных выражениях! Все без исключения! (Джордж, тебе никого не напоминает этот долбанутый перфекционист? Мне он кого-то напоминает... Я знаю ещё как минимум одного такого же долбанутого перфекциониста, в которого были влюблены все – вне зависимости от возраста, пола и национальности, а он при этом был очень недоволен своей внешностью... И с печалью в голосе говорил о том, что если бы ему нравилось, как он выглядит, у него было бы намного меньше проблем... и его карьера, возможно, тоже сложилась бы намного более успешно... ) “От природы он был очень вежлив, воспитан и щедр, а лицо его отличалось выдающейся красотой... ” писал о Леонардо да Винчи Паоло Джиовио (1483-1552 г. ), врач, историк, геральдист, географ, коллекционер картин,..... а также епископ Ночеры, написавший на латыни “Диалоги, касающиеся мужчин и женщин, знаменитых в наши времена” (в конце 20-х годов XVI века), содержащие бесценный биографический материал – так как у Паоло Джиовио, в отличие от большинства биографов Леонардо да Винчи, действительно была возможность не только видеть Леонардо да Винчи (вот ведь повезло парню... ), но и общаться с ним. И, судя по всему, в течение достаточно долгого времени – их знакомство могло начаться в 1508 году, в Милане, где Паоло Джиовио практиковал в качестве врача, и, несомненно, продолжилось уже в Риме, в 1513-1517 годах, где они оба входили в ближайшее окружение Джованни Медичи (второго сына Лоренцо Великолепного), кардинала, а затем, с 11 марта 1513 года (после смерти Папы Юлия II), уже Папы Римского под именем Льва X. Французский писатель и поэт Жан Лемер де Бельж (1473-1524 г. ), служивший секретарём и историографом/хронистом при дворе Анны Бретонской, жены двух королей Франции подряд (на самом деле мужей у неё было даже трое... первым был заочный муж Максимилиан I, король Германии... ), Карла VIII и Людовика XII, говорит о “сверхъестественной красоте” Леонардо да Винчи в своей поэме, опубликованной в 1509 году. Лука Пачоли (1447-1515 г. ), итальянский математик, монах (! ) и друг Леонардо да Винчи, который, очевидно, занимался с Леонардо математикой, а в 1499 году, после того, как Милан был занят французскими войсками (Людовику XII захотелось повоевать, и он неожиданно вспомнил, что он правнук Джана Галеаццо Висконти, первого герцога Милана), вместе с Леонардо и его учеником Джакомо Капротти да Орено (Салаи) покинул Милан и отправился в Венецию, называл Леонардо “самым достойным художником, архитектором,..... и обладателем всех достоинств. ” А в 1498 году, во время учёного диспута при дворе герцога Милана Лодовико Сфорца, в котором, помимо лучших учёных и мыслителей того времени, участвовали Лука Пачоли и Леонардо да Винчи, Лука Пачоли, восхищённый смелым полётом мысли Леонардо, воздал хвалу Леонардо, назвав его “величайшим интеллектуалом всех времён. ” Лука Пачоли действительно хорошо знал Леонардо да Винчи – они не только жили с Леонардо в одном доме на протяжение шести (? ) месяцев, когда Леонардо был вынужден приехать из Милана во Флоренцию (зимой 1508 г. ) по делам судебной тяжбы со своими сводными братьями, и дело тянулось бесконечно долго, но они с Леонардо ещё и работали вместе – Леонардо оформил своими рисунками книгу Луки Пачоли “О божественной пропорции”, которая вышла в Венеции в 1509 году. (Вы о многих людях, с которыми вы работали/работаете вместе, можете сказать, что они не только высочайшие профессионалы, но ещё и являются “обладателями всех достоинств”? Мммм? А о тех, с кем вы прожили в одной квартире шесть месяцев? ) От трёх этих парней не отстают остальные биографы Леонардо да Винчи, которые были знакомы с Леонардо лично, или были знакомы с его учениками, или были знакомы с теми, кто был знаком Леонардо и мог о нём рассказать, или успели познакомиться с теми рукописями Леонардо, которые в дальнейшем были утеряны (до нашего времени дошло всего лишь около одной трети рукописей Леонардо!!! ), но с которых они успели, к нашему всеобщему везению, снять копии.  

Одним из первых биографов Леонардо да Винчи был Антонио Билли, флорентийский торговец, ( о самом Антонио Билли ничего неизвестно), который был знаком с Леонардо лично, и который составил свой биографический портрет Леонардо в своей записной книжке уже в конце 20-х годов XVI века. Оригинал книжки был утерян, но текст сохранился в двух копиях XVI века. Так же были утеряны/утрачены подлинники рукописей ещё нескольких современников Леонардо, знавших его лично (вы представляете, сколько рукописей просто сгорело – из-за какой-нибудь очередной войны, устроенной какими-нибудь очередными грёбанными уродами!!! ), в частности, утеряны рукописи с воспоминаниями флорентийского художника Доменико Гирландайо (1449-1494 г. ), который тоже был учеником Андреа дель Верроккио и работал с Леонардо в одной мастерской – но так как биографы Леонардо да Винчи цитируют в своих “Жизнеописаниях... ” воспоминания Билли, воспоминания Гирландайо, и воспоминания таинственного художника под прозвищем Иль Гавина, и некоторых других современников Леонардо да Винчи, которые были знакомы с Леонардо лично, значит у них была возможность снять копии с этих бесценных свидетельств. Самыми известными биографами Леонардо да Винчи, которые не были знакомы с Леонардо лично, но написали о нём достаточно много, собрав свидетельства, устные и письменные, современников Леонардо, были трое парней. Джорджио Вазари по прозвищу Аретино (1511-1574 г. ), итальянский живописец, архитектор и писатель, которому было 7 лет в день смерти Леонардо, и 4 года, когда Леонардо уехал из Италии навсегда, поэтому все его рассказы о Леонардо (все 5 000 слов) – пересказ с чужих слов и переписывание чужих заметок (и сколько же в его текстах косяков... перфекционистом этот парень точно не был... ). Таинственный автор, не пожелавший раскрыть своё имя, которого мы знаем под именем/прозвищем Аноним Гаддиано (Гаддиано – потому что его 128-страничная рукопись (которую он окончил около 1540-го года) одно время принадлежала семейству Гадди), составлял свои биографические заметки о Леонардо да Винчи, полагаясь в основном на свидетельства того самого таинственного флорентийского художника, имени которого мы тоже не знаем, но мы знаем его прозвище – Иль Гавина, и этот художник, несомненно, знал Леонардо лично (возможно, под этим прозвищем зашифровал себя кто-то из учеников Леонардо? ). И – третий биограф Леонардо – Джованни Паоло Ломаццо (1538-1592 г. ), итальянский художник и теоретик искусства, который ослеп в результате несчастного случая в 1571 году (в 33 года), после чего рисовать у него уже не получалось, и ему оставалось только писать (или надиктовывать) книги, что у него даже очень неплохо получалось. (Воображение художника! ) Ломаццо создал несколько книг, самой значительной из которых является “Трактат об искусстве живописи” (опубл. В 1584 году). Ломаццо был знаком с Франческо Мельци (1491/1492-1570 г. ), любимым учеником Леонардо да Винчи, которого (единственного из всех своих учеников! ) Леонардо взял с собой во Францию (в отличие от другого своего любимчика – Салаи, которого он отправил из Рима в Милан), и который был рядом со своим учителем до его последний дней – до последний мгновений его жизни. Ф. Мельци был душеприказчиком Леонардо, и именно ему Леонардо завещал всё своё творческое наследие – все свои рукописи, инструменты, всю свою библиотеку и все свои картины (все, кроме “Моны Лизы”). У Паоло Ломаццо благодаря его знакомству с Франческо Мельци была возможность изучать рукописи Леонардо, и он сделал для себя копии некоторых из них – и в частности тех, которые в настоящее время утеряны! Поэтому его свидетельства бесценны. И кстати – Паоло Ломаццо был первым, кто в своей книге более-менее открыто заявил о гомосексуальности Леонардо да Винчи! Остальные даже заикнуться об этом боялись! Поэтому или несли всякую пургу, или заикались, но аккуратно, смутно намекая... И не под своими именами, а под прозвищами вроде “Анонима” или “Иль Гавина”... А Ломаццо, наверное, решил, что ему терять уже нечего... всё равно он слепой... ничего хуже с ним произойти уже не может... И что же писали все эти парни о внешности, о характере, о одежде и о привычках этого бастарда, имя которого – Леонардо из Винчи, без имени отца, сразу же говорит всем о том, что он действительно бастард, что его отец не пожелал признать его своим сыном официально, имя которого сразу же говорит всем о том, что он – незаконнорождённый?  

“Он был очень привлекательным, хорошо сложённым, грациозным в движениях и красивым. Он носил короткую розовую накидку, доходившую ему до колен, тогда как в ту пору носили длинные одежды. У него были красивые, тщательно причёсанные/тщательно уложенные вьющиеся волосы, доходившие до середины груди... ” описывает внешность Леонардо и его привычку одеваться не так, как было принято в то время (о боже... он был ещё и законодателем моды... ) Аноним Гаддиано, пересказывая в своей книге свидетельства современника Леонардо, флорентийского художника, который известен нам под прозвищем Иль Гавина. “Находясь в обществе, он сразу становился его центром, был весёлым, мог завести беседу на любую тему... ” продолжают всё о том же бастарде Леонардо всё те же парни, Аноним Гаддиано и его источник информации, Иль Гавина. “Он выделялся спокойным дружелюбием, избегал всякой неприязни и ссор... Он был ласков и милостив со всеми, отвергал мясную пищу... ” всё о том же бастарде Леонардо рассказывают его современники, и благодаря им мы знаем о том, что когда у Леонардо появлялись деньги (а появление денег у Леонардо было явлением спорадическим), этот странный парень, не слишком заботясь о завтрашнем дне, шёл на рынок и выпускал из клеток птиц, которые там продавались – конечно, сначала заплатив торговцам этих птиц, не торгуясь, их стоимость. И, конечно, удивляя или даже раздражая таким странным поведением обывателей, не въезжающих, зачем же так бессмысленно выбрасывать деньги на ветер. Всё у этого парня было не как у людей... У Гения всё не как у обывателей... Флорентийские мальчишки знали, что они получат щедрое вознаграждение за каждую раненую птицу или заблудившуюся собаку, которую они принесут в мастерскую Леонардо да Винчи, и можно не сомневаться в том, что знавшие об этом флорентийские мальчишки не упускали возможности заработать хорошие деньги таким несложным способом. Весь этот небольшой зоопарк с долеченными и не долеченными животными, в котором были собаки, кошки, птицы, обезьяны, ящерицы,..... переезжал вместе с Леонардо из города в город. (Я вообще не понимаю, как Леонардо на всё это хватало... ) Флорентийский торговец Андреа Корсали, отправившийся в Индию в 1515 году, и встретивший во время своего путешествия индийцев из народности гуджарати, людей, полностью лишённых агрессии, смог сравнить их только с Леонардо да Винчи – с кем же ещё Корсали мог сравнить полностью лишённых агрессии людей, которые почему-то не хотят никого мучить и не хотят никого убивать? “Добрые люди..... которые не едят ничего, в чём есть кровь, и не позволяют никому причинить вред другим живым существам, подобно нашему Леонардо да Винчи... ” написал в своём письме из Индии во Флоренцию Андреа Корсали, который, конечно, был знаком с Леонардо да Винчи. “Он был настолько приятным в общении, что привлекал к себе души людей..... Во всей его наружности было такое сияние красоты, что при виде его всякая печальная душа прояснялась... ” пишет о Леонардо да Винчи Джорджио Вазари, и хотя в его текстах, в том числе о Леонардо, много косяков, это описание никак нельзя назвать косяком, потому что оно ничем не отличается от других описаний Леонардо, которые оставили нам его современники. Тональность та же. Вазари методично собирал все свидетельства о Леонардо, которые он мог получить, списываясь с людьми, которые были знакомы с Леонардо, многие современники Леонардо, знавшие его лично, в момент сбора информации Вазари для его “Жизнеописания Леонардо да Винчи, флорентийского живописца и скульптора... ” были ещё живы, поэтому Вазари удалось собрать достаточное количество реальных свидетельств о Леонардо. От счастливчиков, которым повезло не только видеть этого Гения, но даже быть с ним знакомым. Или даже общаться с ним на протяжении какого-то времени. Поэтому характеристики, которые даёт (кому) Леонардо в своём “Жизнеописании... ” (кто) Джорджио Вазари, при всей любви этого автора к преувеличениям, (и к некоторым искажениям фактов тоже... ) конечно не являются преувеличением. Ни разу. И не являются искажением реальности. “Иной раз одно и то же тело бывает с переизбытком наделено красотой, обаянием и талантом... ” пишет Джорджио Вазари о Леонардо да Винчи (кого-то мне эта характеристика чертовски напоминает... ), подводя своего рода итог всем свидетельским показаниям современников Леонардо, и с этой характеристикой сложно не согласиться. (И кстати – Джорджио Вазари совсем не был долбанутым фанатом Леонардо да Винчи, в его фан-клубе он не состоял, его любимчиком был Микеланджело Буонарроти – “Жизнеописание... ” Микеланджело Буонарроти пера Джорджио Вазари в 8 раз длиннее, чем “Жизнеописание... ” Леонардо да Винчи – около 40 000 слов против 5 000 слов. ) Все современники описывали внешность и характер Леонардо да Винчи только в самых восторженных выражениях. Никакого разнообразия. И никакого негатива. (И это совсем не потому, что в те далёкие от нас ветхозаветные времена все были такими добрыми... Характеристики – описания внешности и характера – которые дали всё те же современники уже Микеланджело Буонарроти (любимчику Джорджио Вазари), как-то немного отличаются от тех характеристик, которые от них же получил Леонардо да Винчи... “С ним нельзя иметь дело... Это страшенный человек, лучше иметь дело с нечистым... ” это дошедшее до нас мнение о Микеланджело Буонарроти Папы Римского Льва X (Джованни Медичи), которому приходилось иметь дело с этим не слишком любезным парнем на протяжении нескольких лет. И дело между этими парнями иногда доходило до драки... Микеланджело Буонарроти, работающий над фресками Сикстинской капеллы, швырялся в Джованни Медичи (наверное тогда ещё всё-таки не Папу Римского, а кардинала – расписывать Сикстинскую капеллу Микеланджело закончил в 1512 году, а Джованни Медичи стал Папой только в 1513 году) кистями, недовольный его недостаточно вежливым тоном, или тем, что кардинал смел вмешиваться в его работу/смел его торопить, а возмущённый таким хамством кардинал Медичи лез на строительные леса, чтобы поколотить Микеланджело своей палкой. Посохом пастыря. ) А в воспоминаниях современников о Леонардо да Винчи ничего, кроме всеобщей очарованности этим парнем, всеобщей, вне зависимости от пола и ориентации, почти... влюблённости в этого подростка, потом юношу, и потом уже взрослого мужчину, который в любом возрасте вызывал у всех только позитивные эмоции... “Он был высок, строен, прекрасен лицом..... обворожителен в обращении с людьми... ” “Он отличался красотой,..... приветливостью... ” “Человек приветливый, остроумный, щедрый, необычайно красивый... ” писали о Леонардо его современники, а потом и все его многочисленные биографы, основываясь на свидетельствах его современников. (Кто-нибудь может вспомнить ещё хотя бы одного Гения, о котором никто не мог сказать ничего плохого? Который был не только нереально гениальным творцом, нереальным Гением, но к тому же ещё обладал “сверхъестественной красотой”, от “сияния красоты” которого “всякая печальная душа прояснялась... ” И к тому же “был ласков и милостив со всеми... ” Я не вспомнила. ) Все, кому повезло быть современником Леонардо да Винчи, кому повезло быть с ним знакомым или хотя бы оказаться одновременно с ним в одном и том же месте, писали о его необыкновенной красоте, о пропорциональности его сложения, о его грациозности, о его умении прекрасно владеть собой, держать свои эмоции под контролем, о его прекрасном чувстве юмора, о его ироничности, и прежде всего по отношению к самому себе, о утончённости его манер, о его умении вести себя в любом обществе... (о боже... в этого парня невозможно не влюбиться... ) И, конечно, о изысканности его вкуса. Конечно, Леонардо любил всё красивое. Ему нравилось окружать себя изысканными вещами. “Он и в предметах, его окружающих, любил красоту..... ценил утончённые удовольствия... ” А какие утончённые привычки были у этого бастарда! “Возьми хорошую розовую воду и налей себе на руки, ” – пишет Леонардо в своих записках, и благодаря этой записи до нас дошла одна из деталей ритуала ухода Леонардо за собой, за своими руками, одна из изысканных привычек этого бастарда, – “затем возьми цветок лаванды, растирай его между ладонями, и будет хорошо... ” Очевидно, времени на уход за собой Леонардо не жалел, (и денег тоже, что подтверждается его регулярными, на протяжении всей его жизни, немалыми тратами на цирюльников – Леонардо записывал все свои расходы) Леонардо очевидно считал необходимым доводить каждую деталь своей внешности и своего костюма до той же степени совершенства, до которой он считал нужным доводить каждую деталь своего рисунка или своей картины... И сложно ждать от такого перфекциониста, как Леонардо да Винчи, отсутствия перфекционизма по отношению к самому себе. Ведь он мог сделать произведение искусства из самого себя... Что у него похоже получилось... Очарованные Леонардо современники всё же отмечали, что жил он “почти всегда не по средствам... ” (наконец-то хоть что-то критическое), несмотря на почти постоянное отсутствие у него работы/заказов, а значит и постоянное отсутствие денег, Леонардо каким-то образом ухитрялся держать лошадей – из всех животных Леонардо больше всего любил именно лошадей, и не мог отказать себе в удовольствии иметь несколько породистых лошадей для верховой езды – он был ещё и прекрасным наездником... (о боже... кем этот парень только не был... ) Слуг у него тоже обычно было несколько, что тоже было “не по средствам” при хроническом отсутствии денег. (Отсутствие заказов и то, что многие работы Леонардо остались только на картоне – в виде эскизов, так и не воплощённых в реальные картины/фрески – нельзя ставить в вину только Леонардо. (Джорджио, ты не прав. ) Заказчиков Леонардо (в основном, конечно, священников и монахов) пугало его новаторство, в работах Леонардо этим фарисеям всё было как-то не привычненько... Всё как-то слишком не каноничненько... И мадонна как живая... и младенец Христос как живой... и ангелы какие-то чересчур красивые... Все такие живые и красивые, полные жизни и любви – это ж соблазн дьявольский... Религия и живая жизнь – это ж две большие разницы... Нам такого не надоть... Нам нужен тот, кто может нарисовать привычных нам благопристойных трупиков... окаменевших и с благочестивым выражением на мертвенно-бледных лицах... А такого мы отродясь не видали... Нам такого не надоть... ) Одет Леонардо был всегда, конечно, безукоризненно, вкус его был безупречен, он был настоящий денди своего времени, но в то же время современники отмечали некоторую причудливость его костюмов... необычность как минимум... Конечно, Леонардо было скучно следовать общепринятым канонам моды, такому креативному парню, как Леонардо, было гораздо интереснее самому устанавливать её каноны. Кому же ещё устанавливать новые каноны моды, если не Леонардо да Винчи? Современники писали, что Леонардо “с удовольствием носил блестящие одежды” (очевидно, из венецианской парчи или алтабаса – в то время из них шили и мужскую одежду тоже), писали о необычных коротких накидках Леонардо и о его коротких плащах, подбитых мехом, о сапогах “из кордовской кожи” (не знаю, в чём было отличие итальянской кожи от кожи из Кордовы (? ), но если современники отмечают, что Леонардо ходил в сапогах именно “из кордовской кожи”, наверное в то время это было круто уровня зашибись), и писали, что на его удивительной красоты руках были кольца с яшмой. (Камень настоящего художника! Для которого ценность камня не в его стоимости или в его ослепительном сверкании, а в его подлинной красоте! Картины, созданные самой Природой, перед которой Леонардо преклонялся – конечно, Леонардо был заворожен красотой яшмы, а не бриллиантов. ) Один из флорентийских современников Леонардо написал, что “он ходил в берете, куртке, и в коротком красном плаще, когда большинство людей носили длинные одеяния... ” Опять то же, что повторяется в свидетельствах нескольких современников Леонардо – все в “длинных одеяниях” а Леонардо в “короткой накидке/плаще”. В то время у итальянцев – у итальянской знати – действительно вошли в моду длинные плащи/длинная верхняя одежда, и не только верхняя – праздничная одежда, одежда для торжественных случаев у богатых флорентийцев в то время тоже была длинной, закрывающей ноги. Это считалось красиво. И солидно. К тому же это было признаком твоего высокого положения и твоего богатства – пару лишних браччио/“локтей” дорогой ткани мог позволить себе только парень не бедный. И кроме этого во второй половине XV века, в период расцвета Ренессанса/Возрождения, которое наследовало традициям античности (кстати Ренессанс в Италии начался на 1-2 века раньше, чем в других странах Европы, уже в XIV веке), в моду неожиданно (к сожалению, совсем на короткое время) вошёл интеллект, неожиданно быть умным и интересоваться разными науками и исследованиями учёных стало модно, и вместе с модой на интеллект – и на людей всех интеллектуальных и творческих профессий – в моду вошли одеяния учёных, длинные, до щиколоток, и широкие, с множеством складок, плащи. С прорезями для рук или с широкими рукавами. (Эти плащи учёных были в какой-то степени потомками античных одежд – хитонов и гиматионов античных философов, задрапированных большим количеством складок, а потомки уже этих плащей, которые вошли в моду в Италии во второй половине XV века, дожили до нашего времени и стали официальной одеждой университетской профессуры – именно в этих длинных и широких плащах/mantello с важным выражением на лицах дефилируют профессоры, учёные, и доценты с кандидатами в университетах многих стран мира во время своих торжественных мероприятий. Во время своих понтовых тусовок. И также эти плащи стали профессиональной одеждой судей во многих странах. ) У итальянской знати во второй половине XV века в моду вошли, вместе с модой на интеллект, длинные и широкие плащи учёных, такие плащи, прикидываясь умными, стали носить и монархи, и дворяне, судьи, нотариусы и врачи, подесты городов и должностные лица, а за ними подтянулись, как обычно, и все остальные сословия. В короткой одежде, в коротких куртках и плащах ходили простолюдины. Им в ней было удобнее. И им на неё хватало денег. И Леонардо да Винчи. Но Леонардо ходил в коротких накидках и плащах не потому, что ему не хватало денег на пару лишних braccio ткани... Если такой перфекционист, как Леонардо да Винчи, которому не нравилась его собственная внешность до такой степени, что он не хотел себя рисовать, считал, что такие ноги, как у него, можно демонстрировать без всякого стеснения... значит эти ноги действительно стоило всем демонстрировать... Вы можете представить себе этого красавца? Идущего по улицам Флоренции в окружении своих учеников... Высокий, по свидетельствам некоторых современников его рост был около 183/184 см, по свидетельствам других – ещё выше, около 193/194 см (практически обо всей информации о Леонардо да Винчи, которую можно найти в разных источниках, можно сказать заключительной фразой из анекдота про двух блондинок, разгадывающих кроссворд : “И так, и так пишут. ”), “пропорционально сложённый”, с длинными ногами нереальной красоты, которые нравились даже самому их обладателю, абсолютному перфекционисту (наверное, его ноги были такими же длинными и нереально красивыми, как ноги Джорджа Майкла... или, возможно, даже ещё красивее... Джордж, я пошутила! ), с роскошными светлыми (! ) волосами, “вьющимися крупными кольцами” и длинными, доходившими ему до середины груди, с лицом “выдающейся красоты” (как сказал о лице Леонардо да Винчи врач нескольких (шести? ) Римских Пап Паоло Джиовио), и с большими светлыми глазами, взгляд которых настолько завораживал современников Леонардо, что они даже так и не смогли определить, какого же всё-таки цвета были его магические глаза – некоторые из современников Леонардо писали, что у него были голубые глаза (конечно, это свидетельства голубоглазых), а другие были уверены в том, что глаза у него были всё-таки зелёными. Конечно, у Леонардо были зелёные глаза! Какого же ещё цвета могли быть глаза Леонардо да Винчи? Глаза Леонардо были изумрудно-зелёными. Другого цвета глаз у такого нереального Гения просто не могло быть.  

Конечно, у Леонардо да Винчи могли быть карие глаза... как у большинства итальянцев... Это я ещё могу себе представить... Тёмно-карие или светло-карие, зеленовато-карие, как на “Портрете музыканта”, но голубые... Never. Mai. (Уверена, что вы все ждали моего мнения по поводу цвета глаз Леонардо да Винчи. И вы его дождались. На этом бессмысленную дискуссию по поводу цвета глаз Леонардо да Винчи я считаю законченной. )  

Или... perhaps... цвет глаз Леонардо мог быть изумрудно-зелёным с оттенком бирюзы... (Кстати/ad hoc – в северных районах Италии бирюзовый цвет глаз – у аборигенов, у итальянцев с темными вьющимися волосами и смуглой кожей – встречается достаточно часто. Но именно бирюзовый – цвета не голубой, а именно зеленоватой/изумрудной/старой бирюзы. Кобальт зелёный светлый без примеси или с небольшим добавлением кобальта синего светлого. С добавлением венецианских белил/серебристых белил/серебряной пены. И как, ни странно, на Сицилии – на самом южном юге Италии – тоже можно увидеть светлоглазых итальянцев. И не только с тёмными волосами, но и со светлыми тоже. Но светлоглазые сицилийцы именно голубоглазые, с глазами цвета голубой бирюзы. ) Цвет глаз Леонардо был... я думаю... изумрудно-зелёным с добавлением серебряной пены, и... возможно... (учитывая то, что некоторым (подслеповатым) его глаза показались голубыми... ) с добавлением капли египетской синей/помпейской синей/александрийской фрины. Изумрудно-зелёные глаза с оттенком небесной лазури... Небесной голубизны.  

Во что же мог быть одет Леонардо да Винчи, идущий по улице Флоренции (или, позже, по улице Милана, Венеции или Рима), один, или с кем-нибудь из своих учеников, или в окружении нескольких своих учеников, или, может быть, со своим заказчиком, или со своим другом, в сопровождении своего слуги, или, возможно, со своим возлюбленным, идущий по улице одного их итальянских городов, в которых ему приходилось жить и работать, artista divino, божественный художник, как называли Леонардо уже при жизни (а о нём как о феноменальном явлении говорил уже его учитель, Андреа дель Верроккио), бастард Леонардо из Винчи, который вызывал неизменное восхищение своих современников не только совершенством своих творений, но и тем, каким совершенством был он сам... Учитывая моду второй половины/конца XV века и свидетельства современников Леонардо, он мог быть одет... Он мог быть в узкой и короткой, выше середины бедра, куртке соттовесте, или фарсетто, куртке-жилете из одноцветного сукна или бархата, с привязанными/пристёгнутыми к ней рукавами, в отверстия которых – в небольшие отверстия вдоль шва рукава, в отверстия в месте сгиба локтя (а эти отверстия, обшитые цветным кантом/цветными нитками, могли быть самой причудливой формы – например, в форме ромба, овала или морской звезды) и в большие отверстия вдоль пройм куртки, между курткой и рукавами, вытягивалось белоснежное полотно камичи/нижней рубашки, которая шилась из тончайшего выбеленного льняного полотна, что тогда считалось роскошью – белые ткани в XV веке были дороги, поэтому сама белоснежность твоей камичи считалась украшением твоего костюма, подтверждением твоего высокого статуса/твоего богатства, на длинных ногах Леонардо (красоты нереальной... ) были, конечно же, кальцони/кальце, узкие, как чулки, штаны из тонкого эластичного сукна, которые шились прямо по ноге, в таких штанах-чулках, к которым впереди пристёгивался/привязывался выпуклый клапан/гульфик брегессе, ходили тогда все, это без вариантов, и, как следует из воспоминаний наблюдательного современника Леонардо, обут Леонардо был почему-то не в туфли (“тогда как большинство людей в то время ходили... ”), а в сапоги “из кордовской кожи”. (И кстати/per viam – кожа из Кордовы могла быть как раз не более дорогой, чем итальянская, не более изысканной и тонко выделанной, а совсем наоборот – она могла быть более грубой. Why not? Или, точнее... Perché no? Может быть, Леонардо как раз нравился стиль более брутальных сапог, из более грубой и толстой кожи? Догадаться, что могло понравиться этому парню, слишком отличающемуся от большинства своих современников, предпочитающему не следовать общепринятым канонам/представлениям о прекрасном, а устанавливать свои собственные каноны – во всём, и в том числе, конечно, в стиле своей собственной одежды – практически невозможно... ) Почему Леонардо ходил не в туфлях, как предписывалось модой того времени (в XV веке законодательницей европейской моды была именно Флоренция, и, вслед за Флоренцией, эту моду перенимали уже в Венеции, Риме... и далее везде, в Париже, Мадриде и Лондоне), как ходила в то время по городу флорентийская знать, в удобных мягких туфлях на плоской подошве, которые в точности повторяли форму ступни (извращения средневековой моды, которая искажала естественную форму человеческого тела и пропорции его отдельных частей, с началом Ренессанса закончились), и шились из мягкой кожи, прочного сукна, фетра или бархата (застёгивались такие башмаки обычно ремешком с пряжкой, или с пуговицами, это самый распространённый вариант, и могли быть высотой ниже щиколотки или чуть выше), почему artista divino Леонардо не хотел ходить в таких удобных и мягких башмаках, а ходил по городу именно в кожаных сапогах – это может понять только художник... (Кожаные сапоги тогда надевали, но только если отправлялись куда-нибудь верхом – высокие кожаные сапоги и кожаные штаны до колен были одеждой всадников. ) Поверх куртки на его плечах – на улице – должен был быть накинут плащ (и, как рассказал нам внимательный наблюдатель, плащ Леонардо был коротким, до колен), который мог пристёгиваться или привязываться шнурками к плечам куртки, летом – тонкий, без подкладки, или на шёлковой подкладке, зимой – на меховой подкладке, или с меховой выпушкой, и этот плащ мог быть с пристёгнутым к нему капюшоном (плащ симара), или... на плечах Леонардо могла быть накидка, которая называлась претина – не сшитая по бокам верхняя одежда, похожая на узкий нарамник/не сшитый по бокам жилет, в то время это был самый распространённый вид верхней одежды у молодых флорентийцев, претина могла быть длиной до колен (у более взрослых и солидных серов), или более короткой, выше середины бедра, или намного выше середины бедра (у молодых), и их носили как подпоясанными, так и свободно свисающими, скреплёнными или не скреплёнными по бокам, или, например, поясом могли перетянуть только переднюю часть, собрав её в красивые складки, а спинка оставалась неподпоясанной. Или, более нарядный вариант верхней одежды, которая могла быть на плечах Леонардо – джорнеа/giornea, тот же тип не сшитой по бокам накидки, похожей на нарамник/узкое пончо, с теми же вариантами ношения с поясом или без пояса, но джорнеа был праздничным видом верхней одежды, эти накидки шили из дорогих тканей – из узорной парчи, алтабаса, аксамита, узорчатого бархата, тиснёного бархата, вышитого велюра,..... и украшали – полосками парчи, полосками меха по краям, вышивкой, опушками из перьев, бубенчиками,..... летние джорнеа подбивались яркими шёлковыми подкладками, часто намеренно контрастными, зимние – дорогим мехом, и к ним могли прикрепляться откидные рукава, которые сшивались не полностью – в рукавах было несколько отверстий, разной формы и на разной высоте, поэтому и вариантов вставления в них рук тоже было несколько, или они могли быть не сшитыми совсем – собранными глубокими складками на плечах, и свободно свисающими/летящими за тобой, как два крыла... За передвигающимся стремительной походкой по улицам Флоренции Леонардо да Винчи, стремительной летящей походкой, на длинных стройных ногах (красоты нереальной... ), двумя крыльями летели откидные рукава его джорнеа из узорной венецианской парчи, с орнаментом из тёмно-смарагдовых листьев аканта по золотому полю, обшитой полосками меха куницы по краям... А над его плечами взлетали двумя крыльями его длинные золотые кудри... И внимательно смотрящие на всё, что встречалось им на пути, большие светлые глаза... похожие на два огромных светлых изумруда... возможно, изумрудно-зелёные с некоторым оттенком бирюзы... два изумрудно-зелёных аквамарина... Чёрт возьми... Это было завораживающее зрелище... завораживающее до степени явленного чуда... Наверное, у всех очевидцев этого завораживающего зрелища – идущего по улице Леонардо да Винчи, по улице или площади, Флоренции, Милана или Венеции, Пизы, Пистои или Рима – так же сворачивались набок головы и со стуком отваливались челюсти, как у всех, кто видел идущего по улице Джорджа Майкла... Только во время Леонардо да Винчи, в XV веке, люди были намного лучше воспитаны, чем сейчас, мне кажется, в то время люди были гораздо более цивилизованными, чем в наше время, в XX и в XXI веке, такими расчехлившимися и обнаглевшими, такими дикими, как сейчас, они не были, поэтому у Леонардо да Винчи, я думаю, была возможность передвигаться по улицам итальянских городов XV века абсолютно спокойно, и даже без охраны. Без опасений быть разорванным на части или разобранным на сувениры. Или быть убитым каким-нибудь придурком – который готов убить какую-нибудь знаменитость, всё равно какую, только ради того, чтобы о нём написали все газеты. И все журналы. И потом продолжали писать дальше, на протяжении десятилетий, исследуя всю его жизнь в малейших деталях. И сопровождая статьи о нём его фотографиями. С разными причёсками. И в красивой оранжевой тюремной робе тоже. И, конечно, чтобы о нём, захлёбываясь, несколько дней рассказывали во всех новостных выпусках. СМИ всего мира. А потом ещё сделали о нём несколько передач на TV. И, может быть, даже сняли о нём кино в Голливуде... Или сериал.  

Что могло венчать божественную голову Леонардо? Его божественные золотые кудри... (Кстати – в текстах блондинки всё кстати/ab hoc et ab hac – золотые кудри Леонардо начали довольно рано седеть (конечно, как у всех перфекционистов... каждый день доводящих себя до полного изнеможения в стремлении достичь такого уровня совершенства – во всём, что они делают – достичь который просто невозможно... и, конечно, как у всех людей с такой зашкаливающей за все реальные пределы эмоциональностью... ), поэтому цирюльники, которых Леонардо регулярно посещал, занимались, кроме бритья его подбородка, ещё и закрашиванием его слишком рано появившейся седины. Смесью растительных красителей. И Леонардо был абсолютно прав в том, что считал необходимым на протяжении многих лет закрашивать свою седину – до тех пор, пока его волосы не стали полностью седыми. Седина в светлых волосах выглядит просто отвратительно... Так же отвратительно, как соединение золота и серебра в ювелирных украшениях... Соединение жёлтого и голубого... Такой же диссонанс... ) Венчать божественную голову Леонардо мог берет/beretto (о чём нам уже было сообщено одним из его современников), во второй половине XV века самыми модными головными уборами у молодых итальянцев были именно береты, их шили из бархата, велюра, фетра, парчи,..... они могли быть без полей, или с небольшими полями, с ассиметричными полями, или на манжете, которую обычно украшали (например, брошью с пером, или драгоценными камнями, но это уже ближе к XVI веку), и так же могли украсить сам берет – золотой медалью, похожей на брошь. Или... Леонардо мог короновать свою божественную голову небольшой шапочкой, похожей на феску – как красная шапочка, венчающая вьющиеся крупными кольцами кудри музыканта на картине “Портрет музыканта” кисти Леонардо да Винчи. (И, возможно, при некотором участии кисти Джованни Амброджио де Предиса. )  

Были ли на Леонардо какие-нибудь украшения, кроме колец с яшмой... Я думаю... На мой взгляд... (взгляд блондинки... ) мне кажется... Нет. Кроме дошедшего до нас свидетельства о том, что божественные руки Леонардо были украшены кольцами с яшмой, никакой другой информации о украшениях Леонардо да Винчи я не нашла. Конечно, на его поясе мог висеть (и, очевидно, висел) кошелёк, который мог выглядеть, как украшение, и скорее всего, так и выглядел, в его поясной портупее мог быть кинжал чинкуэда (шпага была принадлежностью дворянина, поэтому я не уверена, что у Леонардо было право её носить... ), который тоже мог выглядеть вполне изысканно, за пазухой Леонардо, во внутреннем кармане его фарсетто или джорнеа, мог быть стилет (тогда их носили многие), в красивых ножнах из тиснёной кожи и с изысканной рукояткой, который тоже мог выглядеть, как ювелирное украшение (в мастерской Верроккио обучали разным ремёслам, и кроме всех прочих ювелирному ремеслу тоже, ювелиром был сам Верроккио, ювелирами (и ювелирами тоже) были некоторые из его учеников – например, Лоренцо де Креди, поэтому у Леонардо уже в ранней молодости была возможность обеспечить себя всеми необходимыми аксессуарами, и самого лучшего качества исполнения – благодаря своим друзьям), но никаких других украшений, я думаю, Леонардо да Винчи не носил. Достаточно увидеть любимую картину Леонардо, с которой он не расставался до конца своей жизни и которая всегда была рядом с ним – на этой небольшой доске из тополя размером 76, 8 на 53 см Леонардо да Винчи воспроизвёл своё представление о совершенстве, о совершенном человеке, “воплотил в материи” “тот прообраз красоты, который... ” Ни одного украшения на этом совершенстве нет. Своей любимой картиной, своим самым совершенным творением Леонардо да Винчи дал нам всем понять, что в его представлении является совершенством. Во всём. Совершенством в одежде в представлении Леонардо да Винчи является отсутствие лишних деталей. Поэтому в костюме Леонардо да Винчи конечно не могло быть никаких лишних деталей. Леонардо не нужно было ничем себя украшать.  

Как выглядели ученики Леонардо, которые могли сопровождать его в его прогулке по городу? Конечно, ученики Леонардо не были так совершенны, как их божественный учитель, и даже внешне они не выглядели настолько совершенными, как Леонардо, никто из них “красотой, обаянием и талантом” “с переизбытком” наделён не был (всё-таки с такой расточительностью Природа раздаёт свои подарки крайне редко... с паузами в несколько веков... ), поэтому учеников Леонардо, наверное, можно разделить... конечно, очень приблизительно... На талантливых и красивых. Талантливые ученики Леонардо да Винчи – и не все из них начинали обучение в мастерской Леонардо с подросткового возраста, не у всех из них Леонардо был первым учителем, и, тем не менее, Леонардо они считали своим главным учителем, а встречу с ним считали “главным событием своей жизни” – смогли создать что-то своё и оставить свой след в искусстве, и некоторые из них были очень талантливыми (учеником Леонардо да Винчи называл себя, например, Рафаэль Санти, и он действительно сумел значительно вырасти в своём мастерстве благодаря общению с Леонардо), а те из учеников Леонардо, которые были скорее красивыми, чем талантливыми (ну что же делать... Леонардо был эстетом... и любил всё красивое... ), как правило, просто продолжали бесконечно копировать произведения своего великого учителя, так и не сумев создать ничего своего, принципиально нового. И самым главным красавчиком среди всех скорее красивых, чем талантливых учеников Леонардо был, конечно, Джан Джакомо Капротти да Орено, вошедший в историю мирового искусства под прозвищем, полученным им от его учителя – Salai, или Salaino, что в переводе с итальянского означает “дьяволёнок”. И можно с уверенностью сказать, что давая такое прозвище своему слуге, и, в дальнейшем, ученику, кроткий Леонардо, как обычно, смягчил формулировку... Потому что паршивцем этот красавчик был, конечно, редкостным...  

Этот малолетний гопник, грязный и оборванный, в 1490 году влез в миланскую мастерскую Леонардо с целью грабежа (очевидно, взломав дверь или окно мастерской, чтобы в неё попасть), после чего, пойманный с поличным, должен был возместить ущерб, нанесённый им мастерской Леонардо, своей работой. Какое-то время отработав на Леонардо в качестве слуги. Возмещение ущерба... Несколько затянулось. Почти на 25 лет. (Больше двадцати пяти лет или несколько меньше... Большая часть информации о жизни Леонардо да Винчи, дошедшая до нас, недостаточно достоверна, и основана скорее на догадках, чем на фактах, поэтому приходится выбирать. Какой из нескольких вариантов кажется вам наиболее достоверным. ) “Джакомо поселился со мной в день Магдалины (22 июля), в 1490 году, в возрасте десяти лет. ” написал Леонардо в своём дневнике. (В день Магдалины! День, в который жизнь этого паршивца соединилась с жизнью Леонардо – как пророчество. На фреске Леонардо да Винчи “Тайная вечеря” по правую руку от Христа сидит, конечно, не один из двенадцати апостолов, а Мария Магдалина, и моделью для неё Леонардо послужил, конечно, Салаи – это идеально красивое андрогинное лицо с идеально правильными чертами, и длинными вьющимися волосами, расчёсанными на прямой пробор, лицо любимой модели Леонардо, сложно перепутать с каким-нибудь другим... ) “На второй день я заказал ему четыре рубашки, пару штанов и плащ... ” – пишет кроткий Леонардо в своём дневнике, наверное, ещё не полностью представляя себе, во что он вляпался... “Когда я положил рядом с собой деньги, чтобы заплатить за все эти вещи, он украл их у меня из кошелька. И я так и не заставил его признаться, хотя я совершенно в этом уверен. ” Главным и самым любимым занятием Джованни/Джана Джакомо Капротти да Орено, сына сапожника из Орено (маленький городишко в окрестностях Милана), было воровство, и Леонардо со смиренной обречённостью жертвы просто перечисляет в своём дневнике всё, что было украдено этим паршивцем и у кого. Воровал Джакомо/Салаи не только у своего учителя. Он воровал у учеников Леонардо. Воровал у приходящих к Леонардо натурщиков. Воровал у тех людей, в дом к которым Леонардо имел неосторожность привести этого пакостника. “Когда я был в доме Галеаццо Сансеверино и подготавливал его выезд на турнир... ” пишет Леонардо в своём дневнике, “несколько оруженосцев разделись, чтобы примерить костюмы дикарей, приготовленные для праздника... ” Как вы думаете, что сделал Джакомо с кошельком, который один из оруженосцев неосторожно оставил на кровати вместе с другими вещами? Мы даже знаем, сколько денег было украдено паршивцем Салаи из кошелька этого оруженосца – 2 лиры и 4 сольди. Кстати, совсем не маленькая сумма. “Когда я получил в подарок турецкую шкуру, чтобы сделать из неё пару сапог, Джакомо через месяц украл её у меня и продал за 20 сольди. И на эти деньги, как он мне сам признался, купил анисовых конфет... ” “Джакомо... стащил из шкатулки деньги... ” “Деньги Джакомо украл... ” Однажды один из обворованных Салаи учеников Леонардо, Марко д’Оджоно (Салаи украл у него серебряную пряжку), чуть не убил его, и в дальнейшем очень сожалел, что всё-таки не убил тогда этого паршивца – из-за Салаи Марко д’Оджоно пришлось раньше времени покинуть мастерскую Леонардо, чего Марко совсем не хотелось. В дневнике 1490 года Леонардо пишет про Джакомо, что он “лжец, вор, упрямец и лакомка/обжора, ” “лентяй” и “неряха”, и приблизительно таких же эпитетов Джакомо удостоен в дневнике Леонардо 1497 года. Ничего не изменилось. Сын сапожника из Орено был неисправим. (Наверное, то бесконечное терпение, с которым Леонардо относился к любым пакостям, которые устраивал ему Салаи, можно объяснить склонностью Леонардо к мазохизму... Творец такого масштаба, к тому же перфекционист, привыкший относиться к себе с абсолютной безжалостностью, привыкший к ежедневному самоистязанию, и привыкший быть бесконечно критичным по отношению к самому себе – конечно, Леонардо не мог не быть мазохистом... Отношения Леонардо с Салаи – это отношения мазохиста и садиста... (Так же как отношения Джорджа Майкла с его партнёрами... Тем более с последним... абсолютным пещерным неандертальцем... ) К тому же перфекционисты, недовольные своей внешностью, склонны к самоуничижению... Им кажется, что они не могут рассчитывать на что-нибудь более приличное, чем то...., в которое они вляпались... Полностью лишённые агрессии люди, не способные причинить кому-нибудь зло, как правило, жертвенны – они не способны почувствовать себя хищником/палачом/убийцей, они не способны почувствовать себя истязателем, поэтому роль истязаемого, роль жертвы, им, конечно, ближе... У Леонардо была несомненная склонность к мазохизму. (Так же, как и у Джорджа Майкла. У этих парней чертовски много общего... ) И ещё... мне почему-то кажется... что... Когда я думала... (а блондинки вообще много думают – потому что к ним всё время пристают, и им всё время приходится придумывать, как выпутаться) когда я пыталась понять, почему же два этих роскошных парня, Джордж и Леонардо, два Гения, два абсолютных совершенства во всём, два парня качества Highest Class во всём, были так снисходительны к подлости/низости/паршивости своих партнёров... были так терпимы к ничтожеству людей, находящихся рядом с ними, воспринимая их ничтожество и их подлость, как должное... Мне пришла в голову чертовски грустная мысль... Возможно, я ошибаюсь, но... Мне вдруг пришла в голову мысль, что, возможно, эти парни... могли поверить в то, в чём их с таким упорством убеждали... всю их жизнь... Этим парням с первых дней их появления на этой грёбаной планете вдалбливали, что гомосексуалисты – грязные извращенцы, и вдалбливали это так упорно, что... Я не думаю, что они действительно были готовы с этим согласиться, но... Когда большинство представителей человечества, большинство твоих сопланетников убеждены в том, что гомосексуализм – извращение, а гомосексуалисты – грязные извращенцы, в минуту твоей неуверенности в самом себе, в минуту твоего отвращения к самому себе (чем отличаются все перфекционисты... ) это вдруг может показаться тебе таким убедительным... пусть даже на какое-то мгновение... И это ощущение, что ты – не человек, а грязь, остаётся в тебе... ты его запоминаешь, как шок, и как шок, ты его запоминаешь действительно надолго... и тебе потом сложно от него избавиться... (Кстати – вы знаете, почему все религии считают гомосексуализм страшным грехом? Почему во всех Кодексах построения Царствия Божия на Земле написано, что все гомосексуалисты будут гореть в аду? Вы знаете, в чём именно заключается страшный грех всех гомосексуалистов? В том, что они не размножаются!!! Их страшный грех только в этом!!! Высокодуховных пастырей ничего, кроме увеличения поголовья паствы/увеличения количества бабла не интересует... И все мерзавцы, которые лишают высокодуховных пастырей дополнительного бабла, отказываясь плодиться и размножаться, будут гореть в аду!!! ) Парни... я не могу поверить в то, что вы могли согласиться, пусть даже на какое-то мгновение, мгновение слабости, мгновение неуверенности в себе, с мнением большинства... Парни, большинство представителей человечества нельзя назвать Homo Sapiens Sapiens, и вы должны были понимать это лучше всех нас... не таких умных, как вы... Процентов 90 наших сопланетников (я не так пессимистична, как Антон Павлович, я не считаю, что “у девяноста девяти из ста нет ума”, мне кажется, что ума нет... приблизительно... у девяноста из ста... я оптимистка... ), которых нельзя назвать Homo Sapiens Sapiens, я назвала бы, наверное... просто... “передвигающиеся на двух ногах”. Пенадно. Если сократить. Пенадноги/пенадношники. Чтобы не называть их дебилами. И подонками. Большинство представителей человечества, большинство пенадношников испытывают первобытную потребность ненавидеть, ежедневно и ежечасно кого-нибудь ненавидеть (и высокодуховные пастыри им подскажут, кого они должны ненавидеть), и не испытывают ни малейшей потребности думать... Прочитать хотя бы несколько книг, написанных умными людьми, и с их помощью попытаться понять то, что им не понятно... Думать вообще сложно... Но десять процентов человечества всё-таки способны думать... Десять процентов наших сопланетников, умеющих думать, понимают, что главная цель человека, пришедшего в этот мир, всё-таки не размножение... а возможно всё-таки что-то другое... более важное... Как сказал Джордж Майкл в одном из своих интервью: “Но мы здесь не ради этого... ” Та небольшая часть представителей человечества, которая умеет думать, способна понять, что Любовь и Инстинкт размножения – это всё-таки не одно и то же. Иногда Любовь не имеет никакого отношения к Инстинкту размножения. Поэтому... если в красивого, умного, эмоционального, креативного и талантливого мужчину (ну... хотя бы... в умного, эмоционального и талантливого... ) может влюбиться женщина, то... Почему же в него не может влюбиться мужчина? Если в красивую, умную, эмоциональную, креативную и талантливую женщину (ну... хотя бы в красивую, эмоциональную и талантливую) может влюбиться мужчина, то... Почему же в неё не может влюбиться женщина? Если ты не ставишь перед собой цель размножаться, создавая подобных себе смертных, если тебе гораздо интереснее творить/участвовать в процессе создания/создавать произведения искусства... которые, возможно, окажутся бессмертными... То... почему нет? Парни, если вы даже на какое-то мгновение могли поверить, что большинство представителей человечества действительно право... и вы действительно грязные извращенцы, которых нужно сжигать на кострах... Как же это чертовски грустно, парни... Я не хочу в это верить... Я просто не хочу в это верить... Нет. Вы не могли поверить большинству. Даже на мгновение. No. No. Но... почему же вы с такой бесконечной терпимостью относились к ничтожеству ваших партнёров? Вашего окружения? Why, George? Perché, Leonardo? Я... действительно не могу этого понять... ) “В Милане Леонардо взял в ученики Салаи, который был очень привлекателен своей прелестью и своей красотой, имея прекрасные курчавые волосы, которые вились колечками и очень нравились Леонардо... ” пишет Джорджио Вазари в своём “Жизнеописании Леонардо да Винчи, флорентийского художника... ”, позволив себе намёк той степени прозрачности, которую только и мог себе позволить писатель XVI века... Всего лишь подчеркивая андрогинность внешности Джана Джакомо Капротти да Орено, сына сапожника из Орено, всего лишь подчёркивая скорее женственность, чем мужественность внешности самого красивого ученика Леонардо да Винчи и его любимого натурщика... Чьё идеально красивое лицо с идеально правильными чертами, лицо античного бога, вот уже более пяти веков, вот уже более половины тысячелетия, смотрит на нас с нескольких картин Леонардо и с множества его рисунков... С лукавой усмешкой в глазах и с лукавой улыбкой на губах...  

Джан Джакомо Капротти да Орено, или Салаи, был сначала слугой Леонардо (не думаю, что из этого что-нибудь получилось... ), потом Леонардо почему-то решил, что из этого паршивца можно сделать художника, что его можно научить рисовать, и Салаи стал его учеником, одним из его учеников, и потом, через несколько лет, Салаи стал его партнёром. Если верить диалогу, который называется “О мужской любви”/ “L’ Amore maschio”, воспроизведённому Джованни Паоло Ломаццо в его “Книге снов”/ “Il Libro dei Sogni”, если относиться к этому диалогу, не как к фантазии Ломаццо, а как к реальности (или как к подсказке Ломаццо... ), мы можем предположить, что... возраст, в котором Салаи стал любовником Леонардо (или, точнее, в котором этот паршивец соблазнил своего кроткого учителя, который даже не помышлял ни о чём подобном... я уверена, что всё было именно так... ) – пятнадцать лет. И нет никакого смысла впадать в обличительный пафос, на дворе был совсем другой век, не забывайте об этом! К XV веку мерки нашего инфантильного (чтобы не сказать импотентного... ) XXI века ни разу не подходят, в то время люди жили на 40-50 лет меньше, чем в наше время, средний возраст человеческой жизни во время Леонардо – всего лишь 40 лет (! ), темп жизни в то время был намного более интенсивным, им нужно было успеть сделать всё, что они должны были сделать, уже к 25-30 годам, тем более что чума – или “гостья”, как говорили суеверные флорентийцы, боясь называть чуму по имени – навещала Италию как раз во время жизни Леонардо... (И, кстати, если бы Леонардо, как обычно, не взял всю ответственность – за жизни своих учеников и за жизни своих друзей – на себя, и, вспомнив заветы Боккаччо, хорошо знакомого с “гостьей”, не уговорил бы их всех, всю свою небольшую коммуну, с примкнувшими к ней братьями де Предис, бросать всё к чёртовой матери, все свои дела, и срочно сваливать в деревню – ещё неизвестно, кому из них удалось бы выжить... Чума навестила Ломбардию в 1485 году, и её жертвами стала треть (! ) населения Милана. ) В XV веке, веке открытий и свершений, всё происходило намного быстрее, чем в нашем вялом XXI веке, парни (тем более девчонки... ) становились взрослыми, становились мужчинами (становились женщинами) естественно, намного раньше, чем сегодняшние инфантилы, и пятнадцатилетний парень (тем более на благословенной земле Италии, так любимой солнцем... ) в XV веке уже никак не мог считаться ребёнком. Его система ценностей к пятнадцати годам была уже вполне сформировавшейся. Он уже сам мог определять свою жизнь.  

Конечно, диалог художника Леонардо с античным скульптором Фидием, который воспроизводит в своей книге Ломаццо – воображаемый диалог, это всего лишь перенесённые на бумагу фантазии художника Джованни Паоло Ломаццо (которому пришлось сменить профессию после случившегося с ним несчастья), но... так как этот парень был знаком с Франческо Мельци, любимым учеником, душеприказчиком и наследником творческого наследия Леонардо, и к тому же у него, пока он ещё мог видеть, была возможность ознакомиться с рукописями Леонардо, которые в дальнейшем были утеряны (или уничтожены каким-нибудь религиозным маньяком)... К его текстам не стоит относиться несерьёзно, считая их всего лишь игрой его воображения. Этот парень знал больше всех нас. И, несомненно, он знал то, о чём он писал – ему не нужно было ничего придумывать. Какой смысл Ломаццо было придумывать то, чего не существовало в реальности, если он мог описать реальность? Ломаццо слишком преклонялся перед гением Леонардо, чтобы придумывать обстоятельства жизни Леонардо, далёкие от реальности. И зачем? (Конечно, в реальности диалог Леонардо с Фидием происходить всё же не мог... они несколько разошлись во времени... Но... они разошлись во времени в своих земных жизнях. Диалог Леонардо с Фидием был фантазией Ломаццо в том смысле, что он не мог его слышать. Но... происходить он всё же мог. Почему нет? Диалог между двумя этими Гениями, конечно же, мог происходить, этим парням, у которых было так много общего, было чем поделиться друг с другом (кстати, Леонардо называли “Фидием кисти” уже в мастерской Верроккио... ), но быть свидетелем общения Леонардо и Фидия Ломаццо всё же не мог... Потому что общение этих парней, если оно и происходило, то... в другом измерении. Которое Ломаццо всё же вряд ли было доступно. Даже несмотря на то, что он был художником. Хотя... )  

Но... на самом деле всё это не более чем мелкие детали. Не говоря уже о том, что отношения Леонардо с его сексуальными партнёрами, его сексуальная жизнь (всё-таки... какой-то своей частью Леонардо был и животным тоже... ведь он был человеком... ) ни разу не наше собачье дело, и любой способ удовлетворения Леонардо своих сексуальных потребностей никак не умаляет (для всех, чей мозг способен к мыслительному процессу) масштаб личности этого нереального Гения... Тем более, что мы можем быть абсолютно уверены в том, что Леонардо, естественно, никогда и никого не насиловал... Он был просто не способен к какому бы то ни было виду насилия... Ни над кем.  

(И любой ученик Леонардо, я уверена в этом, был бы просто счастлив, если бы выбор Леонардо пал не на паршивца Салаи, а на него... Я просто уверена в том, что все ученики Леонардо были, конечно же, влюблены в своего учителя... Как можно было в него не влюбиться? Мне кажется, что не влюбиться в этого парня было просто невозможно... Любой ученик Леонардо был бы просто счастлив стать эфебом такого гоплита, как Леонардо... для него это было бы честью... Но... этой чести был удостоен почему-то самый паршивый из всех учеников Леонардо... Паршивец, который был не способен к тому, чтобы со временем самому стать гоплитом... чтобы самому стать чьим-нибудь наставником...  

Эта система отношений – более близких отношений между наставниками и их учениками – существовала в армии Древней Греции. Но... на самом деле она, конечно, существовала всегда. И везде. Близкие отношения/любовь между наставником и его учеником (основанные, конечно, не на насилии, а на чувстве взаимной влюблённости, возникающим (почти неизбежно... ) между учителем и его учеником... ), близкие отношения/любовь между юношей и мужчиной, или между мужчиной и мужчиной, конечно же, существовали всегда – столько, сколько существует человечество. Только греки были первыми, кто смог написать об этой любви. Изобразить её на своей керамике и на настенных фресках. Воспеть её в стихах и в песнях. Эта великая нация, создавшая европейскую цивилизацию, ханжеством точно не страдала... Они были подобны своим великолепным богам... во всех своих проявлениях...  

В Древней Греции все мальчики – кроме ущербных и больных – поступали в армию (уже в возрасте 12-13 лет), где их брали под свою опеку гоплиты, опытные воины, которые должны были обучать своих юных учеников, своих эфебов, всему, что должен был знать и уметь воин греческой армии. И греческая армия никогда не отступала!!! И в плен гоплиты тоже никогда не сдавались! Гоплиты стояли в первых рядах своего войска, и бились насмерть – за их спинами стояли их эфебы, их возлюбленные (в начале боя эфебы выбегали вперёд, и забрасывали войско противника камнями из пращей, но после этого снова забегали за спины своих гоплитов, и строй снова смыкался), и показать себя трусами на глазах своих эфебов, своих возлюбленных (отношения с которыми у многих гоплитов были действительно более чем серьёзными... ), гоплиты не могли... Для этих настоящих воинов и настоящих мужчин героическая смерть на глазах своего возлюбленного была предпочтительнее позора... И убежать с поля боя гоплиты тоже не могли – в этом случае их возлюбленные, их эфебы, могли стать добычей победителей... Примером своего презрения к смерти, своего абсолютного бесстрашия, эти отважные парни демонстрировали своим ученикам, своим эфебам, каким должен быть настоящий воин греческой армии, настоящий грек... Эти парни умели красиво жить и красиво умирать! И заботе о своей внешности и о гигиене своего тела эти великолепные парни тоже конечно придавали большое значение – ведь они должны были нравиться своим юным возлюбленным... которых они, конечно же, не насиловали... Они отдавали этим мальчишкам всю свою любовь, на которую они были способны – не зная, чем закончится для них завтрашний бой, и не зная, доживут ли они до следующей ночи. И понимая, что другой семьи у них уже может и не быть. Не скучно жили эти великолепные парни, успевая прожить за время своей не слишком долгой жизни на самом деле целых три жизни (конечно, самые везучие из них) – становясь сначала эфебами, потом гоплитами, и только после этого – уже покинув ряды вооружённых сил – мужьями и отцами семейств. И как бы с цивилизацией у этих парней тоже всё очень неплохо получилось...  

Эта система отношений – система отношений наставников-гоплитов и учеников-эфебов – в эпоху Возрождения (наследующей традициям античности) была вполне традиционной системой отношений между мастерами и их учениками в мастерских художников (и не только художников), и в этом мастерская Леонардо точно ничем не отличалась от всех остальных мастерских. Большинство творцов эпохи Возрождения (или все? ) были гомосексуалистами или бисексуалами. Почему-то. Вы не знаете, почему? )  

Но... я немного отвлеклась (с блондинками такое часто случается... ), на самом деле я хотела сказать только то, что Леонардо был, конечно же, прежде всего художником, прежде всего творцом, и его сексуальная жизнь в сравнении с его творческой жизнью была для него, я думаю... Действительно не более, чем мелкими деталями. Мне почему-то кажется, что Леонардо не слишком глубоко заморачивался на тему своих сексуальных отношений с паршивцем Салаи... Салаи был наслаждением для глаз Леонардо... наслаждением для его тела (художнику, конечно, нравилось... не могло не нравиться... заниматься любовью с античным богом, спустившимся с Олимпа... )... но... Вряд ли Салаи был для Леонардо чем-то большим. Мне действительно сложно поверить в то, что Леонардо мог действительно серьёзно любить – на протяжении многих лет/на протяжении 25 лет своей жизни – такого плебея, как Салаи... плебея с уровнем интеллекта неандертальца... У Леонардо было великолепное чувство юмора (о чём не пишут те из его биографов, у которых напрочь отсутствует чувство юмора... и таких, похоже, большинство... ), в своих записках Леонардо демонстрирует нам свою блестящую иронию, своё ироничное отношение ко всему, что бы с ним ни происходило, и прежде всего Леонардо умел быть бесконечно ироничным по отношению к самому себе, поэтому... Я не думаю, что для Леонардо его сексуальные отношения (всего лишь сексуальные отношения! ) с таким плебеем, как Салаи, могли стать серьёзной эмоциональной/ментальной проблемой. Салаи был нужен художнику Леонардо, а не мужчине Леонардо. Я не думаю, что для Леонардо было бы большой проблемой найти замену такому любовнику, как Салаи, но найти замену такому натурщику, как Салаи... Как натурщик Салаи был просто незаменим. Я думаю, именно это и было главной причиной того, почему Леонардо был готов терпеть любые выходки этого поганца. Паршивец Салаи (от которого, похоже, был просто счастлив избавиться даже его собственный отец, с радостью “уступив” Леонардо, как пишут исследователи, этого вороватого поганца, своего собственного сыночка, за несколько флоринов... ) был действительно редкостным мерзавцем, эгоистичным, лживым и наглым, не способным быть хотя бы элементарно благодарным за всё, что он получал (как все плебеи), обжирающимся целыми днями, как свинья, тратящим огромные деньги на свои прикиды (и деньги, естественно, он тратил не свои, а Леонардо, и этот паршивец ухитрялся покупать себе по 24 пары обуви в год!!! ), не способным удержаться от воровства и не способным держать свой грязный язык за зубами, из-за чего у Леонардо на протяжении всех двадцати пяти лет их счастливого сожительства было немало проблем, но... Как же всё-таки красив был этот паршивец... Просто нереально красив... (О благословенная земля Италии! На которой даже у детей сапожников могут быть лица и тела античных богов! ) Паршивец с безупречно красивым андрогинным лицом античного бога и сложённый, как античный бог... Конечно, Салаи был нужен Леонардо прежде всего как натурщик... И как натурщик Салаи был нужен не только Леонардо – это же хорошо знакомое нам хорошенькое личико, свежее и румяное, сначала совсем юное, потом постарше, этот же длинный и идеально прямой, как будто вычерченный по линейке, нос (который сложно перепутать с каким-нибудь другим... ), этот же изящный, как у женщины, розовый рот, уголки которого чаще всего приподняты в очень довольной улыбке (в улыбке очень довольного своей жизнью паршивца... ), и этот же красиво очерченный изящный подбородок, тоже скорее женский, чем мужской, мы можем видеть на многих рисунках и картинах учеников Леонардо, на которых ученики Леонардо изображали Салаи обычно с разными видами венков на длинных, до плеч, распущенных золотых волосах, расчёсанных на прямой пробор, или с драгоценной диадемой на этих волосах, украшенной драгоценными камнями, жемчугом, и тонким золотым пером, имитирующим расходящиеся лучи, с оперённой стрелой в руке – если Салаи изображал святого Себастьяна (в образе святого Себастьяна ученики Леонардо изображали Салаи почему-то чаще всего – возможно, это был самый распространённый сюжет поступающих в мастерскую Леонардо заказов), или без стрелы, с золотым нимбом вокруг головы или без золотого нимба... Идеально красивое лицо Салаи ученикам Леонардо удавалось изобразить, конечно же, очень даже неплохо, и благодаря их работам мы можем видеть, что этот паршивец действительно был очень красив... Но... всё же изобразить безупречную красоту этого лица лучше, чем это мог сделать Леонардо, никто, конечно же, не мог... На рисунке Леонардо красной сангиной “Две головы”/“Юноша и старик”, на котором два профиля, профиль старика, лысого и беззубого, и профиль юного красавчика Салаи, с античной повязкой на локонах, вьющихся колечками, повёрнуты друг к другу, и как будто смотрят друг на друга (этот принцип – сравнения двух лиц – Леонардо использовал достаточно часто), от лица Салаи просто невозможно оторвать глаз... Как же всё-таки безупречно красив этот паршивец... Глядя на безупречный профиль этого паршивца ты понимаешь, что идеальная красота античных богов и богинь, изваянных античными скульпторами из каррарского или паросского мрамора, ни разу не преувеличение... У всех этих безупречно красивых античных богов и богинь были живые прототипы... из мяса и костей... И одного из прототипов этих античных богов мы можем видеть на рисунках Леонардо... Сколько же ещё веков представители человечества будут любоваться идеально красивым лицом этого паршивца, сына сапожника из Орено, его идеальным античным профилем, его роскошными локонами, закрученными очаровательными колечками, и его лукавой улыбкой... Улыбкой любимчика своего учителя, который знает, что ему будет прощено всё, чтобы он не совершил, любая пакость... Наверное, любоваться этим паршивцем лучшие представители человечества будут до тех пор, пока человечество будет существовать...  

Теперь вернёмся к книге Джорджио Вазари, к продолжению его повествования о Джане Джакомо Капротти да Орено, или Салаи.  

“Леонардо многому научил его в искусстве... ” продолжает Вазари, “а некоторые его работы, которые в Милане приписывают Салаи, были подправлены Леонардо... ” Неужели Леонардо всё-таки удалось научить этого паршивца рисовать? И даже удалось научить этого паршивца писать маслом? Леонардо действительно нереальный Гений... И его терпение действительно бесконечно... Я просто не понимаю, как у Леонардо это получилось...  

Исследователи творчества Леонардо да Винчи считают одной из работ Салаи, дошедшей до нас, алтарный образ с Мадонной, младенцем Христом и апостолами (или не апостолами... Sorry, я не в теме) Петром и Павлом, эта работа считается одной из немногих (одной из двух? Вторая – образ Христа с чертами лица Салаи? ) действительно самостоятельных работ Салаи, дошедших до нас (не копией произведения его учителя, а именно его собственным произведением), и если этот алтарный образ действительно работа вороватых ручонок сына сапожника из Орено Джана Джакомо Капротти – Леонардо действительно удалось сделать из этого паршивца вполне приличного художника. Для алтарного образа в церкви – это очень даже неплохо. Очень духовненько и благопристойненько. Никаких вольностей, и тем не менее все персонажи вполне живые и выразительные. Не замороженные. (Сейчас этот алтарный образ хранится в Миланской галерее Брера. *)  

Кроме нашего всеобщего восхищения тем, что Леонардо удалось сделать вполне профессионального художника даже из такого лентяя, лжеца, упрямца, обжоры и неряхи, как сын сапожника из Орено Джан Джакомо Капротти, или Салаи (ни у кого, кроме Леонардо, это просто не получилось бы... я уверена в этом... ), ещё, конечно, восхищает то, что Леонардо было не жалко тратить своё время и свою энергию на то, чтобы “подправлять”, как выразился Джорджио Вазари, работы своих учеников.  

Леонардо очень мало заботила его собственная слава. Собственно, она его совсем не заботила.  

(Он даже не подписывал своих картин!!! На некоторых – по настроению – мог поставить значок взлетающей птицы. Едва заметный. Символ просвещённого/посвящённого человека. Единственный действительно надёжный критерий, основываясь на который можно попытаться понять, кому же всё-таки может принадлежать авторство рисунка или картины XV-XVI века, очаровавшего вас рисунка или картины XV-XVI века, автор которых не посчитал нужным подписать свою работу – может ли этот рисунок/эта картина быть работой Леонардо да Винчи, или, возможно, эта картина только частично работа Леонардо да Винчи, созданная им в соавторстве с кем-нибудь ещё, или это ни разу не работа Леонардо да Винчи, он даже мимо не проходил (конечно, если нет документально подтверждённых свидетельств того, что это действительно работа Леонардо да Винчи), единственный действительно надёжный критерий, который позволяет высказать предположение, что эта картина/этот рисунок может быть работой Леонардо да Винчи – это уровень гениальности написанного/нарисованного.  

Меня всегда удивляло то, каким образом Леонардо, находясь при дворе миланского герцога Лодовико Сфорца около 17 лет (1482-1499 г. ), получил от него заказ написать портреты двух его метресс – ad vitam aeternam/ для вечной жизни – Чечилии Галлерани и Лукреции Кривелли (не одновременно, с перерывом приблизительно в 6 или 7 лет), и эти шедевры знает весь цивилизованный мир (под более чем приблизительными названиями, к которым Леонардо не имеет никакого отношения – “Дама с горностаем” и “Прекрасная Ферроньера”), но при этом он почему-то не получил от герцога заказ на написание портретов самого герцога и его жены.... Но... Когда смотришь на портрет Лодовико Сфорца, герцога Милана (на котором он в чёрных латах), и портрет его жены, Беатриче д’Эсте, которые считаются работами кисти Джованни Амброджио де Предиса, понимаешь, что... лица герцога и герцогини написаны совсем не тем художником, которым написано всё остальное... Таких живых глаз, влажных, и как будто замерших только на мгновение, такой живой кожи, которая кажется тёплой и дышащей всеми своими порами, на других портретах кисти де Предиса почему-то нет... Всё остальное – да, может быть написано Амброджио де Предисом, но только не лица... Похоже, Леонардо всё-таки увековечил лицо герцога Милана, который был работодателем Леонардо дольше всех остальных его покровителей, и лицо его жены... Всё остальное, судя по уровню написанного, написано уже Джованни Амброджио де Предисом. (Леонардо сотрудничал с братьями де Предис, Джованни Амброджио и Эванджелиста, они были творческими партнёрами, и над некоторыми заказами Леонардо и братья де Предис работали вместе, в миланской мастерской братьев. )  

И то же самое можно сказать о профильном портрете очаровательной девушки, совсем ещё подростка, с длинными русыми волосами, которые украшены сплетённым из лент чепчиком и перетянуты лентой по всей длине, как коса – этот портрет иногда называют “Портрет принцессы”, и эта принцесса, скорее всего, незаконнорожденная дочь Лодовико Моро, Бьянка Сансеверино. (Какой же активный парень был этот герцог... ) Она умерла в возрасте 14 лет.  

(Уже женой Галеаццо Сансеверино – того самого Галеаццо Сансеверино, главнокомандующего армией Ломбардии, которого Леонардо готовил к турниру. И оруженосца которого обворовал Салаи, выпотрошив его кошелёк. Турнир начался 26 января (турниры длились несколько дней) 1491 года, и он был устроен в честь двух бракосочетаний – бракосочетания Лодовико Моро/Сфорца, герцога Милана, с Беатриче д’Эсте, и бракосочетания любимой племянницы Лодовико Моро, Анны Сфорца, с Альфонсо д’Эсте, сыном герцога Феррары Эрколе д’Эсте (и, в будущем, также герцогом Феррары), и младшим братом Изабеллы и Беатриче д’Эсте. (И, в будущем, третьим мужем Лукреции Борджиа... ) И победил на этом турнире (“как обычно”, как пишут современники), Галеаццо Сансеверино, который получил за свою победу “отрез золотой парчи” – это был главный приз турнира. Кроме Галеаццо Сансеверино в этом турнире также участвовал, например, муж старшей сестры Беатриче д’Эсте, Джан Франческо Гонзага, маркиз Мантуи, но ему отреза парчи не дали.  

Портрет Бьянки Сфорца/Сансеверино был написан позже, очевидно, летом 1496 года, когда Бьянке уже исполнилось 14 лет. На самом деле Бьянка Сфорца была женой/считалась женой Галеаццо Сансеверино уже с восьмилетнего возраста, такие браки назывались “отложенными”, невеста могла жить уже в доме своего мужа (под присмотром его матери, так надёжнее... ), но брачные/сексуальные отношения в таких браках наступали позже, после вступления невесты/жены в определённый возраст. Галеаццо Сансеверино, которому был 31 год, и Бьянка Сфорца, которой было 8 лет, действительно поселились после своей свадьбы вместе, в роскошном замке, подаренном им Лодовико Сфорца (когда-то этот замок принадлежал Медичи... ), но их брачные отношения были отложены до получения разрешения на них отца Бьянки, Лодовико Моро. 20 июня, когда Бьянке уже исполнилось 14 лет, такое разрешение было получено, Лодовико Моро дал разрешение на их брачные отношения, и Бьянка стала женой Галеаццо Сансеверино. Через 5 месяцев после... скажем так... заключительного этапа их свадьбы, 23 ноября 1496 года, Бьянка умерла от какой-то загадочной болезни желудка, или, возможно, от проблем, связанных с первой беременностью, которая оказалась, как предполагают некоторые исследователи, эктопической. Её смерть очень тяжело переживала Беатриче д’Эсте, разница в возрасте у этих девчонок была всего лишь около пяти лет, и за 5 лет общения они успели стать близкими подругами. Муж и отец Бьянки тоже очень тяжело переживали её смерть. Лодовико Моро вскоре предстояло оплакивать ещё одну смерть, точнее, даже две смерти одновременно – Беатриче д’Эсте пережила свою падчерицу и подругу ненамного, всего лишь на месяц и 10 дней. Она умерла третьими родами 3 января 1497, родив мёртвого сына. )  

Теперь посмотрите на портрет Лукреции Кривелли (“Прекрасная Ферроньера”) – её волосы убраны так же, как волосы Бьянки Сфорца/Сансеверино (кстати, год написания портрета Лукреции Кривелли приблизительно тот же – 1496/1497 г. ), тот же маленький сетчатый чепчик на затылке (такие чепчики назывались scuffia), та же лента/шёлковый шнурок поперёк лба, который удерживает чепчик, не даёт ему сползти, и так же зашнурованы, как коса, длинные распущенные волосы. Только в центре ленты Лукреции – драгоценный камень в золотой оправе, а на ленте Бьянки украшения нет. Это украшение – драгоценный камень/камея на ленте/на тонком шёлковом шнурке, или на тонком металлическом обруче, диадеме, проходящей поперёк лба – позже стали называть “ферроньер” благодаря именно этому портрету. И благодаря косякам сотрудников Лувра... **)  

Я не понимаю, почему автора этого портрета, этого небольшого рисунка чернилами и пастелью на пергаменте, так долго не могли определить, и я не понимаю, почему некоторые исследователи до сих пор не уверены в том, что автором этого портрета является Леонардо да Винчи. Ребята, никто кроме Леонардо да Винчи не способен нарисовать/написать лицо и глаза настолько живыми... Никто, кроме него...  

И ещё... Любовь. Наверное, это главный критерий. Который может разрешить твои сомнения. Глядя на лица нарисованных/написанных Леонардо персонажей – его современников, когда-то существовавших в реальности, или тех, кто, возможно, никогда не существовал в реальности, кто существовал только в воображении Леонардо (в его мечтах... в его сновидениях... в памяти его прошлых жизней... ), и затем перенесённых на бумагу/на доску/на холст – ты заражаешься той Любовью, которую Леонардо испытывал к нарисованным/написанным им персонажам... Леонардо нужно было любить того персонажа, человека или животного, которых он рисовал... (с животными наверное было проще, а вот с людьми было уже намного сложнее... ) Чтобы творить, Леонардо нужно было Вдохновение... А Вдохновение – это и есть Любовь... Наверное, это и есть главный критерий, который отличает творца, тем более гениального творца, от ремесленника. Процесс творчества для Гения – это процесс Любви.  

(Возможно, это и было главной причиной того, почему Леонардо так медленно работал? И иногда даже никак не мог заставить себя начать работать над уже полученным заказом... Ему нужно было заставить себя любить того, кого, возможно, у него не было никакого желания любить... Кто, возможно, ничем не заслужил той Любви, которую должен был испытывать к нему artista divino Леонардо да Винчи, чтобы запечатлеть ad vitam aeternam, чтобы воплотить в материи образ этого, возможно, жестокого и не слишком умного правителя... Или красивой... и даже умной... но властной и агрессивной маркизы (любящей охоту!!! Любящей убивать... ), которая относилась к художникам, поэтам и музыкантам при своём дворе, как к слугам, и просто мечтала украсить штат своей прислуги самым ценным бриллиантом своего времени, artista divino Леонардо да Винчи... (Изабелла д’Эсте, маркиза Мантуанская, несмотря на всю свою агрессивность, хорошо разбиралась в художниках своего времени... маркиза была в теме... ) Представляю, с каким ужасом, и даже отвращением, должен был относиться Леонардо, не переносящий никакого насилия, не говоря уже о убийстве, к женщине, наслаждающейся процессом убийства... (Из письма Изабеллы д’Эсте своему мужу, маркизу Мантуи Джану Франческо Гонзага, в котором маркиза с восторгом (и с перечислением всех малейших подробностей) описывает охоту, в которой она принимала участие: “Сегодня была охота где-то в двух милях отсюда, в самом прекрасном, как я полагаю, месте, созданном Природой для такого зрелища. Животные находились в лесистой долине вблизи Тичино; часть из них была заперта в клетках,..... Когда их погнали камнями, они должны были переплыть приток Тичино и взбираться на холм, на котором мы, дамы, расположились на платформе. Остальные были в укрытиях..... За каждым движением можно было наблюдать..... один кабан и один олень поднялись на холм и были убиты прямо перед нами. Потом появилась самка со своим оленёнком. На них не стали спускать собак..... Оленёнка закололи в честь моего знамени. Последней выбежала лисица. Её удивительные прыжки развлекали нашу компанию, но она оказалась недостаточно хитра, чтобы убежать, и под общий смех последовала за остальными. ” Маркиз Мантуи Джан Франческо Гонзага в то время лечился от сифилиса, который он привёз из очередного военного похода, поэтому маркиза Мантуанская старалась держаться от своего мужа подальше. Изабелла д’Эсте путешествовала по разным городам и герцогствам Италии, гостила у своих друзей и родственников, и домой не торопилась, но письма мужу писала длинные и подробные. ) Кстати, сестра Изабеллы д’Эсте, Беатриче д’Эсте, была такой же любительницей охоты... Даже её муж, герцог Милана Лодовико Моро, был поражён тем, с каким бесстрашием, и с каким ожесточением, и с каким восторгом его прелестная юная жена бросается на свою жертву, чтобы её убить... Возможно, у Леонардо не было особого желания самому писать портрет жены герцога Лодовико Моро, очаровательной пятнадцатилетней кокетки Беатриче д’Эсте, капризной и избалованной, запечатлевать ad vitam aeternam/для вечной жизни её хорошенькое свежее личико со вздёрнутым носиком, именно поэтому... И именно поэтому он был совсем не против того, чтобы этот заказ получил Джованни Амброджио де Предис... Но, похоже, хорошенькое личико Беатриче д’Эсте Леонардо всё-таки запечатлел. Изабеллу д’Эсте, её старшую сестру, Леонардо тоже запечатлел ad vitam aeternam/для вечной жизни (всё-таки деспотичная маркиза сумела донасиловать кроткого Леонардо до нужной степени... ), но дальше эскиза Леонардо не продвинулся... И даже на этом эскизе профильного портрета, даже на этом рисунке видно, какое же властное и агрессивное лицо у этой красавицы... )  

У Леонардо действительно получалось любить всех, кого он “воплощал в материи” для вечной жизни, для жизни в Вечности, Леонардо действительно любил всех, кого он рисовал... Поэтому на лица, нарисованные Леонардо да Винчи, можно смотреть бесконечно... Ты просто заражаешься той Любовью, которую испытывал artista divino к нарисованным/написанным им персонажам... Даже к какой-нибудь самой обычной помоечной кошке, наверное, просто подобранной на улице (“кошка – это маленький тигр... ” говорил Леонардо), или к страшненькой лысой собачке неопределённой породы, которая с выражением абсолютной преданности на лысой мордочке смотрит на того, кто, наверное, занимается её дрессировкой, ожидая команды от своего юного дрессировщика, ученика Леонардо... Ты просто растворяешься в излучении этой божественной Любви, Любви творца, которую умел генерировать в себе artista divino Леонардо да Винчи в момент творения... Это излучение невозможно не почувствовать. Это то, на что способен только Гений – в нарушение всех законов – физических/химических/оптических (какие ещё законы существуют/должны действовать на этой планете? ) передать нам, дать нам почувствовать излучение той божественной Любви, Любви творца, которую он генерировал в себе в момент работы над этим рисунком или над этой картиной... Больше пяти веков назад... Я... просто не понимаю, как это возможно... И... что это такое?  

Это действительно излучение, которое мы всё-таки ещё не способны объяснить (а большинство, наверное, не способны его даже почувствовать... ), это эмоциональное излучение такой нереальной силы, что над ним не властно даже время? И оно остаётся, как энергетическое поле, как мощное эмоциональное излучение, вокруг творений Гения, который их создал? Больше пяти веков назад... Или... maybe... Леонардо был способен передать нам силу своей нереальной Любви, силу своей нереальной эмпатии, зашкаливающей за все пределы материального мира, в линиях своих рисунков... в напряжённых, пульсирующих, дышащих линиях своих рисунков, которые делают его рисунки такими живыми... такими динамичными... в крошечных, невидимых глазу мазках/прикосновениях своей кисти... в прикосновениях кончиками пальцев к своим рисункам и картинам... Но... как у него это получалось? Только у него... С такой нереальной силой – только у него. Как жаль, что мы этого уже никогда не узнаем. Личность Леонардо да Винчи останется для нас неразрешимой загадкой навсегда. Леонардо никогда не писал/не считал нужным писать в своих записках/в своих дневниках о том, что его действительно волновало. О том, что происходило в глубинах его души. О том, что его действительно мучило. Все переживания/эмоции которые Леонардо доверял бумаге (а значит, и чьим-то чужим глазам), достаточно поверхностны. И Леонардо чертовски прав. Этот дерьмовый мир не заслужил откровений такого нереального Гения, как Леонардо да Винчи.  

Меня всегда завораживало свечение глаз мадонн и ангелов Леонардо, тот божественный свет Любви, исходящий из их прекрасных глаз, который кажется неземным... И который конечно же никому, кроме бастарда Леонардо, “воплотить в материи” с такой же нереальной силой, не удалось... В прекрасных лицах мадонн Леонардо, в чертах их лиц, и в чертах лиц его андрогинных ангелов, кажется, есть что-то общее... Прекрасные чистые лбы, сияющие светом, как кажется, идущим изнутри, прекрасные волосы, лёгкие, невесомые, вьющиеся волнами или крупными кольцами, мягкие и немножко толстенькие носики, пухлые губы, и огромные светлые глаза, которые излучают такой дивный свет, что ты растворяешься в нём... С какой же бесконечной Любовью и с какой бесконечной нежностью смотрят на свое неразумное и неугомонное дитя, на младенца Христа, мадонны Леонардо... И... чьё же лицо запечатлел ad vitam aeternam Леонардо в образах своих мадонн? Чьё прекрасное женское лицо воскрешал в своей памяти artisto divino Леонардо, создавая своих прекрасных мадонн, святых Анн и андрогинных ангелов? Чьё прекрасное женское лицо с такой же бесконечной нежностью и Любовью когда-то смотрело на самого Леонардо? Чьи губы улыбались такой же бесконечно ласковой улыбкой, чьи большие светлые глаза лучились такой же бесконечной Любовью, глядя на маленького Леонардо? Прекрасного, как ангел, маленького Леонардо... Который был, конечно же, таким же неугомонным, и конечно же, таким же неразумным ребёнком... Которому, конечно же, так же хотелось потрогать руками всё, что он видел... и, конечно, попробовать на вкус... дотронуться до каждого цветка... вцепиться в каждую овцу, чтобы понять, какая она наощупь... и в каждую кошку... Леонардо, рисуя своих мадонн, воскрешал в своей памяти лицо своей родной матери Катерины? Бедной крестьянки-сироты, вся семья которой состояла из маленького братика, о котором она должна была заботиться, и которая в возрасте пятнадцати лет была соблазнена красивым молодым нотариусом из знатной семьи... Или Леонардо запечатлел в образах своих мадонн кого-то из своих мачех? Свою первую мачеху, прелестную юную Альбиеру ди сер Джованни де Амадори, которой на протяжении 12 лет брака так и не удалось родить законного наследника своему мужу, отцу Леонардо, и которая, возможно, всю свою нерастраченную материнскую любовь отдавала маленькому Леонардо... (Сер Пьеро довольно часто привозил свою первую жену Альбиеру в Винчи, и оставлял её в доме своего отца, где она подолгу жила, а сам возвращался во Флоренцию, где у него была нотариальная контора – возможно, сер Пьеро надеялся на то, что жизнь в деревне, более здоровая, чем жизнь в большом городе, укрепит здоровье его бездетной жены, и она наконец-то сможет родить ему наследника. ) Или Леонардо воплощал в образах своих мадонн свою вторую мачеху, такую же молодую и такую же прекрасную (и с таким же хорошим приданым, конечно... даже с ещё более хорошим, чем у её предшественницы Альбиеры... потомственный нотариус сер Пьеро ди сер Антонио Да Винчи был очень практичным парнем... ), Франческу ди сер Джулиано Ланфредини, которая также не смогла родить серу Пьеро законного наследника за все 8 или 9 лет своего замужества... И первая, и вторая мачеха Леонардо, наконец-то забеременев (наконец-то для сера Пьеро), умерли родами. (Альбиера умерла в 1464 году, Франческа умерла в 1473 г. ) Или, возможно, рисуя своих прекрасных мадонн и святых Анн, Леонардо воскрешал в памяти черты лица своей бабушки Лючии, жены сера Антонио, которая была намного моложе своего мужа, и которая, возможно, любила своего маленького внука Леонардо больше всех остальных членов семьи? Или... возможно... Леонардо воскрешал в своей памяти лицо какой-то совсем другой женщины, когда-то любившей его... о которой мы ничего не знаем... Возможно, рисуя своих мадонн, святых Анн и ангелов, Леонардо воскрешал в своей памяти лица сразу нескольких женщин, когда-то любивших его? Как жаль, что мы этого уже никогда не узнаем... Свечение безграничной Любви, которую излучают глаза матери, смотрящей на своего ребёнка, выразить с такой же нереальной силой... всего лишь с помощью красок, намазанных всего лишь на загрунтованную доску... никто, кроме Леонардо, был просто не способен... Чтобы суметь передать такую безграничную Любовь и такую безграничную нежность, которой лучатся прекрасные глаза мадонн и ангелов Леонардо, нужно быть способным на такую же Любовь самому... Сколько же Любви было в этом парне... бастарде из крошечного тосканского городишки Винчи... Леонардо, никто не сравнится с тобой. Никогда. Leonardo, nessuno confronta con te. Mai. Sei il Migliore. Per Sempre. )  

Леонардо, похоже, абсолютно не заботило то, что о нём будут думать все последующие поколения. И его, похоже, напрочь не волновало то, как (!!!!!!!!! ) все последующие поколения его многочисленных поклонников будут мучиться все последующие века... и все последующие тысячелетия... Пытаясь понять хотя бы что-нибудь при почти полном отсутствии достоверных фактов о его жизни... Пытаясь разгадать хотя бы одну загадку из бесконечного количества загадок его феноменальной личности... Пытаясь найти хотя бы какое-нибудь, пусть совсем крошечное, но достоверное свидетельство о его жизни, о его характере, о его привычках, и о его внешности... Или хотя бы какое-нибудь достоверное свидетельство о жизни людей, его окружавших... (И Леонардо, повторю ещё раз, был чертовски прав в том, что не считал нужным информировать представителей человечества вбще ни о чём... И прежде всего Леонардо не считал нужным информировать представителей человечества о своих переживаниях... Человечество, состоящее в основном из не способных думать придурков, религиозных маньяков и гомофобов, не заслуживает такой роскоши, как правда о жизни Леонардо да Винчи... Гения Number1Forever... )  

Леонардо было не жалко тратить своё время и свою энергию на то, чтобы сделать несовершенные работы своих учеников более совершенными. Наверное, просто потому, что несовершенство печалило Леонардо... Леонардо было не жалко тратить своё время и свою энергию на то, чтобы попытаться сделать мир, в который он пришёл, хотя бы чуть более совершенным. Наверное, именно в этом видит свою миссию каждый творец, приходящий в этот мир – сделать, или хотя бы попытаться сделать этот грёбанный мир, в который он пришёл, хотя бы немного более совершенным. Хотя бы чуть менее страшным. Чуть менее омерзительным. Высокая миссия Творца. Возможность быть творцом, возможность сделать несовершенное более совершенным – это то, что Леонардо было действительно интересно... Наверное, со временем Леонардо уже смирился с тем, что как художник, как скульптор и как архитектор, как творец, он на этой грёбаной планете никому не нужен... Ему пришлось с этим смириться... Конечно, Леонардо нужно было заниматься живописью, прежде всего именно живописью, и ещё скульптурой, и он бы ими, конечно, и занимался, если бы обстоятельства его жизни сложились более благоприятным для него образом... Но, к сожалению, этого не произошло. Обстоятельства жизни Леонардо не захотели складываться благоприятным для него образом. Поэтому... Леонардо занимался тем, чем у него была возможность заниматься. Он обучал рисунку и живописи своих учеников, и “подправлял” их как бы самостоятельные работы, чтобы сделать их более совершенными, не жалея на это своего времени... И также Леонардо не жалел своего времени, помогая своим друзьям в выполнении их заказов... Леонардо помогал не только живописцам, но и скульпторам тоже, и помогал он им абсолютно бескорыстно... Наверное, видя незавершённые (и несовершенные) работы своих друзей и понимая, как их можно улучшить, Леонардо вовлекался в процесс сотворчества, получал удовольствие от самого процесса и просто забывал о времени, занимаясь любимым делом... Но... основным занятием artisto divino Леонардо на протяжении всей его жизни была всё же не живопись и не скульптура. Совсем не то, чем он действительно должен был заниматься. Основным занятием artisto divino Леонардо на протяжении всей его жизни...  

Основной профессией Леонардо, основным видом его деятельности и основным источником его заработков на протяжении всей его жизни (кроме решения им ещё и некоторых архитектурных/технических/инженерных задач городов, в которых он жил и работал) – была организация праздников и представлений. К которым Леонардо придумывал сценарий, придумывал (и изготавливал вместе со своей мастерской) декорации, рисовал эскизы флагов, палио, штандартов и костюмов для участников турниров и представлений (шились все костюмы, флаги и штандарты для праздников обычно в женских монастырях), а также придумывал и создавал удивительные автоматы для этих праздников, которые приводили в восхищение всех, кому довелось увидеть это чудо – эти механические фигуры, которым Леонардо мог придать форму лошади, или льва, или, например, рыцаря, или всадника на лошади, были способны двигаться сами (! ), после чего, сделав несколько шагов навстречу почётному гостю праздника, приблизившись к нему, могли... Например, поприветствовать механической рукой приехавшую на своё бракосочетание Изабеллу Арагонскую, невесту герцога Милана Джана Галеаццо Сфорца (племянника Лодовико Моро), каким-то непостижимым образом узнав её среди сопровождавшей её многочисленной свиты (об это сохранились воспоминания восторженных современников Леонардо, которые не понимали, как у Леонардо это могло получиться (а вы понимаете? ), но у Леонардо это получилось! ), после чего, достав из своей открывшейся груди букет цветов, вручить его обалдевшей невесте... Или, например, приблизившись к высокому гостю, прибывшему в город, к королю Франции Франциску I, только недавно вступившему на французский престол, низвергнуть к его ногам целый поток белых лилий... Которые были эмблемой герба династии Валуа, к которой принадлежал Франциск I... Это был уже огромный лев, и охапки лилий посыпались тоже из его распахнувшейся груди... Нам неизвестно, остались ли после такого впечатляющего представления сухими шоссы короля Франции (остался ли сухим его брегессе... ), но обалдевший Франциск I, одаренный большим букетом лилий, вывалившихся из льва, сразу же поинтересовался именем мастера, создавшего это чудо, и ему назвали имя Леонардо да Винчи. При этом никто не мог сказать Франциску I, жив ли ещё флорентийский мастер Леонардо, умеющий создавать такие удивительные механические игрушки, и где он сейчас. (Леонардо не было в Лионе, жители которого устроили торжественный приём королю Франции, прибывшему в их город, но созданные Леонардо механические игрушки продолжали работать и в отсутствие их создателя. И, в частности, таким же многоразовым был этот automa лев, который был создан Леонардо ещё для праздника в честь Людовика XII, предшественника Франциска I на престоле Франции. )  

В рукописях Леонардо сохранилось несколько рисунков этих механических игрушек (это всё, что от них осталось) – например, внешний каркас большого механического коня, сетка, состоящая из отрезков металлической проволоки, которые соединялись друг с другом кольцами/петлями, что делало весь каркас подвижным (очевидно, сверху этот каркас покрывался как бы лошадиной шкурой, чехлом, сшитым из шкур или из ткани, и, вполне возможно... приводить в движение эту игрушку мог вполне живой двигатель, который находился внутри этого Троянского коня, в его чреве – такие игрушки Леонардо тоже делал), а также сохранилось ещё несколько чертежей/фрагментов чертежей некоторых других автоматов, придуманных Леонардо. (Напомню, что до нас дошло всего лишь около одной трети рукописей Леонардо. Всего лишь около одной трети! )  

Также сохранились листы рукописей Леонардо (и их огромное количество... ), которые заполнены чертежами той машинерии, с помощью которой Леонардо устраивал свои волшебные представления – на городских площадях, для всех жителей города в дни общих праздников, или в палаццо своих сиятельных заказчиков, во дворах или в залах их палаццо/их особняков. Огромное количество листов рукописей Леонардо заполнены тщательно вычерченными его карандашом или его пером (какой же он аккуратный мальчишка... я его люблю... ) рисунками и чертежами бесчисленных рычагов, лебёдок, блоков и противовесов, зубчатых передач и кулачковых шайб,..... подъёмников, вертикальных и спиральных, пушек и катапульт – всех тех механических устройств, всей той машинерии, тщательно продуманной, тщательно просчитанной, и хорошо смазанной, с помощью которой...  

С помощью которой взорам изумлённой публики могла быть представлена, например, движущаяся Вселенная, с плывущими по ночному небу, усыпанному сверкающими звёздами, планетами, кометами и созвездиями... Или своё кружение по звёздному небу могли совершать, например, знаки Зодиака – по желанию Леонардо сменяющие друг друга намного быстрее, чем обычно, и возможно, даже ожившие по случаю такого праздника... Или взорам изумлённой публики могли быть представлены, например, неспешно плывущие по своим траекториям планеты, с античными богами, восседающими на этих планетах, каждый на планете своего имени (ну... возможно, это были не совсем боги... а всего лишь актёры, изображающие этих богов... ), после чего эти боги, один за другим сходя со своих спустившихся планет на искусственную гору, красиво декорированную Леонардо камнями, кустами и цветами, могли, например, продекламировать какое-нибудь пафосное стихотворение, воспевающее почётного гостя праздника/хозяина палаццо, или спеть какую-нибудь красивую канцону... под аккомпанемент музыкального сопровождения... Или с Парнаса мог спуститься, например, Аполлон, с лирой и в сопровождении муз... Ненадолго, только чтобы выступить перед собравшейся публикой и вернуться обратно на Парнас... Или с неба мог спуститься, например, Меркурий – чтобы передать Данае любовное послание от Юпитера, после чего с неба на землю проливался волшебный золотой дождь, и облитая этим дождём Даная, превратившись в золотую звезду, возносилась на небо под звуки труб и рожков...  

Ещё Леонардо придумал, как заставить звучать воду – и, очевидно, с помощью своего давнего друга Зороастро (Томмазо ди Джованни Мазини, по прозвищу Зороастро или Индовино, который умел работать с металлами, как никто другой), Леонардо создал музыкальные фонтаны, которые звучали мелодией/аккордом благодаря разной высоте струй/разной силе их напора... И ещё Леонардо придумал музыкальные мельницы и музыкальный орган, звучать которые тоже заставляла текущая вода...  

И ещё... Леонардо придумал несколько рецептов новых блюд, которые всем очень понравились, и с тех пор блюда по этим рецептам стали традиционным угощением на дворцовых приемах... А также Леонардо изобрёл несколько механических устройств, которые облегчали труд людей, работающих на кухне...  

И ещё Леонардо придумал...  

Гений Леонардо тратил свой талант, свою энергию и свою фантазию на устройство роскошных праздников, после которых не оставалось ничего, кроме воспоминаний восторженных очевидцев... И хорошо, если хотя бы одному из этих очевидцев хватало ума на то, чтобы взять лист бумаги, сесть и описать всё, что ему повезло увидеть на этом празднике или представлении, придуманном и устроенном Леонардо да Винчи. Для благодарных потомков.  

Конечно, устройство праздников и турниров, придумывание декора для украшения улиц и площадей, рисование палио, штандартов, флагов и костюмов, создание механических игрушек для развлечения толпы и создание механических устройств для облегчения труда работников на кухне, было совсем не тем делом, на которое Леонардо хотелось тратить свой талант и свою жизнь... Но что же делать. Выбора у Леонардо не было. Бастарду Леонардо из Винчи, непризнанному своим отцом официально, и даже не имевшему право носить фамилию своего отца (если бы Леонардо был официально признан своим отцом, он был бы не Леонардо да Винчи – Леонардо из Винчи, непонятно чей сын из крошечного тосканского городишки Винчи, он был бы Леонардо ди сер Пьеро Да Винчи, или Леонардо ди Пьеро Да Винчи – семья сера Пьеро, отца Леонардо, сделала своей фамилией название города Винчи, в котором/в окрестностях которого их предки жили уже несколько веков), бедному художнику, не имевшему никакой собственности, не имевшему ни своего дома, ни своего клочка земли, нужно было чем-то зарабатывать на жизнь, и не только на свою жизнь, но и на жизнь своего окружения. Двуногого и четвероногого. Учеников, друзей и животных.  

Почему же у Леонардо да Винчи, artista divino Леонардо да Винчи, в один из прекрасных... или в один из не совсем прекрасных дней... вдруг неожиданно сложилось впечатление, что как художник он на этой грёбанной планете никому не нужен? Ну... это произошло не сразу... Чтобы прийти к такому заключению, Леонардо понадобилось некоторое количество лет...  

*****  

*Можно найти в Интернете.  

** Я не понимаю, по какому принципу подбирали сотрудников в музей Лувра, но когда во время инвентаризации картин будущего музея изящных искусств (в XVIII веке) нашли этот портрет, его вначале атрибутировали, как работу французского художника XVII-XVIII века, и решили, что на нём изображена одна из фавориток короля Франции Людовика XIV, которую они назвали “Ферроньера” по имени её мужа (её будущего мужа), мсье Феррона. (Я не нашла такой фаворитки в длинном списке фавориток Людовика XIV (список фавориток Франциска I я тоже на всякий случай посмотрела, и тоже не нашла ничего похожего... ), но... Здесь французы больше в теме, чем мы. Количество фавориток Людовика XIV действительно не поддаётся никакому учёту – этот парень, похоже, не пропускал ни одной хорошенькой фрейлины или камеристки, которая попадалась ему на глаза, поэтому... ) Потом, присмотревшись (или протрезвев), они наконец поняли, что этот шедевр может быть работой только Леонардо да Винчи, и больше никого, кроме Леонардо да Винчи, и даму, изображённую на портрете, тоже наконец-то смогли определить с наибольшей долей вероятности (и не ошиблись), но... Менять название портрета почему-то не стали. Зашибись. Что французу понятно, то русскому ни разу. Французам очень хотелось, чтобы у этого бессмертного шедевра было хотя бы что-нибудь французское? Хотя бы название? Что меня больше всего поражает в уровне этих специалистов, так это то, что для них было большой проблемой увидеть разницу между модой XV века и модой XVII-XVIII веков... Но... возможно, это всего лишь придуманный кем-нибудь злобный анекдот. Каким-нибудь франкофобом.  

Конечно, в какой-то степени обознатушки сотрудников Лувра можно понять – техника живописи Леонардо да Винчи слишком совершенна для XV века, поэтому эти высокопрофессиональные искусствоведы (почему-то забыв про Леонардо да Винчи) решили, что это работа художника XVII или XVIII века. Леонардо слишком опередил своё время!!! А платье девушки вполне может быть маскарадным прикидом. Наверное. Как-то так. (Ну я пытаюсь их как-то оправдать... ) Искусствоведы Лувра XVIII века почему-то думали, что чем больше цифра в нумерации века, тем выше уровень мастерства художников. Наивные. Видели бы они уровень живописи художников XXI века...  

Продолжение текста "Текст, который я не хотела писать... " II  

* только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только