– Петрович, метель кончилась, хватит валяться! – розовощекая голубоглазая жена гнома, уперев руки в боки и грозно нахмурив брови, остановилась посреди комнаты.
– Уже иду, – гном нехотя слез с теплой печи, зачерпнул ковшом из ведра воды, выпил и стал надевать валенки.
Выглянув в окно и удостоверившись, что метель на самом деле закончилась, Петрович грустно посмотрел на свою лежанку. Затем сунул руки в полушубок, прихватил шапку и топор и, тряхнув огненнорыжей шевелюрой, открыл входную дверь.
С трудом выбравшись из избы на тропинку, с утра пробитую в глубоком снегу стадом заблудившихся кабанов, и, закинув на плечо топор, отправился на еловую аллею. Снег скрипел под ногами, мороз щипал за нос и уши.
"Как там у поэта? – Петровича потянуло на стихи. – Мороз и солнце, снег скрипучий, уже достал мороз... Короче, холодно – жуть".
Гном, натянув шапку на уши и задрав бороду, шагал по лесу и всё никак не мог вспомнить рифму к слову "скрипучий". Ну не мог же поэт написать стих с неприличной рифмой, которая всё время лезла в голову... Не, ну если для детей восемнадцать плюс... Тут он услышал какой-то шум и увидел, как впереди него с треском упало дерево.
"Трескучий! " – ударил себя по лбу Петрович и, перебравшись через дерево, зашагал дальше. "Вот сейчас поднимусь на пригорок, и я на месте", – радостно вздохнул гном, но взобравшись, обалдел. На еловой аллее не было ни одной ёлки, а в сторону оврага вели следы гусениц. Рванув по следам, он увидел, что не доезжая моста через речку, застрял трактор, вокруг которого суетились шесть подвыпивших троллей.
– Мать вашу, вы что, аватары хреновы, придурки синюшные? – разозлившись, крикнул Петрович и с топором в руках и криком "Банзай! " коршуном кинулся на троллей.
Те, увидев неадекватного гнома, бросились к мосту. Шесть раз кидал Петрович свой топор и шесть раз мимо. За мостом, на развилке тролли разделились. Одна тройка понеслась в деревню Блудово, другая – в Развратово. Петрович же, добежав до развилки, остановился в раздумье: догонять одних, оставив других – глупо, разорваться пополам – больно. Вернувшись к речке, он со злости подрубил опоры, и мост рухнул, а с ним и надежды сегодня вернуться домой.
Лёд на реке тонкий, а всех щук говорящих Емеля, печной бизнесмен, выловил. Говорят, фишэндчипсовую открыл вместе с Антошкой рыжим, картофельным магнатом. Загрустил Петрович, не любил он безвыходных ситуаций. Ёлок целый тракторный прицеп, а жена без лесной красавицы.
"Эх, навесит она мне этих, как их... гирлянд, если не вернусь вовремя, – он оглянулся, услышав шум мотора. – Опять этот карлик с вентилятором", – со злостью подумал гном, а вслух крикнул:
– Карлуша, дорогой, помоги!
Тот завис в воздухе как вертолёт, на одном месте, с высоты взирая на гнома. На земле-то они почти одного роста, а так казалось, что Карлсон мужчина не только в расцвете лет и сил, но и в росте.
– Петрович, сколько зим! – ухмыльнувшись, поприветствовал он гнома. – Чего тебе?
– Видишь, там ёлки на прицепе, – махнул рукой Петрович. – Так вот, не мог бы ты отвезти одну моей жене? – и гном сделал жалобное лицо.
– Почему не отвезти, отвезу. А кто заплатит? – поинтересовался Карлсон.
– Жена рассчитается, – как-то двусмысленно прозвучали слова гнома.
Карлсон похотливо улыбнулся:
– Сам предложил, заметь.
Когда Карлуша завел мотор, до Петровича, наконец, дошел смысл сказанного, и он долго не раздумывая, метнул в летающего карлика топор. Томагавк пролетел в опасной близости от спины взлетевшего, лишь немного погнув лопасти.
"С такой неисправностью Карлсон ёлку нести не сможет, а жена без ёлки ничего не даст", – решил гном.
– Сука ты Петрович, сам не гам и другие голодные, тьфу, – ругнулся Карлсон и зигзагами полетел в обратную сторону, едва не столкнувшись на встречных курсах с Бабой Ягой. Та о чём-то задумалась и вздрогнула от звука пропеллера и голоса его владельца.
– Старая, ты поосторожней у моста, там один придурок томагавки запускает, – крикнул Карлуша и включил форсаж.
Чтобы не стать мишенью, к мосту Яга зашла на бреющем полете и со стороны солнца. Приземлившись, увидела скучающего Петровича:
– Слышишь, гном, говорят, тут где-то американцы учения проводят, крылатые ракеты "Томагавк" запускают, ты не видел? – старая крутила головой по сторонам.
– Ягуша, красавица, уступи шатл домой слетать, елку жене отвезти. Ты же знаешь, что можно ожидать от неудовлетворенной женщины, – взмолился Петрович.
Яга как-то странно посмотрела на гнома и расстегнула верхнюю пуговицу кофточки от Армани.
– Так что там с шатлом? – гном не обратил внимание на Ягушины намёки.
– Да без проблем. Но! Как говорится, утром деньги, вечером самолёт, – она расстегнула вторую пуговицу и подсела вплотную.
В нос Петровичу ударил аромат Шанель номер пять, а в лоб с огромной скоростью врезался снежок.
– Ах ты, кобелюка ненасытная! А ведь правду говорят, что на том берегу только разврат и блуд, – грозный, с визгливыми нотками, голос жены заставил Петровича отпрыгнуть от соблазнительницы Яги. – И гирлянды я тебе навешаю, и наконечник со звездой найду куда надеть. А-ну быстро домой! – скомандовала она.
Было понятно негодование жены, она была и моложе лет на двести, и красивше, чем Баба Яга. И с ногами всё нормально, ни одной костяной.
– Но как... домой? – растерялся гном, показывая на разваленный мост.
– За поворотом есть еще один мост, догоняй, – жена Петровича взяла с прицепа елку и оглянулась.
Петрович вприпрыжку побежал к повороту. Догнав жену, он зашагал позади, любуясь её филейной частью и смачно сплёвывал, когда вспоминал анорексичную Ягу.
Новый год встречали с ёлкой и фейерверками. Пахло яблоками, мандаринами и Шанелью номер пять – очень уж запах понравился, сделал жене подарок под ёлочку. Петрович был счастлив, и лишь одна мысль не давала ему покоя: "Второй мост. Откуда она про него знает... "
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.
Рад, что понравилось!)))