О воинском долге и заповеди «Не убий»

«Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое»  

(Иоан. 15:19)  

Среди всех общественных групп и людских сообществ нет более подвергаемых незаслуженным поношениям и необоснованной клевете, чем следующие две группы – сообщество воинов и сообщество служителей Церкви. Однако они же, одновременно с поношениями, подвергаются и как будто неземным восхвалениям, даже сакрализации, словно отблескам каким-то славы небесной. И из них же, из этих двух сообществ, более всего тех, кто славой небесной уже пользуется в действительности – более всего святых именно среди воинов, а также среди служителей Церкви, прежде всего, монахов и священников.  

Среди поводов для злословия одним из самых популярных является кажущееся противоречие между исполнением воинского долга и соблюдением заповеди «Не убий», – мол, воинский долг может потребовать убивать. Причём парадокс ситуации в том, что критика эта звучит одновременно в обе стороны – военнослужащих злословят как потенциальных убийц, а служителей Церкви злословят как якобы препятствующих выполнению воинского долга «своими» заповедями. На самом деле, такое мнение демонстрирует лишь крайнюю некомпетентность носителей этого мнения – как в вопросах учения Церкви, так и в вопросах выполнения воинского долга.  

Заповеди Моисеевы с пятой по десятую, среди которых знаменитая «Не убий», суть своего рода боговдохновенный «уголовный кодекс» (в то время как первая, вторая, третья и четвертая ещё более возвышенны... ), и субъект права здесь гражданское физическое лицо, поэтому не всегда и не всякую заповедь можно экстраполировать на ситуацию военных действий. Так и светские уголовные кодексы пишутся для общества в гражданском его состоянии, что, конечно же, не отменяет моральных законов ведения боевых действий, однако они, законы эти, формулируются иначе, недаром для них требуются отдельные международные соглашения и конвенции...  

Святитель Филарет (Дроздов) в «Пространном Катехизисе» прямо отвечает на этот вопрос и пишет по поводу шестой заповеди Моисея следующее: «Всякое ли убийство является законопреступлением? Не всякое лишение жизни есть законопреступление. Не является беззаконным убийством: когда преступника наказывают смертью по правосудию; когда убивают неприятеля на войне за Государя и Отечество. »  

Того же мнения придерживается и Блаженный Августин: «божественный авторитет допускает и некоторые исключения из запрета убивать человека. Но это относится к тем случаям, когда повелевает убивать Сам Бог, или через закон, или же особым относительно того или иного лица распоряжением. В этом случае не тот убивает, кто обязан служить повелевшему, как и меч служит орудием тому, кто им пользуется. И поэтому заповеди "не убивай" отнюдь не преступают те, которые ведут войны по велению Божию или, будучи в силу Его законов, т. е. в силу самого разумного и справедливого распоряжения, представителями общественной власти, наказывают злодеев смертью. » (О Граде Божьем, 1:21)  

Свт. Афанасий Великий в «Послании к Аммуну монаху» пишет: «не позволительно убивать; но убивать врагов на войне – и законно, и похвалы достойно. » Проводя интересную параллель с телесным совокуплением – законным в браке, но противозаконным в блуде и прелюбодеянии.  

Противоположенным может показаться мнение свт. Василия Великого, высказанное в его 13-м правиле: «Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но может быть добро было бы советовати, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержалися от приобщения токмо святых таин. » Однако обратим внимание, что и он как будто не вменяет в данном случае убийство в вину, но лишь из благоговения перед великой Святыней Причастия советует удерживаться таковым от приобщения как невольно осквернившимся. (В "Письме к воину" свт. Василий пишет неизвестному воину: «узнал в тебе человека, доказывающего собою, что и в военной жизни можно сохранить совершенство любви к Богу». )  

Этому мнению следует и прп. Феодор Студит и развивает его в своём 51-м послании. По поводу некоего воина, покаявшегося и попросившего себе епитимью, пишет: «если он не хочет подвергнуться епитимьи за умерщвление врагов, то пусть продолжает воевать, и мы до окончания войны не будем судить. Если же он желает подчиниться правилам Церкви, то ему надо избрать одно из двух: или, воюя, пользоваться земными почестями, или получить и исполнить епитимью. Впрочем, ради последнего не стоит отвергать первого, ибо сражающиеся с врагами достойны похвал, как говорит божественный отец. Но им надо и нести епитимью. Так было и в древности: Моисей Боговидец оставил израильтян, возвращавшихся с победой после войны с мадианитянами, вне стана на семь дней, без сомнения, по внушению Божию, сказав так: «Всякий, убивший человека и прикоснувшийся к убитому, очиститесь в третий день и в седьмой день, вы и пленные ваши» (Чис. 31:19). Руководствуясь этим, или скорее, по вдохновению Божию, Василий Великий назначает таким епитимью на три года и учит, как может назначающий сократить ее. Ибо назначение епитимьи таким людям, конечно, касается убийства случайного, а не злонамеренного». Удивительная двойственность – и «сражающиеся с врагами достойны похвал», и «им надо нести епитимью»! Возможно ли вообще осквернение без личной вины?.. Оставим этот неподъёмный для простого человеческого ума вопрос для Богопросвещенных отцов, а сами обратим внимание на то, в чём святые отцы солидарны, а именно, что это ситуация «убийства случайного, а не злонамеренного».  

Действительно, рассмотрим специфику выполнения воинского долга: перед военнослужащим ведь, даже в ситуации интенсивных боевых действий, вовсе не стоит задача убивать! Конечно, на войне, как, впрочем, и в мирное время, происходит множество убийств, но они и квалифицируются – равно как и по духовным, и по светским законам – как военные преступления. Последние, разумеется, никоим образом к выполнению воинского долга не относятся и отнесены быть не могут. В ситуации же выполнения долга военнослужащий ведёт огонь по противнику не с целью его непременно убить, а с целью подавить огонь со стороны противника, обезвредить его. Будет ли противник, в результате ведения по нему огня, убит, ранен, или отступит, или сдастся в плен – это исключительно воля Божья, военнослужащему никоим образом не ведомая! Вот если некий военнослужащий на место всеблагой воли Божией пожелает поставить свою греховную волю, и будет убивать раненых или сдающихся противников, вот тогда и только тогда он действительно будет преступником равно по духовному и светскому закону.  

Отсутствие противоречия между выполнением воинского долга и заповедью тем более должно быть очевидно, если перед нашим духовным взором предстанет множество канонизированных Церковью святых воинов, причём среди них немало тех, кто прославлен именно как защитники земного Отечества – свв. блгв. князья Александр Невский и Дмитрий Донской, прпп. Пересвет и Ослябя, св. прав. Феодор Ушаков… И благословение прп. Сергия Радонежского.  

Находятся, впрочем, и такие хулители, которые, не переставая называть себя православными, сомневаются в истинности канонизации исторически относительно поздних святых, не веруя тем самым во единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь и кощунствуя в адрес Главы Церкви – Самого Христа, Который сказал: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20), и, по их мнению, получается, в позднейшие времена Он уже не с нами… Однако даже и такие кощунники, не веруя этому месту Евангелия, не веруя и некоторым другим местам, близким по смыслу (о послании Христом Духа; о том, что Церковь врата адовы не поглотят…), могли бы вспомнить хотя бы историко-событийную канву Евангельского повествования, а также, книги Деяний, где неоднократно упоминаются благочестивые «сотники» (римские военачальники, центурионы). Сотник Капернаумский Самим Христом ставится в пример другим за свою веру (Лук. 7:9); сотник, прозванный позже Лонгином, открыто исповедует Христа как Сына Божьего (Мар. 15:39) и причислен Церковью к лику святых. Также и в Деяниях сотник Корнилий, по свидетельству Писания, был «благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу». (Деян. 10:2)  

Сама по себе идея служения, жертвенности, положенная в основу всякой вообще воинской службы, есть идея истинно христианская по смыслу и содержанию, подобно тому, как и служители Церкви именно служат, а не просто выполняют работу. Подобно тому, как и Сам Христос «пришёл послужить, а не чтобы Ему служили», и положить жизнь Свою за други Своя.