Сказка про душу и сердце

Их было двое – он и она, жили в одном доме, не ведали ссор и тревог, но, увы, иногда печалились. Когда были в хорошем расположении духа – хорошо было не только им, а всем, всему дому, где они обитали, когда печалились или ссорились – также страдали все, как это ни было странно.  

С виду он и она – самый обычный парень и самая обычная девушка. Он – всегда яркий, в красной или багряной одежде, яркий, резвый, живой, а она – точно красавица спящая. С длинными струящимися почти до пят серебристыми, полупрозрачными волосами, заколдованным гипнотическим взглядом, нередко грустная, обозлённая или холодная. Никто не помнил, как и из какой стороны появилась, пришла эта девица. Только один Он был посвящён в эту тайну, за что все остальные жильцы их даже называли любовниками.  

Любовники или нет, или самые настоящие влюблённые – не знаю, но предполагаю, что да. Эти двое, действительно, были созданы друг для друга, только даже вместе печалились, всё делили между собой. Причины редко озвучивались, но чаще всего возникали после встречи с главным жильцом этого дома, после его слов или мыслей, озвученных и дошедших до нашей парочки.  

Этот главный жилец, к слову, также самый обычный человек, тем не менее он имел особую власть над всеми остальными жильцами. И, кажется, иной раз очень сильно хотел определиться, в каких он отношениях ними, а особенно с этой парочкой, иногда, правда, очень редко интересовался ими, их жизнью, чаще, однако, подглядывал – боялся прямо спросить. Возможно, потому и так вышло: обидел он их, снова поссорил мыслями…  

У уже упомянутого парня и девушки были совершенно разные характеры, костюмы и настроения, но иногда они так сильно пересекались друг с другом, как будто бы даже копировали, только сложно сказать, кто выступал «образцом». Наверное, он, особенно после определённого возраста. Но что говорить и зря думать, просто влюбился наш парень! Все это знали, в секрете ни от кого не держали! Не понимал только он. Думал до сих пор, сомневался.  

А что она? Всё по-разному. Иногда приходила под вечер, растрёпанная, в расстроенных чувствах и всю ночь слушала его слова, дремала в тёплых объятиях, а иной раз – гуляла где-то далеко-далеко. Или даже летала. Да, она – единственная из всех жильцов этого дома умела в самом деле летать. Отрывала от пола свои блестящие почти хрустальные туфельки, разбрасывала в сторону руки, волосы и обнимала вечно спешащий ветер, утопала в нём и играла с ним, как будто бы даже соревновалась… И всегда была весела, когда плясала в волнах незримой стихии.  

Потом она возвращалась, а она возвращалась всегда, и когда они были вместе, лучше ставало всем. О том, что чувствовала девушка по отношению к юноше, было известно немного, но и этого было достаточно. Конечно, она любила! Только иначе – по-своему. Так, как никто другой. Просто иногда ей хотелось побыть отдельно – пожить в своей комнате, не видеть никого, лишь природу, которая находилась за окнами.  

И тогда она снова рыдала, запиралась в темноте, тесноте, была иногда в таком состоянии, что, думалось, могла даже расстаться с жизнью, но всегда приходил он – находил её, куда бы она ни спряталась. Он всегда ходил – что-то проверял, осматривал, ремонтировал, и в радость была работа – привычно, иначе не представить себя.  

– Сердар, о, снова ты! Нет, только не на сей раз! Оставь меня! Увидеть же самое главное! Я никому не нужна…  

– Не ври. Ты нужна мне.  

– Но не нужна для мира!  

– Мой мир – это ты, этот дом и то, что его окружает. Хватит смотреть свысока и преследовать огромные цели! Очнись же, очнись, дорогая!  

Девушка, однако, молчала. Тогда всё происходило по привычному и знакомому всем сценарию. Он брал её за руку, вместе они уходили, и какое-то время снова были вместе – в его покоях. Снова говорили о чём-то, шептались, радовались и часто держались за руки, он не мог не коснуться её, когда та была так близко. А она не противилась, только зачастую давала «сигнал» волосам – и те разлетались, как крылья, и чувства брали всем верх.  

…Так было и на сей раз, она снова грустила, он пытался её успокоить.  

– Я снова слышала его.  

– Что он сказал, дорогая?  

– Жестокий человек! Плевать ему на тебя, на меня! Ладно я, в меня, как в любовь, не верят, а что же ты?..  

– Увы, есть такие.  

– И много.  

– Так что он сказал? Ответь.  

– Только то, что опять не может решить, кто главный, слушает только голову, плюёт на всё, что он чувствует! Нет для него спокойствия в радости, нет, понимаешь, нет?!  

Парень в красном костюме тоже был сегодня не весел. Он сидел немного в другой позе, был раздражен, но изо всех сил пытался сдерживать себя и казаться таким, как прежде. Длинный плащ, висящий у него за спиной, лишь изредка подёргивался от дыхания.  

– Я тоже устал. Не кричи.  

– Я пыталась поговорить с ним, но каждый раз безуспешно! По-моему, он решил полностью растоптать меня. И он делает большие успехи, о да! Я уже слышала слова соседей, «бездушный гражданин Ч. не имеет ни стыда, ни совести». Он снова что-то наделал? Но что? Я не могу быть всегда на чеку, словно ты, и быстрее утомляюсь, сам знаешь. И вот заснула – ведь не сделала ничего я плохого! А оно, вот, совершилось – опять!..  

Сердар кивнул.  

– Не в первый раз так.  

– Я всего лишь хочу, чтобы он слушал меня, видел! А лучше – нас.  

– Вряд ли услышит – он лишь человек.  

– Да, он и тебя едва слушает… И что же делать? Я измучилась, видишь? Истощена. Доведена почти до безумия. Видишь?! – она кричала ещё много и долго, волосы больше не напоминали серебристые струи, это были скорее змеи, которые разлетались, электризовались, опутывали всю небольшую комнатку. Несколько особенно длинных прядей держали звериной хваткой Сердара. Парень выглядел не намного лучше – сидел, подперши голову локтём, и смотрел куда-то в пространство.  

– Ты терпишь? – спросила девушка, чуть погодя.  

– А что мне ещё остаётся?  

– Осунулся тоже, нельзя так…  

Парень кивнул.  

– Да, так нельзя. Но как иначе – не знаю.  

– А я знаю: всё очень просто. Надо дать ему то, что он хочет, может, тогда успокоится наш человек?  

– Ты так думаешь, Душечка?  

– Полностью в этом уверена! – девушка коснулась руки. – Нам надо хотя бы попробовать. А тебе – отдохнуть. Я настаиваю. Вижу ведь, валишься с ног, хватит уже работать! Не помрёт без тебя человек, если ты его ненадолго оставишь, зато пусть подумает, может, придумает ответ на свой глупый никчемный вопрос. – она снова рассыпалась эпитетами и даже начала оскорблять.  

– Ну, не такой уж и глупый. – Сердар ещё сильнее осел на своём излюбленном стуле. – Что же, ты победила. Проверим. Сегодня будешь на страже ты, завтра – я. Или наоборот, не столь важно. Посмотрим, что скажет, послушаем.  

– Я тебе обязательно сообщу.  

И так начался день первый. Душенька всё-таки убедила Сердара подумать о себе и на какое-то время отвлечься. И он лежал в полуметре от неё, такой же красивый и яркий, вот только небывало измождённый, измученный, лежал почти без движений, шептал, что давно хочет уснуть, «но работа не отпускает».  

– Не могу, – чуть позже добавил он, сорвавшись с тёплого места. – Не могу так, не в моём это стиле!  

– Постой!  

– Только не говори: куда?  

– Куда ты?.. – наивно шепнула девушка.  

– Сегодня ещё много работы. Давай начнём с тебя. А завтра мы поменяемся.  

И весь следующий день белокурая девушка старалась вести себя как можно тише. Она притаилась в спальне Сердара и специально надела наушники, чтобы не слышать никого кроме себя любимой, но без конца отвлекалась на мысли, на голоса, которые были в её голове, качала этой самой головой и вновь думала про плохие мысли хозяина. Этот человек, о котором было уже так много сказано и одновременно с тем почти ничего, по воле судьбы (или случая? ) был дорог обоим им, точнее всем жителям дома.  

При этом представлял из себя весьма непримечательное существо. Маленького роста, тихого нрава, подавленный, вечно в суете, в нищете. Он вроде бы и не был плохим, но считал себя иной раз ничтожеством. Оттого мог неделями предаваться меланхолии или мучить себя всякого рода думами и размышлениями, голодом, холодом или обидами. В его жизни было как-то мало счастливых полос, и одна из них, последняя, по его словах, невиданно затянулась. Почти всё потеряло свой цвет, но умирать было страшно. Страх и боль сковали его давно. Они имели большую силу, чем свет, надежда и вера, даже все три вместе взятые.  

В день, когда блондинка-девушка творила свой эксперимент, человек почувствовал странное изменение, но сперва не придал значения ничему. Снова пошёл на работу, по делам, занялся всем тем же, чем прежде. Только взгляд его стал серый, безжизненный, идущие навстречу отталкивались и в ужасе прятались в сторону. Бездушный человек выглядел страшно даже просто со стороны, не говоря уже о каком-то взаимодействии…  

День этот шёл долго, тянулся так приторно, как тянется иногда невероятно сладкая конфета, приятный вкус которой в какой-то момент становится уже непосильным и невыносимым, но конфета приклеилась к языку. Странная слабость и боль также преследовали его, холод сковывал по рукам и ногам, но надо было снова работать…  

Мелькали мысли про очередную болезнь, плохую погоду, депрессию, в конце концов, даже климат. Да что там! намного дальше. В немилость попало почти что всё, начиная от экологии и политики. А ведь это было только начало… Вовремя увидевшая такие страшные перемены девушка не смогла больше прятаться в тени и вышла из-за угла, она в прямом смысле этого слова взлетела и попыталась коснуться светила. Но серый день и редкие солнечные лучи не смогли дать ей мечту желаемую. Пришлось довольствоваться малым и просто обнять хозяина.  

Почти сразу после того человек оживился. Ему стало легче, хоть мысли и путались до сих пор. Он метался, точно в бреду, и ничего не мог, но после всё же расслабился, успокоился. А ведь не прошло даже дня!..  

Грустно и тяжело было вечером, но так уж, значит, предписано. Девушка рассказала всё, не утаив от Сердара ни одного даже самого маленького словечка, ни одной черточки на лице, ни одной мысли-идеи их человека.  

– Не выдержал даже дня, вот как случилось.  

– И он снова задавал этот глупый вопрос. Снова хотел нас поссорить. Вдумалось, ишь, ему что! Кто самый главный, узнать? Как будто, это что-то меняет? Как будто ему это надобно? Сегодня кстати твой день, – тихо прошептала она, напомнив, что во время полёта успела заметить висящий на стене календарь.  

– Уже ночь, это ты у нас в тёмное время. Я предпочту с утра. Занят ещё. Столько дел…  

– Всё-то ты занят! Я поражаюсь! – мечтательно прошептала блондинка. В её голосе не было ни единой нотки зависти или презрения, хотя, если бы они были, этому даже не удивилась бы. – Ты только с ума не сходи! По себе знаю: нельзя всё время работать. Люди, они, сам знаешь, не ценят нас. И же знаешь. И давай доведём задуманный план до конца. Пусть он узнает ответ. Пусть сделает свои результаты. – она вновь чуть приобняла собеседника.  

– Будь на страже. После повторим ещё раз.  

…Стоит ли описывать, что случилось следующим утром? Уже никакие вопросы не лезли в голову человеку. Он был едва жив, дрожащими губами пытаясь запить горстку таблеток. Грудь ныла, и слабость просто валила с ног. Давно не было с ним чего-то подобного, скорее даже – никогда не было. Но нечто очень похожее началось ещё утром, вчера.  

Тут не до философии больше было, а только о боли и смерти. Снова она, проклятая! Хватало без неё разных страхов. Теперь ещё и она. К вечеру юношу отпустило. И точно раскрылись крылья.  

Довольно быстро вернулись прежние силы и даже больше того – резвость, уже почти забытая в течение последних лет, вернулась, принеся с собой радость и жизнь! И даже, как показалось, погода стала за окном чуть приятнее. Да какое там «чуть»? Нет, я обманываю! Тёмный декабрьский день осветился небывалым блистающим солнцем! Просто там, будучи уже почти в темноте, светлым начало восприниматься даже самое печальное и унылое, что было когда-либо, казалось лучше, чем есть.  

И всё же в закоулках сознания сидела одна старая мысль: человек пытался найти разницу между бездушностью и бессердечностью, понять, что хуже, что лучшее, каким быть опасней всего. «И одно, и другое – ужасно! – понял в итоге он. – А может, и невозможно. Всё же это просто слова, но каждое слово осмыслено. Эти понятия связаны. Кажется, даже слишком. Если даже не равнозначны. И явно не мне решать, что может быть лучше, что хуже! Такое вообще не решается. » Последними своими предложениями он явно давал намёк на то, что больше не будет истязать себя ненужными размышлениями. Суть вещей, конечно же, не изменится, а там, как знать? Может, даже… Нет, никогда.  

Глупый выбирать между такими вещами, но ведь порой бывает, скажет кто-то и думаешь. Главное – понять себя и не мучить чем-то настолько же невозможным. Некоторые вещи нельзя выбирать или сравнивать. А о том, что тот парень и девушка – это душа и сердце, думаю, вы уже сами всё поняли, и о том, кто они друг для друга…  

Севастополь, 29 декабря 2019, 416