Верую

Алексей стоял напротив большого окна с видом на тихое озеро и смотрел на его матовую поверхность, обильно усеянную опавшей осенней листвой. У воды, будто тоже задумавшись над чем-то важным, стояли черные деревья. Небо было ясное. Лишь одна маленькая тучка неспешно двигалась навстречу горизонту.  

– Вы сравнили свой коттедж с Ноевым ковчегом? – повторился репортер.  

– Да, именно. Такая аналогия мне кажется уместной.  

– То есть, вы считаете, что современное общество обречено, и вы пытаетесь спастись со своими единомышленниками, отгородившись от него? Или может быть, вы предполагаете, что Господь скоро напустит на Землю потоп? Но тогда вам надо строить ковчег, а не запираться в стенах отдаленного от цивилизации здания, пусть и находящегося на возвышенности, но недостаточной, чтоб избежать наводнения.  

После этих слов репортёр достал из внутреннего кармана цветастого пиджака сигареты, и довольный своей остротой, чуть заметно улыбаясь, закурил.  

– Давайте по существу, общество многомерно. Говорить, что оно всё обречено глупо, но значительная его часть – да. И с каждым годом эта часть, стремящаяся получить от жизни как можно больше, ничего не дав взамен, возводя получение всевозможных удовольствий в самоцель, численно прирастает. Более того, её осознанно такою делают – ленивой, бездумной, эгоистичной, возводящей своё «Я» в культ. Вот те, кто формирует эти настроения в массах, не обречены, если они сами им не подвержены. Им кажется, что такой подход сделает их хозяевами мира через контроль одичавших общностей, которые думают, что они находятся на пути к построению Рая на Земле.  

Какая дурость думать, что вседозволенность тождественна свободе! Свобода – есть самоограничение, позволяющее научиться критически мыслить и выбирать. Возможность выбирать – это свобода. А когда выбора нет, и самое страшное, что безальтернативность уже не заметна за напускным туманом иллюзорных псевдосвобод – это и есть обреченность. На счет потопа, я вот что скажу – он не нужен, чтобы покарать грешников. Достаточно простого лишения ума, и тогда кара становится постепенной, малозаметной, но неизбежной.  

Чего вы добились, поощряя индивидуальные свободы? Для человека открылись новые горизонты, но вместе с положительными тенденциями наружу выплеснулась та смрадная людская гниль, в которой утонуло всё положительное и свело его на нет. Однополые браки, несколько сексуальных полов, а потом целое поколение не определившиеся с ориентацией и стремящееся к абсолютизации своих извращений. Разрешен инцест, разрешено клонирование, разрешено лицензированное убийство – это ли не конец человечности в теле человека. Именно, что без человечности, как способности к состраданию, нет человека, только тело.  

В итоге церковь, которая отошла от догм, а значит и от самого Бога. А та церковь, в которой нет Бога, пуста. Пустота – это ничего, к тому всё и идёт. Сейчас истинные смыслы пытаются подменить дешевым суррогатом. Потому я решил оградиться от такого мира в своём, чтоб не видеть и не участвовать в омерзительном искажении человеческой натуры. Я боролся, я пытался докричаться до него, но он отверг меня за ненадобностью. Ибо моё учение требует самоограничения, осмысления, требует совершить усилие над собой, воспитать волю. Ибо я апеллирую к Библии, к Христу, что вызывает у многих рефлекторное отторжение, так как постепенно их сознание готовилось к тому, чтобы подсознательно противостоять истине. Новая истина – культ собственного «Я» и Мои желания. А под это умные головы готовы разработать новую концепцию и внедрить её на законном уровне. Новый закон – это обслуживание желаний в некой умеренной форме, чтобы уж совсем не слететь с катушек.  

– Алексей, репортёр затушил сигарету и плавными движениями руки стал отгонять от себя дым, вы упоминаете о Боге, о Христе, и в то же время выступаете против церкви, вы верующий?  

– Первое, я не выступаю против церкви, как общественного института, а выступаю против того, чтоб она приспосабливалась к «прогрессивным» тенденциям, боясь потерять финансирование. Церковь должна нести в массы учение Господне, а то, что сейчас в церквях священники венчают гомосексуалистов и одобряют пробирочное оплодотворение с возможность формирования желаемых качеств будущей личности – так это откровенный сатанизм, прикрытый именем Бога. Важна суть, а не форма. Вот и выходит, что есть Христова церковь, в которой нет Христа, там теперь его противоположность. Осталось мало истинных церквей, вот против них я выступать не могу и не буду. Второе, я верую в Бога, я, если хотите, твёрдо убеждён, что Он есть. Иначе быть не может.  

– Даже так! Это интересно, не могли бы более подробно об этом?  

– Не знаю, поймёте ли вы меня правильно, да и вообще, поймёте ли хоть как-то, но я исхожу из того, что если бы Бога, как Творца, как Истины, не существовало, то тогда мы, все мы на этой Земле, или на какой-нибудь другой – бессмысленны. Наполнены внутренним содержанием, но абсолютно не значимы, не существенны. Мы есть, и тут же нас нет. Каково тогда значение конкретного человека и всего человечества, если всё не имеет смысла в абсолюте? Понимаете ли, если Бога нет, то какой смысл нашего пребывания здесь? Какова глобальная задача человечества и самого бытия – ведь если нет ждущего тебя и дома, где ты нужен, тогда нет пути к дому и нет пути от него, нет истины – нет познания истины, ибо всё бессмысленно, абсурдно.  

Что нашей Вселенной, если она без Духа, до того, что умрёт один человек или погибнет всё человечество разом? Планета лишь избавится от паразита, живущего на её поверхности. Скажется ли это на структуре Вселенной? Думаю, скажется не более, чем сказывается на Вас, сидящем здесь на кресле в одном из тысяч зданий Калининграда, падающая пылинка, где-нибудь над Индийским океаном. А что Вселенной до нашей планеты, если она одна из миллионов и вскоре исчезнет по тем же законам, по которым появилась? А что для Вселенной, не имеющей Духа, все планеты, появившиеся и исчезнувшие в мгновение – только физический процесс. Мы же одна секунда в этом процессе, один щелчок пальцами, и всё. Докажи, что щелчок был, и был ли он.  

В итоге без Духа – мы ничего. А ничего стремящееся к совершенству, к истине, или, хотите проще, к получению удовольствий – это нонсенс. Значит, в нас заложено нечто более существенное, иррациональное с точки зрения простого удовлетворения потребностей, выживания и приспособления окружающего мира под себя. Нечто несоизмеримо большее, чем мы сами, все мы вместе взятые со всем своим багажом знаний и тем, чем себя окружили.  

Без Духа мы ничем не отличаемся от животного, которым движут физиологические инстинкты и живущего по «закону леса» – кто сильнее, хитрее и беспощадней, тот выживает, а остальные только корм. Во многом так на Земле и есть, ибо Земля не Рай и мы сами тому виной. Но вместе с тем есть место добру, совести, жалости, взаимовыручке – это то иррациональное, что выходит за рамки правила животного мира. Когда сильный защищает слабого – это божественное в человеке. Когда кто-то, рискую собственной жизнью, бросается спасать оказавшегося в беде – это божественное в человеке. Готовность помочь, пожертвовать чем-то своим ради ближнего – это божественное в человеке.  

Без Духа всё пыль, хаос, вакуум. Всё бессмысленно! Вы можете прожить еще сто лет, а можете застрелиться хоть сейчас – итог один. Вы можете быть праведником или самым гнусным грешником; убийцей, насильником, каннибалом, педофилом или всё это в одном лице – итог один, если нет Духа.  

Потому, я не верю в итог без Духа, в итог без Высшего Закона, потому я не верю в безбожие, а следовательно – верую в Бога.  

(08. 11. 19)