Оружие добра и зла (по мотивам мюзикла "Джекилл и Хайд")

Рассказ написан по мотивам мюзикла «Джекилл и Хайд» (В результате медицинского эксперимента Доктор Джекилл превращается в воплощение чистого Зла (по имени Эдвард Хайд) с целью научиться контролировать его в себе, а затем и во всем мире. Но со временем превращения начинают происходить уже помимо воли Джекилла, и Зло вот-вот сотрет его собственную личность…).  

В моем рассказе для удобства у Джекилла и Хайда две разных оболочки.  

Все дружным хором ругают Хайда. Называют его дебоширом, придурком и даже похуже. А ведь как вы яхту назовете, так она и поплывет! Чего вы требуете от бедняги, которого никто ни разу не пожалел, не успокоил и даже пальцем не погладил? Если кто-то бесится, значит, есть причины, и бороться надо с ними, с не с бедолагой. Кстати, Джекилл, это отчасти твоя вина, что Хайду плохо. И не делай вид, что не услышал! Сначала медицине научись, потом с лекарствами играйся.  

Вспоминаю профессора Преображенского. «Вы стоите на низшей ступени… Ваша задача – молчать и слушать, молчать и слушать! » – Так он отчитывает Шарикова. А кто, простите, сделал его таким? На самом деле это не особо подходящее сравнение. Ведь Эдвард – мальчик умный, хоть внешне этого по нем не видно.  

А исправить ситуацию помогла, как ни странно, Эмма! Рассудительная, целеустремленная, всегда имеет свое мнение и не боится отстаивать его – я сразу оценила ее характер.  

Итак…  

_________________________________________________________________________________________________________  

ОРУЖИЕ ДОБРА И ЗЛА  

…Хайд уже больше не кричал, а сдавленно стонал сквозь зубы, когда трость с резким свистом опускалась на его тело. А Генри Джекилл, крепко зажав его бока между своих колен, методично продолжал работу.  

– Что, не любишь получать тростью? Не любишь? Не любишь?.. – в исступлении выкрикивал доведенный до истерики несчастный доктор, сопровождая каждый возглас увесистым ударом.  

– А-а-а!.. Прекрати!.. Сколько еще это будет продолжаться? – Хрипя и задыхаясь, Хайд снова попытался вырваться, но тщетно.  

– Пока не сломается палка! – яростно отрезал Джекилл. – А когда сломается, я пошлю за новой!  

– Псих! Убийца! Маньяк! – с ненавистью выругался Эдвард, из последних сил колотя локтями по икрам своего мучителя.  

– Как же ты быстро подобрал слова… Все это о тебе! Вот, прочувствуй на собственной заднице!.. – Полы длинного плаща отлетели в сторону, и трость еще проворней загуляла по упомянутому месту.  

Неожиданно дверь в кабинет распахнулась, и громкий женский возглас, звеня от возмущения, прервал отчаянную ссору двух мужчин:  

– О Боже, Генри, что ты делаешь?!  

– Эмма?.. – От изумления Джекилл невольно ослабил хватку, и Эдвард, судорожно хватая воздух открытым ртом, повалился на ковер.  

Бледный, растрепанный, с горящими от боли и гнева черными глазами, Хайд походил на загнанного зверя, и Эмма, не раздумывая, сразу кинулась к нему. Ей с детства было свойственно защищать обиженных и угнетенных. И восстанавливать гармонию и мир среди людей, чего бы то ни стоило.  

– Вам очень больно?.. – Она слегка погладила густые спутанные пряди Эдварда. Нежно и осторожно, словно боясь, что он ее укусит.  

– Этот придурок хотел меня убить… моей же тростью! – дерзко вскинув голову, крикнул Хайд.  

– Глазам своим не верю, – с укором вымолвила Эмма, обращаясь к Джекиллу. – Ведь ты же доктор!  

– Ничего, ему полезно. А от порки по мягкому месту еще никто не умирал! – В голосе Генри прозвучали одновременно возмущение и горечь.  

– Ну-ка, вставайте. – Эмма попыталась приподнять Эдварда за плечи. Но тот неловко дернулся, запутался в полах плаща, споткнулся и снова рухнул на колени, едва не повалив свою защитницу.  

– Он притворяется, – с досадой бросил Генри, не зная, куда смотреть, чтобы избежать испепеляющего взгляда Эммы Кэрью.  

– Притворяться можешь только ты! – огрызнулся Хайд, с горем пополам поднявшись на ноги. – Мне это не дано. Да, кстати, и не нужно!  

– Генри, ты непременно должен осмотреть его, – сказала Эмма голосом, не допускающим ответных возражений.  

– Не-е-ет!!! – Эдвард мертвой хваткой вцепился в Эмму, едва не задушив ее в своих объятиях. Обстановка накалилась так, что Джекилл в впопыхах даже забыл приревновать свою невесту.  

– Не спорьте, мистер Хайд, – стараясь говорить как можно строже, Эмма при этом очень мягко взяла за руки Эдварда, и они на удивление легко разжались. – Вот так! С непослушными мальчишками нужно обращаться человечно, тогда они мгновенно перестают беситься.  

– Я этого не знал! – радостно воскликнул Хайд и тут же прикусил язык, осознав, что его приручили, как глупого тигра. Да еще в присутствии злейшего врага!  

– Пойдем, я дам тебе касторки, – нарочито ласково предложил ему доктор.  

– Ах ты, лицемер! – Эдвард потянулся было за упавшей тростью.  

Но Эмма без труда удержала его… за прядь волос:  

– Так, немедленно прекратите ругаться и ступайте за мною в лабораторию.  

Однако Хайд, стремясь хоть ненадолго избавиться от общества столь ненавистного ему зазнайки-доктора, собрался с силами и гордо вырвался вперед. Непроизвольно взявшись за руки, Эмма и Джекилл двинулись за ним. Почти торжественно – словно жених с невестой к алтарю. До свадьбы оставалось какие-то недели две, а нужно было еще столько приготовить! И тут вот это… «чудо»…  

– Просто не верится, что ты мог сделать с ним такое, – переводя дыханье, прошептала Эмма. – Смотри: он, кажется, прихрамывает…  

– Я сам не понимаю, что на меня нашло, – с горечью выговорил Генри, и щеки его вспыхнули румянцем, точно от пары хороших шлепков. – Я стал совершенно как он!  

– Порой учителю приходится воспитывать и хулиганов, и нерях, и грубиянов… Но только внутренняя доброта – незаменимое оружие в войне, где не должно быть ни единой жертвы. Запомни, не единой! Ведь уподобляться злу – означает перейти в его ряды.  

– Да, дорогая. – Генри тяжело вздохнул. – Что же еще мне остается, кроме доброты? Зло-то, к несчастью, вырвалось наружу…  

– Еще?.. – Эмма задумалась на миг, но тут же вспомнила: – Терпение! И нам не нужно никаких лекарств и антидотов.  

Непостижимо: мудрецы годами ищут средство от житейских бед, а женщине оно давно известно! И Джекилл, уже в который раз, признал, что настоящая семья – это союз двоих, среди которых один – мягок, рассудителен и прав, а второй… это муж.  

Вечер прошел спокойно и благопристойно, учитывая тот немаловажный факт, что Хайда напоили сладким чаем и рано уложили спать. Однако засыпал-то ведь он сам, без всякого снотворного и… без истерик!  

А завтра…  

– Тихо, Эдвард! Не бегать! Не кричать, не грубить, не дыш… Ладно, присядем. Ах, ты кусаться?!.. Боже, что это? Ты целуешь мне руку? Ой, ну хватит уже, хватит… Генри!.. Генри! Спокойствие. И терпение. Что я тебе говорила?..  

– О Господи!..  

Сюжет мне приснился. Хотите верьте, хотите нет!  

Если вам понравилось, у меня на профиле еще немало работ на эту тему.