Проверка

Я караульный первого поста третьей смены рядовой Полудушкин.  

Звать Алексей. Третий час стою на посту часовым. Затягивается смена.  

Не спешит новый караул.  

Пост единственный. Склад. Невелик наш гарнизон, а часть,  

где служу, помещается в трехэтажной казарме. Я служу в роте охраны.  

Уже четвертый месяц.  

Мог ли не идти в армию? Вполне, если бы имел надежное место в  

жизни и знал, чего хочу. Пока не знаю. Есть некоторые умственные и  

творческие способности, но лень мешает их развить.  

К тому же, знакомый отца, отслуживший больше четверти века,  

порекомендовал уговорить военкома направить в эту команду.  

Здесь, говорит, настоящая служба, без послаблений. А воевать не надо,  

не пошлют. Родители и согласились. Я не возражал.  

Потом выяснилось, что команда велика. Вместе с сильными и крутыми  

в службе частями есть такие, как наша. Мелкие, отдаленные, где  

командованию самому надоело служить. Жизнь определяют сержанты-  

контрактники, а понятие о ней у них своеобразное. Работа от забора  

и до обеда. Бери больше, кидай дальше. Отдыхай, пока летит.  

Сон и голод ведут каждого из нас. До обеда сон, после – голод.  

Думаю, что это нервное. Реакция на незнакомую и большей частью  

враждебную среду. Одних ты раздражаешь, другим все равно.  

Я осваивал неизвестную землю, впитывая ее законы и правила.  

Главным делом, помимо повседневной работы по улучшению материальной  

базы, была караульная служба. Выполнение боевой задачи в мирное  

время. Склад составлял всю ценность части. Его требовалось охранять  

и оборонять, не щадя жизни. Как своей, так и чужой.  

Говорили, год назад часовой застрелил, случайно забредшего на пост  

глухого грибника из соседней деревни. Поучил в подарок от командования  

именные часы, поскольку действовал строго по уставу. Окрикнул,  

предупредил, пальнул в воздух, ну а потом метко поразил цель.  

После присяги стали готовить к караульной службе. Устав заставляли  

учить наизусть. По-другому не бывает. Отскакивало от зубов.  

Настал этот день. Было нас шестеро. Начальник караула – лейтенант  

Помощник и разводящий – сержанты-контрактники. Да трое караульных.  

Пашка, Андрей и я.  

Пашку с призывного пункта знал. Человек простой, крупный, с четким  

делением окружающих на своих и чужих. Здесь я для него свой.  

В городе так и не знали бы друг друга. Парень надежный, но до чего  

ленив. Были как-то во внутреннем наряде дневальными. Я очередным –  

вход и оружейную комнату караулю, а он порядок наводит. Пол моет,  

как в замедленном кино. Опять до отбоя наряд сдавать. Старый  

дежурный просто передаст нас в распоряжение нового, и сдохнем  

от работы, как кони.  

Пашка медлит, я постепенно закипаю.  

– Не ленись, Пашка, – выдавливаю с трудом. – Не ленись.  

А он ноль внимания. Как на такого сердиться.  

Андрей, тот на своей волне. Говорит, что видит себя со стороны,  

как героя сериала, снимающегося в течение года. Что бы не случилось,  

все пройдет. В шахматы, шашки хорошо играет. Умный, куда мне  

с Пашкой до него.  

Стращали нас, сильно, двумя вещами. Сном на посту и проверкой.  

В первом случае – сразу преступник. Во втором или герой, или дурак.  

Но итог обоих случаев один – дополнительное обучение в карауле.  

Заранее предупредили, что это очень плохо и часто бывает больно.  

Меня трясло от нездорового возбуждения. Пашка воспринял  

предостережение спокойно, а Андрей, видимо, ничего не понял.  

На посту я смотрел в оба, прокручивая в голове устав.  

По возвращению, а бодрствующую смену, усиленно наводил порядок.  

В отдыхающую старался забыться кратким нервным сном.  

Отдыхая, перед последним выходом на пост, был охвачен кошмаром.  

Рваными обрывками мелькали в мозгу слова «приговаривается», «фанера»,  

«лось». Странно перехватывало дыхание, будто захлебывался.  

Счел предупреждением. Проверки не избежать. Уже лишний час  

стою. Дождался.  

Дежурный по части, капитан. С ним десять человек мобильного взвода  

с полной выкладкой. Вот оно, нападение на пост. Сейчас вам задам  

жару.  

– Стой! Стрелять буду! – кричу во всю глотку.  

Дежурный кричит о смене с поста. Шиш вам, знаем. Где разводящий,  

помощник начальника, начальник караула? До чего дешевая проверка.  

Хлопает выстрел в воздух. Залегли. Через двадцать минут УАЗик  

командира части подъезжает. Полковник, собственной персоной.  

Пухлый, щекастый, с вечно воспаленными глазами. Говорят, что после того,  

как в начале служебного дня задачу подчиненным поставит, запирается  

в кабинете и спит до обеда. Лет ему сорок семь, но на все шестьдесят  

выглядит. Тяжела жизнь большого начальника.  

Сейчас проворно подбегает к границе поста. Дежурный снова кричит  

спуститься. Теперь можно. Подхожу. Докладываю. Не успеваю закончить,  

как огромные руки прижимают к плотному телу.  

– Лучший, – шепчет полковник. – Сберегла судьба. К награде  

представлю. Вернул нам разум. Молодец.  

Солдаты мобильного взвода занимают укрепления перед складом.  

Не к добру. Война, что ли? Или внезапные учения? Или внезапный  

проверяющий из главной части?  

Разрывают голову вопросы. А ответ сражает наповал.  

Пашка два караула, разом, расстрелял. Обоих начальников, помощников,  

разводящих положил. И Андрея. Тот, видно, даже понять не успел.  

Караульных другого караула раненых в госпиталь отправили. Один уже  

там умер.  

Вот к чему снилось. И снилось ли? Знаю лишь, все теперь по-другому  

будет. Для каждого из нас.