Один летний день

К нам приехала моя племянница, Оля. Каждый такой визит для меня был целым событием. Несмотря на то, что я не очень люблю гостей, быстро устаю от детского галдежа, беганья по кухне. А еще гостей надо угощать. Как по мне, если уж ты пришел, так будь добр принести чего-нибудь к чаю! Но мама считает иначе.  

– Господи, ну что за семья, даже на стол накрыть нормально не могут! – причитает эта старушка, выхватывая у меня из рук чайник, – Оленька, садись, ну чего ты стоишь! Маша, иди порежь салат!  

Оленька и Маша покорно подчиняются. Обеим уже за тридцать, у одной есть своя дочь. Всё это не имеет значения, когда мама начинает командовать.  

– Да я ненадолго, тётя Нина. – выкручивается племянница, – Хотим с Машей на речку сходить.  

– Кушать точно не хочешь? – спрашивает мама, как немец на допросе.  

– Нет, спасибо, я дома поела. Так мы пойдём?  

– Ладно, – сдаётся она, – как вернетесь, я вам картошечки с мяском приготовлю.  

Переодевшись и вооружившись шляпами и полотенцами, мы уходим. Местная деревенская речка – небольшой приток большой городской реки. Очень своенравная и извилистая. Временами мельчает до ручейка, но разливается весной так, что топит прибрежные дома. Идти до неё минут пять.  

– Покажешь мне ямки? – спрашивает Оля.  

Ямки – естественные углубления в речном дне. Немногие места, где вволю может накупаться взрослый человек, глубина там иногда превышает два метра. Каждый год они появляются в разных местах за счет привередливого течения реки, поэтому для местных жителей лето – время исследований.  

– Ага, есть одна недалеко, но там могут быть люди... – морщусь я, – Давай подальше сходим?  

– Ну и что, что люди? – удивляется племянница, – Они, что, тебя съедят, ахах?  

– Да бесят. Ты же знаешь, не люблю людей. Пошли подальше, хоть поболтаем.  

Это запрещенный, но действенный прием. Мы давно не виделись, о многом хочется поговорить, и Оля это знает.  

– Ну, ладно...  

Тем временем, мы сворачиваем с пыльной и горячей дороги вправо. Проходим под сенью кустов черемухи. С одной стороны – деревенские заборы, с другой – крутой горный склон, поросший земляникой и усыпанный камнями. Возле этих гор и расположен поселок.  

– Смотри, ящерка! – показываю на камень.  

Шустрая серо-коричневая рептилия, словно услышав меня, ускользает в траву. Оля подпрыгивает и пытается сорвать немного черемуховых ягод.  

– Брось каку! – командую я, – Они же пыльные возле дороги.  

– Земляничка! – тут же переключается женщина и резво, как девочка, бежит на склон.  

Поедая ягоду и болтая, мы выходим к реке. Пробираемся по каменистому берегу, обходя собак, детей и мангалы с шашлыками. Кое-кто из приезжих ставит машины почти вплотную к воде и моет колеса. Отовсюду доносится громкая музыка и детский визг. Пахнет бензином.  

– Мда, ты права, пойдем дальше.  

Несколько поворотов русла. Пару раз пришлось перейти реку, оступаясь на скользких камнях. После дневной жары вода кажется особенно холодной. Наконец, тишина. Лишь вода размеренно шуршит. Иногда в её переливах слышатся отдаленные разговоры. Горячий ветер шевелит кроны берез и елей. Мы идем по берегу, перепрыгивая с камня на камень. Они здесь большие, гладкие и абсолютно белые. Это из-за речных наносов. Заглядываю в воду. Ярко – зеленая тина обильно разрослась на дне. В отличие от городской реки, этот приток славится чистотой. Дно здесь можно увидеть даже на полутораметровой глубине. Вдалеке кричит большая птица.  

Несмотря на то, что давно не виделись, мы молчим. Это не напряженное, скорее, задумчивое молчание. Наверно, такая тишина тоже является формой общения. С чем-то большим и древним.  

— Это что там? – Оля показывает пальцем на другой берег реки.  

На той стороне, по идее, должен быть лес. Однако, сейчас там высится большая песочная насыпь, образуя подобие вала.  

– Ээээ, не знаю. Может, строят что-нибудь? – с сомнением пожимаю плечами, – Хотя, кому нужна стройка в лесу...  

– Пошли, посмотрим!  

Оля уже в купальнике. Лезет в воду, шлепая ногами. Ямок здесь нет, вода доходит ей максимум до колена. Вздыхая, лезу за ней. Почти ползком забираемся на крутой берег, обдирая животы о заросли крапивы и чертополоха. Мошкара и комары лезут в уши, звенят.  

— Вот нафига, нафига! – возмущаюсь, но продолжаю лезть.  

Насыпь вблизи выше, чем с того берега. Больше моего роста, а Оле доходит до макушки. Судя по плотности песка и по покрывающим её травинкам и листьям, ей несколько недель. Странно, но я купалась здесь дня три назад, и ничего не было... Может, не заметила? Разбирает любопытство. Насыпь уходит вглубь леса полукругом, так что придется лезть наверх, чтобы что-то увидеть. Хихикая и соскальзывая, всё же залезаем на песочные кучи.  

– Ох ты ж. … – выдыхает Оля.  

– Ээээ, такого здесь точно не было...  

Перед нами – небольшая полянка, окруженная песочным валом. Здесь растет трава, кусты смородины и извилистые поросли малины. Деревьев нет, лишь несколько пеньков, усыпанных опятами.  

А в центре поляны лежит череп. Огромный, желто – серый, он наполовину врыт в землю, но даже так достигает высоты взрослого человека. Макушка блестит на солнце. Из круглых глазниц, диаметром с мою голову, ползут лианы вьюнка. В области носа и части лба – выбоины и провалы. С такого расстояния не разглядеть, что внутри черепа. Одна тьма.  

Я только сейчас замечаю, что в лесу тихо.  

– Маш, пошли домой, а? – очень спокойно говорит Оля.  

Не дожидаясь моего ответа, лезет обратно. Чем больше я вглядываюсь, тем больше замечаю деталей. Вокруг черепа разбросаны прямоугольные камни с ровными краями. Сразу видно, не природные. Даже не разбросаны, а разложены в определенном порядке! Это, что, следы древних цивилизаций? Руины алтаря? Судя по форме, череп человеческий, но размер... А что, если здесь есть и остальные кости?  

Не понимая, что делаю, шагаю вперед. Еще шаг. Под ноги не смотрю, всё рассматриваю руины. Что-то тянет вниз. Это песок осыпается под моим весом. Стопы уходят всё глубже, меня затягивает вниз, к поляне. Страшно! Пытаюсь выбраться, но ноги только сильнее вязнут. В последний момент Оля хватает меня за руку и тащит назад. Кубарем мы скатываемся с насыпи в реку.  

– Ты это видела? Видела?! – тормошу её дрожащими руками, как только перебираемся на берег.  

– Тсссс... Здесь кто-то есть.  

Оглядываюсь. Мы одни на берегу, но я понимаю, о чем она. На насыпи я чувствовала, что череп смотрел на нас. И сейчас ощущаю незримый взгляд пустых глазниц. Как будто мы пробудили там кого-то. Или что-то. Всё еще тихо. Не слышно ни реки, ни пения птиц, ни шелеста листвы. Только перекатываются камешки под ногами.  

Как во сне.  

Спешно идем обратно. Сдерживаясь, чтобы не бежать. Неизвестно откуда появляется ощущение, что таких мест здесь много. Стоит только поискать и можно найти множество следов древних эпох, не все из которых мертвы. Некоторые просто спят и ждут, когда их разбудят...  

Не выдерживаю и оглядываюсь. Место, где только что была насыпь, поросло лесом. Там ничего нет. Только по-прежнему тихо и зябко.  

И что-то провожает нас взглядом.