Бывает чай со вкусом лёгкой грусти...

На кухне с утра до вечера часто хозяйничала старушка-бабушка, сюда бесконечно бегали её внуки и внучки, шумной весёлой компанией вычищая все миски с конфетами. Дети прибегали, потом убегали, съедали то, что хотели съесть, или то, чем их угощали родители, а после расходились по комнатам или ложились спать. Старушка частенько сидела на маленьком стульчике и переворачивала листы толстого журнала с кроссвордами. Один лист – один новый кроссворд – и вот уже прошло время, которое необходимо было ей подождать, и готово ещё одно вкусное лакомство, сварена ещё одна баночка варенья из переспелого инжира иль абрикосов.  

И только уже потом, когда всё сготовлено, съедено, сварено или закрыто, когда скрипучая дверь на кухню закрыта, а ключ убран на гвоздик в гостиной, в это самое время случалось кое-что необычное. Это прозвучит, наверное, странно, а, может, вас вовсе не удивит. Но ночью оживают не только игрушки, но в том числе и еда. Пока все спят, ложки и вилки прыгают или маршируют, звенят своими высокими голосами, чайник кипятится и возмущается, не соглашаясь и порицая всё то, что он увидел за день, коробка с пакетами чая также начинает подскакивать и шевелиться.  

Исходя из того, что бабушка частенько просыпалась ночью, ходила в ванную комнату и попутно могла приложить ухо к двери и что-то да услышать, с её слов и пишу. Так вот, как-то раз… По бабушкиным наблюдениям, самыми оживлёнными и любопытными оказались те самые пакетики чая. Они бегали по всей кухне, заглядывая и исследуя самые дальние тёмные уголки, аккуратно обходя липкие пятна, упавших вниз со стола собратьев, не с большим желанием топали в направлении плиты или за шкафчик, а также бегали по столу и нередко общались с другими пакетиками. Стоит сказать, что бегали они только когда были новыми.  

***  

Тихим был этот сладкий горячий воздух. Батареи работали уже вовсю, и после вечерней готовки остыли ещё не все блюда. О чём-то почти неслышно шушукались в горшках орхидеи. Тяжёлые капли воды катились вниз по стеклу, окна были почти всё запотевшими, и яркие разноцветные огоньки отсвечивали сквозь них силуэтом мигающей красной вывески.  

Волшебство уже совершилось, и кухня утонула в атмосфере чего-то приторно сладкого. Полутёмное помещение разрезалось вспышкой маленького засаленного ночничка, которого забыли днём выдернуть из розетки. Два больших золотисто-серебряных глаза осветили весь этот мир.  

– Нет, не так ярко!.. – послышалось вмиг отовсюду.  

Фрукты и овощи загудели. Светильник чуть сбавил мощность, так, чтобы стало полутемно.  

– Вот так-то другое дело! – печенья запрыгали по столу, выплясывая небольшой хоровод.  

Ложки и вилки вздохнули, натёртые почти до блеска, они больше не светились как небольшие резервные лампочки. Чайные пакетики выбирались из коробки-матери, становились один на другой, а после считали ряды. Они произносили несколько слов в честь покинувшего их товарища или товарищей, сбивались в колонну, обвязывали друг друга своими тоненькими хвостиками и начинали быстро-быстро вышагивать куда-то вдаль.  

Самые любопытные пакетики останавливались и тем самым зачастую задерживали всю идущую группу. Они пищали, когда натыкались друг на друга и взвизгивали, видя впереди что-нибудь новое, интересное. А иногда усаживались все в кружочек и начинали рассказывать, тихими голосочками передавая из уст в уста, истории их старших товарищей.  

Нередко бывало и так, что бегающие пакетики-малыши останавливались возле чашки со своим родственником и долго стояли молча, воздев свои «головки» к недавно побеленному потолку. Или разглядывали блестящие обои с цветочками, когда увиливали от ответа, пусть и хотели что-то сказать, но нужные слова терялись где-то в тишине помещения…  

Так произошло и сегодня, небольшая колонна не заваренных чайных пакетиков натолкнулась на неглубокое блюдце. В нём лежало старое надкушенное печенье и один пакетик, ещё недавний их друг. Но теперь уже немой, недвижимый.  

– Прости нас, что мы не смогли удержать…  

– Мы бы не смогли удержать, даже если б хотели. Рука злого рока намного сильнее нас. Увы, нам так жаль…  

– Дядюшка Лимон, простите нас, всех нас…  

– Надеемся, что ваша жизнь оказалась в итоге вкусной.  

– Дядюшка Лимон?.. – один из пакетиков встрепенулся и тут же рванул вперёд. Другие товарищи-пакетики не стали сдерживать своего младшего брата и сделали также пару шагов вперёд.  

– А помните? – начал Имбирный чай. – Помните, как Лимон рассказывал нам разные сказки? И говорил, что он не боится этого страшного дня, потому что не стоит бояться того, что будет всё равно и у всех.  

– Мы так редко с ним виделись, он жил на дне своей коробки и уже почти растерял запах… А мы так редко его навещали, и вот он погиб… – пропищала сестричка Корица. Её близняшка кивнула головой и задрожала, как лист, на ветру.  

– Он говорил, да, точно. А ещё говорил, что всех нас ждёт разная неповторимая судьба, и нет двух одинаковых чаёв, всем нам суждено запомниться разными, даже если мы близнецы, – добавила первая сестричка.  

– Дядя Лимон, – подал голос миндальный пакетик, немного вытянувшись и сделав ещё один шаг к усопшему, – он говорил не бояться, но я всё равно боюсь. Потому что не знаю, как это. И только по этой причине…  

– Нашу маму и папу выхватили дети и оставили умирать недопитыми. А нашего брата, – загалдели пакетики с грецким орехом, – нашего меньшего брата осушили в один момент. Но после кого-то стошнило…  

– Мы такие разные, но именно мы сидим в нашей коробке уже третий месяц. Про нас почти забыли. И, наверное, так и засохнем… Да, мы не так вкусны, как Клубника и Апельсин, Мята, Ромашка или красотка Мелисса, но мы ведь также чего-то стоим, так почему мы…  

В этот диалог, грозящий превратиться в монолог, вмешалась полупустая солонка.  

– Не говорите ерунды, господа! Однажды наступит ваш час! Час славы, час смерти – любой час. Однажды всё будет. Я сама как будто бы только вчера стояла себе в магазине, а прежде… – тихое монотонное бормотание незаметно превратилось в посапывание, а после совсем прекратилось.  

– Как хорошо, что она замолчала! – выдохнул облегчённо Имбирь. Он прыгнул навстречу Ореху и крепко обнял его краями своего бумажного пакетика. Тот чуть не расплакался. – Тише, тише! Этого ещё не хватало, держись!  

Ореховый чай высвободился из объятий.  

– Я помню… – он снова поглядел на блюдце и дядюшку и вдруг выпалил. – А вы заметили, как он быстро состарился? А ведь он поселился здесь после нас, разве не так?  

– Как коротка жизнь Лимона… – зашушукались братья Фенхели.  

– Жизнь королевы Клубники ещё быстрей, вы только вспомните!..  

И перед взором каждого возникла недавняя сцена. Мама, мама, которая человек, вернулась недавно с прогулки из большого мира, прикупив много новых продуктов – колбасу, сыр и в том числе новый чай. Он был так красив, а сладкие духи достигали крошечных носиков забытых пакетиков даже через толстый картон. Впрочем, нет, в коробке их была дырка, и они, все они, собирались напротив неё и выглядывали, толпились посмотреть, что происходит днём, с чего ужасный ажиотаж.  

Пакетики научились общаться одними кивками, легонько подталкивать друг друга в бумажный бок и продолжать наблюдения, не выдавая своего здесь присутствия.  

Почему Клубнику прозвали все королевой, да потому, что она так важно себя несла! Так царственно и грациозно балансировала на тоненькой ниточке. И так быстро увидела смерть. Человеческая мама выпила все пакетики буквально за пару дней, а её избалованные детки попрокалывали карандашами оставшиеся.  

Такая быстрая смерть и такая яркая жизнь. Сколько хороших слов было слышно в те дни от женщины! Она буквально преклонялась перед Клубникой. А члены клуба «Чаёв-неудачников» молча показывали языки, презирая подобную приторность, тошнотворную сладость и вычурность. Конечно, в тайне они немного завидовали тому, как прожила их соплеменница, но, задумавшись и осмыслив себя, они поняли, что они вкуснее и лучше.  

…Фенхель и Тмин снова о чём-то шептались. Сестрички-Корички, как называл их в шутку покойный дядя Лимон, воображали о том, как пройдёт их главный час, будет ли этот день мрачным и грустным, смогут ли они растопить душевный холод? Или наоборот – в жаркий день будут вылиты в раковину и смыты тонной воды… А ведь всяко бывало, так тоже.  

– А помните, Лимон ещё говорил… – раскрасневшийся Имбирь лихорадочно вспоминал недавно убежавшую мысль. – Ох, всё, ушла. Теперь уже не угнаться!  

– О ком ты? Может, уже пойдём дальше?.. – прошлогодний Зелёный чай, как самый старший представитель этого «клуба» выбрал направление и подсказал исследовать полку с конфетами. – Мы редко бываем там, – мотивировал он, – может, что изменилось?  

Его идее последовали все, так как всем она очень понравилась. Чаёчки снова зашагали по вязаной скатерти, после аккуратно, помогая друг другу и кидая друзьям, точно спасительные верёвки, свои длинные нитевидные хвостики, спустились вниз. И зашагали дальше. К счастью, они успели скрыться не так далеко, и тут кто-то из них зацепил лежащую совсем рядом материнскую коробку, и она полетела прямиком на линолеум.  

Внезапно послышался грохот, но он был не от удара. Чаи очень быстро и дружно прыгнули, нырнули в свою коробку и задрожали от страха и предвкушения, они снова столпились у дырочки, проделанной в одной из стен. Большие ноги, точно удары в колокол судеб, предвещали только об одном событии – в кухню шёл человек. И им оказалась бабушка. Её кряхтение и дыхание было знакомо пакетикам, а шаркающие движения делали непохожей на остальных. Сразу было понятно, кто рядом, даже в самый солнечный день, когда они закрывались с головой картонной крышкой.  

Тонкий луч рыжего света скользнул в маленькое тёплое помещение. Лампа плавно и очень быстро погасла, все бегающие, прыгающие и стоящие фрукты-овощи, конфеты-печенья, замерли, ничем не выдавая недавнюю тайную жизнь, а кто-то, так же, как чай, успел вернуться на своё место.  

Бабушка прошла по тёмному помещению до окна, глянула в него, провела своей сморщенной старушечьей рукой по мокрым висящим капелькам, прошептала что-то под нос и села. Табуретка пискнула, издав грустный-прегрустный вздох, а бабушка, недолго думая, зажгла светильник и поглядела на стол. Она что-то подумала, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, а после поставила чайник, взяла чашку и начала отсчитывать кубики сахара.  

Ей не спалось. Часы показывали два или три. На столе, будто из ниоткуда, быстро материализовались таблетки. Оставалось лишь выбрать чай, которым она их запьёт…  

Бабушка поднялась и оглядела чайную полку. Три пачки лимонного, мятного и малинового чая стояли, как на ладони. Но эти фрукты приелись – почти каждый день их приходилось пить вместе с внуками, дочь также пила только сладкий фруктовый чай. Взгляд рассеянно упал куда-то под стол и натолкнулся на четвёртую, почти забытую всеми коробочку. Мысль не подвела старушку о том, что помимо известных приевшихся вкусов, существует ещё много других, и они не обязательно хуже.  

…И она вытащила один из них, особо не приглядываясь, какой именно. Зелёный хвостик, точно маленький лепесток, плавно опустился на стол, а пакетик почувствовал тепло, вздрогнул на миг и зажмурился от большого количества воды, а после начал в ней задыхаться. Несколько последних пузырьков воздуха скрыли и навек обеззвучили его крик, зов мольбы и радость своего главного часа. Рыжее сморщенное лицо улыбалось складочками уставших губ. …Стоит ли говорить, что это был невероятно крепкий пикантный чай с нотками забытых эмоций и какой-то странной грусти-тоски? Это был незабываемый вкус, прекрасный и такой утончённый, настоящий и вмиг так полюбившийся. На редкость хороший чай, несравнимый ни с чем подобным. Пришёл его час.  

Севастополь, 26 сентября 2019, 399