Ворчун

– Сын уже большой, пора задуматься о его будущем.  

– А то я не знаю. Каждый день мне мозги пилишь.  

– Я чтобы напомнить.  

– Мне всего сто пятьдесят, а не триста. Я всё помню.  

– Пусть наш мальчик станет банкиром или на худой конец купцом. Говорят с людьми торговать весьма прибыльно.  

– Только паскудно. А чем тебе не нравится профессия кузнеца и воина? Начиная с моего прапрапрадеда Олина Шестипалого мы честно ковали руду и крушили вражеские черепа.  

– И что? Смогли накопить полные сундуки золота? Построили огромный дом? Вошли в Алмазную сотню самых влиятельных гномов государства?  

– Получили уважения окружающих.  

– Это да, вы известные головорезы. Только жаль его нельзя намазать на хлеб и запить им еду. Нельзя накинуть на плечи, чтобы согреться или оседлать и отправиться в путешествие.  

– Вся в своего папочку, хапугу и жмота.  

– Мой отец, между прочим, спас вашу семью от разорения. Женитьба на мне лучшее, что с тобой произошло.  

– Не знаю, не знаю. Ты не дала мне вырасти.  

– Правда? И кем же ты хотел стать?  

– Без понятия, но кто знает куда могла бы завести судьба молодого и красивого...  

– В батраки к Ширококостным или в стельку пьяным под грязный стол в «Хромом гоблине»?  

– Вот ещё, я гном серьёзный и никогда такого бы не…  

– Напомнить тебе нашу первую встречу?  

– Эта была случайность. Досадное недоразумение.  

– Вошедшее в привычку?  

– Всё прекрати! Кто в доме хозяин!?  

– Покажи кто.  

– Как?  

– Реши вопрос с сыном. Болин уже готов к учёбе.  

– А я думал к обжорству и картам.  

– Не смешно.  

– Я думаю над этим.  

– Это когда же? Попыхивая трубкой в трактире и опустошая кружку за кружкой пива?  

– Всё время.  

Позади хрустнула ветка и перед гномом возник огромный зеленокожий орк с молотом. Даже не поднявшись с камня воин достал мчавшегося к нему противника своим топором начисто снеся ему половину лица. Бросив быстрый взгляд на замершее у ног тело, он хмыкнул, в тёмно-русую без единого седого волоска (ну почти, не зря же он каждое утро крутился возле зеркала) бороду, и пару секунд прислушавшись к затихающей уже вдалеке битве, продолжил:  

– Да, всё время. И даже ночью.  

– Поди бессонница измучила бедного?  

– Бывает.  

– Кому ты врёшь? Если ты ещё не забыл, я сплю рядом и каждую ночь слышу твой храп. Магистр Оду всё расстраивается, что к нам давно не забредало новых троллей и на водяном колесе работать некому, теперь то понятно кто виновен. Да ты их всех распугал своим ночными руладами. Отрубаешься, как только прикоснёшься головой к подушке.  

– Я виноват, в том что крепко сплю?  

– Нет. Что ты надумал?  

– Отведу сына к старшине Трору.  

– Вот ещё чтобы он сделал из нашего круглика тупого вояку?  

– Что ты имеешь против вояк?  

– Ничего. Защищать дом с оружием в руках должен уметь каждый гном, но делать этой профессией… только через мой труп.  

– Не искушай меня.  

– И не мечтай. Хватит с меня уже одного мужчины, у которого вся кожа в шрамах и рубцах. Наш медвежонок слишком хорош для этого. Ещё какие варианты?  

– Ну… можно отдать его в подмастерья к мастеру Налину.  

– Уже лучше. Но не пойдёт.  

– Чем кузнецы-то тебе не угодили?  

– У них всё время красная морда, опалённые брови и борода. Да и руки грубые. Устанем искать ему невесту.  

– Опять неладно. Тогда пусть идёт учиться. Я договорюсь с профессором Дваином. Он мне должен. Я ему жизнь спас.  

– Нет. Пирожочек не любит много думать. У него мигрень начинается.  

– Мигрень человеческая болячка. Гномы ей не болеют. Вот те раз, а банкиры и купцы разве не думают? Или ты думаешь, цифры у них сами складываются?  

– Цифры это понятно. А твоя философия это не профессия, а диагноз. Нет, думай ещё. Дети наше будущее.  

Ветеран замолчал, только шевелил беззвучно губами.  

Сидящий напротив него в нескольких шагах товарищ сдвинул на затылок шлем и скромно нарушил молчание:  

– Кхм... Трарин, ты конечно извини, но сколько ещё мне тебя ждать? Это конечно замечательно, что ты так искусно изображаешь голосом свою супругу... нет правда, я Тамару узнал сразу, но не пора ли нам уже идти? Ребята вон уже на гору поднимаются, с орками покончено.  

Коренастый, ещё молодой гном, возрастом вряд ли больше шестидесяти-семидесяти лет спрыгнул с плоского валуна, на котором сидел и, переступив через мёртвого, ещё подёргивающегося в судорогах орка, сказал:  

– Пошли! У меня в горле пересохло, да и холодать к вечеру начинает.  

– Я ещё не всё решил. Иди без меня! – прорычал Трарин, сильнее стиснув рукоять топора упёртого в землю.  

– Сеанс психанализа закончен! – рассмеялся молодой воин, нависнув над ветераном.  

– Чего сказал?  

– Да в городе слышал, что врач который выслушивает жалобы и сомнения людей, называется пси-хо-лог. А разговор их, ну по душам – пси-хо-ана-ли-зом.  

– И чего деньги ему платят? Ну, врачу-то этому?  

– Ещё какие? Два серебряных сольдо.  

– Да ну? Два монеты? Так это ж можно сутки в трактире кутить!  

– Ага! В городе всё дорого.  

– Верю. Бесово место.  

– Слушай, а как ты всё это запоминаешь? Или чего своими словами добавил?  

– Нет. У меня память отличная. Родитель мой в последние пятьдесят лет глух был на оба уха, в бою огр ему шлем всмятку смял, а быть в курсе свар гномьих кланов и последних сплетен, хотел. Он посылал меня с утра на рынок и заставлял до обеда запоминать всё услышанное там. Ну не все разговоры конечно. Только самые интересные. Вот я и натренировался. Собьёшься, отец так приложит тебя по затылку, что голова потом почти неделю болит. Вот я всё запоминал, а потом ему в трубку медную, ну знаешь такая которая в ухо вставляется, кричал.  

– Понятно. А чего решил один посидеть? Я тебя и не сразу нашёл.  

– Так Тамара, когда домой приду опять на меня насядет. Надо было собраться с мыслями, всё вспомнить. А голосами разными… балуюсь.  

– И как помогло?  

Вздохнув, Трарин пожал плечами и наконец-то поднялся на ноги. Закинув топор за спину, он направился вверх по склону.  

– Ты знаешь, нет.  

Фоли, молодой гном, поудобнее перехватив щит, и придерживая рукой ножны с мечом, бросился догонять товарища.  

– Так отправь сына в город, к людям.  

– Зачем это ещё?  

– Ну, пусть посмотрит мир. Может что поймёт. Определится сам. Самостоятельным станет.  

– Людей не люблю.  

– Так и не надо. Община вон в том же Белоозере за ним присмотрит.  

Пинком отбросив валявшийся на траве грубый орочий шлем Трарин задумался. Проследив, как жестянка весело прыгает по склону и срывается в пропасть, он ответил:  

– А ты знаешь… это неплохая идея. Сам с ним поедешь.  

– Да, да… у меня дела. Я не…  

– И сейчас пойдём ко мне. Ужинать. Будем уговаривать Тамару. Поможешь мне.  

– Ну как же так Трарин, я же…  

– Всё. Разговор закончен. У тебя аттестация через три месяца, а ты ещё дюжину орков не добрал. А надо ещё парочку сверху, дополнительно, на всякий случай. Поможешь мне, и я отведу тебя в такое место, где их тьма тьмущая.  

– Так много?  

– Ну не то чтобы… ну в общем в самый раз.  

Растянув рот до ушей в довольной улыбке, Фоли сразу успокоился.  

– Договорились. Эх, жаль сегодня никого не прикончил. Просидел с тобой как дурак. Думал тебе плохо. Вдруг налетит кто. А ты вон сам справился.  

– Да не расстраивайся. Сегодняшние-то какие-то квёлые были. Вон я даже задницу с камня не поднял. Ребята с ними без нас разобрались. Вот поможешь мне, и я тебе предоставлю таких… ну прямо кровь с молоком.  

– Уже предвкушаю.  

– Ты это… попредвкушаешь потом. Сейчас лучше морально подготовься.  

– К чему? – от удивления остановился молодой гном.  

– К ужину, – пояснил Трарин, осторожно потянув Фоли за локоток. – Она полюбому орать будет, громко. Да, и если кидаться чем начнёт, ты сразу под стол ныряй. Он у меня крепкий, дубовый. Я всегда так делаю. Ножи и вилки заранее уберу, руками поедим. Не женщина, огонь.