Сказка на ночь

В наушниках тихо играла любимая музыка. Сереже уже было девять, он любил перед сном вот так полежать в кровати, послушать плеер. Отец сегодня снова поругался с матерью, даже сквозь тяжелую музыку была слышна их возня в комнате и крики друг на друга. Не сказать, что это было часто, но даже этих редких ссор хватало мальчику, чтобы иметь желание не заводить семью. Столько проблем – в пекло их. Ночник тихонько мерцал надо кроватью парня, а он лежал, уставившись в стенку, за которой была родительская спальня. Спать не хотелось вообще. В голову лезли какие-то мысли про школу, про новенькую девочку, которая пришла в их класс. Про лучшего друга Женьку, который вчера уехал в другой город навсегда.  

В этот момент из спальни вышел отец. Как всегда после ссоры с мамой, немного возбужденный, волосы вздыблены. Опять пойдет спать в гостинную – поссорились. Отец ушел в ванную умыться и почистить зубы перед сном. Полоска света из ванны растеклась в коридоре, и Сережа уставился на нее сквозь стекло в двери, ведущую в его комнату. Почему так происходит? – думал он. – Почему они все время ругаются? Неужели же это и есть любовь? За этими раздумьями, Сережа не заметил, как папа погасил в ванной свет и зашел к нему в комнату пожелать спокойной ночи. Он делает так всегда. Сережа вынул наушники из ушей и уставился с на отца.  

– Ты еще не спишь? – спросил он.  

– Нет, – ответил мальчик. – А что там за шум, пап?  

– Все нормально. Немного повздорили с мамой… А ты чего до сих пор не спишь? Давай-ка скорее засыпай. Время уже много…  

– Да лежу вот уже. Но спать что-то не хочется совсем…  

– Давай тогда я тебе расскажу сказку на ночь, чтоб ты скорее заснул?  

– Да уже сто раз слышал все твои сказки… – лениво ответил Сережа. – Меняешь героев, а сюжеты все похожи один на другой. Давно они уже для меня неинтересны и не страшны…. – улыбнулся он.  

– Даже так? – удивился отец. – Тогда я расскажу тебе историю, которую ты точно не слышал. Я никому и никогда ее еще не рассказывал…  

– Ну, ладно…давай… – неохотно веря, проговорил Сережа.  

– Итак… – начал отец. – Возвращался однажды солдат домой со службы в свою деревню, к матери и отцу. Дело к ночи уже было. Пришел он в село какое-то, дай, думает, тут переночую! Постучался в один из домов, в котором горел свет. Открыла ему старушка. «Пусти, говорит, мать, служивого переночевать? » «Что ты, милок… Ни в тот ты дом пришел. Наша сегодня очередь наступила – придет к нам ведьма ночью, губить одного из нас... »  

– А, ясно… – прервал отца Сережа. – Солдат, конечно же, не испугается этого предостережения, и в доме останется этом… Дураком ведь оказался, как всегда? Нормальный-то человек пойдет лучше в другой дом попроситься. Но солдат был не такой? Так?  

– Нет, не так было, – сказал отец. – Солдат спросил, не нужна ли его помощь семье этой? Сказал, что не боится он ни колдунов, ни ведьм. Но, если хозяева против, чтобы он у них ночевал, то он пойдет дальше, попытает удачу где-то еще в деревне…  

– Ну, хозяева, конечно же стали его умолять помочь? Верно? Такая удача подвернулась! – снова выпалил Сережа.  

– Нет, сынок. – улыбнулся отец. – Они опасались за жизнь солдата, поэтому сказали ему, что не могут рисковать его здоровьем, ради себя – поэтому не пустят его к себе на постой…  

– Вот же дураки! – ухмыльнулся сын. – Да и солдат оказался хитер! Плавно так съехал с темы, типа я не причем. И не трус вроде, но и при этом живой.  

– Да, Сережа. Солдат действительно был хитер. Поэтому он сделал вид, что обошел всю деревню и снова вернулся к тому дому. Просто был он порядочный очень. Не мог спокойно смотреть, как зло в деревне беснуется. Попросился на постой под видом, что никто больше не пускает его к себе. Что ж делать. Пустила его старушка. А кроме нее в доме еще, оказалось, были дед ее старенький со странным пятном на шее, похожем на перевернутую букву «с», да внучка-красавица с черными глазами и черными волосами – Диляра.  

– А! Ясно! Что дальше будет! Влюбится в нее солдатик или она в него! Будет спасать ее от ведьмы лесной!?  

– Нет, Сережа. В нее солдат не влюбился, так как не по нраву ему были глаза ее черные. Злыми какими-то они ему показались. Насторожился солдат, увидев красавицу эту.  

– Ну, что ж. Пока все по-новому рассказываешь, – улыбнулся сын. – Что ж дальше было?  

– Поели они, попили. Легли, значит, спать. Старушка с дедом на печь залезли, внучка в соседней комнате на кровати, а солдат возле печи на лавке. Наступила полночь…  

– Ага! – улыбнулся Сережа. – Ведьма на печь приползла?  

– Нет. Не так было. Услышал солдат, как в соседней комнате, где девушка спала, кто-то по полу прошел. Тихо так, но у солдата слух отменный был – он услышал. Встал он с лавки, и свет не зажигая, аккуратно к двери подошел и прислушался. Точно, ходит кто-то будто. А ну как ведьма явилась, чтобы Диляру убить? Приоткрыл он дверь в комнату…  

– А там ведьма душит внучку?!  

– Нет. Не было там ни ведьмы, ни Диляры. Только окно открыто в комнате, будто бы сбежала внучка среди ночи куда-то.  

– Куда же? – удивился сын.  

– То неведомо. Думал солдат проследить за девкой той, выползти, да вдруг услышал, около печки пол скрипнул, словно в двери кто-то вошел, сквозняк по ногам холодный пробежал. Обернулся солдат, а там…  

– Ведьма?!– разоблачал Сережа своего отца.  

– Нет, сынок. Никого там не было видимого. Только ощущал солдат, что что-то не так. Подошел он тихонько к печи, заглянул на нее в том месте, где старуха со стариком спали, а там…  

– Ведьма?! – обрадовался Сережа.  

– Да что ж ты заладил всё – ведьма да ведьма? Спали там старички спокойно, будто бы и не должен к ним никто прийти. Хоть и темно было, но вроде разглядел их солдатик там. А кроме них никого…  

– Что же ты тогда интригуешь своими «а там» «да там»? – передразнил его Сережа. – Откуда тогда скрип пола и сквозняк-то были? Почудилось что ли солдату всё?  

– Может и почудилось, а может и нет… Вот только, как заглянул он на печку, холод по спине пробежал служивого. Ведь свет от луны на трубе печки вдруг чья-то тень заслонила позади солдата. Будто бы кто-то в окно влез, пока он на печке смотрел. Такой холод его вдруг окутал, что ноги онемели у солдата от этого, а может, от страха то было. Обернулся солдат…  

– Ну, сейчас-то уж точно ведьма? – уже и сам не веря в свои слова, сказал Сережа.  

– Нет.  

– Да, как так? – удивился сын.  

– Кошка там была черная. Хозяйская что ли. Окно приоткрыто немного было возле печи, так и влезла в него похоже кошка эта. И глаза у нее такие неприятные, страшные. Глядит на нее солдат, понять не может, откуда она взялась тут вдруг? А кошка вдруг как зашипела, бросилась на солдата, силище у нее как у волка, повалила на пол, вцепиться в горло хочет, глаза выцарапать. Благо, попалась под руку солдата полено возле печи, треснул он ее им, да попал лишь по правой задней ноге. Та зашипела еще больше, оцарапала солдату руку и, подволакивая больную ногу, выпрыгнула в окно. Солдат, конечно, за ней следом из дома в двери бросился. Да покуда засовы снимал, покуда замки отворял – убежала кошка, а куда – неведомо. Проснулись тут и старик и старуха. Свет везде в доме зажгли. Вернулся солдат, в комнату пошли к Диляре, а та спит себе спокойно в кровати. Глаза свои сонные открыла, зевает, спрашивает, что стряслось. И окно в комнате закрыто. Спросил ее солдат, где была, кто окно закрыл. Да лишь один ответ – спала я. Не знаю ничего. В общем, ушли ни с чем. А утром выходит Диляра к завтраку… и хромает на правую ногу…  

– Ага! Получается эта кошка и ведьма одно!!? – обрадовался сынок.  

– Нет, Сережа! – в очередной раз разочаровал отец сына. – И солдат так подумал. Все в голове его сложилось так же. Да не так оно все, оказалось, было-то…  

– Да как же так? – ничего не понимал Сережа. В его голове уже ничего не складывалось кроме как у солдата.  

– Ушиблена нога у девушки была, будто б кто стукнул, али ударилась обо что. И глаза ее очень уж похожи были на-кошачьи. Такие же злые и страшные. Будто бы таилась в них такая чернь, что представить жутко глаза эти в гневе. Стали расспрашивать они девушку, откуда ушиб на ноге, а та только знай, что ударилась, покуда из бани шла. А так ли это – никто и вспомнить не может. Легла ли она уже хромая, или же врет всё?  

– Ну, так и что же в итоге? – сын уже не гадал, как все будет, а ждал, как же обернется все это дело дальше.  

– А дальше, рассказали старик со старухой, что несколько недель назад умерла у них ведьма, что жила на окраине леса. Побоялись ее местные хоронить, мол, не дай бог к кому прилипнет что-то черное, нечистое – в итоге сожгли вместе с домом ее. Вот после чего и начался мор в их деревне. Приходит по ночам, убивает кого-то. Прямо по порядку от первого дома до последнего. В церковь ходили, да узнали, что мстит ведьма за то, что сожгли ее вместе с даром ее черным, да с гробом специальным, который на чердаке у нее хранился. Пройдет она по всей деревне, в каждый дом заглянет и заберет одного из членов семьи. Только после этого упокоится. А тут вот видишь – помешал ей солдат этой ночью. И ждать чего теперь – то ли вернется она сегодня, то ли дальше по деревне пойдет?  

– Так, конечно, придет еще раз. Пока не убьет одного из жильцов.  

– Запутался солдат совсем. Понимал вроде, что Диляра причастна, а вот как – понять не мог. А главное доказать как? Решил он, что ночью этой выследит ведьму, да уж наверняка тогда пристукнет, кем бы ни была она.  

Наступила ночь. Легли старики на печке, солдат на лавке, а внучка в соседней комнате. И вот полночь, и снова в соседней комнате шаги. Подождал солдат немного и в комнату вошел. Снова окно открыто, снова нет на кровати девушки. Подошел он к окну и закрыл его, чтобы обратно вернуться не могла Диляра. В это время у печи снова шаги послышались, бросился туда солдат, у окна приоткрытого возле печки встал, в руке топор держит, караулит. Ждет кошку черную. Спиной к печке прижимается. Вдруг удар по голове сильный, солдат и выключился.  

– Да ну? Дед что ли? – удивился Сережа.  

– Нет. Не дед, – улыбнулся отец. – Сколько ж ты Сережа сегодня уже раз гадал, да все мимо. А говоришь, что знаешь все мои истории…  

– Да уж, – согласился парень. – Тут что-то вообще все не как всегда… Ну, а что дальше было?  

– Когда очнулся солдат, сидел он связанный на стуле возле печи. Напротив него стояла бабка с поленом в руке. «Что ж ты, гад, мешать вздумал внучке моей? – говорит она. – Ну, ходит девка по ночам. Что ж ты ирод окна затворяешь? Она ж так обратно вернуться не сможет, пойдет, куда в сторону, а там чего худое случится с ней. Утонет или с обрыва упадет? Может ведь и в лесу сгинуть или зверю какому голодному в пасть попасть! » Солдат сидит, ничего понять не может. Старуха тем временем к столу отошла, хромает при этом на ногу одну. Синяк свежий возле коленки. И понял тут служивый, кто кошкой вчера был. Увидала старуха, что заметил солдат синяк на ноге у нее и говорит: «Что? Понял, с кем вчера боролся возле печи? Я за Диляркой по ночам бегаю, слежу, чтоб каких шибко худых дел не натворила, а тут ты везде свой нос суешь! Кабы знала я, что внучка моя у ведьминого дома ягоды ела, да со старухой черной этой лясы точила. Я б, может, и не натравила б мужиков местных ведьму сжечь. А теперь вот вишь – «лунатит» девка. Перерождается в ведьму по ночам…Такими темпами, если не помочь ей – станет новой ворожеей в селе…  

– Так она ж и губит всех в деревне!? Неужто ж стоит ее покрывать?  

– А что мне все? – засмеялась старуха. – Я и сама, как видишь, не обычный человек! Молодая она пока просто. Неразумная. Силу свою пока понять не может, сама себе не подчиняется! А как обуздает силушку черную – так и головой начнет думать, перестанет направо-налево жителей губить!  

– Так и ты тоже, старуха, ведьма?!  

– И я тоже! Но я-то, конечно, послабее буду. Урсула-то ведьма сильная была – такую мощь двадцатью «смертными» не ощутишь. Я тут и не высовывалась покуда она в деревне жива была. Думала померла теперь, так и править я буду, а оно вишь вон как получилось? Хотела дар внучке передать, а вышло, что сама теперь в подмастерье ходить буду.  

– Теперь на пару с ней жителей губить будете?  

– Теперича так, значит. Но тебя мы трогать не будем, не боись, служивый. Мы ж только баб травим…  

– Отпустите?  

– Нет, конечно. Чтоб ты тут по нашу душу народ притащил? Ну, уж нет! Никонор тобой займется! Обратит тебя в «жруна»… – старуха захохотала.  

Солдат обернулся. От печи шел старик, лицо его расплывалось в страшной улыбке, изо рта текла слюна. Старик навалился на связанного солдата и прокусил ему шею, оставляя странную отметину на коже в виде месяца.  

– Теперь ты забудешь всё, что здесь видел, – зловеще говорила ведьма. – Лишь когда голод жруна внутри тебя достигнет того состояния, когда ты будешь готов начать охоту на людей – ты вспомнишь то, как ты «обратился»… Но будь готов к тому, что когда память возвратит тебя в это утро, дикий голод внутри тебя заставит тебя съесть первого же человека, который попадется тебе на пути. Ты ничего не сможешь с этим сделать, пока не заглушишь дикий голод и не научишься справляться со своими новыми возможностями, которые подарил тебе Никонор…  

Сознание солдата помутнело, нестерпимый жар охватил все тело, будто бы в него закачивают раскаленную лаву. От этой боли он потерял сознание, чтобы очнуться уже совсем другим человеком, внутри которого теперь находится страшный зверь…  

Отец закончил свой рассказ. Он посмотрел на сына и улыбнулся ему, будто выжидал от него услышать что-то. Некоторая тишина повисла в комнате на несколько секунд, после чего сын нарушил ее.  

– Скажи, пап… А это пятнышко в виде серпа у тебя на шее…Ты никогда не говорил откуда оно у тебя. Не такой же знак оставлял этот Никонор у солдата?  

– На этот раз ты прав, Сережа… – снова улыбнулся отец, и улыбка эта показалась парню очень пугающей. – Более того, тот солдат и я… – папа сел на кровать и положил свою тяжелую мощную руку на одеяло, под которым угадывались ноги мальчика. – Это одно и тоже лицо…  

В голове Сергея вдруг все перевернулось с ног на голову, и ленивое состояние, которое было еще несколько минут назад, моментально испарилось. Парень расклеил онемевшие губы и тихо, пересохшим от страха горлом, выдавил следующую фразу.  

– Старуха сказала, что жрун сожрет первого человека, которого увидит после того, как память к нему вернется, – понимая, к чему была рассказана эта страшилка, почти плача, сказал Сережа.  

– Верно, Сереженька… – погладил отец рукой по одеялу. – Все так. Ну ты спи…. До завтра, родной…Все хорошо, ведь первой я встретил маму…