У КОСТРА

«Это было недавно, это было давно»,  

тогда, когда песня эта была новой.  

«В буднях великих строек, в весёлом грохоте, в огнях и звонах», -- рявкают по утрам могучие динамики на стройке электростанции. Это партком и дирекция со с ранья встряхивают нам мОзги, для патриотического восприятия советской действительности. Песня похожа на сержанта, декламирующего стихи: «идёт налеее-во! – песнь заводит! Напрааа-во! – сказку говорит! ».  

Но в июне «Марш энтузиастов» из моих интересов линяет и на трудовые подвиги не вдохновляет. Душа моя изнывает. Потому как желает слышать не марши, а журчание рек и шелест трав. И травинка с обочины ароматы степи источает. А ветер, прилетевший из таинственных далей, напоминает о кострах, о звёздах, гитаре. И прокуренную, проматерённую мою прорабку половодье дивных грёз заполняет…  

Отзвучала в июне последняя чеканная строка «энтузиастов»: «Мечта прекрасная, хотя не ясная, уже зовёт тебя вперёд! ». Заглушил её другой марш, поющий в душе о другой мечте. Прекрасной и очень ясной. Она тоже зовёт вперёд, но в другую сторону. И штампик в трудовой книжке: «Уволен», -- завершает ещё один фрагмент моей производственной биографии. А на те пакости, которые шкрябают кадровики в моём личном деле, я и плюнуть не буду. Да мне это «дело» и не показывают, хотя оно «моё личное». «А нам всё равно! », -- бацает степ в душе моей другая музыка.  

Много хобби у меня. А самое интересное, -- поиски доисторических рисунков в пещерах. Это хобби дополняет мою неистовую страсть: побывать во всех не затоптанных местах. Там, где дышать и думать приятно. Избегали умные предки наши «поганых мест» – геопатогенных зон, -- где их бестолковые потомки, опупевшие от маршев, воздвигают города и электростанции. Для кого? – если вскоре все они погибнут от рака.  

Таинственный зов подсознания влечет меня туда, где время узнавали не по суетливым стрелкам часов, а по солнышку или повороту Малой Медведицы. И в минуты затишья на работе, сижу я, устремив остекляневший взгляд в окно, где за пыльным стеклом, грезится мне тот чудный мир, «где чудеса, где леший бродит, русалка на ветвях сидит». Тот дивный мир, который вручил «детям Своим» Бог, со словами:  

«Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин. 14:27).  

Открываются двери в мир Бога, -- Царство Божие, -- не без усилия, ибо  

«с сего времени Царствие Божие благовествуется, и ВСЯКИЙ УСИЛИЕМ входит в него» (Лк. 16:16).  

Но не много надо мне усилий, чтобы попасть в божественный мир пращуров. Для меня это, как в сказке: «махни рукой и плюнь». Плюю я на дела монтажные, махнув рукой на премию за второй квартал, ибо  

«корень всех зол есть сребролюбие» (1Тим. 6:10).  

И каждый год в день один и тот же – 15 июня, (за две недели! ), -- кладу я на стол отцу-начальнику два заявления. Первое – на отпуск, второе – на увольнение. А на обоих дата – с 1-го июля! Это ультиматум: или – или. Плюнувшему и махнувшему, -- «была бы только воля»! А какой листочек разгневанное начальство украсит автографом? – его собачье дело. А то, что будет начальство разгневано – к цыганке не ходи! Не любит начальство ультиматумы, а потому,  

«Если гнев начальника вспыхнет на тебя» (Ек. 10:4),  

то береги нервные клетки свои, а не начальника. Сиди и улыбайся, думая о приятном.  

Кротко воздыхая, сижу в кабинете начальника участка. За открытым окном, сквозь свежую листву деревьев, призывно синит мне июньское небо. Думаю о приятном: не мне, а начальству нужны эти траханные электростанции. Мои институтские однокашники тоже их строят, нежа задницы в пышных номенклатурных креслах. И думают они умные мысли про высокие монтажные материи. А не про то, про что думаю я на скрипучем и замурзанном жестком стуле в вагончике «прорабки». Да и тут спокойно не посидишь. Всю дорогу надо поспешать, чтоб успеть отматюкать. И по телефону и без. То ушлых проектантов, то оборзевших монтажников. Если работягу ты не отматерил, значит, ничего ему не говорил, -- он ничего не услышал! А услышал, так не понял. А понял, то не так. Только после пары матюков у него включается соображалка. И мастер, это виртуозно матерящаяся грань между дурацким проектом и дурным его исполнением. От всей этой дурости даже мой ангельский характер становится дурным. Хорошо, что в этом дурдоме мне, как «пролетарию, кроме цепей, терять нечего». (Маркс). Уж это я усвоил.  

Усвоил и то, что без таких, как я, сколько мягкое кресло задницей не дави, а электростанцию не высидишь. Ещё усвоил, что нового министра сыскать, -- «как два пальца обоссать», а мастера с таким опытом монтажа, как у меня… уж проще отловить живого мамонта. А всего лучше усвоил то, что училке Эльке для! всего нужнее я! Отпуск у неё – всё лето. Как ей без меня??  

Но мои «аргументы и факты» не проникают в дубовый набалдашник начальства. По-бормашинному проникновенно, зу-зу-зудит оно, слегка заикаясь, про предпочтение общественных интересов личным. С умной мордой, как откровение, слушаю я это зу-зудение, вспомная ценное наставление, которое выдал Бог Моисею:  

«сказал Господь Моисею: возьми всех начальников народа и повесь их»! (Чис. 25:4).  

Божественная идея! Эх, был бы я на месте Моисея! Уж эта за-за-занудина, с потной лысиной, из петли б не ускЛизнула! А с Божьей помощью, я бы …  

А вы знаете, о чём думала Мона Лиза? Вот то-то. Увидев зловещую улыбку Джоконды, медленно выползающую от «приятных мыслей» на мою замордовано не бритую свирепую мордасину монтажного мастера, начальство проникается пониманием Леонардо Да Винчи-ннного до упора. Перестав трындеть, начальник розовеет, отворачивается, обратив ко мне обратную сторону лу-лу… лысины. А тут-то на ней ещё больше родинок! Вот бы, соединить их фломастером! – был бы шикарный звёздный глобус с созвездиями! И вспоминаются мне холодные до прозрачности, звёздные ночи в горах, за облаками, под волшебным сверканием звёзд. И вновь растворяюсь я в безоблачных грёзах мечты…  

А какая мне разница за то, что булькает сейчас в этом звёздном набалдашнике: «По КЗОТу отпуск 24 дня, + выходные и дежурства, + …», -- и тут в набалдашник проникает ужасная догадка: ведь, к любой сумме дней этот раздолбай, (т. е. я), по почте добавит заявление ещё на месяц без содержания! Жаль, толковый он мастер (это – тоже я! ), а придётся уволить… да по статье бы его! … чтобы другим не повадно!!… Ведь, без ножа, гад, режет!!! Ну, а уволю его, и... и-и???...»  

Иии!!!... и с 1-го июля как сказочный Иван-дурак, каждый, кто способен махнуть рукой и плюнуть, преображается из безликой кадровой единицы в ЧЕЛОВЕКА! – который, подергивая судьбу за хвостик, может преодолеть сумасшедшую водяную коловерть, чтобы в брызгах бешеной пены спуститься по ревущим речным порогам; а может иии! … в абсолютной тишине пещерного лабиринта, где впервые за миллионы лет отпечатались следы «вибрамов», услышать гулкие удары своего сердца; а может иии! … до закруженной головы, полной грудью вдохнуть дивные ароматы альпийских луговых трав и замереть от восторженного холодка под сердцем, глядя на неземное чудо: космическое величие снеговых вершин; а может иии!!… да-да! – многое может тот, кто из производственного винтика превращается в человека, увидевшего Бога!  

«Ибо невидимое Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений ВИДИМЫ»! (Рим. 1:20).  

Только там, вдали от электростанций, свершается чудо: человек встречается с Богом. Лицом к лицу и духом в Духе. И-и-и…  

«соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор. 6:17)!  

А, вот, это – да!!! Поставим точку.