Лавандовое горе

Солнце медленно опускалось за горизонт, слегка касаясь лучами лавандовых полей. Стрижи и ласточки парили высоко в небесах, и их бесперебойный щебет эхом разлетался по всей округе. Время от времени лёгкий южный ветерок будоражил пёстрые растения; он подгонял запозднившихся пчёл и разносил повсюду дурманящий цветочный аромат, не давая ему застояться, — приближался очередной летний вечер в Провансе, который совсем скоро должен был плавно перейти в тёплую, но необычайно свежую ночь.  

Небольшое строение, за долгие годы обросшее виноградной лозой и плющом, стояло среди бескрайних полей, словно смирившись со своим вечным одиночеством. Каждый вечер оно утопало в пурпурном океане: небесная гладь попеременно приобретала то багровые, то лилово-красные оттенки, сливаясь с цветочными полями внизу. Именно тогда она наконец выходила из дома.  

Дыша всей грудью, невысокая женщина бодро шагала по вымощенной камнем дорожке, чтобы совершить привычный ритуал перед зеркалом.  

Пару секунд спустя она уже во всю кружилась в хаотичном танце перед единственным зрителем — собственным отражением. Улыбки и звонкие смешки слетали с её губ, и в эти моменты она походила на сотни таких же цветов, что росли повсюду. Она любовалась тем, как плавно парил шлейф её светлого платья, как потоки воздуха мягко ударялись об её ладони, как развевались ленточки, вплетенные в белоснежные кудри. Это была настоящая весна, на лице которой только-только расцветал лёгкий румянец, а в васильковых глазах, скрытых за темным небосводом ресниц, приветливо сверкали молнии — дочери майской грозы. Она славилась своим непостоянством, переменчивым настроением и тем, что почитала лишь одну красоту.  

«Я не вижу смысла в жизни, если она не наполнена моей красотой», — говорила женщина, когда какой-нибудь прохожий делал ей комплимент.  

Многие считали её неотразимой, единицы — неблагоразумной и расточительной, однако и те, и те сходились в том, что она была немного глуповата. Любой бы с уверенностью заявил, что у неё на уме зеркала и ничего больше, но как такое ляпнуть при столь миловидной даме?  

Поэтому они молчали, утаивали правду, как самый страшный секрет, и бурные аплодисменты продолжали сыпаться на неё на каждом шагу. За восхищением и обожанием скрывалась простая пустота. Любимица народа была обычной игрушкой в их грубых руках. И никто никогда не предполагал, что она могла ощущать всю их фальшивость.  

Прощально улыбнувшись зеркалу, женщина направилась в цветочный лабиринт, туда, где всегда проводила последние часы уходящего дня. Это была ещё одна нерушимая традиция и лучшее лекарство от грусти, изредка охватывавшей её. И хотя самая приятная часть была ещё впереди, толика сомнения закралась в её мысли: низкие тёмные тучи постепенно обкладывали вечернее небо, птицы летали уже не так высоко, а ветер дул как-то совершенно иначе. Буквально вся природа твердила о приближающемся дожде, но она была глуха и упряма.  

Когда же первая молния осветила нахмурившиеся небеса, она поняла свою ошибку. Крупные капли моментально застучали по узким серебристым листьям лаванды, и уже новая мелодия захватила власть над этим местом.  

Казалось, будто бы погода обрушила на неё все свои силы: ливень безжалостно хлестал по щекам, заставляя стискивать зубы от боли, а земля выскальзывала из-под ног. С каждым новым всполохом она всё меньше сопротивлялась бушующей стихии — дождь очищал, смывая с неё лишнее, и давал новую жизнь.  

Шагая среди благоухающей лаванды, она тихо проговаривала себе под нос одну и ту же фразу, не в силах остановиться: «Глаза блёкнут от слёз, и людские надежды горят». И с каждым разом эти слова, написанные на обратной стороне одной из открыток, почему-то звучали всё больнее. Всплыв внезапно в памяти, они задевали её за душу, пронизывали сотнями ядовитых стрел и разъедали изнутри, а она вновь и вновь упрямо шептала их, бредя куда глаза глядят. Это была пытка, не прекращающаяся ни на минуту, худший день в жизни, который она никогда не забудет.  

Дикий возглас, крик, собравший весь ужас и всю боль, — единственное, что она смогла произнести, когда столкнулась со своим новым отражением. Спустя часы, проведённые под дождём, её легкое платье превратилось в грязную тряпку с десятками пятен, местами порвалось и теперь неприятно прилипало к телу; тушь растеклась по лицу, помада смазалась, оказавшись на подбородке. Женщина неловко пошатнулась и, попытавшись схватиться трясущимися руками за поверхность зеркала, зацепиться за саму себя, села наземь. Слёзы медленно скатывались по её ледяным щекам, а в глазах догорала надежда:  

— Безобразна!..  

Захрипев, она взялась за слипшиеся волосы и с силой ударилась лбом о поверхность зеркала. Столько лет дама старательно прятала их за идеальными белёсыми кудрями, и сейчас, снова видя спутавшиеся тёмные пряди, просто не могла в это поверить. Бесчувственно впившись ногтями в лицо, она по-настоящему горько заплакала.  

Дождь не прекращался всю ночь. Громоздкие капли бесперебойно тарабанили о крышу дома и врезались в окна, грозясь их когда-нибудь выбить. Хрупкая дама в голубой рубашке лежала у остывающего камина — её нещадно била лихорадка, но, несмотря на это, она ни на секунду не отрывалась от одной-единственной книги. Мысли путались, идеи ускользали, буквы расплывались по сторонам — болезнь упорно клонила её в сон, пытаясь уберечь от столкновения с насущными проблемами. Если бы она не знала содержания, не помнила его наизусть, как какой-то смешной стишок, то сдалась бы ещё на середине. Но в этот раз всё было по-другому, с каждой страницей она чувствовала всё большее облегчение. Постепенно узнавая саму себя, женщина вспоминала и про то, что когда-то привело её в Прованс. Лаванда. Селекция. Исследования. Всё наконец-то вставало на свои места...  

Новое утро не заставило себя долго ждать. Приоткрыв дверь, женщина неуверенно переступила порог — яркие солнечные лучи мягко коснулись её румяного лица своими тонкими пальцами, и она зажмурилась. Разодранные щеки засаднило. Неприятный холодок пробежал по её спине, приковав к дубовой двери. Что будет, если общество не примет её?  

Ответ, пришедший в ту же секунду, поразил её до глубины души и даже развеселил. Ничего! Ничего не произойдёт, ничто не изменится. Она просто продолжит жить как ни в чем не бывало. Никто не идеален, но разве это плохо?..  

Природа медленно просыпалась после долгого дождя и жадно впитывала всю накопившуюся влагу. Вместе с ней пробуждалась и Лавандовая дама, на тлеющих надеждах которой уже во всю разрастались новые мечты и желания.