Ода к лимузинизму

-Вот давай честно, сколько ты знаешь писателей которые в своих книгах демонизировали лимузин?  

Женя смотрел на меня как на сумасшедшего.  

–Нет, я серьёзно. Трамвай уже был в «Мастере и Маргарите», корабль был в «Летучем Голландце», танк – в «Белом Тигре»... А где был лимузин?  

Неверной рукой Женя поднёс ко рту коктейль и разок отхлебнул. И он бы повторил процедуру, если бы не опасался уронить драгоценный бокал. Видимо без алкоголя он мои пассажи воспринимать не мог.  

–Допустим... — сказал он, водрузив коктейль на барную стойку. — Ты «Берегись автомобиля? » смотрел?  

–Там не лимузин, а просто автомобиль. А у меня будет лимузин. Ты представь как это оригинально!  

Кажется на этом моменте он понял что одним алкоголем тут уже не справится, и придётся переходить в дискуссию.  

–И какую роль, по-твоему, может играть лимузин? Это нечто вроде неуклюжего друга главного героя?  

–Это антагонист.  

Женя помолчал нескорое время и снова обратился за помощью к коктейлю. Дело близилось к утру и бар потихоньку пустел. Бармен уже неодобрительно поглядывал на нас, ибо сидели мы тут с восьми вечера. Вернее сидел я, а Женя вплоть до нашего разговора вполне активно ходил по бару и общался с местным контингентом. Мне делать было нечего, вот я и стал разрабатывать новую гениальную идею, плодом которой являлась история про лимузин преследующий главного героя, которую я ему сейчас излагал.  

–Хорошо, лимузин-злодей. Я даже готов представить себе сюжет в котором герой, свихнувшись к чёртовой матери, везде видит призрак некого человека по кличке Лимузин. Это было бы как раз в твоём духе. Почему именно машина?  

–Разве ты не понимаешь? Это создаст такое напряжение! Персонаж будет боятся ступить на дорогу, настолько ему будет страшно. Когда он пойдёт покупать машину, лимузин будет стоять там же, рядом с той машиной которую герой купит! И опасения героя будут далеко не беспочвенны...  

По измученному лицу Жени было видно что редактировать этот роман ему уж очень не хочется.  

–И как ты собираешься оправдать лимузин без водителя?  

Вот тут он меня задел. Я понятия не имел, как именно будет оправдан лимузин. Списывать всё на мистику было для меня слишком просто, а чего-то достойного я ещё не придумал. Не найдя никакой интересной отговорки, я сказал ему о своём кризисе в этом вопросе. Победоносно на меня глянув, он снова хлебнул коктейля, на этот раз так что из полупустого бокал превратился в совсем пустой. Жестом попросив бармена принести ещё один, он ментально вернулся ко мне.  

–Значит ты не знаешь как оправдать свою идею?  

–Не знаю.  

–Можно вопрос? Сколько ты выпил чтобы такое... — на слове «такое» он театрально выпучил глаза и описал рукой в воздухе многозначительный круг. —... пришло тебе в голову?  

–Нисколько. Я просто посмотрел в окно и увидел его. — на слово «его» я, как бы передразнивая друга, сделал особое, театральное ударение.  

Женя, особенно в нетрезвом состоянии, любил воспринимать слова неправильно. Или же правильно, но по своему. А зная его религиозный фанатизм...  

–Минутку внимания! -почти выкрикнул он обращаясь к уже почти пустому залу. -Этот человек, -он показал пальцем на меня. – Видит образы Спасителя там где их нет. Возможно он пророк, и вам стоит сесть на корабли и поплыть с ним освобождать Иерусалим, а может он просто сумасшедший. Простите, я если честно сам до конца не разобрался.  

Я налился краской, мысленно проклиная себя за то что употребил слово «Его», а Женю за то что именно в этот вечер -ну или скорее, утро- он так напиться, как не напивался ещё со времён первой нашей встречи. Осознавая что это ещё цветочки, я со всем дружелюбием сказал бармену что коктейль не нужен и что мы уже уходим. Тот явно обрадовался, ведь мы уходим, само собой, но его обиду из-за опорожнённого в раковину напитка мне пришлось заглушать чаевыми. Когда я, не побоюсь этого слова, вытащил Женю на свет божий, он немного протрезвел. Видимо протрезвел он настолько, что даже вспомнил о чём мы говорили и пожелал продолжить. Указав ему путь до лавочки, я решил вернутся в бар, так как вспомнил что забыл на стойке кошелёк. Пока я спускался по лестнице вниз, благодарил всевышнего за то что он разбил перед баром сквер со скамейками, а это несомненно помогло хоть на время нейтрализовать Женю.  

Мне повезло, кошелёк лежал там где я его оставил. Пока я проверял на месте ли кредитка, сзади ко мне подошёл какой-то мужчина в чёрном пальто. Ему было глубоко за сорок, спокойные голубые глаза скрывали в себе что-то рыбье. Скорее всего это было безразличие к окружающим, а может и характерную некоторым рыбам медлительность. Он обратился ко мне суховатым, но в то же время чем-то приятным басом:  

–Вы ведь автор той книги про Советский Союз? «В глубине дворца советов», так?  

Клянусь, если бы окунь умел говорить, то он говорил бы именно этим голосом. Серьёзно, полное попадание в образ.  

–Так. А что?  

–Вы тут обсуждали идею про лимузин... Я полностью на вашей стороне. Считаю, что в современной литературе недостаточно абсурда, и ваш лимузин способен эту нишу заполнить.  

Удивлённый такой складной речью, я просто неуверенно кивнул и поблагодарил незнакомца за поддержку. Собираясь уходить, я для приличия задал ему один вопрос.  

–А откуда, позвольте поинтересоваться, у вас такая тяга к абсурду?  

–Я художник, работа заставляет. -ответил он, как бы стыдясь своей профессии. Я в свою очередь улыбнулся, попрощался с ним и поспешил выйти из бара. Как бы мне ни был приятен этот разговор, в силу неожиданности мне хотелось его поскорее закончить. Выйдя на улицу я с облегчением обнаружил Женю полулежащим на скамейке. Вот бы он ещё молчал пока я общался с рыбообразным художником, было бы просто прекрасно. Присев рядом с ним, я поинтересовался, не доставал ли он прохожих в моё отсутсвие. Он посмотрел на меня, и уже немного более трезво -но всё равно ещё очень несвязно- провозгласил:  

–Я думал...  

Многозначительно кивнув я спросил, о чём. На самом деле слушать его аналитический бред мне не хотелось, но уж лучше я чем вон та старушка которая сидела на скамейке невдалеке от нас.  

–О лимузине. -ответил он.  

Ясно... Сейчас, по всей видимости, начинается эскалация. Я уже начал жалеть о том что рассказал ему о своей идее.  

–Лимузин, насколько я понял, символизирует распад СССР, а герой рассказа скорее всего тяжело его пережил и теперь ему везде мерещится этот ЗИС 115. Если посмотреть на это с такой стороны, идея не такая уж и бредовая...  

–Ну, ничего из того что ты сказал я не задумывал, но я рад что ты тоже считаешь эту идею хорошей. И вообще, мне эта идея пришла после того как я перечитал «Сто лет одиночества». Я возможно тебе не говорил, но я для себя вывел новый литературный термин.  

Женя явно старался вникнуть в мои рассуждения, но на это у него уходили все силы и он просто смотрел перед собой.  

–Одним словом, это «лимузинизм».  

–Опять этот лимузин... -недовольно проворчал он, наконец прицепившись взглядом к падающему с дерева листу.  

–Да ты послушай! Лимузинизм, это ничем не обоснованная и глупая смерть персонажа. Например когда его в конце истории сбивает лимузин. Или в случае с Ремедиос Прекрасной, возносится на небеса. «Сто лет одиночества» тот ещё рассадник лимузинизма, если честно...  

По лицу Жени было видно что он окончательно потерял веру в человечество, но идея ему понравилась.  

–А теперь представь себе такое в романе. И главное в моём. Это же просто верх постиронии!  

–Давай смотреть трезво... Да, я понимаю что от меня сейчас такое слышать довольно странно, но... А, не важно. Так или иначе, все твои фанаты начнут плеваться от неожиданного наплыва того, что ценители вроде тебя называют абсурдом, а нормальные люди – глупостью.  

–Справедливо, но попробовать стоит.  

–Валяй... -видимо тут Женя понял что меня уже не переубедить и сдался. – Пиши, только не забудь себе гроб купить. Я дубовый рекомендую.  

Он вроде бы что-то ещё говорил, но я уже не слушал. Мой мозг начал обрабатывать ту идею, которой Женя со мной, то ли в шутку, то ли всерьёз, поделился пару минут назад. Что если лимузин и вправду символизирует утрату героя. Только не распад СССР, а например смерть питомца или что-то в этом духе. А как известно, если я начинаю какую-то идею разрабатывать, я углубляюсь в неё с головой. Иногда даже глубже чем обычно...  

Так было именно в этот раз. Я даже не понял как очутился дома за письменным столом с перьевой ручкой в руках. На разбросанных по столу листках бумаги уже красовалась первая глава, написанная на удивление без ошибок. Мысленно восхитившись своим творческим прорывом, я глянул на часы и ужаснулся. Дело близилось к полудню, а значит я уже больше суток не спал. Прорыв прорывом, но планку держать нужно. Из опасений что в таком состоянии я могу испортить рукопись, было принято решение пойди спать. Встав из-за стола, мой взгляд случайно упал на двор, прекрасно видный мне через окно. На стоянке стоял тот самый лимузин, источник моего вдохновения. Белоснежный, с золотыми элементами на капоте и бесконечно чёрными, как космос, шинами. Я подмигнул лобовому стеклу моей музы, и пошёл спать, в надежде сегодня закончить и вторю главу.  

Я уже снова сидел за столом когда в дверь постучали. Надо сказать что гостей я не ждал, тем более в столь поздний час, поэтому очень удивился когда открыв дверь увидел абсолютно трезвого Женю. В какой-то степени это уже был не Женя, а Евгений. Их легко отличить по наличию причёски, количеству застёгнутых пуговиц и содержанию алкоголя в крови. Это был именно Евгений, мой редактор, и немного друг. Когда он по моему приглашению переступил порог, в комнате сразу запахло виной. Несмотря на то что я ценил его пьяные рассуждения даже больше чем здравые -поэтому я и ходил с ним в бары- он вечно чувствовал ответственность за то что говорил, и даже иногда приходил извинятся. Встав в углу и слегка потупившись он сказал:  

–Ты это, прости. Я там много наговорил в баре про твою идею, и абсолютно зря. Твои фанаты конечно в штыки воспримут такой наплыв неоавангардизма, или бог знает чем там является твой лимузин, но ты, на мой взгляд, из любого абсурда можешь сделать нормальный роман. Так что пиши, и не бойся того что книга людям не понравится.  

И да, извинятся Женя не умел. Вообще. За шесть лет я уже успел к этому привыкнуть, и в ответ на его тираду лишь дружелюбно улыбнулся. Ненадолго повисшее молчание прервал сквозняк, который образовался из-за открытой двери. Листки с третьей главой взмыли к потолку и беспорядочно разлетелись по комнате. Пока я вёл ожесточенные бои с сопротивляющейся дверью, Женя, видимо, бросился подбирать листки, ибо обернувшись я увидел его читающего одну из моих записей. По выражению его лица можно было наверняка сказать, что стиль ему нравится, но задумка вызывает некоторый скептицизм.  

–Лимузин, воистину гениальная идея. Вот над стилем надо ещё поработать. По-моему слишком легко для драмы-ужастика.  

«Ну или так... », подумал я и взял к него из рук листок.  

–Угу, это в процессе. Я пока ещё не совсем определился с атмосферой.  

–А что будет в конце?  

–Главного героя сбивает тот самый лимузин.  

Женя постарался скрыть своё удивление, и у него даже почти получилось. Он как бы уважительно покачал головой, в то время как его мимика просто кричала: «Всё с тобой понятно... ».  

–Нет, ну а что? Неплохой сюжетный ход. Всецело поддерживаю. Так что давай, пиши, когда напишешь половину, присылай мне. Обязательно нужно довести эту работу до конца, и не только потому что я хочу себе машину купить, а ещё из-за гениальности самой идеи. Искренне желаю тебе удачи. И да, пиши букву «м» по разборчивей, а то иногда на «т» похоже. Ну всё, бывай.  

Евгений захлопнул за собой дверь и я выдохнул. Всё-таки несмотря на всю его внешнюю доброту, когда она начинал говорить что-то искренне мне становилось не по себе. Судя по тому как быстро он откланялся, можно предположить что он испытывал то же неудобство. Я подошёл к окну, чтобы по новой традиции поприветствовать лимузин. Он стоял на привычном месте, как бы приветствуя меня отражением заката на отполированном капоте. Я кивнул моему вдохновителю, и сел за стол с твёрдым намерением закончить сегодня ещё и третью главу.  

Под девизом «Nulla dies sine lineā» я провёл следующий год. Если честно, я не заметил как этот год пролетел. В памяти засела лишь ежедневная игра в гляделки со ставшим мне родным лобовым стеклом, да редкое ворчание Жени когда последний получал новую кипу «бреда про лимузин», как он называл моё произведения, вечно добавляя в начале слово «гениальный». За это время я очень сильно привязался к главному герою -которого я, как оказалось, неосознанно списал с моего знакомого окуня, который заговорил тогда со мной в баре- и само собой лимузину. Да, это так. Я создал просто невероятного, на мой взгляд, неодушевленного антагониста. Историю с отсутствием водителя я решил не объяснять, читатели сами найдут какие-нибудь объяснения, а мне останется только подтвердить наиболее изящное из них в интервью. Всё-таки свобода интерпретации хорошая штука, особенно когда у тебя самого нет объяснения. Но пока это не роман, а лишь отредактированная Женей рукопись у меня в чемоданчике. Чтобы стать романом, ей нужно было пройти финальный шаг: издательство.  

На семь вечера была назначена встреча в издательстве, и я, несмотря на уверенность в своём родном лимузине и художнике Аллаводове, испытывал некоторое волнение. Прекрасно осознавая весь риск быть отвергнутым консерваторами-издателями, я, где-то в глубине души знал что рукопись примут, возможно даже за новизну идей. Пиджак сидел на мне сегодня как-то особенно хорошо, а ручка чемоданчика чрезвычайно легко ложилась в ладонь. К сожалению, лимузина во дворе не было, что, однако, не особо испортило мне настроение. Потом, когда вернусь из издательства, спрошу у консьержа кому он принадлежит, и потом выпишу этому человеку бесплатный экземпляр. Закрыв дверь на ключ, окрылённый предвкушением реакции на моё новое произведение, я добрался до метро. Там мне повезло ухватить сидячее место, и меньше чем через пол часа я уже стоял под дверями издательства. В зале ожидания меня ждал Евгений (и это был именно Евгений, Женя там точно не было), мы с ним обменялись рукопожатиями.  

–Нервничаешь? -спросил он.  

–Немного. -ответил я. -Но знаешь, мне кажется это моё лучшее произведение.  

–Я тоже так считаю.  

Как я уже говорил, его попытки быть искренним и поддерживать людей -на самом деле только меня, в остальном он мог поддерживать только портрет Наполеона, висевший у него дома- дальше попыток не доходили, и ничего корме смеха не вызывали. Тут, наверное на нервной почве, я усмехнулся и Женя на меня вопросительно посмотрел.  

–Что такое? Я умудрился случайно пошутить?  

–Да нет. Просто когда ты говоришь что-то подобное, уж очень заметно что ты это делаешь только чтобы меня поддержать.  

Я очень быстро осознал свою ошибку. Это было чрезвычайно нетактично, и я поспешил загладить свою вину.  

–Прости, не совсем это имел в виду. Я про то что ты симулируешь вот эту искренность потому что хочешь помочь людям... Ну, мне например.  

Взгляд Жени в этот момент очень трудно было описать. Всё его естество напоминало ребёнка, который только осознал что деда мороза не существует. Обида и разочарование накрывали его большой волной, которая смела со своего пути даже напускной скептицизм. Он сидел на стуле рядом со мной, но его сознание казалось вышло из тела.  

–Я вообще не это хотел сказать... -только и смог сказать я, перед тем как включилась моя внутренняя эмпатия и я потерял дар речи.  

Дверь открылась, и секретарь позвал меня в кабинет к издателю. Вроде бы я ещё как-то пытался подбодрить Женю, оставшегося в коридоре, но секретарь настоял на том что встреча срочная и чуть ли не силой затащил меня в кабинет.  

Видимо Валерий Семенович уволился, так как на его месте сидел уже совершенно другой человек. Мы обменялись приветствиями, но без особого энтузиазма. В сером пиджаке и с обрюзгшим, морщинистым лицом, этот человек вызывал во мне непроизвольные ассоциации с бюрократками из карикатур в утренней газете. Это была не неприязнь, просто дурное впечатление. Я сел в кресло перед столом и открыл портфель чтобы передать ему рукопись, но он одним движением руки дал мне понять что в этом нет необходимости.  

–Оставьте ваш роман при себе, сейчас он нам не нужен. Тем более что я его уже читал. -очень тихо и размеренно сказал карикатурный бюрократ. Как бы отвечая на мой удивлённый взгляд он спокойно кивнул, и объяснил:  

–Ваш редактор, Евгений, переслал мне копии. И я на досуге прочитал большую часть вашей истории. Достаточно, чтобы составить необходимое впечатление.  

Тут выдержав драматическую паузу, он глубоко вздохнул. Руки его лежали на столе, пальцы были переплетены как у злодеев в фильмах из 90-х. Как когда-то я дал прозвище человеку-окуню, так и этого я для себя назвал человеком-клише. Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:  

–Я считаю вас чрезвычайно переоцененными писателем. К сожалению, на данный момент гениев в литературе мало, и публиковать приходится всяких заурядных писак вроде вас. Но в этом произведении нет даже того малого, за что вас любит народ. Продуманности, друг мой, продуманности. Отсутсвие водителя не объясняется, желание лимузина прикончить героя – тоже. Нет никаких мелочей, один абсурд, без цели и смысла. Я, если честно, даже чувствую себя униженным. Вы, этаким изощрённым способом заставили меня размышлять о мотивах лимузина, а этого я вам простить не могу. Даже напиши что-то подобное сам Данте Алигьери, я бы отказал ему в публикации.  

Кресло на котором я сидел будто стало каменным. Будь моя воля, я бы прервал эту речь ещё на середине, но тело наотрез отказывались повиноваться мне, и как идиот я сидел, впитывая всю эту грязь. Был ли я возмущён? Да я был в бешенстве! Видите ли, даже Данте он бы отказал в публикации, свинья старомодная. Ох, как я хотел ему ответить, но вместо этого какая-то сила удерживала меня в кресле, и мне оставалось только крепко сжимать пальцами мягкие подлокотники. Одно слово, ужасное положение.  

–Я надеюсь, вы меня поймёте. -продолжал он как ни в чем не бывало- Но вы наверное уже знаете, что вызвал я вас не просто так. Вот что я предлагаю. Можно слегка изменить роман. Убрать из него лимузин, и вместо него добавить ещё одного, одушевлённого персонажа.  

–Но вокруг лимузина и строится все идея. Вы же не хотите сказать, что «Собака Баскервилей» была бы лучше без Шерлока Холмса?  

–Вовсе нет. Но «Собака Баскервилей» изначально была хорошим произведением, а тут всё отличается кардинально. В данном случае, это единственный шанс спасти произведение.  

Я ехидно усмехнулся и кивнул. Всё было ясно и без его слов. Он продолжал смотреть на меня, видимо ожидая согласия. Иш чего захотел, лимузин я тебе не отдам... Я встал и шутливо раскланялся.  

–Простите, но нет. Приятно было пообщаться.  

–Аналогично.  

Судя по его тону и выражению лица, он уловил иронию в слове «приятно», а значит путь в это издательство для меня отныне закрыт. Посмотрев на человека-клише в последний раз, я по армейски развернулся и вышел из кабинета. Мимо секретаря, мимо пустой лавки в зале ожидания, мимо охраны на выходе и мимо фонарных столбов. Я сам не знал куда меня несли ноги. В голове творилось что-то невообразимое. Мысли летали по черепной коробке, будто желали вырваться оттуда, оставив в виске окутанной формы дыру. Я просто шёл куда-то, не зная куда, и пытался уложить всё произошедшее в ровную стопочку.  

На место гнева и ненависти к издателю быстро пришла жуткая моральная усталость. Мысли уже не метались, они осели да дне озерцом иридия. Отчаяние поглотило меня настолько, что даже забытая в издательстве рукопись не портила настроение. А ведь ещё как-то придется решать вопрос с Женей. Проблема в том, что я сам умею извинятся ни лучше него, и чёрт знает как мне это удастся. Я ведь даже не пробовал ни разу... Он же теперь из-за провала рукописи себе машину не сможет купить, придётся до следующей рукописи ждать. Хотя, с чего я вообще взял что после всего этого он останется мои редактором? Я бы на его месте ушёл и не вернулся. Какой же всё-таки идиотизм, этот проклятый лимузин... Почему и зачем? Неужели я серьёзно считал это гениальной идеей?  

Сам не заметил как оказался у дверей того самого бара. Наиболее разумным решением мне в тот момент показалось напиться до беспамятства, и перетерпеть эту лимузинную историю. Вот так и бывает: шесть лет на безалкогольных напитках, и за один вечер всё катится к чертям. Что меня вообще сподвигло на эту идею, как я к лимузину пришёл? Прав был Женя...  

–К чёрту коктейли, неси «El aguardiente»! Да, я серьёзно...  

И что в этом такого? Просто человек душу тешит. А чем, неважно, уж точно для бармена. Сейчас бы того художника не встретить, а то я на нём могу начать свою обиду вымещать. Прообраз персонажа, как-никак. Да и персонаж был провальный, если честно. Идиот, да ещё и с идиотской фамилией. Как я мог такое написать, хоть убей не пойму. Вот и огненная вода подоспела! Я поблагодарил бармена, и залпом осушил рюмку. Кажись, стало немного легче. Но мне явно было мало, и я заказал ещё одну рюмку, а за ней ещё одну. Последний раз я был настолько отстранен от реальности, когда писал первую главу бреда про лимузин.  

Когда я наконец выбрался из бара, было где-то за полночь. Пьяный в стельку, я опять доверился ногам. Мысли, если они вообще были, не переставляли для меня интереса, я просто шёл вперёд. Улицы уже опустели, свет исходил в основном от редких уличных фонарей – все нормальные люди уже давно спали. Конечно, звёзд над городом не было, но по пьяни мне мерещились в небе знакомые созвездия. Успокаивающий шум листвы, доносившийся из скверов и парков мимо которых лежал мой маршрут, ласкал уши и приглушал оставшиеся после цикла алкогольной терапии эмоции. Наконец я начал узнавать местность. Сам того не понимая, я добрался до своего дома. Вот то окно на другой стороне улицы, там у меня кухня. За столом в ней, я, помнится, закончил седьмую главу. Прислонившись к фонарному столбу, я вгляделся в чёрный прямоугольник оконного стекла, в котором невероятно точно отражалась ночь. С одной из соседних крыш взлетела стая голубей. Они как тени пролетели прямо над моей головой и скрылись в непроглядной темноте одного из бесчисленных переулков. Наверное, не будь я пьян, эта городская гармония никак не повлияла на моё настроение. Но сейчас всё было по другому. Я почувствовал что жизнь ещё не кончилась, и что человек-клише не единственный издатель на свете. Извинюсь перед Женей -я же не хотел его оскорбить, в конце концов- и пойду обивать пороги других издательств, такой персоне как я откажут не все. А когда лимузин прославится, и я смогу внедрить термин «лимузинизм» в литературу, я посмотрю как этот любитель божественных комедий на это отреагирует. Решив это для себя, я направился к своему дому. Спрыгнув с поребрика я облегченно зашагал по асфальту к тому месту, где, если верить моей памяти, была дверь. Консьерж скорее всего не спал, ну или я себя в этом убедил. Просто будить беднягу не хотелось, уж больно легко было на душе.  

Я уже был на середине улицы, как вдруг слево начало что-то мерцать. Неохотно повернув голову, я увидел два стремительно приближающиеся желтых шара. До меня далеко не сразу дошло, что это были фары автомобиля. Затем был оглушительный и долгий звук клаксона, удар, ощущение щекой гладкой, металлической крышки капота, и тьма. Неописуемая, съедающая всё тьма, из которой мне, увы, уже не суждено выбраться.